Жена притаилась в квартире, чтобы узнать, что творится, пока муж в командировке

Инга Алексеевна нервно поправила фартук, подходя к двери. Звонок прозвучал снова, на этот раз настойчивее.

Она распахнула дверь, на пороге стояла Женя, ее дочь.

— Прости, мама. На работе был завал. Раньше никак. И я ненадолго. Игорь еще в командировке, мне Олю с танцев забирать.

— Хорошо, хорошо… Я понимаю.

Инга Алексеевна кивнула, но что-то в её взгляде было не таким, как всегда. Она почти сразу повернулась и жестом пригласила дочь пройти на кухню.

— Пойдём, я заварю чай. Ты, наверное, замёрзла.

На кухне пахло мятой и заваркой. Пока Женя снимала пальто, мать хлопотала у стола, но дрожащие руки выдали её волнение: заварка высыпалась прямо на скатерть.

— Мам, что случилось? — Женя подняла взгляд на мать. — Ты странная сегодня, как будто… Я не знаю, испугана.

Инга Алексеевна глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

— Я не знаю, как тебе это рассказать, милая, — наконец заговорила она, перебирая пальцами уголок полотенца. — В нашем доме что-то странное происходит.

— Странное? Что ты имеешь в виду? — Женя нахмурилась, её голос стал серьёзным.

Инга Алексеевна осторожно встала и, открыв ящик кухонного шкафа, начала доставать оттуда предметы, которые сложила на стол. Женя смотрела, как мать выкладывает: пару серёжек из разных комплектов, помаду яркого оттенка, часть покрытия ногтя, маленькое круглое зеркальце.

— Мам… — Женя прищурилась, пытаясь понять. — Что это всё значит?

— Подожди. Это не всё, — перебила её мать. Она нагнулась и достала из-под стола пакет. А из него— шелковый халат, Инга Алексеевна развернула его перед дочерью.

Женя уставилась на вещь. Это был нежно-розовый халат, едва ли подходящий её матери. Женя почувствовала, как у неё скрутило живот.

— Мам… Ты что, думаешь, что папа… — она запнулась, слова словно застряли в горле, — тебе изменяет?

Инга Алексеевна резко обернулась, её лицо вспыхнуло, будто её оскорбили.

— Что?! — воскликнула она. — Женя, как ты могла такое подумать? Твой отец никогда бы не сделал этого! И уж точно не в моём доме!

— Ты уверена?

— Да, милая, уверена, — твёрдо сказала женщина. — Но я тоже не понимаю, откуда всё это берётся. Мы возвращаемся с дачи каждое воскресенье, и вот тогда… Тогда я начинаю находить эти вещи. Каждую неделю что-то новое.

Женя долго молчала, пытаясь сложить всё в голове.

— Ты кому-то рассказывала? — осторожно спросила она. — Папе говорила?

Инга Алексеевна покачала головой.

— Нет. Что я ему скажу? Он решит, что я спятила.

— Ладно, — Женя попыталась взять ситуацию под контроль. — Слушай… А у Юрика же есть ключи?

Инга Алексеевна кивнула.

— Странно подружек водить в родительский дом, когда живешь один… Не находишь, дочь?

— Странно, странно… Но я думаю, что спросить стоит… Я сама с ним поговорю. Чтобы не краснел перед тобой, если что…

Женя стояла у ворот университета, ожидая младшего брата. Студенты с шумом выходили из здания, обсуждая пары и планы на вечер. Наконец, среди толпы она заметила Юру. Он шёл спокойно, с рюкзаком, болтающимся на одном плече.

— Привет, братец, — улыбнулась Женя.

— Привет, Женька, — ответил Юра кивая. — Ты чего тут? Что-то случилось?

Она сделала знак рукой, приглашая его пройти немного в сторону от толпы.

— Хочу кое-что показать. Ты скажешь, знакомы ли тебе эти предметы.

Юра нахмурился.

— Жень, ты что? Детективом подрабатываешь?

Она достала из кармана две серьги и ярко-красную помаду. Протянув их брату, Женя внимательно наблюдала за его реакцией.

Юра посмотрел на вещи с удивлением, повертел в руках серьги.

— Не узнаю, — он бросил на сестру непонимающий взгляд. — Что это вообще такое?

— Ну колись, — начала Женя с лёгким сарказмом. — Зачем ты водишь девушек к родителям?

Юра растерянно рассмеялся.

— Чего я делаю? — выпалил он.

— Да не дури ты. Я не ругаюсь. Просто интересно.

Юра посмотрел на сестру, как на ненормальную, потом усмехнулся.

— Жень, тебя точно в детстве папа головой вниз не ронял? Я не вожу девушек к родителям. У меня своя квартира есть.

— Тогда откуда это берётся? — Женя нахмурилась. — Мама находит такие штуки дома. Разные серьги, помады, зеркальца. Халатик… Милый, кстати.

Юра был явно заинтригован.

— И ты не думаешь, что это отец?

Женя вздохнула.

— Нет, Юра. Всё появляется только тогда, когда он вместе с мамой возвращается с дачи. Он вообще в это время дома не бывает.

Юра замолчал, переваривая услышанное.

Это реально странно… — наконец сказал он. — А мама? Она что думает?

— Она в шоке, как и я. Подумали на тебя…

Юра пожал плечами.

— Слушай, Жень, если это не я и не папа, то кто тогда?

— Вот это я и хочу понять, — отрезала Женя. — А ты точно говоришь правду?

— Женя! — Юра закатил глаза. — Ещё раз: у меня своя квартира. И я в ней встречаюсь с девушками. Родительский дом — не бордель.

Женя невольно хмыкнула, но внутри её тревога только усилилась.

— Ладно, хорошо. Тогда будем разбираться дальше.

***

Вечером, когда Женя уложила Олю спать, она тихо прикрыла дверь детской, прислушалась, чтобы убедиться, что дочь действительно спит, и отправилась на кухню. Она набрала номер матери.

— Женя? Что-то случилось? — голос Инги Алексеевны звучал тревожно.

— Нет, мам, всё нормально, — сразу успокоила её Женя. — Я поговорила с Юрой. Он ни при чём.

На том конце линии повисла тишина.

— Господи… — наконец произнесла мать, и в её голосе чувствовалось отчаяние. — Ну и откуда это всё у меня в доме?! Я ведь просто с ума схожу от этой загадки, Жень.

— Не знаю, мам, — Женя сделала глоток чая, обдумывая дальнейшие слова. — Но у меня есть план.

— План? Какой? — Инга Алексеевна насторожилась.

— В эти выходные вы с папой не поедете на дачу. Только никому не говорите.

— Но почему? — растерянно спросила мать.

— Слушай дальше, — перебила её Женя. — Игорь возвращается в воскресенье, да?

— Да, — подтвердила Инга Алексеевна.

— Отлично, — Женя быстро продумала детали. — Пусть папа отведёт Ольку в кино. А мы с тобой устроим засаду у вас дома!

— Засаду? — переспросила мать, пытаясь понять, что задумала дочь. — Женя, ну что за глупости? Это смешно.

— Никаких глупостей, мам! Мы просто посидим в комнате, тихо, с выключенным светом. Если кто-то придёт, мы всё увидим. Узнаем, кто это и как они попадают в дом.

Мать причитала.

— Ты думаешь, это сработает?

— Уверена, — твёрдо ответила Женя. — Главное, ничего не говори папе. Это только для нас.

— Хорошо, — согласилась Инга Алексеевна после недолгой паузы. — Но, честно говоря, я уже боюсь узнать, что всё это значит…

— Не переживай, мам. Мы разберёмся!

Закончив разговор, Женя задумчиво посмотрела в окно. В детстве она обожала детективы, но она и представить себе не могла, что будет разгадывать такие загадки.

***

Суббота выдалась на удивление солнечной, но в доме Инги Алексеевны царил полумрак. Женя и её мать устроились в гостиной, плотно задернув шторы. Дверь в комнату была закрыта, чтобы никто случайно не заметил их из коридора.

— Жень, ну это дурость какая-то, — прошептала Инга Алексеевна, нервно теребя платье. — А если никто не придёт?

— Тогда мы с тобой просто проведём милый и спокойный день дома, — спокойно ответила Женя, стараясь говорить как можно тише.

— А если мне надо будет в уборную? — спросила мать.

Женя улыбнулась, покачав головой:

— Мам, сходишь. Расслабься.

Инга Алексеевна вздохнула. И вдруг они услышали, как во входной двери поворачивается ключ. Женщины переглянулись, и сердце Жени заколотилось сильнее. Дверь открылась, и по коридору пронёсся весёлый женский смех.

— Ой, Игорь! Я что-то много сегодня для нас купила! — сказал высокий, звонкий голос.

Женя застыла на месте, не веря своим ушам.

— Игорь? — она вслух повторила имя, прежде чем её сознание успело осмыслить происходящее.

Женя вскочила на ноги и бросилась в коридор. Там её ждал сюрприз: её муж, Игорь, стоял у входа, обнимая блондинку с ярким макияжем. В руках она держала пару пакетов с фруктами и деликатесами.

— Женька? — Игорь застыл, словно увидел привидение. Блондинка в его руках замерла, не понимая, что происходит.

— Что это?! — женин голос дрожал от гнева.

— Это не то, что ты думаешь! — забормотал Игорь.

— Правда? — Женя сделала шаг вперёд. — А что я должна думать, Игорь? Это твоя коллега? Или ты подарки моим родителям из Казани привез?

Блондинка попыталась отступить, но запнулась об ковровую дорожку. Её взгляд метался между Игорем и Женей.

— Жень, я… Это случайно… — начал оправдываться Игорь.

— Случайно?! — Женя повысила голос. — Ты привёл чужую бабу в дом моих родителей! Случайно?

В этот момент из гостиной выглянула Инга Алексеевна.

— Женя, может, мы обсудим это позже? — Игорь сделал шаг назад.

— Никакого «позже», Игорь, — холодно сказала Женя. — Я хочу знать, кто эта женщина и почему ты вообще здесь. Немедленно.

Блондинка тихо пробормотала:

— Может, я пойду?

— Да, — резко ответила Женя, не сводя взгляда с мужа. — Ты пойдёшь. Прямо сейчас. А ты живо на кухню!

— Жень… — Игорь попытался возразить.

— Живо!

Блондинка, осознав, что ей здесь не рады, поспешила убежать. Игорь поплелся на кухню.

***

Женя смотрела на Игоря, а внутри у неё бушевала буря. Женя не чувствовала ни боли, ни разочарования — только ярость и отвращение. С каждым словом мужа её гнев становился сильнее.

— Это не то, что вы думаете! — торопливо начал Игорь, отступая к стене. — Это… Это первый раз!

— Не ври мне! — взорвалась Женя, шагнув к нему. — Не ври!

— Я не вру! — выкрикнул он, вскидывая руки. — Я думал, что тут никого не будет! Твои родители же ездят на дачу!

— А в этот раз решили не поехать! — Женя почти кричала, её голос срывался. — А знаешь почему? Знаешь?!

— Почему? — Игорь выглядел жалким, но он пытался сохранить остатки самообладания.

— Потому что твоя подружка оставляла нам подсказки! — Женя начала стучать кулаками по его плечам, словно не могла иначе выразить все, что происходил внутри. — Мама! Покажи!

Инга Алексеевна, всё это время стоявшая в дверях кухни, растерянно огляделась.

— Женя, может, не надо… — попыталась она возразить.

— Покажи!

Инга Алексеевна, понимая, что спорить бесполезно, пошла в сторону шкафа и достала заранее приготовленные находки. На столе появились серьги, помада, а затем и халатик.

— О, мой Бог… — простонал Игорь, схватившись за голову.

— Вот тебе и Бог! — снова закричала Женя, её лицо пылало. — Ты за собой даже убрать не мог? Или это тоже «первый раз»?

— Но я убирал! — взвизгнул Игорь, пытаясь оправдаться. — Я всё мыл, стирал…

— Умница какая! — Женя разразилась саркастическим смехом. — Медаль тебе, герой труда!

Тут Инга Алексеевна, до сих пор старающаяся держаться в стороне, внезапно вскрикнула:

— Игорь! Ты что, в нашей спальне это всё делал?!

Игорь замер и ничего не сказал, но его молчание говорило само за себя.

— Это отвратительно! — закричала свекровь, отшатнувшись от него. — Нет, вся ситуация в целом кошмарная! Но и эта деталь просто ужасна!

— Простите меня… — Игорь выглядел жалким.

— Простите?! — Женя снова повысила голос. — Ты номер в отеле снять не мог?!

— Ты следишь за моими картами! — Игорь попытался найти оправдание, но это выглядело жалко. — Я не хотел тратиться… Наташа сама покупала еду, чтобы я не подставлялся…

Женя почувствовала, как что-то оборвалось у неё внутри. Эти слова, полные мелочности и эгоизма, словно открыли ей глаза на то, каким подлецом был ее муж.

— Ты даже не мужик, — холодно сказала она, глядя на него так, словно видела впервые. — Ты жалкий, подлый, трусливый…

Она не знала, что убивало её сильнее: сам факт измены или то, насколько ничтожным оказался человек, с которым она связала свою жизнь.

***

После того как Женя выставила Игоря за дверь, он долго пытался вернуть её расположение. Звонил, умолял встретиться, писал письма с извинениями. Иногда она находила его у подъезда, где он стоял с букетом или коробкой конфет, но ни одно из его действий не трогало её. Для Жени он перестал существовать.

С дочерью, маленькой Олей, они решили не обсуждать измены отца. Девочке сказали, что папа временно уехал по делам, но от этого не было легче. Женю часто навещала мама. И в один из их разговоров Инга Алексеевна сказала:

— Женя, я всё подумала… И решила, что больше не могу спать на этом белье. Я всё сожгу.

— Всё? — переспросила Женя, не сразу осознавая, что имелось в виду.

— И постельное, и полотенца… Матрас твой отец уже отвёз на свалку, но этого мало. Брезгливо как-то…

Так они оказались на даче, где на заднем дворе устроили кострище. Огромный мешок с постельным бельём, полотенцами, старыми пледами и покрывалами лежал у их ног. Женя с матерью по очереди бросали в огонь ткани, которые мгновенно вспыхивали.

Инга Алексеевна вдруг обняла дочь.

— Может, ещё что-то спалим? Чтобы полегче стало?

Женя, подумав, посмотрела на мать и с сарказмом произнесла:

— Этого «кобеля» можно? Женя протянула матери фото.

Инга Алексеевна засмеялась.

— Всё будет нормально, родная, — сказала она, поглаживая Женю по спине. — Через пять лет ты будешь вспоминать всё это и смеяться.

Женя кивнула, но улыбка её была горькой.

— Если бы это было не со мной, то я бы уже смеялась.

Они стояли, смотря, как пламя будто пожирает воспоминания о предательстве.

— Скоро ты будешь готова все начать с нуля… — задумчиво проговорила Инга Алексеевна, глядя на огонь.

Женя только пожала плечами.

— Начну с малого: с первых алиментов куплю тебе постельное белье!

Мать улыбнулась. Они обе надеялись, что впереди будет белая полоса.

Игорь, оставшись без семьи и крыши над головой, сильно пожалел об опрометчивом поступке. Ему приходилось отдавать большую сумму на алименты жене, а на остаток снимать квартиру в медвежьем углу. Денег на женщин не осталось… Приходилось довольствоваться малым и ждать лучших времен.

Пару раз поешь с пола еду и научишься правильно готовить, — измывалась свекровь (до больницы)

Альбина в ярости лупила свекровь по лицу, голове, груди – без разбора. Рассудок в один момент покинул её, дав волю гневу.

Позже она сама недоумевала, как могла она, такая мягкая и покладистая по натуре и воспитанию, за долю секунды превратиться в безжалостное существо. Состояние аффекта – как потом прокомментировал знакомый психолог.

В её памяти мелькали моменты из далёкого прошлого, подобные вспышкам, пытающимся объяснить это внезапное «падение забрала».
Альбине 5 лет.

Сестра Диана, на семь лет старше, сладкоежкой была жуткой. Альбина тоже любила конфеты, но несравнимо меньше, чем старшая сестра. Когда им с Дианой на праздники дарили конфеты или пакеты со сладостями — Диана всегда хитростью отбирала большую часть угощений Альбины.

При этом задуривала голову младшей сестры так, что та, якобы сама должна ей давать.

Диана, съев с упоением свои сладки подарки, без спроса принималась за уничтожение сладостей младшей сестры. Когда Альбина это видела, она протестовала, но Диана лишь уверенно заявляла:

— Фу, жадина? Жалко что ли? Как тебе не стыдно?! Я маме расскажу, что ты со мне не делишься. Видишь, как много у тебя осталось, а у меня совсем нет. До жути стыдно, что у меня такая жаднючая сестра! Я всем расскажу об этом, и тогда с тобой никто не захочет дружить! И попрошу конфеты тебе больше совсем не дарить.

Альбина начинала плакать от обиды, и тут же приходила раз мама. Диана представляла ситуацию так, будто это Альбина втихаря съела её сладости — сколько же фантиков валяется вокруг! — а теперь младшая сестра отбирала гостинцы старшей.

Мать раз за разом верила Диане, а Альбину наказывала, приговаривая нельзя брать чужое. «Хорошая» старшая сестра, просила мать пожалеть малышку и убеждала, что поделится с младшей (её же конфетами), вызывая восхищение матери.

— Как хорошо, что ты у меня не жадная! – хвалила родительница. – Хорошую я старшую дочь воспитала.
Милостиво выделенные старшей сестрой конфеты вставали поперёк горла, но мать стояла над душой, ожидая, когда Альбина с благодарностью всё съест.

Повторение нескольких таких ситуаций отбили всякую любовь девочки к сладкому на радость Дианы. Ведь теперь она сразу же отбирала конфеты младшей сестры, а Альбина уже даже не требовала справедливости.

Вот Альбине 17 лет.

Она сдаёт выпускные экзамены в школе. Пишет итоговое сочинение. Соседка по парте, отличница нагло приглядываясь к её тетради, начинает бесцеремонно списывать. Учитель делает вид, что не замечает. Или, правда, не обращал внимания на отличников, зыркая лишь на троешников.

Альбине закрывать свою тетрадь неудобно. Да и мало ли, вдруг одноклассница не списывает, а просто сверяется. Да к тому же столько не закрывала тетрадь, а тут вдруг закрывать начнёт – что о ней отличница подумает. А спрашивать: «Ты что, списываешь?» — или просить: «Меняй слова, пожалуйста», — уж совсем некрасиво.

В общем, Альбина делала вид, что не замечает, подглядывающую соседку. А ведь именно по русскому и литературе у неё всегда были отличные оценки — она даже на филфак хотела поступить, и ей нужны были высшие баллы.

Но результат сочинения был неутешителен для Альбины. Учитель заявил, что она нагло списала половину у соседки, а так и ожидалось, получила «отлично».

— Это она у меня списала! – с обидой и слезами на глазах заявила Альбина.

Учитель лишь рассмеялся на это.

— Не думал, что ты ещё и врушка, — холодно заметил он. – Поставим 3, так и быть, чтобы рейтинг школы не понижать.
В тот год Альбина на филфак не поступила.

Альбине 24 года.

Она молодая жена. Но радость портит свекровь, которая сразу же невзлюбила её. После бракосочетания девушка переехала к мужу, который жил с матерью в трехкомнатной квартире. Тут Марина Аркадьевна позволяла себе измываться над невесткой, когда захочет.

— Альбина, это что такое? Ты что, стирать не умеешь? Эти вещи невозможно носить. Они и постираны плохо и поглажены ужасно!

При этом сама Альбина не видела, где именно «плохо» и «ужасно», от которых свекровь хваталась за сердце.

— Если не можешь в стиральной машиной пользоваться, то кипяти и отбеливай по старинке. Разленились современные хозяйки, всё на технику надеются, а сами ничего не умеют. Ничего, я научу тебя и стирать, и чистоту соблюдать!

Марина Аркадьевна могла перевернуть тарелку на пол, если еда остывала или оказывалась ей не по вкусу. При этом она произносила с поучительным тоном:

— Не смотри волком, я твоего же блага стараюсь. Пару раз поешь с пола еду и научишься правильно готовить и вовремя на стол подавать. И не забудь поблагодарить твоего мужа за то, что он хорошо зарабатывает и может оплачивать твою нерасторопность.
Свекровь так же могла облить Альбину водой, поторапливая её: «Чего заснула, курица! Пошевеливайся, давай!»

Не стеснялась Марина Аркадьевна сдобрить речь грубым словцом, когда Альбина не делала в точности так, как просила свекровь. Она могла устроить скандал как на улице, так и на праздничной встрече.

На свадьбе свекровь прямо в ЗАГСе на глазах всех упрекнула невестку в том, что её «красная морда» испортила свадебные фотографии. Альбина от волнения действительно раскраснелась, а когда услышала слова свекрови, то стала ещё краснее. Естественно, Марина Аркадьевна не преминула ещё раз обратить на это всеобщее внимание.

И когда от волнения Альбина разлила шампанское на наряд, свекровь тут же заявила на весь зал, откуда у этого «рака» руки растут и куда ей следует их деть. Вот с тех пор женщина и задалась целью, приладить невесткины руки, куда следует.

Никто из родственников за Альбину не вступился.

Люди они были интеллигентные и небогатые. Спорить и учинять скандалы не привыкли. А мать Альбины не могла нарадоваться, что пристроила дочь в обеспеченную семью. Где это видано, что на троих – три комнаты! Да, она сватье готова была в рот глядеть и поддакивать.

Старшая же Диана, изрядно раздобревшая на сладостях и выпечке, замуж ещё не вышла, поэтому наблюдала нападки новоявленной свекрови с явным удовольствием. Если уж от семьи Альбины им с матерью ничего не перепадёт, то сам факт того, что сестру в новой семье будут гнобить, грела Диане душу.

* * *

Костя, муж Альбины поведение матери игнорировал и против неё и слова не мог сказать. Он сам был столь же мягким и неконфликтным, как его супруга. Марину Аркадьевну он буквально обожал и указания выполнял безропотно. Человеком он был работящим, поэтому свекровь постоянно талдычила Альбине, как ей повезло стать женой её сына.

Так же лейтмотивом присказок свекрови была необходимость невестки заслужить своё место в их семье, потому что такого расчудесного мужа она не достойна. Любое своё агрессивное слово или действие в сторону Альбины она оправдывала:

— Ты ведь сама во всём виновата. Ты понимаешь, что меня вынудила?
Женщина не отставала от невестки, пока та не признавала своей вины. Довольная свекровь говорила: «То-то же, лучше старайся!», — и уходила в свою комнату.

Альбина понимала, что о ней несправедливо обращаются, но не умела противостоять. Она с детства привыкла подавлять внутри себя возмущение.

Девушка знала: если она начнёт возражать и отстаивать свои права, то подвергнется ещё более унизительному обращению или же физическим наказаниям, как это делала её старшая сестра, когда никто не смотрел. Мать также наказывала её за любые крики и плачи. Поэтому Альбина выбирала молчание и повиновение, чтобы избежать проблем.

Когда через 3 года Альбина забеременела, они наконец-то переехали в отдельную квартиру. И это свекровь позволила Косте съехать. Она сама настояла на раздельном проживании, потому что жить с беременной невесткой, страдающей от токсикоза, ей было невыносимо.

Но ключами от новой квартиры сына Марина Аркадьевна сразу же обзавелась, чтобы продолжать контролировать детей. Разумеется, за малейший беспорядок в новом доме Альбину всё равно ждали унижения и критика.

Альбине 32 года.

Её четырёхлетняя дочка заболела и лежит с высокой температурой. Муж на работе. Альбина разводила молоко с мёдом на плите.

— Пить, мамочка, — позвала маленькая Алина.

Женщина принесла воды и обнаружила, что дочка так вспотела, что хоть футболку выжимай. «Надо просто дать жаропонижающее, а не мучиться по старинке с молоком и мёдом. Ох, уж эта Марина Аркадьевна с её натуральными методами, въелось же в меня», — подумала Альбина с досадой, снимая с дочери промокшую футболку.

И тут услышала шипение.

— Молоко! Вот, растяпа, забыла совсем, — и женщина бросилась на кухню, бросив футболку на кресло.

И этот самый момент, в дом вошла свекровь. Она услышала стон ребёнка, и как и была в верхней одежде, бросилась в спальню. Там на подлокотнике кресла она увидела мокрую футболку, схватила её и решительно направилась в кухню.

— Ты чего антисанитарию разводишь в комнате больного ребёнка?! – обрушилась она на невестку и ударила её футболкой прямо по лицу. – Тебя, как нашкодившего котёнка, надо мордой тыкать в своё дерьмо, что ли? Теперь получай тряпкой, раз её во время в стирку не убрала.
От неожиданности Альбина выронила кастрюльку и кипящее молоко брызнуло ей на ноги и на сапоги свекрови.

— Растяпа! – закричала Марина Аркадьевна ещё пуще и с новой силой хлестанула невестку по рукам.

От шока, боли и острого чувства несправедливости Альбина резко потеряла контроль над собой. Схватив свекровь за грудки, она выхватила футболку и принялась бить женщину в ответ, куда попало.

Бездумно изливая всю ненависть, накапливавшуюся годами в её душе, Альбина безжалостно лупила свекровь по лицу, плечам, куда доставала, с криками проклятий. Она доволокла визжащую Марину Аркадьевну до двери и вытолкала её на лестничную площадку, хлопнув дверью.

Свекровь визжала и ломилась обратно в квартиру. Альбину трясло и она уже думала снова распахнуть дверь и ещё раз приложить свекровь, раз та ничего не поняла, но тут услышала крик и грохот. Открыв дверь, она увидела стонущую Марину Аркадьевну на лестничном пролёте.

Тут Альбина пришла в себя, словно включилась (или выключилась), подбежала к свекрови, оценила повреждения и бросилась вызывать скорую. Соседи, среагировавшие на шум, были свидетелями того, как Альбина оказала первую помощь пожилой женщине и вызвала скорую.

Всем было ясно, что пострадавшая оступилась на лестнице и разбила лицо. Гематомы на теле также врачи списали на падение.
Попытки свекрови обвинить невестку служители Гиппократа списали на шок, ведь соседи ясно говорили, что сначала слышали звук закрывшейся двери, стуки женщины в квартиру, а потом её падение. На лестнице с ней никого не было, а склочный характер Марины Аркадьевны знали все соседи Альбины.

Все в один голос подтвердили, что женщина при любом удобном случае наезжала на невестку и считала своим долгом испортить ей жизнь.

Мужу Альбина тоже представила общую версию. И матери он, как все остальные, не поверил, когда та начала обвинять невестку в избиении.

* * *

В итоге, Марина Аркадьевна сломала шейку бедра.

— Альбина, мы должны переехать к маме, чтобы ты могла за ней ухаживать! Я бы тебя одну к ней отправил, но тогда меня некому будет кормить после работы, — сказал Костя, вернувшись из больницы. — Всё-таки ты перед ней виновата, раз выставила её за дверь вместо того, чтобы спокойно поговорить. Я от тебя такого совсем не ожидал!

— Я сама от себя такого не ожидала, — тихо сказала Альбина.

— Так что собирай вещи, обживёмся у мамы и подготовим квартиру её возвращению из больницы. – Я никуда не поеду, — спокойно сказала Альбина. – Мы с Алиной остаёмся здесь. Если хочешь, можешь ехать сам и ухаживать за своей мамочкой.
— Так я же не умею! – вскричал муж. – Альбина, я тебя совсем не узнаю!

— И я себя тоже не узнаю, но такой я себе больше нравлюсь.

Что-то действительно изменилось в Альбине. Она поняла, что может постоять за себя и может не делать то, что ей не нравится.

— А что же делать маме? – у Кости всё ещё не складывались в голове два плюс два.

— Найми сиделку – ты же можешь это позволить. А у меня дочь болеет, я ей нужна, — и Альбина пошла в комнату Алины.

Как и ожидалось, Марина Аркадьевна не могла позволить, чтобы невестка вышла из-под её контроля, и женщина начала активно настраивать против неё сына. Увидев изменения в Константине, жена просто собрала вещи и съехала с ребёнком, пока того не было дома. Подала на развод и алименты.

Бывшая свекровь не позволяла сыну видеться с дочкой и костьми легла, чтобы опорочить и Альбину, и её дитя. Не привыкший перечить матери, Костя просто принял её точку зрения, даже не думая, что на самом деле испытывает к дочери и бывшей жене.

А Альбина переехала в другой город. Благо алиментов супруга хватило, чтобы всё начать заново. В новом городе, на новой работе, с новой собой.