Женщина-врач, по незнанию приняла в кабинете любовницу мужа. А узнав что задумала гостья, жена не стала терять время…

Александра, не торопясь, шла на работу, вдыхая напоЁнный ароматом цветущих каштанов пьянящий майский воздух и любовалась буйством сочной молодой листвы. Это было её самое любимое время года, время, когда вместе с оживающей природой оживает душа и кажется, что вот именно сейчас жизнь начинается заново. Она специально вышла с большим запасом времени, чтобы превратить рутинный путь на работу в приятную прогулку, тем более, что прогулки ей теперь прописаны безоговорочно и категорически. Александра невольно улыбнулась.

Она до сих пор боялась верить, что их с Антоном семилетнее ожидание теперь приобрело реальные перспективы появления малыша. Загадывать она боялась. После стольких лет обследований тревог, молитв и периодически подступающего отчаяния весть о наступившей беременности до сих пор казалась ей чем-то нереальным, феерическим, способным ускользнуть в любой момент. Антон, похоже, тоже испытывал нечто подобное, потому что частенько смотрел на супругу озабоченно, следил за её режимом дня и ворчал, если приходилось задерживаться на работе. А недавно даже потребовал, что бы она свела к минимуму свои операции. Александра, конечно, очень любила мужа и понимала, что перегрузки ей ни к чему, но пообещала сократить только ночные дежурства.

— Тош, ну как ты себе это представляешь? Вот привозят человека на скорой, у него зачастую жизнь на кону стоит, а я скажу, что мне перегрузок нельзя? Я же хирург, это моя работа, тогда надо вообще уходить из профессии.

— Ну не нагребай хотя бы плановых, — глаза Антона смотрели тревожно и просящее.

— Хорошо, клятвенно заверяю распределять плановые без штурмовщины, — улыбнулась она, разлохмачивая темнокудрую мужнину шевелюру.

Эх, знать бы Антону, что совсем нетрудные операционные случаи выматывают её больше всего. Но на Юрия Семёновича, нового заведующего жаловаться никак нельзя, Антон вообще по натуре горяч, а сейчас ещё и напряжён, может и разборки в отделении устроить, с него станется. Может быть, ещё и удастся выровнить отношения, если она поймёт, чем именно так раздражает своё начальство. Процент успешных операций у неё высокий, отношения с коллегами нормальные, даже пациенты редко жалуются, на что уж бывают капризны. Прям интересно, и что ему так не нравится на самом-то деле?

Чёткий ритм хирургического отделения вытеснил сомнения и терзания. Обход, листы назначений, беседы с родственниками, куча ждущих заполнения историй болезни, всё это не оставляло места для излишней озабоченности личными неприятностями. К тому же всегда находились желающие заглянуть в ординаторскую с каким-то вопросом. Больные Александру любили за профессионализм, доброжелательность и мгновенное умение находить к каждому свой ключик. Ей как-то всегда удавалось успокаивать мнительных, подбадривать отчаявшихся, одёргивать не в меру резвых. Врач Александра Игнатьевна была строга, справедлива и самоотверженно любила своё дело. Это не могло не вызывать у людей уважение и случаи острых конфликтов были крайне редки. Поэтому, когда в ординаторскую ворвалась средних лет женщина, грозя во весь голос хирургу Стрельцовой всеми карами земными и небесными, Александра несколько опешила и даже сразу не поняла, в чём дело.

— Сидишь тут, красавишна, бумажки заполняешь и плевать тебе, что Митеньку моего на тот свет спровадила, неучь косорукая!, — заходилась женщина, гневно сверкая глазами и подступая всё ближе к столу, — Ты за сколько диплом-то свой купила, бесстыжая? Ты думаешь, всё всегда тебе с рук сойдёт и будешь всю жизнь, как сыр в масле кататься? Да я всё, что возможно сделаю, чтобы если не посадить тебя, то по крайней мере, с местечка тёпленького сдвинуть, душегубица! Кто-нибудь считал, скольких ты уже сгубила здесь, до сроку-времени?

Александра потеряла дар речи, оторопело глядя на посетительницу. Пациенты на её столе не умирали, да и с послеоперационным периодом было всё более-менее стабильно. Кто эта женщина и о каком Митеньке она толкует?

— Погодите, не кричите так, я Вас совершенно не понимаю, — ей всё-таки удалось вернуть себе самообладание, — Насколько я понимаю, вы родственница одного из пациентов. Уточните, пожалуйста, имя, фамилию и диагноз больного, чтобы я вообще смогла определить, о чём речь.

— Ах, не понимаешь?, — голос разъярённой женщины зазвучал ещё громче, выдергивая из палат встревоженных пациентов, привлечённых разразившимся скандалом, — У тебя люди что, пачками мрут, что ты и имён-то их не запоминаешь?, — двери ординаторской остались открытыми и в них уже заглядывали любопытные лица.

— Вы меня явно с кем-то путаете, — изо всех сил пыталась сдерживаться Александра, — в моей практике не было летальных исходов. Как фамилия больного, я спрашиваю Вас ещё раз.

— Ах не было?, — задохнулась от возмущения посетительница, — А Ломакин Дмитрий Иванович, значит десять дней назад по своей воле что ли на тот свет отправился? Так, не таковский у меня мужик был, вот что я тебе скажу. Зарезала ты его, а теперь дурочкой прикидываешься?

— Перестаньте орать!, — внезапно рубанула воздух командирским голосом Александра и скандальная тётка невольно попятилась, — Я Вам совершенно официально заявляю, что пациента с такой фамилией я не оперировала. Когда он поступил и с какими жалобами?

— Это в прошлое Ваше дежурство было, — подала голос прибежавшая на шум старшая медсестра Ольга Валерьевна, — у больного были сильнейшие боли в поджелудочной, которые после переросли в осложнение и некроз.

Это помню, — картина наконец-то начала прорисовываться, — Да, я приняла больного в приёмном отделении, но оперировал его хирург Шилов, потому что следом привезли пострадавшего после ДТП и я бы физически не смогла бы разорваться на две операционные. Поэтому, уважаемая, если у Вас есть какие-то претензии к лечащему врачу, то сегодня его нет, он сдал ночное дежурство. Я понимаю Ваше горе, но прошу учесть, что у Вашего мужа было заболевание, которое далеко не всегда имеет благоприятный прогноз, поэтому термин «зарезали» здесь, мягко говоря, неуместен, — Александра с досадой заметила в дверях ординаторской заведующего отделением. Только его в этих разборках и не хватало!

— Ах, ты мне здесь ещё и мораль читать будешь?, — недобро прищурилась женщина, вместе с тем явно сбавляя натиск, — Ну что ж, твоё счастье, что это не ты. А с этим Шиловым я ещё побеседую. Она тяжело двинулась к двери, но внезапно остановилась и бросила в Александру прощальный камень:

— Понимаешь моё горе, говоришь? Да ничего ты не понимаешь! Знаешь, что за мужик мой Митенька был? Просто огонь! Что обнимет, что поцелует, что к себе прижмёт! Не чета твоему мужу и в постели Антоша так себе, слабоват… Уж я-то знаю, что говорю.

В воцарившемся после этих слов гробовом молчании странная посетительница вышла из ординаторской, вслед за ней, пряча глаза и перешептываясь, стали расходиться больные и медперсонал, а Александра так и осталась стоять, пытаясь осознать и переварить услышанное.

Это что за галиматья такая? Антон и эта женщина? Того просто не может быть. Нет, она совсем недурна собой, и, возможно, даже привлекательна, когда не орёт дурным голосом, но…. Может быть это какая-то старая история? Нет, потом, всё потом, сейчас надо закончить назначения, пациентам нужно лечение, а не это гастролирующий цирк. Она сосредоточилась и углубилась в работу, подспудно ощущая, как зароненное только что зерно сомнения потихоньку обустраивается на новой почве, норовя пустить ростки и корни.

Дорога домой была трудной. Что она скажет Антону? Как посмотрит ему в глаза? Он, конечно, обзовёт её сумасшедшей и опять потребует сменить работу. Кстати, а только ли от заботы он этого требует? Может быть, зная характер этой женщины, он боялся их встречи после смерти её мужа? Бред. Тяжёлый бред, галлюцинаторный. Но почему в последнее время Антон так часто был несколько отчуждён и задумчив после своих отлучек по делам? Глупость какая, у него могут быть в бизнесе свои проблемы. Нет, беременная женщина всё-таки реально психически неустойчива, в другое время она даже внимания ни на что не обратила.

Александра уже почти было уговорила себя, но как назло, Антон вернулся с работы хмурый и молчаливый, на расспросы отвечать отказался, вяло поел, чмокнул жену в нос и , зарывшись в плед, погрузился в просмотр какого-то зубодробительного триллера. Он так и заснул на диване, сжимая в руках пульт от телевизора и подложив под голову подушку в виде большой плюшевой черепахи. Супруга подоткнула поудобнее плед, выключила телевизор и в полном смятении вернулась на кухню. Подозрения подступили с новой силой: почему Антон ничего не сказал о причинах своего плохого настроения? Может быть, эта женщина проговорилась ему о безобразной сцене в отделении и он теперь не знает, как себя вести? Он никогда раньше не оставался на ночь на диване и к телевизору был почти равнодушен, считая его ящиком для размягчения мозгов. Что-то здесь не так. А что не так? Волна утихомирившейся было паники опять поднялась, и, будучи не в силах с ней справиться, Александра набрала номер лучшей подруги. Анюта, верный и преданный товарищ, да к тому же и юрист по совместительству, выслушала всё внимательно и не перебеливая, на несколько секунд зависла в паузе и резюмировала:

— Не психуй, дорогая, тебе это вредно. Даже если мужик и сходил налево, это ещё не катастрофа, с ними со всеми это случается. Хуже, если зацепится. Но судя по тому, как он рад будущему ребёнку, это вряд ли . Так что прими валериану и расслабься, жизненные корабли время от времени штормит, это нормально.

— Не могу, — всхлипнула в трубку Александра, — Как представлю, что он с этой мымрой мог в одной постели лежать, меня тошнит.

— Это токсикоз, — Анюта не отличалась сентиментальностью, — Ладно, требовать от женщины в твоём положении хладнокровия всё равно, что просить субтропический климат быть не слишком влажным. Мы кое-что предпримем. У меня коллега, который мне кое-чем обязан, решил открыть свой бизнес и попробовать себя в роли частного сыщика. Вот пусть на этой сладкой парочке и порепетирует. Ты же адрес её мужа в больнице сможешь достать? Наверняка она живёт там же.

— Смогу, — заверила, вытирая слёзы Александра. Намечался конкретный план действий, это ободряло.

— Вот и ладушки, — голос Анюты принял успокаивающие интонации, — Сбросишь мне его и мы всё выясним. А теперь баиньки, моя хорошая, ещё не хватало, что вся эта чепуха повредила маленькому созданию. Буэнос ночес!

Спала Александра неважно. Утром, проснувшись ни свет, ни заря и увидев, что Антон по-прежнему спит на диване, она, не желая дождаться его пробуждения, оставила на плите завтрак и тихонько выскользнула из квартиры, отправившись на работу на полтора часа раньше нужного времени.

На работе отвлечься тоже не удалось. Всё время казалось, что коллеги смотрят с любопытством или скрытым сочувствием, пациенты с некоторым недоверием, а завотделением её вообще проигнорировал, это уже даже не показалось. Вишенкой на торте стал звонок Антона, которым он сообщил, что находящийся под угрозой контракт требует срочной недельной командировки. И то, что он обещал как можно быстрее уладить все дела и просил её себя поберечь, беспокоясь о ней в его отсутствии, ситуацию только усугубило.

— Не беспокойся обо мне, — стараясь быть спокойной и приветливой ответила Александра и неожиданно для себя самой выпалила непонятно откуда взявшееся решение, — Чтобы ты был абсолютно спокоен, я недельку поживу у папы. Он за мной присмотрит.

Антон на папин присмотр безоговорочно согласился, а Александра диву далась, как она сумела мгновенно сориентироваться. Она уже понимала, что ей сейчас очень трудно будет жить бок о бок с Антоном, а тем более оставаться одной в квартире, но вот то, что она, не особенно умеющая играть в двойные игры, так непринужденно выкрутилась, было неожиданно для неё самой. А за кем тогда будет наблюдать начинающий сыщик? Вот пусть и понаблюдает, правда ли уедет Антон и если да, то с кем.

Борис Андреевич неожиданному визиту дочери обрадовался и лишних вопросов не задавал. После утраты супруги он жил одиноко, внуков ждал с большим нетерпением и ничего необычного во временном переезде дочери не усмотрел.. Под эту же версию подходила неожиданная бледность Александры, хандра и желание подольше поваляться в постели. Дни тянулись тягуче и мучительно. Анютин сыщик установил, что Антон действительно уехал, уехал один и судя по всему, по делам. Скандальная женщина оказалась гражданской женой почившего Ломакина, проживала теперь одна по указанному адресу, в общении с другими мужчинами замечена не была, носила имя Надежда и фамилию Угрюмова, работала продавцом в супермаркете. Никаких фактов, указывающих на её связь с Антоном обнаружено не было.

— Мать, может быть, ты вообще зря паникуешь?,- вопрошала по телефону рассудительная Анюта, — Ты не допускаешь мысли, что она тебе всё это просто так брякнула, чтобы зло сорвать? Мне кажется, что эта угрюмая надежда не во вкусе твоего Антона.

— Допускаю, — вяло соглашалась Александра, оценив подругин каламбур и всё равно просила понаблюдать за ними по возвращении Антона. Чувствовать она себя стала неважно. К пониженному настроению добавились тянущие боли внизу живота и и на очередном осмотре врач, постучав по столу пальцами предложил ей лечь на сохранение.

— Я бы перестраховался, — честно признался он, Тем более, что Вам нужно будет в скором времени провести дополнительные обследования, вот сразу в стационаре всё и сделаете.

Александра согласилась безоговорочно. И причин этому было несколько. Основной, конечно же был страх за ребёнка, но подспудно вертелась зловредная мыслишка о том, что это позволит не возвращаться пока к Антону и получить информацию о его действиях в условиях полной самостоятельности в пустой квартире.

Перепуганный муж примчался в больницу прямо с вокзала. Глядя в его встревоженное лицо, Александра даже устыдилась своих подозрений, но поскольку мнимые страхи зачастую имеют над человеческой природой силу ничуть не меньшую, чем реальные, поговорить с мужем начистоту так и не решилась, решив дождаться информации Анютиного протеже.

Но совершенно неожиданно этот важный и значимый для Александры вопрос стал не просто незначимым, а даже смешным.

Просматривая результаты обследования врач неожиданно нахмурился и начал усиленно тереть подбородок. Александра похолодела.

— Не томите, — потребовала она, — Что там?

— Ничего утешительного я Вам сообщить не могу, — доктор смотрел куда-то в сторону, — По итогам обследования у ребенка обнаружилась довольно тяжёлая патология, поэтому мы обычно предлагаем родителям принять решение о прерывании беременности.

— Какова вероятность ошибки?, — Александра так просто сдаваться не собиралась.

— К сожалению, не более одного процента,- констатировал врач.

— Один процент?, — Александру захлестнуло какой-то яростной и мощной волной, — Даже если полпроцента, это всё равно шанс! Вы знаете, сколько мы ждали ребёнка? И Вы предлагаете мне его убить, имея в резерве целый процент? Да я скорее убью Вас!, — женщина сорвалась со стула и помчалась по больничным коридорам не разбирая дороги, задыхаясь от потрясения и смахивая с лица жгучие слёзы

Приехавший вечером Антон застал жену собранной, но какой-то сгорбившейся и посеревшей. Не говоря ни слова, он обнял её за плечи, повернул к себе лицом и, заглянув в глаза, задал один вопрос:

— Что?

— Ничего хорошего, — голос Александры был тих и шуршал как высохший осенний лист, — Хромосомная патология. Риск рождения ребёнка с тяжёлыми аномалиями развития –девяносто девять процентов. Рождённый ребёнок умирает в раннем возрасте. От аборта я отказалась. Ты волен принимать любое решение.

Антон разжал руки и тяжело осел на стоящее в коридоре кресло.

— Ты, я вижу держишь меня за попрыгунчика. Как ты тогда со мной живёшь?

— За кого?, — она не сразу поняла мужа.

— За попрыгунчика. Прыг-скок, прыг – скок, неважно, где, когда и с кем, лишь бы удобно, легко и весело. Ты меня таким считаешь?

Александра опустила глаза:

— Она бы могла родить тебе здорового ребёнка.

— А, так значит, ты мне уже и «её» нашла, — горько усмехнулся Антон,- Познакомишь?

И тут Александру прорвало. Она ревела в голос, захлёбываясь, заикаясь и пытаясь сквозь рёв рассказать Антону про свои переживания, про визит вздорной скандальной женщины, про Анютиного сыщика. Супруг крепко держал её за плечи, слушал, не перебивая, силясь уловить суть происходящего. Наконец, когда Александра, выговорившись, наревевшись и обессилев, притихла, он, не говоря ни слова, прижал к себе её голову, погладил по волосам и глухо произнёс:

— То, что ты с этим столько ходила молча, мучаясь и переживая, я списываю на особенности восприятия беременной женщины и впредь прошу так больше не делать. Любую проблему проговаривать надо сразу, как и полоть сорняки, иначе корни прорастают глубоко и плохо корчуются. А сейчас ты успокоишься и подумаешь о том, что нам, кажется пришло время на собственной шкуре прочувствовать значение фразы: «Бог не по силам испытаний не даёт». Кроме того, я хочу, чтобы ты всегда помнила, что это испытания не твои или мои, а наши совместные. И думать о том, как их преодолеть и какое принять решение, мы тоже будем вместе. Ты меня хорошо поняла, девочка?

Александра подняла на мужа опухшее от слёз лицо и послушно кивнула.

— Вот и хорошо. А теперь ты слопаешь фрукты и творог, которые я тебе принёс, послушаешь на ночь хорошую музыку и спокойно заснёшь с чёткой мыслью о том, что утро вечера мудренее в любом раскладе.

С этими словами Антон крепко прижал к себе жену, стараясь, чтобы она не заметила, как гримаса боли и отчаяния неумолимо искажает его лицо.

Утро оказалось мудренее не намного. Вместе с обходами и консилиумами начались уговоры врачей как следует подумать над ситуацией и прервать беременность, пока не поздно. Фрукты с творогом не лезли в рот, музыка раздражала, все люди без исключения тоже. Александра с трудом воспринимала происходящее. Она напоминала себе старую раненую волчицу, у которой вопреки всем законам природы стая почему-то решила отобрать и загрызть последнего позднего выстраданного волчонка. От пережитых потрясении у неё не осталось ни мыслей, ни чувств, ни способности к рассуждению, один только сплошной материнский инстинкт. Неизвестно, что думал и чувствовал Антон, но видя её состояние, он не заводил вообще никаких разговоров на эту тему. Не уговаривал, ни в чём не убеждал, не обнадёживал. Он просто был рядом. Они подолгу сидели молча, обнявшись, супруг только крепко сжимал холодную Сашину руку. Она была ему благодарна за это молчание. Это было единственное, что её хоть как-то успокаивало. Борис Андреевич, очевидно проинструктированный зятем, тоже был немногословен. Приходил ненадолго, сдержанно шутил, рекламировал принесённые вкусности и очень умело делал вид, что ничего не происходит. Александра была ему тоже благодарна. То, что она делила с Антоном, разделить ещё и с отцом она уже не могла. Угроза прерывания беременности миновала, но медицина не торопилась выпускать Сашу на волю, видя её моральное состояние. Александра тоже не просилась. Она просто не представляла себе как она будет общаться с людьми, отвечать на расспросы, обсуждать житейские проблемы. В больнице же она могла часами сидеть в больничном саду или лежать на кровати лицом к стене, делая вид, что спит.

Неизвестно, сколько бы это всё продолжалось, если бы не старенькая санитарка Тимофеевна. В один из дней, когда Антон уже ушёл, а Саша осталась сидеть в больничном коридоре, подтянув ноги под кресло, Тимофеевна ненароком приблизилась к ней, натирая тряпкой и без того чистый линолеум.

— Дай-ка, милая, я здесь чистоту наведу, чай не помешаю,- ласково заговорила она, орудуя шваброй вокруг кресла и исподволь поглядывая на Александру. Та после визита Антона была в более или менее спокойном состоянии, и пожилая женщина, притворно охнув, взялась за поясницу и присела рядом.

— Вижу я , тяжело тебе, милая, — без обиняков начала она, — А из-за того, что сама-одна пытаешься со всем справиться вдвойне тяжело. Человек слаб да немощен, ему свыше помощь нужна, без неё он песчинка, ветром гонимая. Ты в саду уж почитай, на всех скамейках посидела, а мимо самого главного прошла. Возле главного корпуса храм Божий видела? Видела. А как он называется, знаешь? А посвящён он иконе Божией матери «Помощница в родах». И служит там неслучайный в деле своём человек – отец Ярослав. Запомни, милая, когда кажется, что уже совсем некуда идти, идти надо к Богу. Вот и не мешкай. Другой дороги у тебя нету. Уж поверь мне, милая, я жизнь прожила да всякого повидала и в отделении нашем в том числе.

Не дожидаясь ответа Александры, Тимофеевна легко встала, подхватила ведро и швабру и, слегка переваливаясь, направилась в другой конец коридора.

На следующее утро храм встретил Александру благоговейной тишиной и огоньками нескольких горящих свечей. Службы в этот день не было и немолодой, но статный священник негромко читал у аналоя какие-то молитвы. Александра зажгла свечу и стала, смятенная, у образа Божией матери, пытаясь и сконцентрироваться на молитве, и не упустить из виду священника. Минут через десять он закрыл требник и заметил стоящую женщину. Повидавший за время своего служения немало человеческих слёз, он сразу заметил печать неизбывного горя на её облике и задержал взгляд, давая ей возможность заговорить.

— Отец Ярослав?, — Александра нерешительно подошла к нему.

— Да, у Вас что-то стряслось?

Всё, что стряслось Александра поведала на этот раз сравнительно спокойно, удерживая слёзы и стараясь быть предельно краткой.

— Вы с мужем бываете в церкви?,- осторожно спросил отец Ярослав, когда она умолкла.

— Если честно, то от случая к случаю, — кривить душой было неуместно, — На Пасху, на Крещение, иногда просто так, по зову сердца. Постоянно нет, хотя считаем себя в общем-то людьми верующими.

— И то хорошо,- голос отца Ярослава был мягок и в то же время основателен, — Что я Вам скажу? Наша жизнь нынче такова, что человека, в основном, к Богу приводит горе. В радости мы о Творце вспоминаем редко, принимая всё как должное. Но тем не менее Его любовь к нам очень велика. Но мы её или не замечаем, или в ней сомневаемся. А нам надо на неё уповать. И просить у Господа хоть малую толику этой любви сердцам нашим, чтобы могли мы перенести всю боль и несовершенство этого мира. Тогда Он её даёт. Не обязательно сразу и никогда именно так, как мы это представляем. Но только любовь ко всему сущему и принятие воли Господней даёт нам силы жить и преодолевать скорби наши. Для Вас сейчас настало трудное время. Несколько месяцев Вам с мужем предстоит жить в полном неведении, выпадет на вашу долю счастливый один процент или нет. А потом или возликовать или принять с любовью и смирением случившееся. Сейчас волю Его не ведает никто. Но без помощи Божией вам этот путь одолеть вряд ли по силам. Я запишу имена ваши и помолюсь о здравии и укреплении вас в скорби, но самое главное будет за вами.

— Что именно?, -Александра замирала в предчувствии хоть малой надежды.

— Очень многое будет зависеть от вашей веры и горячей молитвы. Но без участия в таинствах церкви это будет крайне сложно. Вы исповедовались когда-нибудь?

— Нет, — честно призналась Александра.

— Без исповеди и покаяния человек не может приступить к главному таинству – Причастию. Людям в зрелом возрасте вспомнить все свои ошибки и проступки бывает довольно сложно, поэтому я поступаю так, как мой духовный отец. Он обычно предлагает в таком случае купить простую ученическую тетрадь, сесть в тишине и попытаться максимально подробно вспомнить всю свою жизнь, начиная с семи лет – это возраст, когда человек становится ответственен за свои проступки. Вспомнить всё, в чём вы по своему ощущению были неправы. Кто сколько вспомнит, столько и напишет. Надеюсь, Вы понимаете, что это тайна исповеди и никто, кроме священника, принимающего исповедь, этого не читает. Потом человек начинает потихоньку воцерковляться: утренние и вечерние молитвы, посещение богослужений, Причастие и очень постепенное, почти незаметное изменение себя. На первый взгляд, просто обряд. Но это только на первый взгляд. За этим кроется неисчерпаемый источник Божией любви и благодати. Приходите к нему испить. И мужа приводите. Чью же ещё молитву, как не страждущей матери услышать Господу?

— А чудеса бывают?, — одними губами спросила Александра

— На самом деле чудеса Господни на каждом шагу, просто человек редко умеет их видеть и понимать. Я понимаю, какого чуда жаждет Ваша душа, но я не буду ни обнадёживать Вас, ни разочаровывать по той простой причине, что я всего лишь человек, а пути Господни ведомы только Ему самому.

— Я поняла, — склонила голову Александра, чувствуя какое-то непонятное умиротворение и твёрдость, часто возникающие у людей, принявших важное и трудное решение. Вы здесь бываете каждый день?

— Практически да, — кивнул отец Ярослав, -Приходите.

Вечером Антон застал жену изменившейся. В ней снова появилась свойственная ей собранность и целеустремлённость, только на этот раз эти качества были обращены куда-то внутрь, обозначая человека, в котором произошёл какой-то внутренний перелом. Антон смотрел вопросительно, не торопясь произносить что-либо вслух .

— Тош, я сегодня была в том белом храме, что стоит возле главного корпуса.

— И?, супруг постарался сделать вопрос как можно более кратким.

Александра вздохнула, собираясь с духом и потихоньку, запинаясь и подбирая слова рассказала всё о своём утреннем разговоре.

Когда она закончила рассказ, Антон помолчал, потом зачем-то потёр руки, словно они замёрзли и без обиняков спросил:

— Тебе тетрадку на сколько листов покупать: на двенадцать, восемнадцать или двадцать четыре?

— А тебе?, -в глазах Александры впервые за долгое время мелькнула лёгкая тень улыбки.

— Я боюсь, что мне и девяноста шести не хватит, но только я за раз столько не вспомню, — честно признался Антон.

Из больницы Александра выписалась на следующий день и жизнь её начала потихоньку пробивать себе новое русло. На удивление они с Антоном очень свободно почувствовали себя в этом русле. Очевидно, большое горе и ясная цель помогают отсечь всё лишнее, наносное и второстепенное. Говорили друг с другом они по-прежнему мало, но пожалуй, никогда до сих пор не чувствовали такого единства. Александра ходила на все необходимые осмотры, врачи изучали вдоль и поперёк её обследования, но ничего конкретно сказать не могли, а разговоры о прерывании беременности уже утратили свою актуальность. На работе все держались доброжелательно, но почтительно с этой какой-то новой Александрой, сосредоточенной и словно прожившей за короткий срок пребывания в больнице огромное количество лет. Никто не знал о неблагополучных хромосомах, но отчего-то даже завотделением оставил свои придирки, словно чувствуя, какую неподъёмную внутреннюю ношу несёт сейчас в себе эта женщина. Александра и сама чувствовала себя другой: она стала смотреть на мир как-то объёмно, чуть отстранённо и вместе с тем очень живо, неуловимо чувствуя как всю его красоту, так и хрупкость. Она жила так, словно боялась расплескать себя, утратить то новое, глубокое и непостижимое, что прорывалось сквозь обыденность и заставляло ощущать окружающее ярко и непосредственно, как в детстве. Антон тоже посерьёзнел. Рабочие передряги перестали так, явственно действовать, горячий нрав начал уравновешиваться, уступая место спокойной иронии и основательности. Когда в назначенный срок пришло время везти Сашу в роддом, он сел за руль сам и всю ночь, и ещё полдня просидел , не смыкая глаз в дермантиновом больничном кресле.

После обеда зазвеневший телефон отца Ярослава высветил номер Александры.

— Да,- горло почему-то слегка перехватило, — Я слушаю Вас, Саша.

— Отец Ярослав, у меня дочка, вес три пятьсот. И, судя по всему, с ней всё в порядке. По крайней мере врачи ничего подозрительного не нашли.

— Слава Богу! Я Вас поздравляю, Саша, — отец Ярослав только сейчас понял, что он волновался так, словно это был и его ребёнок тоже, — Имя девочке уже выбрали?

— Знаете, отец Ярослав, — даже по телефону было слышно, что Александра улыбается, Мне как-то попалась в одном из чатов дискуссия, где сведущие люди обсуждали, какое именно правильное имя у Бога. Я в богословии полный чайник, отец Ярослав. Поэтому я дочку назвала тем Его именем, которое я единственно знаю. Её зовут Любовь. И ещё… Отец Ярослав, как Вы думаете, это чудо или врачебная ошибка?

— Каждая приходящая в этот мир жизнь и есть настоящее чудо, — уклонился от прямого ответа отец Ярослав и после секундной паузы добавил, — Через сорок дней можете уже приносить девочку на крещение.

Уборщица перед важными переговорами спела сыну босса колыбельную, а когда директор услышал слова, ещё долго не мог прийти в себя…

На мебельной фабрике «Вереск» работа кипела: в цехах изготавливали каркасы, на сборочном участке собирали диваны и кровати, каждый занимался своим делом. Молоденькая уборщица Маша тоже работала вовсю, мыла офисные помещения, а чтобы было легче, слушала в наушниках любимую музыку. Она и сама не заметила, как стала напевать мелодию вслух, у неё так здорово получалось, не хуже, чем у профессиональной певицы, девчонки из бухгалтерии даже заслушались. И только главный экономист, вредная Эльвира Алексеевна, кинула раздраженно ручку на стол и подошла к уборщице, дернув её за руку! Та аж подскочила, тут же вытянула наушники из ушей и непонимающе на неё посмотрела. Начальница крикнула на уборщицу:

-Ты что себе позволяешь, певичка недоделанная! Мы вообще-то не в театре, и нечего тут представления устраивать. Пол лучше мой как следует, а рот свой открывать нечего, когда не просят.

Маша покраснела, как вареный рак, она поняла, что пела вслух, поспешила извиниться, и продолжила работать. Но Эльвира Алексеевна все не унималась, она ходила за нею по пятам, и выискивала недочеты, заставляла дважды перемывать у неё в кабинете. Это было так унизительно, девушке хотелось тоже резко ответить этой мегере, но она сдержалась и промолчала, но про себя подумала: «Ну ничего, вот насобираю денег и все равно на вокальное поступлю, я ещё им всем нос утру! Только и знают, что шпыняют да унижают! Змеиный коллективчик!»

Она закончила наконец работу, пришла в свою съемную комнатку. Её уже встречал у дверей любимчик, маленький котенок Снежок. Она подобрала его недавно возле мусорных баков. Бедного малыша кто-то выкинул, да ещё и лапка была сломана. Как же он жалобно пищал, как звал на помощь. Сердце девушки не выдержало, и она взяла котенка к себе домой, при этом очень рисковала, ведь хозяйка предупреждала, чтобы никаких животных. Маша отнесла его к ветеринару, заплатив за прием последние гроши, котенку наложили гипс и назначили ещё кучу препаратов, он был в очень запущенном состоянии. Маша выходила своего любимчика, он скакал в гипсе три недели, только недавно сняли. Снежок был очень предан своей доброй хозяйке за кров и заботу, и всегда терпеливо ждал её с работы на коврике в коридорчике. Как только Маша входила, тут же просился на ручки, и мурчал, ластился, шейку выгибал и доверчиво прижимался к ней своим тщедушным тельцем. В такие моменты на душе у Маши становилось так хорошо, так тепло, все обиды и горести будто испарялись, и улыбка снова появлялась на лице. Так и сегодня, мурлыка быстро успокоил хозяйку, злость на противную Эльвиру Алексеевну прошла, осталась лишь легкая грусть. Захотелось позвонить маме, давно они не общались, девушка набрала её номер:

-Привет, мамочка! Как ты? Как дела? Как твоё здоровье?

Светлана Ивановна ответила:

-Доченька, как я рада, что ты позвонила. Все хорошо, не волнуйся, хорошая моя! Вот только Маруся захворала, пригорюнилась, ветеринара, Захарыча вчера звала, мазь прописал от мастита. У соседки, бабы Дуни, сарай сгорел, ты представляешь? Внуки озорничали, спичками баловались. Да что я все о себе, да о себе. Ты то как? Работа нравится? Всё у тебя ладится? Я так за тебя волнуюсь, как ты там одна, в огромном городе справляешься? Может приедешь ещё солений возьмешь, я сыр козий сделала, грибочков насушила, всё ж полегче будет?

Маша про себя подумала: «Ага, как же, заладится тут с такой мегерой, уже и свет не мил!» а вслух бодро ответила:

-Да, у меня все отлично, мамуль, не переживай, я тут со Снежком не скучаю. Он такой забавный, ждет меня, ластится. Вот в отпуск пойду, сразу к тебе приеду, помогу, знаю ведь как тебе там тяжело одной с хозяйством и огородами.

После разговора с мамой в памяти сами стали всплывать отрывки из её трудного деревенского детства. Выросла Маша в деревне ПрошАново, мама работала всю жизнь дояркой на ферме, вставала ещё до рассвета и бежала к буренкам на утреннюю дойку. Отчим имел много наделов земли и занимался выращиванием подсолнечника и картофеля. Тоже пахал, как вол, не жалея себя и технику. Вот и Машу с малых лет к труду приучали, не баловали особо, да и некогда было, работы невпроворот круглый год. Девочка старалась не огорчать маму и отчима, трудилась тоже, и по дому, и в поле помогала, училась неплохо, но в душе всё это ненавидела. Ей казалось полной беспросветностью вот так провести всю жизнь.

Ведь родители только и знали, что пахали как лошади, разве что зимой полегче было, а летом сплошной ад. Мама сильно уставала, падала вечером без сил, потрепав по волосам любимую дочурку. Девочка обожала свою маму, та чудесно пела, её даже приглашали на свадьбы и торжества. Да и внешне была привлекательна, если бы не этот уродливый шрам от уха и почти на всю шею. Мама всегда комплексовала из-за него, носила широкие платки, или водолазки с горлом, стараясь его хоть как-то прикрыть. Маша много раз пыталась спросить у нее, где же она так обожглась? Но мама не любила этих расспросов, сразу терялась, и переводила разговор на другую тему, не хотела вспоминать плохое, ворошить прошлое. Папу своего Маша не знала, да и мама ничего о нем никогда не рассказывала. Сколько девочка себя помнила, они жили с отчимом дядей Женей.

Человек он в общем то был неплохой, работящий, падчерицу не обижал, но и считать себя папой не спешил. Была между ними некая дистанция, небольшой холодок все время, видно он так и не смог принять и полюбить Машу, как свою родную дочь. Мужчиной дядя Женя был строгим, настоящий глава семьи, именно он все решал, распределял деньги, домочадцы его слушались. Падчерицу он воспитывал в строгости, требовал хороших отметок, не разрешал гулять до поздна, прививал уважение к старшим, но денег на неё не жалел. Покупал всегда обновки, телефон и игрушки. Вот только душевного тепла между ними не было, девочка слушалась отчима, уважала и даже слегка побаивалась. Но ей так не хватало отцовской любви, чтобы папа сказал, что гордится ею, что она принцесса, его любимая девочка. Да и мама нежностями не особо баловала, уставала сильно, так и жили, как все..

Маша мечтала поступить на вокальное отделение в университет, она, как и мама с детства чудесно пела, выступала на утренниках и даже в область на конкурс ездила, второе место заняла среди местных талантов. Девочка даже в поле и дома всегда напевала вслух любимые мелодии, выходило очень здорово. Она спала и видела себя певицей, представляла, как стоит на большой сцене в свете софитов, а ей рукоплещет весь зал! Но отчим с матерью не разделяли её интересов. Поэтому, когда Маша однажды сказала родителям о своем заветном желании, в доме разразился сильный скандал.

Дядя Женя сказал строго:

— Это все ты, набаловала дочку, Света! Ну какие песни с плясками? Что за баловство? Разве этим заработаешь на хлеб? Нужно нормальную профессию получить, чтобы твердо на ногах стоять. Маша, у тебя же математика вроде на отлично? Вот и хорошо, на бухгалтера в колледж пойдешь учиться. Он в любой организации нужен, так что работу без труда найдешь. Это мое последнее слово. А на всякую блажь я денег не дам, и точка.

Маша рыдала и пыталась отстоять свое мнение:

-Ну мама, дядя Женя! Ну я не хочу на бухгалтера, это скучно и нудно, я петь хочу! Ну почему вы меня не слышите?

Мама лишь вздохнула и развела руками, отчим был человеком волевым, властным, главой семьи, спорить с ним было бесполезно. Да женщина и сама понимала, супруг прав, известной певицей дочь не станет, только время потеряет.

Отчим скрупулезно откладывал деньги на поступление и учебу падчерицы, как и обещал. А Маша обреченно ждала, когда поедет учиться на бухгалтера. Ей этого очень не хотелось. Она была вовсе не усидчивая, хоть и имела отличные знания по математике, но ей не хотелось корпеть над отчетами изо дня в день и провести так всю жизнь.

А тут ещё ухажер к девушке стал клеиться. Сынок фермера, Гришка. Маша его терпеть не могла, наглый, хамоватый, ещё и выпить любил, да и внешне увалень какой-то. Она как могла избегала с ним встреч, а он за нею по пятам ходил, причем не предлагал встречаться, а буквально угрожал:

-Ты, Машка, не выделывайся, все равно моей будешь. Мои родители уже с твоим отчимом всё решили, мы поженимся, они земли объединят, доходы увеличат. Так что вопрос решенный.

Девушка злилась и резко ему отвечала:

-Не ври, мои родители не могли так поступить! Зачем я тебе? Я же не люблю тебя! Как мы жить то будем?

Гришка смеялся и плотоядно на неё смотрел:

-Ну что ты как бабка старая заладила, причем тут жить? Я сначала с тобою вдоволь набалуюсь, курочка! Сгоню с тебя спесь. А потом ещё посмотрим, понравишься ли ты мне?

Маша плакала и просила родителей:

-Я не пойду замуж за Гришку! Дядя Женя, я согласна на бухгалтера учиться, только не замуж! Ты же говорил, что я поступать поеду? А сам меня тут сватаешь кому попало!

Отчим потирал руки:

— Глупая ты, Маша, выгоды своей не видишь. Одно другому ведь не мешает. И не кому попало, а Гришке! Да и я же не говорю, что прямо завтра жениться нужно. Будете помолвлены пока, главное уцепиться, породниться с фермером. Закончишь бурсу свою, поженитесь, отец Гришкин тебя в контору нашу бухгалтером пристроит, у нас доходы вырастут, ну чем плохо? Ты не артачься, а головой своей подумай хорошенько, и будь хитрее! Гришка хоть и оболтус немного, зато родители у него обеспеченные, будешь как сыр в масле кататься. Потом ещё нам с матерью спасибо скажешь, дурёха!

Маша рыдала и кричала:

-Да как же вы не понимаете, мама? Я не люблю Гришку, он мне противен! У нас что, средневековье? Может вы мне ещё мешок на голову наденете и насильно замуж отдадите?

Мама все понимала, жалела дочку и пыталась её успокоить:

-Машенька, ты так не расстраивайся, тебе ещё доучиться нужно. Посмотрим, как оно будет. Мы же не завтра тебя замуж отдаем. Ну ты пока приглядись к парню, может он не такой уж плохой? Где ты тут в деревне лучше то найдешь? Одна голытьба, сама же видишь. Мы же тебе добра только хотим, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Маша с жаром возражала:

-А я и не собираюсь тут жить, и Гришка ваш мне и даром не нужен! Я в город уеду, поступлю на вокальное, и буду жить, как сама захочу и любить буду, кого мое сердце выберет!

Тем временем сынок фермера буквально преследовал ее, проходу не давал, все норовил её зажать в уголке и нагло лапал, как свою собственность, хохоча в лицо. Девушка была уже на грани отчаяния, и считала минуты до выпускного, чтобы побыстрее уехать на учебу, мысленно надеясь, что все как-нибудь само рассосется! Но точно для себя решила, ни в коем случае она не выйдет замуж за Гришку, не бывать этому!

Но когда Маша училась в выпускном классе, все резко изменилось. Всегда крепкий, жилистый, пышущий здоровьем дядя Женя вдруг стал хиреть и чахнуть на глазах. ОН с трудом поднимался по утрам, его даже шатало иногда, стал плохо есть и спать, и еле дорабатывал смену в поле, сил никаких не было. Мама уговаривала его поехать в райцентр, к врачу, обследоваться, но отчим лишь отмахивался, мол, ничего страшного, пройдет, это просто усталость. Но с каждым днем состояние мужчины только ухудшалось, тянуть дальше было нельзя. Когда обратились к врачам было слишком поздно, диагностировали последнюю стадию. Мужчина как свечка сгорел и умер через полгода. Мама плакала, горевала и тосковала по мужу, он был её поддержка и опора, и она вовсе не представляла, как будет без него теперь жить. Маша, конечно, тоже плакала, ей по-человечески жалко было отчима, и маму тоже, как она теперь одна то будет, и так тяжело было, а теперь совсем беда. Почти все деньги, которые отчим откладывал на поступление падчерицы ушли на лечение и похороны, денег в семье было очень мало. Но несмотря на эти беды, свалившиеся на семью, в душе девушки пробился лучик надежды устроить свою жизнь так, как она сама так долго мечтала! И за ненавистного Гришку замуж теперь её никто не отдаст!

После школьного выпускного Маша стала её уговаривать:

-Мамуля, послушай меня. Я в город ехать собираюсь, уже созвонилась, узнала какие документы нужны для поступления, мне в деканате сказали, и общежитие положено. Ну отпусти меня, умоляю! Это моя самая заветная мечта! Ты свой талант похоронила на ферме, а теперь и мой хочешь? Меня так хвалили на конкурсе, сказали нужно дальше учиться. Ну какой из меня бухгалтер? Я же совсем не усидчивая, не смогу я. Да и тебе теперь без дяди Жени и так тяжело, а тут я ещё на шее. А так я учиться пойду, подрабатывать стану, буду тебе помогать!

Женщина обняла свою любимую доченьку, приголубила, сказала ласково:

-Ну что с тобою делать, упрямица ты моя? Знаю, как тебе петь охота, сама такой была когда то, и в столицу рвалась. Верила в светлое будущее! Да только вышло все не так, как мечталось, сильно я обожглась, доченька! Оттого и тебя отговариваю, очень за тебя переживаю, куколка моя. НЕ хочу, чтобы ты мою судьбу повторила, понимаешь? Но, с другой стороны, я ведь понимаю, как для тебя это важно, и будет неправильно, если я лишу тебя шанса стать счастливой. Езжай, раз решилась, авось тебе повезет? Я буду молиться за тебя, и держать кулачки! Маму только не забывай, звони почаще!

Маша аж взвизгнула от радости и причитала:

-Спасибо тебе, Мамочка, я знала, что ты меня поймешь и поддержишь! Я как только поступлю, сразу тебе позвоню. Побегу вещи собирать тогда. Верь в меня, будешь ещё гордиться соей дочкой!

Проводы вышли тяжелыми, Светлана плакала, обнимала свою единственную дочурку, сумку ей неподъемную собрала и денег дала на первое время. И все равно на сердце было тревожно, как Маша будет одна выживать в столице? Ведь ни родственников, ни поддержки никакой!

На прощание она шепнула дочке:

-Машенька, что бы ни случилось, ты помни, будет совсем невмоготу, бросай все и езжай домой, я тебя всегда приму, ну все, с Богом, езжай!

Маша была так счастлива, ей казалось, что поезд мчит её непременно в счастливое будущее, подальше от опостылевшей деревни, и теперь точно у неё все наладится! Она настроена была очень решительно, столица непременно ей покорится. Ведь все судьи на конкурсах говорили ей, что она поет лучше всех и у неё большое будущее!

По приезду она сняла небольшую комнату, и даже не разложив толком вещи, ринулась в университет, подавать документы. Но как она не старалась на экзаменах, как ни выкладывалась, комиссия лишь кривилась. Самодовольные и хмурые экзаменаторы в пух и прах разнесли наивную неопытную деревенскую девчонку и посоветовали ей сначала готовиться как следует, а потом идти на экзамены, если она действительно хочет здесь учиться. Она с треском провалилась и не прошла по конкурсу. Уже в фойе, слушая чужие разговоры она поняла, тут все покупается и продается, и ей, без денег и блата точно ничего не светит. Маша так расстроилась, до слез: «Вот что теперь делать? Назад в деревню ехать? Все будут насмехаться, перед мамой стыдно. Ну уж нет! Не на ту напали! Ничего, поработаю годик, денег поднакоплю, подготовлюсь получше, и снова пойду на абордаж. Я ни за что не откажусь от своей мечты!» Она вытерла рекой бегущие слезы, тряхнула головой и поплелась домой, но твердо для себя решила не сдаваться и прижиться-таки в столице. В конце концов она столько лет об этом мечтала.

Девушка начала искать работу, но и тут её ждало горькое разочарование! Дядя Женя был абсолютно прав, без образования и опыта никуда не брали, еле удалось устроиться уборщицей на мебельную частную фабрику. Так и начались для Маши суровые тяжелые будни. Объем работы был большим, а зарплата смешной, да ещё эта мегера Эльвира Алексеевна совсем её заездила. Поговаривали, у неё не было ни детей, ни личной жизни, вот она брызгала на всех ядом! А вот директор, Максим Николаевич, напротив, был очень приятным и вежливым мужчиной, всегда здоровался, мог словечком перемолвиться, а не смотрел свысока. О нем тоже ходили разные слухи в коллективе. Рассказывали, что ему сорок пять лет, что вдовец, сам растит трехлетнего сына. Ребеночка с супругой поздно зачали, она умерла при родах. В целом его характеризовали положительно, как справедливого и лояльного руководителя. А ещё он очень нравился Маше, высокий, статный, с зелеными глазами, которые лучились добротой.

Однажды Маша, как обычно, мыла офис на втором этаже, и случайно услышала разговор в кабинете у Эльвиры, она оживленно беседовала с бухгалтером Ириной. Главный экономист, конечно, заметила уборщицу, но даже не прикрыла дверь, видимо не считая, что та может что-либо понять. Она вообще считала Машу деревенской недалекой девицей. Мегера говорила:

-Слушай, Ир, я тут такое дело провернуть хочу. Через пару дней директор будет проводить важную сделку, покупать достаточно дорогой материал для кроватей, уже и делегация прибыла. Я Максиму Николаевичу наплела, что материал хоть и дороже, но в разы лучше, прочный и износостойкий, он поверил. Так вот, я тут договор подготовила. Ты как человек умный сразу всё поймешь, фирма эта однодневка, а сделка заведомо провальная. На самом деле это самая дешёвая и плохая древесина с примесью некондиции, хлыстов и обрезков. В общем, я хочу, чтобы наш директор прогорел, стал банкротом. А ты меня в этом поддержи. Мне конкуренты пообещали солидную должность, замдиректора, если я все это сделаю. Я и тебя туда перетащу, но уже не простым бухгалтером, а главным экономистом. Зарплату в три раза больше будешь получать. Мало того, если все выгорит, нам с тобой столько заплатят, что хватит отдохнуть с шиком на море и ещё останется.

Ира сначала засомневалась:

-Боязно, как то, Эльвира Алексеевна, а вдруг не выгорит ничего, или директор обо всем узнает? Тогда полетят наши головушки, вовсе без работы останемся.

Но Эльвира Алексеевна настаивала:

-Не дрейфь, подруга, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Максим мне доверяет, как себе, подпишет не глядя! Зато такой куш отхватим!

В конце концов Ира согласилась, и они ударили по рукам, даже не догадываясь, что Маша слышала весь их разговор за дверью кабинета. Стараясь сильно не шуметь, она отошла в сторону, чтобы не привлекать лишнее внимание. Внутри неё все клокотало от злости: «Ах вы змеи подколодные! Ну погодите! Я должна предупредить Максима Николаевича, даже если он мне и не поверит. Пусть меня выгонят, зато совесть будет чиста!»

Маша не рискнула идти в кабинет директора прямо сейчас, это было бы слишком заметно. Дождалась его после работы на парковке. Подошла к мужчине и робко начала:

— Максим Николаевич, Вы извините, что отвлекаю. Я должна вас предупредить. Эльвира Алексеевна и Ирина из бухгалтерии хотят вас подставить. Знаю, что подслушивать нехорошо, но я не специально, просто убиралась рядом и все слышала.

И она рассказала о коварном замысле коллег, и смотрела на реакцию директора. ОН сжал кулаки, побелел, и процедил тихо:

-Я понял, спасибо вам, Маша, большое! Вы ведь сейчас можно сказать компанию спасаете. Я перед вами в долгу, если нужна будет какая-то помощь, только скажите, я все сделаю!

Вот и настал день сделки. Все в компании были на ушах, в кабинете организовали шикарный стол, присутствовали представители подставной фирмы и всё начальство мебельной фабрики. Когда бумаги уже были на столе, и Эльвира услужливо протянула директору ручку, приговаривая:

-Можете не проверять, я все сто раз перепроверила, фирма надежная, сделка очень выгодная! Такой качественной древесины нашим конкурентам точно не видать. Мы останемся в выигрыше. Ведь наши кровати будут более прочными, плюс дизайн изменится.

Максим смотрел на Эльвиру и поражался её наглости, так врать в глаза! И не краснеть! Он совершенно спокойно достал из папки какие-то бумаги и кинул их на стол:

-Я привык доверять только себе, и всё перепроверил сам. Оказывается, фирмы «Интеграл», поставляющей данный материал, нет в природе, это подставная контора, однодневка, я провел спектральный анализ материала, он вообще не соответствует заявленным параметрам. Меня хотели нагреть, причём по-крупному, ведь на кону не один десяток миллионов. Как вы это объясните, Эльвира Алексеевна? Вы ведь утверждаете, что все сами перепроверяли? Бухгалтерия видимо тоже ослепла, они ведь обсчитывали все? Что же, интересно, посулили вам конкуренты, что вы решились предать родное предприятие, на котором столько лет отработали? Мне очень жаль, я ведь вам всецело доверял. Спасибо одному человеку, который меня вовремя предупредил о подставе. Иначе я бы точно прогорел. А теперь пошли обе вон и дружков своих забирайте, пока я полицию не вызвал!

Делегация быстро сбежала, поджав хвост, поняв, что дело пахнет жареным и план полностью провалился.

Директор принял меры, выгнал взашей Эльвиру и Ирину! Прилюдно на собрании. И в конце добавил:

-Если кто-то ещё из коллектива хочет последовать примеру этих двух сотрудников, то увольняйтесь сразу, я никого не держу! Мне предатели не нужны! И скажите, коллеги, разве я кого-то обидел? Или мало плачу? Наше предприятие динамично развивается. И я хочу, чтобы в моем окружении были только верные и преданные люди.

Все неодобрительно загудели, осуждая Эльвиру, и разошлись по рабочим местам, а злобная женщина с такой ненавистью посмотрела на Машу, поняв, что только она могла сообщить все директору и затаила на неё ненависть, решив, что обязательно отыграется и отомстит ей при случае! С Ириной, когда то лучшей подругой, Эльвира тоже разругалась в пух и прах, та её проклинала за участие в этой афере.

Наконец-то жизнь у Маши наладилась, она спокойно работала, никто не изводил её каждый день. В один из дней директор привез на работу своего сынишку, Егора. Оставил его пока в своем кабинете, а секретарше велел приглядывать. У него снова намечалась сделка, и он не мог её пропустить. Маша как раз поливала цветы, и услышала, что малыш капризничает и громко плачет. Она подошла и увидела, что перепуганная секретарша и так и сяк пытается успокоить ребенка, но у неё ничего не выходит. Малыш сильно плакал, звал папу, размазывал слезы по щекам. Тогда Маша вошла и робко спросила:

-Извините, можно я попробую успокоить ребенка? Он глазки трет, явно спать хочет, вот и капризничает. А ещё ему жарко, нужно его раздеть. Хотите, я ему колыбельную спою? Вдруг поможет?

Инга раздраженно ответила:

-Конечно, я не против, сделайте хоть что-нибудь, у меня уже аж уши заложило от крика! Когда уже Максим Николаевич няню приличную Егору подыщет… Никак они у него не приживаются! А из меня точно нянька никакая, я уже в панике!

Маша присела рядышком, сняла с ребенка теплый комбинезон, стала гладить малыша по головке и тихо петь:

«Прилетели гули,

Стали гули ворковать,

Тихо детку усыплять.

Спи, малютка, почивай,

Свои глазки закрывай.»

Пела она действительно чудесно, её голосок лился, как ручеек, и малыш притих, успокоился и стал засыпать. Секретарша только рот открыла и не знала что сказать. А в дверях в этот момент стоял директор, и не верил в то, что слышит. Он не мог оторвать глаз от девушки, её колыбельная перенесла его в далекое прошлое, он уже много раз слышал эту песенку, это звучание…

Вырос Максим в бедной, неблагополучной семье. Его мать любила погулять, а об отце он и вовсе ничего не знал. Рос ребенок сам по себе, бегал до ночи на улице, рано научился драться, обносил с мальчишками в чужих садах яблони и груши, часто хулиганил. Дома всегда было шаром покати, в вечный запах перегара и табака навсегда отучил его от вредных привычек. ОН на спиртное и смотреть не мог, тошно было. Сразу же после школы и армии парень рванул в столицу, в поисках лучшей жизни. Ему можно сказать повезло, удалось устроиться в богатый дом, разнорабочим. Максим старался как мог, работал за троих, был и садовником, и дворником, и по хозяйству все чинил. Он держался за свое место, ведь его ещё и поселили с прислугой в домике, и боялся его потерять. Хозяйкой была сорокапятилетняя бизнес леди, Оксана Валерьевна Хомутова, дама строгая, не очень приветливая, но платила исправно, не обижала.

Однажды к ней приехала двоюродная младшая сестра, тоже деревенская. Девушку звали Светлана, она поступила в университет искусства и жила у сестры. Максим влюбился в Свету сразу же, с первого взгляда. Он как сейчас помнил её бездонные зеленые глаза, тонкий стан и длинную русую косу. Парень дарил ей полевые цветы охапками, тихонько ставил их ночью на окно, чтобы порадовать любимую. Света принимала его ухаживания, между ними возникла не просто симпатия, а вспыхнули яркие чувства! Роман все разгорался, молодые люди ходили в кино, гуляли часами и не могли наговориться. А ночью сгорали от страсти, тайком от всех, чтобы Оксана Валерьевна не знала! Но все тайное рано или поздно становится явным, и хозяйка с мужем обо всем догадались. Света сама им призналась, что влюбилась всерьез, что они с Максимом хотят пожениться. Такой поворот событий никак не устраивал бизнес леди, зачем ей роднится с бедным садовником? Что он сможет дать Свете? У самого ни кола ни двора, голь перекатная. Оксана Валерьевна присмотрела уже для сестры перспективного ухажера, он был родственником мужа, его отец крупный бизнесмен, выгодная партия, что и говорить. Она все пыталась разлучить парочку, устраивала скандалы, не пускала Свету, грозила садовнику увольнением, стыдила обоих. Но те все равно продолжали тайно любить друг друга, наперекор всему. Максим со Светой ничего не могли поделать с этим, их тянуло друг к другу как магнитом, они и дня не могли прожить в разлуке. Именно любимая, пела ему ту самую колыбельную, как маленькому ребенку, а он млел и слушал нежные переливы её голоса. Максим мечтал, что накопит побольше денег и они со Светой снимут жилье, и обязательно поженятся. Ведь не в деньгах счастье, как тогда он так считал.

Но однажды произошла трагедия, которая навсегда разлучила влюбленных! Муж хозяйки вместе со Светой ехали в машине, он забрал её из университета после лекций и вез домой. Тут то в них влетел пьяный лихач, случилась страшная авария. Оба погибли на месте! Эта новость убила Максима наповал, он порывался ехать в морг, хотел попрощаться с любимой, побыть с нею немного. Но хозяйка пресекла эти порывы и строго ему приказала:

-Ты мне давай здесь истерик не устраивай, без тебя итак тошно! И вообще, езжай-ка домой, не до тебя сейчас! Все, ты уволен. Нечего тебе на похоронах делать, ты ведь даже не родственник, так, обслуга! Лишние вопросы только возникнут.

Максим был безутешен, сильно обиделся и не понимал, почему хозяйка такая жестокая и не разрешает ему даже попрощаться с любимой, собрал вещи и уехал домой, сам не помнил, как добрался.

Долго не мог забыть свою любимую, любовь к ней жила в его сердце несмотря ни на что. Парень устроился на работу в фирму, курьером, и на него обратила внимания хозяйка, одинокая и не очень привлекательная внешне дама, Екатерина. Она была старше него, немного полновата, и не пользовалась особой популярностью у мужчин, даже не смотря на достаток. Можно сказать, именно она и была инициатором их отношений. Сначала Екатерина с ним подружилась, они много беседовали о жизни, женщина прониклась непростой судьбой этого скромного парня, жалела его, помогла поступить на заочное отделение экономического факультета, убеждала, что нужно обязательно иметь за плечами профессию. Максим был ей очень благодарен, он видел, как она смотрит на него, вовсе не как друг, в её глазах плескалась любовь и надежда. Екатерина тоже рассказывала о себе, о своей непростой судьбе, что ей пришлось всего добиваться самой, по крупицам, в общем они часто общались по душам, откровенничали.

А потом как-то женщина попросила его починить в её доме прохудившийся кран, да так Максим и остался у неё до утра после выпитой бутылки вина. После той ночи все изменилось в его судьбе, пара стала встречаться официально, не таясь. Екатерина была довольна, ведь она наконец то была не одна, и искренне любила жениха. Вскоре Максим женился на ней, от безысходности и без особой любви. Скорее из благодарности. Он убеждал себя, что сможет полюбить Катю, сделать её счастливой, просто нужно время. Но карьера его после этого пошла в гору, они с женой расширились, открыли свой бизнес в столице, и переехали туда жить.

Жена терпеливо учила мужа всем премудростям и хитростям в бизнесе, он схватывал все на лету, и вскоре уже с легкостью управлял компанией наравне с супругой. Максим уважал жену за деловую хватку, и как человека, был верным мужем, никогда ей не изменял, но такой любви, как к Светлане, к Кате он не испытывал никогда. Их долгие годы объединяла в основном работа, и лишь когда Кате было уже за сорок, она вдруг неожиданно забеременела! Это было настоящим чудом, ведь за столько прожитых лет не было ни одной беременности, они уже давно отчаялись и оставили попытки завести детей. Супруги были счастливы, хоть беременность и протекала очень сложно. У супруги был жуткий токсикоз, отеки, скакало давление, настоящее испытание. Врачи отговаривали Катю рожать самостоятельно, все-таки возраст, они настаивали на плановой операции, но женщина наотрез отказалась. Ей так хотелось ощутить, что такое родить ребеночка, ведь она всю жизнь об этом мечтала. Катя мужественно терпела все, её грела мысль, что она скоро станет мамочкой, и подарит-таки Максиму наследника. К сожалению, худшие опасения докторов сбылись, роды были долгими и тяжелыми, все закончилось трагически. Роженица умерла от обильного кровотечения, удалось спасти лишь её новорожденного сына. Максим оплакивал жену, горевал, искренне не понимая, почему Господь второй раз отбирает у него близкого человека? За что?

Сын стал единственным стимулом жить и не сорваться, хоть воспитывать ребенка мужчине в одиночку было совсем не просто, порой он был на грани отчаяния, но стоило взять на руки пищащий комочек, как тут же внутри становилось так тепло и хорошо, и он снова и снова справлялся с трудностями. Бизнес требовал его постоянного присутствия, удаленно руководить не получалось. У Максима мать давно умерла от водки, у Кати тоже из родни никого, встал вопрос о поиске няни для сына. Вот с этим вопросом были трудности. Няни никак не приживались в его доме. Возможно потому, что он поставил там камеры, и каждый вечер их просматривал, чтобы убедиться, что кандидатки заботятся о ребенке, как следует! Он очень переживал за Егора, и не хотел, чтобы не дай Бог какая-нибудь нерадивая няня причинила малышу вред. Тут то и выяснялось, что персонал халатно относился к своим обязанностям. То денежки подворовывали, то продукты из холодильника тащили, или же клацали в телефоне целыми днями, а сыночек плакал навзрыд, сидя на полу. Когда Егор пошел в детский сад стало немного полегче, но все равно нужна была приходящая няня, побыть с сыном пока Максим не вернется с фабрики поздно вечером. Вот и сегодня он вынужден был везти малыша из сада прямо на работу, потому что очередная безалаберная няня якобы заболела и забыла об этом предупредить.

Маша заметила директора и стушевалась, стала оправдываться, почему её занесло в кабинет начальства без спроса:

-Максим Николаевич, извините меня, я только помочь хотела, сыночек ваш так плакал…Я уже ухожу, простите…

Директор жестом приказал секретарше выйти, закрыл дверь, и стал расспрашивать Машу:

-Я вовсе не сержусь, напротив, благодарен, что вы успокоили сына. Но скажите, откуда вы знаете эту колыбельную? Она ведь не популярна, её редко где услышишь.. И голос у вас такой замечательный!

Девушка ответила:

-У меня мама хорошо поет, она мне её всегда напевала в детстве, вот я и запомнила. Правда красивая? Егор вон тоже сразу уснул.

Максима резко затрясло:

— Мама??? Господи, скажи, как зовут твою маму? Покажи её фото, умоляю! Для меня это очень важно!

Маша опешила от такого напора директора, но всё же стала рассказывать:

-Я деревенская сама, маму Светлана зовут, а папу я никогда не знала, мы с отчимом жили, дядей Женей. А фото есть, в сумочке, я его всегда с собой ношу, принесу сейчас.

Пока Маша отправилась в подсобку за сумочкой, в голове Максима мысли неслись вихрем: «Неужели это моя Светочка? Неужели она жива? Ну не бывает таких совпадений. Но как такое возможно, ведь она погибла тогда в аварии? Я бы все отдал, чтобы снова её увидеть! Обнять, прошептать, как люблю! Как скучал и тосковал!»

Маша принесла фото и протянула его директору, тот ахнул и схватился за голову, шептал, как безумный:

— Это она! Это моя Света! Это точно она! Спасибо тебе, Боженька! Я нашел ее, нашел! Светочка, любовь моя!

Маша ошарашенно смотрела на директора, и думала, не сошел ли он с ума? Как бы малыш не проснулся от криков. Она подала ему стакан воды, тот выпил залпом, потом вдруг пристально посмотрел на Машу и стал говорить странные вещи:

-Дочь, ты моя дочь! Вот так дела! Невероятно! То не было детей всю жизнь, а то сразу двое! Счастье то какое!

Мужчина подвел её к зеркалу на стене, сам встал рядом и стал кричать:

-Точно! Уши мои, и нос с горбинкой, моя дочка! Моя!

Маша отпрянула, пятилась к двери и приговаривала:

-Максим Николаевич, с Вами всё в порядке? Что вы такое говорите? Может скорую помощь вызвать? Что-то вы не в себе! Даже боязно как-то!

Директор тряхнул головой, будто приходя в себя, снова подбежал к Маше, схватил её за руки и с жаром стал говорить:

-Нет нет, Маша, я не сумасшедший. Присядь, выслушай меня, прошу! Только не перебивай, разговор получится долгий, но ты все поймешь, я уверен!

И он стал ей рассказывать всю свою жизнь, с самой юности, Маша потрясенно слушала, и верила ему! Теперь то она понимала, откуда у мамы этот уродливый безобразный шрам от ожогов, и почему она не хотела об этом говорить! Директор в конце искренне сказал:

-Маша, ты пойми, я ведь считал, что Света умерла, погибла в той аварии, я же оплакивал ее! Я даже не подозревал, что она беременна от меня! Я должен с нею увидеться, прошу тебя! Узнать, как так вышло, куда она исчезла на долгие годы? Почему не дала мне о себе знать! А главное, я хочу знать точно, что ты моя дочь! Я от Светы хочу это услышать! Если б я только знал, что ты на свете есть, я бы был рядом, помогал вам, не оставил. Ты веришь мне?

Маша кивала головой все время, и не мола поверить во все это, а потом сказала:

-Вы так не переживайте, мы можем поехать ко мне домой в любое время. Мама дома, она на ферме работает, да и хозяйство большое, редко в город ездит. Но мне правда не верится, что вы мой…папа, хотя если это так, я была бы счастлива, правда! О таком честном и добром отце можно только мечтать…Дядя Женя, он меня не обижал, но мы никогда с ним не были близки, он не понимал меня. Мы с ним очень разные были.

Максим Николаевич воскликнул:

-Так чего тянуть? Как только Егор проснется, сразу едем. Я сейчас закажу детский обед из ресторана для сына и двинемся в путь. Мне уже не терпится увидеть твою маму, поговорить с нею. Господи, сколько же лет мы не виделись? Страшно подумать, целая жизнь прошла в разлуке…

Света как раз управилась по хозяйству, накормила пса Бояна, и хлопотала на кухне, решила пирожков затеять с капустой. Как вдруг в окно постучали, а Боян громко залаял. Женщина встрепенулась и пошла открывать. Она увидела на пороге дочку, какого-то солидного мужчину с бородкой и малыша у него на руках. Света обомлела:

-Доченька! Ты приехала, умничка! Да ещё не одна, с гостями? Что же ты не предупредила, я бы обед приготовила праздничный! Да вы проходите, нечего дитя морозить. Познакомишь?

Возникла неловкая пауза, Маша не знала, что сказать, а потом мужчина не выдержал и срывающимся голосом произнес:

-Светочка! Милая! Неужто не узнала? Это же я, Максим, Репетилов, у нас с тобою такая любовь была…Я садовником работал у твоей сестры Оксаны, неужто забыла? А я вот всю жизнь тебя помню…

Женщина открыла рот и ловила воздух, она не могла поверить! Так и держала в руках свой пуховый платок, теребила его, пребывая в шоке. Это и правда её Максим, те же лучистые глаза, тот же голос, те же руки. Но каким солидным мужчиной он стал, в нем трудно было узнать молоденького безусого садовника, худенького, робкого и улыбчивого. Теперь это статный господин с аккуратной бородкой, в дорогом кашемировом пальто и с кожаным портфелем в руках. Годы, конечно, взяли свое, теперь он даже имел небольшой животик, и веточки морщинок вились вокруг глаз. Но голос, глаза, были прежними, как тогда, много лет назад. Моменты их любви тут же пролетели перед глазами Светы, она даже зажмурилась! Сердце её выскакивало, а земля уходила из под ног.

А мужчина так на неё смотрел, как раньше, с нежностью и любовью, он не замечал ни шрамов, ни морщинок на её лице, он видел ту Свету, которую всю жизнь самозабвенно любил…

Маша тихонько взяла Егора на руки и ушла с ним в спальню, стала раздевать, она понимала, маме с Максимом Николаевичем нужно о многом поговорить наедине, и она тут лишняя. Девушка повела малыша на кухню, стала его кормить, рассказывала сказку про царевну. Тот увлеченно слушал и ел без капризов, размазывал картошку по тарелке, иногда мимо рта ложку проносил, это было так смешно, малыш сопел, старался. Маше нравилось возиться с ребенком, она смотрела на него и думала: «Вот здорово будет, если окажется, что Егор мой братик! Я бы с ним все время нянчилась. Такой лапочка!»

В это время Максим расспрашивал Свету:

-Скажи, куда ты пропала? Как вообще жива оказалась? Мне Оксана сказала, что ты и её муж насмерть разбились! Почему же ты весточку не дала, что жива! Скажи, Маша моя дочь? Так ведь? Почему ты скрыла? Разве я не имел право знать? Господи! Что же мы с тобою натворили…

Мужчина засыпал Светлану вопросами, он не отпускал её рук и смотрел прямо в глаза, желая получить на них честные ответы!

Света рассказывала Максиму, как все тогда было на самом деле:

-Мы с мужем сестры и правда попали в аварию, но очнулась я уже в больнице, в реанимации, не помню ничего. Только момент удара, а потом темнота, видимо я сознание потеряла от шока. Когда увидела себя в зеркало, кричала от ужаса, я сильно обгорела, часть лица, шея и спина были в ожогах, смотреть было невозможно!

Потом были одна за другой операции, и на всю жизнь остался этот уродливый шрам! А ещё сплошная боль, страх и ужас, никому не желаю такого пережить. Конечно, я спрашивала у сестры о тебе, скучала, надеялась, что ты придешь, поддержишь, будешь рядом, мне так этого не хватало. Но сестра меня огорошила, что ты бросил меня, уехал, сбежал! Не захотел возиться и жить с уродиной! И я обиделась смертельно, даже ненавидела тебя долго. Ещё и врачи огорошили, я была беременна, чудом не потеряла ребенка после аварии и операций. Сестра, узнав, что я в положении, всячески настаивала, чтобы я сделала аборт, она кричала:

-Ты меня не позорь, Света, у нас приличная семья. А ты, вместо того, чтобы учиться, шуры муры с садовником нищим водила, ещё и понесла от него, как кошка! Мы тебе жениха хорошего, приличного подыскали. О будущем твоем печемся. А теперь что? Разве он захочет тебя порченную, да ещё с чужим ребенком на руках брать? И вообще, тебе же наркоз давали, неизвестно кто там вообще родится, может урод какой? В общем, выбирай! Или ты делаешь аборт, и тогда живешь дальше у нас, учишься, замуж за нормального человека выходишь! Или катись обратно откуда приехала! Нам такие проблемы с мужем не нужны! Малахольная ты какая то, дался тебе этот нищий?

А я не смогла убить ребенка, мне и так тошно было, думала, раз такая судьба, что ж поделать. Раз малыш выжил после всего, значит на то воля Божья. Буду сама растить ребенка. Не решилась такой грех на душу брать. Я ведь на себе тогда крест поставила, думала, кому я с такими ожогами нужна буду? А так хоть ребеночек будет мне отрадой.

Плюнула на учебу, на все, и уехала после выписки домой, в деревню. Родители ругались, конечно, ведь опозорила я их, отправили в столицу учиться, а приехала с приплодом! Ну а в деревне сам понимаешь, все косились, осуждали, как так, вернулась из столицы с пузом да без мужа. Да ещё сестрица помогла, матери все в красках расписала, что это лишь я одна во всем виновата, мне и расхлебывать. Вот родители после рождения Маши и уговорили меня выйти замуж за Женю, тот всегда ко мне неровно дышал, ещё со школьной скамьи женихался. Все портфель носил да о любви твердил. А как узнал, что я вернулась, сам пришел, о любви уже не говорил, просто замуж позвал. Сказал, хоть и зол на меня, что ребенка от другого нагуляла, но все равно ни с кем другим жить не сможет. Сердцу не прикажешь. Даже шрамы мои его не испугали. Родители обрадовались, уцепились за Женю, и уговорили меня за него выйти. Это и правда был выход, иначе бы меня в деревне ещё долго клеймили. Так и прожили с ним всю жизнь. Машу Женя не обижал никогда, но и не любил, я точно знаю, не смог он смириться с чужим ребенком. Все надеялся, что общие детки пойдут, но не сложилось. Я старалась быть ему хорошей женой, угождала во всем, пахала за троих, была благодарна, что спас меня от позора. Но так и не смогла я полюбить Женю, как тебя! Я уж и не чаяла тебя когда-нибудь увидеть, жила лишь воспоминаниями…

Максим с жаром ей твердил:

-Света, милая, все это ложь! Твоя сестра наврала тогда! Я же как узнал о трагедии, чуть с ума не сошел, порывался в морг ехать, на кладбище, попрощаться хотел. А она мне запретила и выгнала вон. Сказала, что ты умерла и все. Я же оплакивал тебя, как усопшую, понимаешь? Сердце рвалось в клочья, думал, с ума сойду. Я никогда ни на минуту не забывал о тебе, о нашей любви, веришь мне?

Женщина вдруг спросила:

-Этот мальчик, Егор, он твой сын? Ты женат? Скажи, как есть, я пойму. Ведь столько лет прошло, у каждого судьба по-своему сложилась.

Максим вздохнул и ответил:

— Моя жена умерла при родах, вот теперь один сына воспитываю. Наши судьбы так похожи. Я ведь тоже так и не смог сделать счастливой Катю, так как любил только тебя, и она это чувствовала. Выходит, Маша моя дочка, а Егор ей братик по отцу! Вот так радость! Света, я хочу, чтобы ты знала, с этой минуты я никуда тебя не отпущу, так и знай! Ты моя и только моя. Я увезу тебя в столицу, мы поженимся. Я никогда и никого не любил так сильно, как тебя, и мне никто другой не нужен, понимаешь? Дай я тебя обниму, позволь поцеловать? Господи, как же я сейчас счастлив, ты не представляешь!

Они обнялись, и снова в душе тот самый пожар, их чувства вовсе не умерли и не остыли, они просто уснули до поры до времени, и теперь вспыхнули с новой силой! Света шептала, рыдая:

-Я не верю, что это все со мною происходит! Милый мой, любимый! Родной, теперь все будет хорошо, я точно знаю. А сыночка твоего я полюблю, не сомневайся, стану ему лучшей мамой! Ты только не исчезай, не пропадай больше, прошу тебя! Я не переживу разлуку ещё раз.

Света и Максим заглянули в спальню, и с умилением наблюдали, как Маша играет с Егором, она достала из шифоньера ещё свои старые кубики, они вместе их складывали, и девушка учила ребенка буквам. Она проговаривала вслух:

-Буква Ш – шарик!

Девушка смешно надувала щеки, имитируя шар, а Егор хохотал повторял за ней, невольно и родители рассмеялись.

Мужчина тихонько позвал ее:

-Доченька, Маша! Можно я теперь только так буду тебя звать? Ты прости меня, что я не был с тобой рядом, что пропустил все важные моменты твоего детства, этого уже не вернуть, прости. Но есть настоящее, в нем ты и я, давай все сначала? Я понимаю, нам обоим будет не просто, и все же, мне так хочется, чтобы ты мне доверяла, чтобы мы стали лучшими друзьями. Ведь ты такой же мой ребенок, как и Егор, хоть уже и взрослый…

Маша не выдержала, и прильнула к отцу, прошептала:

-Я согласна, папа! Мы попробуем. А братика я уже полюбила. Он такой забавный. Я рада, что вы с мамой нашли друг друга, и желаю вам только счастья.

С того самого дня жизнь всех героев изменилась очень сильно. Маша больше не работала уборщицей, папа помог ей воплотить свою самую заветную мечту, поступить на вокальное отделение в университет. Она летела на лекции, как на крыльях, училась с удовольствием. Девушка переехала к отцу в особняк, туда же он перевез из деревни Свету. Они без сожаления распродали все хозяйство и дом, забрали только старого пса, а соседи ещё долго судачили, ну надо же, как повезло Улёвым! У Светки ухажер бизнесмен нашелся, а у Машки теперь вон какой отец! Заживут, как короли в столице! И даже несносный Гришка махал им вслед, сожалея, что профукал такую девушку из-за своего хамства.

Все стали жить одной большой и дружной семьей. Максим уговорил Свету сделать ещё одну операцию в частной клинике, и её шрам, которого она так стеснялась всю жизнь стал почти не заметен. Снежок стал теперь любимчиком Егора, он его без конца тискал и гладил, играл с ним. А котик преданно мурчал маленькому мальчугану, щурясь от удовольствия.

В конце года Машу пригласили на конкурс талантов страны, как лучшую на курсе, для неё это было очень важно, своего рода билет в светлое будущее. Девушка долго готовилась, много репетировала, решила исполнить сложную вокальную композицию в народном стиле «Черный ворон».

Эльвира Алексеевна, когда-то с позором изгнанная с фирмы Максима все это время пристально следила за судьбой уборщицы, и, конечно, знала обо всем, что с ней произошло. Когда среди конкурсанток Эльвира увидела фамилию Маши, то радостно потирала руки, вот он, тот самый случай ей отомстить! В её голове родился коварный план, как испортить выступление Маши. Хотелось, чтобы её назвали бездарью и выгнали прилюдно вон! А то возомнила себя эстрадной певицей!

Наконец-то настал день конкурса. Поддержать Машу пришли самые близкие люди, мама и папа, они сидели в первых рядах, держали наготове видеокамеру и молились, чтобы у их дочери все получилось!

Объявили выход Маши, девушка перекрестилась, и вышла на сцену на негнущихся ногах. Выглядела она потрясающе: летящее платье в пол, длинные струящиеся русые локоны и свежий, почти незаметный макияж.

Музыка заиграла, Маша спела первый куплет, и тут все зашумело, затрещало, микрофон неожиданно отключился и звук полностью исчез! Девушка так растерялась, что осталась стоять просто с открытым ртом! Зал загудел, как улей: «Ну все, сдулась певичка! Фонограмму выключили!»

Конечно же, это были проделки Эльвиры, и она ликовала, теперь эту дурищу опозорят и выгонят, и они будут квиты!

И тут встала её мама с места, и крикнула:

-Маша, доченька! Не теряйся! Пой так! Ты же можешь! Как я учила, пой сердцем!

Маша встряхнулась, почувствовав мамину поддержку, набрала побольше воздуха, и запела так мощно и проникновенно. Зал ахнул и встал, ей аплодировали, а она продолжала петь, ни на кого не смотрела, вкладывала всю душу в песню, как учила её мама! Это был аншлаг, папа громче всех кричал:

-Дочка! Ты молодец! Я горжусь тобой!

Это был успех, судей покорила конкурсантка и Маша заняла первое место. Её все поздравляли, фотографировали, родители обнимали и целовали, посыпались предложения о выступлениях. И только Эльвира шипела себе под нос как змея, которой отрубили хвост: «Ну ты посмотри, и тут вывернулась! И все то у неё ладится, и все получается! И отец богатенький нашелся, и талант обнаружился! Как же я её ненавижу!». У этой недвольной жизнью женщины после изгнания дела шли всё хуже и хуже. Конечно же, конкуренты её к себе не взяли, ведь она не выполнила их условия, работу она потеряла, мало того, коллекторы бегали за ней по пятам, квартиру и то пришлось заложить за долги. Она лихорадочно искала работу, но Максим позаботился о том, чтобы её не взяли даже простым бухгалтером, приходилось подрабатывать курьером, это было так унизительно! Женщина всё чаще по вечерам прикладывалась к бутылке, проклиная бывшего начальника и эту уборщицу, которая развалила такой шикарный план! Её жизнь стремительно летела в тартарары, но Эльвира не понимала главного, она во всем виновата сама!

Зато у Маши дела шли как нельзя лучше, она успевала и учиться и выступать на концертах, личная жизнь тоже наладилась. На всех её выступлениях неизменно был один поклонник, симпатичный парень, её сверстник, он сидел всегда в первом ряду, болел за нее, аплодировал, и дарил шикарные букеты. А однажды решился с нею познакомиться, шепнул на ушко, когда дарил букет:

— Машенька, я вас просто обожаю, вы божественно поете! Умоляю, всего один вечер с преданным поклонником, завтра в восемь, кафе «ВостокЗапад!» Я буду ждать вас!

Девушка была заинтригована, так с ней ещё никто не знакомился, и пошла на свидание. Парня звали Олег, он уже заканчивал юридический колледж, и случайно увидел по телевизору ролик с выступлением Маши, и влюбился, причем заочно, да так, что круглые сутки только и мечтал, как бы встретиться с Машей и познакомиться поближе. Между молодыми людьми сразу возникла симпатия, они были такие разные, и в то же время отлично дополняли друг друга. Любовь так окрыляла Машу, что её песни стали ещё более чувственными и проникновенными. Все её самые заветные мечты сбылись как по мановению волшебной палочки, мама с папой встретились и живут счастливо, она занимается любимым делом, и с Олегом ей очень повезло, он искренне любит её и так заботится.

Светлана тоже до сих пор не могла поверить в то, что с ней сейчас происходит. Она всю жизнь прожила в деревне, кроме каторжного труда ничего не видела, в разлуке с любимым. А теперь у неё словно с чистого листа началась жизнь. Максим открывал для неё новый мир, он сам стал для неё целым миром. Они теперь ценили каждую минуту, проведенную вместе, даже просто чаепитие или прогулка в парке были в радость. Максим устроил Светлану в свою фирму диспетчером, теперь они вместе жили одними интересами, и были настоящей семьей. Маленький Егор постепенно привык к Свете, тянулся к ней. Женщине в её возрасте, конечно, по началу было тяжеловато успевать за маленьким непоседой, заботиться о нем, но совсем скоро она полюбила этого малыша и стала звать его сыном. Заботы о нем делали их семью крепкой и настоящей. Маша с Олегом тоже к ним часто приходили, все вместе общались, обедали, играли с маленьким Егором, и весело проводили время. Каждый знал, что он нужен и важен, что ему рады и ждут, что может быть ценнее…

Маша частенько сидела с мамой на кухне и философствовали, как же в жизни все интересно устроено, как простая колыбельная помогла семье воссоединиться. Как три разбросанные по свету судьбы неведомыми дорожками и путями снова сошлись в одну. Вот уж правду говорят, неисповедимы пути Господни…