Я женился на бабочке, а ты в гусеницу превратилась

Катя села на диван и разревелась. Кто-то тронул её за плечо.

Катя с Генкой встречались два года. Мама Кати уже переживать начала, что дочь время теряет с ним, до свадьбы дело так и не дойдёт. Сам Генка говорил, что торопиться некуда, успеют, им и так хорошо вместе…

Прошло лето, с деревьев облетели листья, покрыв тротуары золотым ковром, начались дожди. И в один из сырых и промозглых октябрьских дней Генка вдруг неуклюже сделал Кате предложение, подарил скромное маленькое колечко.

Она обвила его шею руками и шепнула на ухо: «Да», а потом надела колечко на палец и радостно крикнула: «Да!», вытянув вверх руки и подпрыгивая от счастья на месте.

На следующий день они пошли в ЗАГС и, смущаясь и робея, подали заявление. Свадьбу назначили на середину декабря.

Кате хотелось свадьбу летом, чтобы все видели, какая она красивая в белом платье. Но спорить с Генкой не стала. Вдруг отложит до следующего лета, а потом и передумать может. А она его любит и не переживёт расставания.

В день свадьбы мела настоящая метель. Ветром растрепало тщательно уложенную причёску. Воздушный подол белого платья надувался колоколом, и, казалось, очередной порыв подхватит красавицу невесту и унесёт далеко-далеко. На крыльце Генка подхватил счастливую жену и на руках донёс до машины. И ни что, ни метель, ни растрёпанная причёска, не могли испортить радости влюблённых.

Первое время Катя купалась в любви и счастье. Казалось, так будет всегда. Нет, бывали и небольшие ссоры между молодыми, но ночью они быстро мирились и любили друг друга ещё сильнее.

Через год в счастливой молодой семье родился Дениска.

Мальчик рос спокойным и смышлёным на радость маме и папе. Генка, как большинство мужчин, мало помогал Кате управляться с сыном, боялся брать малыша на руки, а если и брал, то Дениска начинал реветь, и Катя быстро его забирала.

— Ты уж сама с ним, у тебя лучше получается. Вот вырастет, тогда и буду с ним в футбол играть. Я лучше обеспечивать вам жизнь буду, — говорил Генка, но его зарплаты едва хватало на троих.

Денис подрос, пошёл в садик, Катя вышла на работу. Но денег не стало больше, скопить на первый взнос на квартиру в ипотеку никак не получалось. Начались претензии, супруги ссорились, упрекая друг друга в лишних тратах. Легко мириться, как раньше, у них уже не получалось.

— Все, надоело. Пашешь-пашешь, а тебе денег всё мало. Ешь ты их, что ли? – раздражённо спросил однажды Генка.

— Ешь ты, — съязвила Катя. – Смотри, какой живот отрастил.

— Тебе мой живот не нравится? Ты тоже, знаешь ли, изменилась. Я женился на красивой бабочке, а ты в гусеницу превратилась.

Слово за слово они разругались в пух и прах. Катя, смахивая слёзы с ресниц, пошла за Дениской в садик. На обратном пути, слушая лепет сына, она вдруг поняла, что не может потерять Генку. Сейчас придёт домой, обнимет его, поцелует и попросит прощения. И Генка, как раньше, ответит на поцелуй и всё станет по-прежнему. Милые, как известно, бранятся — только тешатся. Настроение поднялось, и Катя торопила еле поспевающего за ней Дениску.

Но квартира встретила их тишиной и темнотой. С вешалки исчезла куртка мужа, нет и ботинок. «Остынет, вернётся», — решила Катя и принялась жарить картошку с салом, как обожал Генка.

Но Генка так и не пришёл домой, на звонки не отвечал. Утром Катя, измотанная бессонницей и дурными мыслями, отвела Дениску в сад и поехала на работу. Кое-как дождалась обеденного перерыва, отпросилась, сославшись на плохое самочувствие, но поехала не домой, а к Генке на работу.

Катя подошла к его кабинету и, повторяя про себя приготовленные заранее слова, открыла дверь. Генка стоял к ней спиной и целовался с женщиной. На тёмном пиджаке его спины белели кисти её рук с ярким маникюром, напоминая растопыренные кленовые листья.

Женщина вдруг приоткрыла глаза и увидела Катю, но не отодвинулась от Генки, не убрала рук с его спины, а наоборот, крепче обняла.

Катя выбежала из офиса, как ошпаренная. Шла, не разбирая дороги, натыкаясь на прохожих, ничего не видя перед собой от застилавших глаза слёз. Ноги сами собой принесли её к дому матери.

— Мам, за что он со мной так? Неужели все мужчины такие? – спросила Катя сквозь слёзы.

— Какие такие? — спросила мама.

— Изменяют. Наверное, у них это давно, а я не замечала. Не может же вот так, вдруг?

— Не знаю, дочка. Когда любишь, весь мир заключен в одном мужчине. Поэтому нам кажется, что если предаёт он, то и весь мир, все мужчины предатели, — вздохнув, сказала мама. — Ничего, вернётся.

— А если нет? – сдавленным голосом спросила Катя.

— Со временем боль утихнет. У тебя сын. Думай о нём. А не вернётся, так, может, это и к лучшему. Ты молодая, ещё встретишь своё счастье.

— Ты же не встретила.

— Откуда ты знаешь? Просто испугалась, что с другим всё снова может повториться. Да и ты уже большая была, за тебя боялась. А у тебя сын, ему отец нужен…

Немного успокоившись у мамы, Катя поехала в сад за Дениской.

— Мам, давай поиграем, — попросил сын дома.

— Оставь меня в покое, — грубо отмахнулась от него Катя.

— Не люблю, когда ты так говоришь, — дрогнувшим голосом сказал сын и больше не приставал к ней.

Генка пришёл домой, когда Катя уже укладывала Дениску спать. Он достал чемодан и стал собирать свои вещи.

— Ты куда собрался? – спросила Катя, хотя уже догадалась.

— Ухожу от тебя. Всё, надоело. Ссоры надоели, квартира эта тесная, вид твой надоел. — Генка нервничал, не смотрел ей в глаза.

— А мы как же?

— Ты хотела свадьбу, ребёнка? Вот и живи с ним. – Генка застегнул на чемодане молнию, окинул комнату взглядом, задержавшись на широко распахнутых глазах сына, и быстро вышел в прихожую. Хлопнула входная дверь.

Катя села на диван и разревелась. Кто-то тронул её за плечо, она резко вскинула голову, надеясь, что это Генка вернулся. Но рядом стоял сын в пижаме.

— Мам, не плач, я никогда не уйду от тебя, как папа, – сказал Дениска, гладя её по плечу.

Катя обняла сына, и заплакала ещё сильнее. Потом уложила сына спать, и сама легла с ним рядом.

Генка так и не вернулся. Подал на развод.

Дениска спросил однажды об отце, но получил резкий ответ матери и больше не завал вопросов. Как бы ни было тяжело и больно, жизнь постепенно наладилась. Когда Денис пошёл в первый класс, Катя познакомилась с Владимиром. Он был намного младше её, может, поэтому они быстро подружились с Дениской.

Не раз Владимир звал Катю замуж, но она не спешила соглашаться. Он захочет своего ребёнка, а она боялась, что Дениска будет ревновать. Да и разница в возрасте останавливала. Рано или поздно встретит помоложе её, и останется она одна с двумя детьми.

Однажды Катя убиралась в квартире, отправив Владимира гулять во дворе с Дениской. Вдруг дверь распахнулась, и Владимир внёс на руках её сына с окровавленным лицом. Мальчик неудачно упал с горки и рассёк бровь. Даже зашивали в больнице.

Катя понимала, что Владимир не виноват. И при ней Дениска сколько раз падал. Но чувство, что если бы Дениска был его родным сыном, этого не случилось бы, не оставляло её.

Вскоре их отношения сами собой сошли на нет.

— Мам, не переживай. Я тебя никогда не брошу, — снова тогда сказал сын.

Больше Катя в дом никого не приводила, сына ни с кем не знакомила.

Денис рос и становился симпатичным подростком, потом юношей, как-то совсем незаметно стал взрослым. Катя гордилась сыном, но и тревожилась. Девушки за ним бегали, женится, останется она совсем одна.

— Такая доля матери. Вырастила – отпусти. Я же живу одна. Привыкнешь и ты. Внуки пойдут, скучать некогда будет, — успокаивала мудрая мама.

«Действительно, что я только о себе думаю? Мама стареет, ей тоже помощь нужна. Перееду к ней, пусть Денис в этой квартире живёт с женой», — решила Катя.

Но мама заболела и умерла через год, успев оформить на внука дарственную на свою квартиру.

И тут неожиданно пришёл бывший муж. Потрепанный, неухоженный. Он жаловался, что когда был здоровым, женщины привечали его, а как заболел, так стал никому не нужен. Осторожно спросил, как поживает бывшая тёща. А узнав, что умерла, стал с жаром ругать судьбу, что сыграла с ним дурную шутку, что потерял из-за глупости жену и сына. Намекал, что жить ему осталось мало. Только и любил в своей жизни, что одну Катеньку. В общем, давил на жалость.

— Мам, кто у нас? – спросил с порога Денис, увидев в прихожей большую спортивную сумку.

Он быстро скинул куртку, кроссовки и вошёл в кухню. Навстречу ему поднялся из-за стола мужчина.

— Здравствуй, сынок. Какой ты вырос, — с уважением сказал он.

Улыбка сползла с лица Дениса.

— Какой я вам сынок? – резко спросил он.

— Денис, — подала голос мать от окна, где стояла, теребя в руках полотенце.

— Прости, мам, но я его не знаю, не помню. Сначала я ждал, что ты придёшь за мной в садик, потом, что придёшь на день рождения, ждал подарка. Но ты ни разу не пришёл, не спросил: «Как ты живёшь, сынок? Как ты вырос! Как дела в школе?..» А я ждал, только виду маме не показывал. – Денис говорил, а отец всё ниже опускал голову.

— А ты где был? С молодой любовницей развлекался? А когда она забеременела, ты заставил её сделать аборт. Потом была другая, третья…

— Денис, откуда ты…

— Я нашёл его. Хотел посмотреть на него, узнать, почему он бросил нас. Тебя разлюбил, ладно. Но я в чем виноват? – Денис перевёл взгляд с матери на Геннадия. — Почему меня бросил? Зачем сейчас пришёл? Очередная дама выставила на улицу? Вспомнил про жену и сына? А может, узнал про квартиру, оставленную мне бабушкой? Придумал, что болеешь? На жалость давишь? Я когда маленький был, тоже болел, но ты ни разу не пришёл, не пожалел меня.

— Денис, прекрати! Так нельзя, он же отец твой, — сердито сказала Катерина.

— Нет. Он участвовал в моём появлении на свет, а отцом была ты.

— Это ты его так воспитала? Настроила против меня, наговорила гадостей? – обратился Геннадий к Катерине, мотнув головой в сторону стоявшего в дверях кухни Дениса. — Я, между прочим, участвовал в твоей жизни, алименты платил. – Голос Геннадия неожиданно окреп, он зло смотрел на Дениса.

— Чего же сам не воспитывал? – Катя отвернулась к окну.

— Ладно, я всё понял. – Геннадий хлопнул ладонями по коленям и встал. – Не рады мне здесь. Извините, что побеспокоил. – Он стоял, надеясь, что его остановят, но ни Денис, ни Катя не проронили ни слова.

Денис отошёл в сторону, давая пройти отцу. Геннадий вышел в прихожую и стал медленно одеваться, нарочито громко кряхтя и вздыхая.

— Мам, не надо. — Денис преградил дорогу Кате, которая хотела выйти и проводить бывшего мужа. – Пусть идёт.

Хлопнула входная дверь.

После окончания института Денис уехал работать в столицу. Катя отказалась поехать с ним, а сама тяжело переживал разлуку с единственным сыном.

— Ты вот-вот женишься, я буду только мешать вам. Не уговаривай, я справлюсь, ведь я ещё не старая.

Вот такая участь всех матерей — однажды опустить детей и остаться в одиночестве. Денис приезжал почти каждые выходные.

— Мам, мне надо с тобой поговорить, — в один из таких приездов сказал он.

— Если снова будешь уговаривать поехать к тебе, не стоит, не поеду.

— Я женюсь, — сказал Денис.

— Правда? – обрадовалась и растерялась Катя. Такую новость она ждала и всё равно оказалась к ней не готова. — Кто твоя невеста? Вы вместе работаете?

— Хорошая девушка. Надеюсь, она тебе понравится. Свадьба будет через месяц. Это не всё.

— Она ждёт ребёнка? – предположила Катя.

— Нет. Детей мы планируем, но не сейчас. Я не об этом хочу сказать. Бабушкина квартира ведь моя?

— Да, конечно. Ты хочешь в ней жить с женой?

— Нет. Я хочу её продать.

— Как? – ужаснулась Катя.

— Не перебивай. В соседнем доме, где я живу, продаётся недорого квартира однокомнатная. Я внес залог и хочу купить ее для тебя. Но всей суммы у меня нет. Ты будешь жить со мной рядом, но мешать не будешь.

— Как же это…

— А эту квартиру можно сдавать. Если захочешь, ты всегда сможешь вернуться сюда.

— Денис…- На глазах Катерины выступили слёзы.

— Не плач, мам. Нет для слёз причин. Я же обещал, что не брошу тебя.

Всё произошло быстро, как во сне. И вот уже Катерина с сыном едет в столицу. Район оказался не таким шумным, как центр. Денис открыл дверь квартиры и пропустил мать вперёд. Она оглядывала комнату, большую кухню, прижимая руки к груди и ахая.

— А мой дом рядом. Отдохнешь, пойдём ко мне, я познакомлю тебя с моей будущей женой. С работой тоже проблем не будет. Тут рядом есть поликлиника, там всегда кто-то требуется. Тебе не нравится?

— Что ты, сынок. Я и не мечтала о таком. – Голос Катерины сел от волнения. — Обычно дети забывают родителей, а ты… За что мне такое счастье?

— Ты заслужила, мам.

— Чем? Я ничего такого не сделала…

— Ты вырастила меня. Что ещё нужно?

— Ты настоящий мужчина. Я могу спокойно умереть. Твоей невесте повезло.

— Живи подольше мама. Тебе ещё внуков растить.

«Подарив женщине сына, Бог дает ей возможность попробовать самой воспитать Настоящего Мужчину, способного не только говорить комплименты, но и совершать поступки»

Дита

«Папа, дело не в том, какой ты отец, а в том, каким сыном я хочу быть»

Спеша из школы домой, учительница нашла странную записку от подруги. А когда прочла, стала быстро набирать номер своего мужа…

Лиза вышла на крыльцо школы, с упоением вдыхая насыщенный почти летним солнцем сентябрьский воздух. Её торопливо обегали школьники, рвущиеся на волю после шести уроков, вдвойне утомительных из-за долгих каникул. Они неслись сломя голову, галдя, как птичий базар, чтобы забросить подальше портфели и вернуться хоть ненадолго в ушедшую летнюю вольницу.

Лиза улыбнулась. Она всё-таки очень любила свою работу. И пусть Анатолий настаивает, что в частной школе была бы и зарплата больше и нагрузки меньше, но… Но разве там будет такая восторженно орущая ватага? Там детей чинно развезут на авто с личным водителем и в лучшем случае, небольшая стайка старшеклассников задержится обсудить, в каком же клубе лучше всего будет отдохнуть сегодня вечером. Апломб родителей, зависимое положение учителей… Нет уж, может кому там и комфортно, но только не ей. И работу она не бросит, хоть Анатолий часто поговаривает, что нормальная жена должна сидеть дома, если муж её обеспечивает, а не зависать на работе целыми днями за гроши. Дом — это, конечно, чудесно, свой дом она очень любит, но бросить профессию всё же не готова. Тем более, что её сидение дома никак не будет похоже на трепетное ожидание любимого человека с работы с ласковыми объятиями вечером.

Анатолий уже давно не тот, что в юности, жёсткие законы ведения бизнеса сделали своё дело, превратив и без того не слишком сентиментального парня в резкого, часто несдержанного, уже бесконечно далёкого от неё человека. Да и с работы ли она будет его ждать?

Сбрасываемые звонки, лёгкий шлейф незнакомых духов от его рубашек, ну не совсем же дура она, в конце концов. У Анатолия есть деньги, а вокруг него есть женщины, которые на эти деньги падки и их не так уж мало. Да, прямых улик нет, он знает меру и очень осторожен, но нарастающее отчуждение и отстранённость говорят о многом.

Возможно, если бы у них были дети, всё было бы несколько иначе: она не так бы была увлечена работой, а муж имел больше мотивов торопиться домой. Но уж как вышло. Детей у них нет и любви уже, кажется, тоже.

Размышляя таким образом, Лиза подошла к машине, припаркованной на заднем дворе школы. Её внимание привлёк маленький листок бумаги, засунутый под «дворник» на лобовом стекле. Что бы это значило? Ребята к машине обычно не подходили. Развернув записку, Лиза прочла следующее:

«Привет, Лизок! Извини, что не позвонила, но знаю по опыту, что у тебя найдётся тысяча важных и наиважнейших дел, которые так требуют твоего пристального внимания, что вечерок болтовни со старой подругой никак не может быть важным поводом их отложить. А посему просто ставлю перед фактом: на сегодняшний вечер у нас с тобой заказан столик в ресторане «Луиджи». Я буду ровно в семь. Твоя Кси».

Лиза тихонько рассмеялась. Ну, Ксюха и выдумщица! Они действительно были давними подругами, ещё со студенческой скамьи, но виделись непростительно редко. Анатолий всегда раздражался, если Лизы вечером не было дома, а общение с Ксюшей так и вовсе не поощрял. Чем ему не угодила спокойная, общительная и неглупая Ксения, Лиза так и не поняла, но сердить мужа не хотела и общалась с подругой, в основном, по телефону. Ну что ж, придётся потерпеть недовольную мину Анатолия. Раз уж подруга поставила «вопрос ребром», значит, на это есть основания и на ужин она, конечно же, пойдёт, тем более, что времени на проверку контрольной работы восьмого «А» у неё до ужина хватит.

Ресторан «Луиджи» встретил Лизу негромкой неаполитанской мелодией, изящными статуэтками на деревянных полках и великолепным камином из белого камня. Ксения уже сидела за столиком и сосредоточенно изучала меню. Лиза подкралась со спины и по-детски закрыла глаза подруге ладонями. Та, смеясь, высвободилась:

— Ты со своими шалопаями никогда не повзрослеешь!

— В этом и состоит главная прелесть моей работы, — призналась Лиза.

— Я уже заказала нам пасту «Карбонара» и апельсиновый тирамису. Что-то ещё будешь?

— Нет, покачала головой Лиза, — Я же не есть сюда пришла, а с тобой увидеться.

Подруга улыбнулась. Завязался неспешный разговор о том, о сём, но Лизу при этом не покидало ощущение, что Ксюша напряжена и нервничает, хотя и не подаёт виду. Зная по опыту, что расспрашивать – только портить всё дело, Лиза решила ждать и принялась за принесённый заказ.

Паста оказалась превосходной, но Ксения ела без особого аппетита. Наконец, осушив залпом бокал красного сухого, она посерьёзнела и произнесла:

— Лиззи, у меня для тебя есть шокирующая информация, так что ты тоже свой бокал допей, так будет тебе легче слушать, а мне говорить.

Подруга, сообразив, что момент настал, выпила вино и замерла в ожидании.

— Не могу я тебе больше врать, Лиз, — подруга не поднимала глаз, сверля взглядом тарелку со спагетти, — Я конечно сволочь, но я уже изрядно устала ею быть. Я знаю, что это не тот случай, когда чистосердечное смягчает приговор, но тем не менее. В общем, Лиз, ты Толика подозревала в неверности вполне обоснованно. Твой Толик уже год, как ищет утех в моей кровати. Думаю, до меня было много других Но у них были смягчающие обстоятельства: они не были твоими подругами. У меня их нет. В общем всё.

Лиза молчала. Окружающее её пространство стало каким-то плотным, с трудом пропуская звуковые сигналы извне. Гнева не было, обиды тоже. Она знала о своей опаздывающей реакции на стресс, из-за которой её многие считали очень хладнокровной, знала, что всё это накроет потом, а сейчас у неё есть небольшая фора, чтобы с достоинством сохранить лицо и не сорваться в эмоции

— Это он не утерпел, когда мы вместе Новый год встречали? — зачем-то поинтересовалась Лиза

— Нет, — отрицательно мотнула головой Ксения, всё так же не поднимая глаз, — Позже, весной. Я с работы шла, а какой-то гад окатил меня с головы до пят талой водой на полной скорости. У меня ещё сделка сорвалась и шеф грозился уволить. В общем, разревелась я посреди улицы. Толик ехал мимо, притормозил, подвёз. У него тоже какой-то провал случился в делах. В общем, приговорили мы полбутылки виски в сердцах, ну и…,- Ксюша неопределённо махнула рукой и внезапно подняла глаза, открыто взглянув на Лизу,- Не смогла я тебе сразу сказать, думала, сорвалась разок и всё. Ан нет. Не удержалась. Но больше не могу. Самой его выгнать у меня сил нет. Решайте всё без меня.

Ксения резко встала, отодвинув стул и, ссутулившись отправилась к выходу. Лиза осталась сидеть, переваривая услышанное. Так вот почему Толик был против их встреч, боялся, что Ксюха себя выдаст. Боялся, в общем, обоснованно, враньё не было её сильной стороной и если бы не катастрофические неудачи на личном фронте, помноженные на природное обаяние Толика, Ксюша, пожалуй, не влезла бы в двойную игру

Дома предстоял нелёгкий разговор с мужем. Но к удивлению Лизы Толик отпираться и увиливать не стал. Выслушав информацию о встрече с Ксюшей, он отложил вилку, отодвинул тарелку и самоуверенно уставился в глаза жене:

— Ну и что? Да, я захаживал периодически к твоей подруге. А ты предпочитала бы, чтобы я шлялся по сомнительным девицам? Мы, мужчины, полигамны. Умные женщины закрывают на это глаза, а… гм, не очень умные начинают выяснять отношения. Ну а самые набитые дуры вроде твоей подруги изливают свои переживания и угрызения совести в совсем неподходящие уши.

— То есть, ты считаешь это всё нормальным? — не поверила своим ушам Лиза.

— Если не вполне нормальным, то вполне объяснимым, — парировал Анатолий, — Не имеют в своей жизни других женщин только те, кому это не по карману. Ко мне это не относится. Кстати, ты в своих тратах из-за этого никак не была ограничена. Надо бы ценить.

Лизе казалось, что она сходит с ума. А может быть, это Анатолий свихнулся? Но нет, он был собранным, вполне спокойным, даже откровенно наглый. Она почувствовала, что скорлупа её привычной жизни, и без того уже давшая трещину, начинает рассыпаться в прах. Все воздушные замки развеялись, все хрустальные башни рассыпались на мелкие осколки, обнажив неприглядный, заскорузлый и смердящий остов многолетней лжи и притворства. Здесь ей было делать уже нечего. Не сказав ни слова мужу, Лиза сняла фартук, вышла из кухни и отправилась в свою комнату собирать вещи. Хорошо, что сестра Нина, уезжая за границу, оставила ей ключи от своей квартиры. Первое время можно будет пожить там, а потом она что-нибудь точно придумает. Лиза выглянула в коридор. Анатолий храпел, лёжа перед включенным телевизором. Боясь разбудить теперь уже практически бывшего мужа, она на цыпочках вышла, тихонько вынесла чемоданы и аккуратно закрыла дверь на защёлку, оставив свои ключи на столе.

Последующие дни показали, что уйти и развестись – совсем не одно и то же. Анатолий, возмущённый поведением жены, не пожелавшей терпеть его, как он считал, маленькие мужские радости, развернул настоящее наступление по всем фронтам. Счета, которыми ранее могла пользоваться Лиза, оказались заблокированными, а заявившийся через несколько дней адвокат начал объяснять ей, что по условиям подписанного ею же брачного контракта, в случае добровольного ухода жены из семьи имущество поровну между супругами не делится и претендовать она сможет только на то, что Анатолий соблаговолит ей оставить сам, если конечно, это вообще входит в его планы. У Лизы голова шла кругом. Только сейчас она почувствовала весь ужас финансовой зависимости от человека, не обременённого понятиями порядочности да к тому же ещё считавшего свою жену предметом частной собственности, посмевшим самостоятельно двинуться с места. Учительская зарплата реально оказалась, мягко говоря, небольшой, а свободных часов для подработки в школе не оказалось. Пришлось взять репетиторство, но при отсутствии опыта и рекомендаций существенно заработать на этом не получалось. Разрываясь между адвокатом с его бесконечными бумагами, школой и частными уроками, Лиза уже была близка к отчаянию. Не испытывавшая до сих пор серьёзных жизненных потрясений, она чувствовала себя оторвавшейся в шторм утлой лодочкой, ныряющей в волнах житейского моря и готовой вот-вот разлететься в щепки. По ночам она давилась слезами, оплакивая свою несостоявшуюся супружескую жизнь, а днём рвалась между юридическими и материальными проблемами., чувствуя себя струной, которая натягивается всё туже и туже. И вот, в тот момент, когда эта струна уже была готова лопнуть, раздался телефонный звонок, высвечивая номер незнакомого абонента.

— Елизавета Дмитриевна? Вас беспокоит поверенный в делах Вашего покойного свёкра Басаргина Вячеслава Владимировича. Нам нужно с Вами встретиться по очень важному вопросу. Сами понимаете, не телефонный разговор.

— Что ещё? — вырвалось у Лизы, не ждавшей ничего хорошего даже от почившего недавно свёкра.

— Не волнуйтесь, никаких неприятностей. Просто до меня дошла информация о возможном расторжении Вашего брака и зная хорошее расположение к Вам моего покойного шефа, я бы хотел предоставить Вам кое-какие полезные сведения. Завтра в шестнадцать ноль-ноль будет удобно?

— Вполне, — Лиза разлепила пересохшие губы и в изнеможении опустилась на диван. Что это? Завещание свёкра было оглашено вскоре после его кончины и о ней, Лизе, там ничего не говорилось. Да, у неё с Вячеславом Владимировичем были прекрасные отношения, но что это может всё значить? В хорошие новости на фоне последних событий упорно не верилось, а о новых неприятностях даже думать не хотелось. Самым лучшим выходом было немедленно лечь спать и Лиза, приняв успокоительное, забилась под одеяло, стараясь выбросить из головы любые мысли.

Поверенный оказался худощавым темноволосым молодым человеком с тонкими чертами лица и аккуратно подстриженной бородкой, очень сосредоточенный и аккуратный. На Лизу он почти не смотрел, погружаясь в бумаги и сухо излагая факты.

— Видите ли, Елизавета Дмитриевна, учитывая крепкое намерение Вячеслава Владимировича оказать Вам существенную жизненную поддержку, я считаю возможным несколько ранее назначенного срока сообщить Вам о его волеизъявлении. Дабы не пускаться в пространные объяснения я Вам процитирую его слова. Незадолго до смерти, уже чувствуя себя неважно, он меня вызвал и поручил оформить открытие счёта в банке на Ваше имя. Он сказал:» В завещании упоминать не хочу. Эта орава родственничков не даст Лизе покоя. Они попытаются наложить лапу на эти деньги, а при их наглости и напоре девочка может не выдержать. Поэтому открой ей счёт на предъявителя по достижении десяти лет нахождения в браке, это уже скоро, хотя я вряд ли дотяну. Пусть десять лет возни с моим оболтусом принесут ей хоть какую-то радость, а то этот балбес чего доброго и про юбилей забудет.» На днях я узнал о том, что у Вас готовится бракоразводный процесс и судя по всему, Вы можете всё потерять. Я бы не хотел нарушить волю покойного, оставив Вас без последних средств к существованию. Десять лет исполняется через три с половиной месяца. Вам надо попытаться потянуть время. На счёте весьма приличная сумма

Лизины глаза наполнились слезами. Свёкор о ней всё-таки позаботился. Как мог у такого отца оказаться такой непохожий на него сын? Неизвестно. Но эту буквально с неба свалившуюся помощь ни в коем случае нельзя потерять. Три с половиной месяца. Как их выторговать? Лиза сердечно поблагодарила поверенного и отправилась домой ломать голову в поисках выхода. Этой ночью реветь было некогда, надо было думать. Как назло, такого рода предприятия никогда не были её коньком. Истории придумывались одна нелепее другой и никакой убедительностью и достоверностью не отличались. Наконец под утро, когда небо над высотками уже начало сереть, обещая выпустить восходящее солнце, Лизу наконец-то осенило: надо обратиться с просьбой, которая будет Анатолию понятна и доступна. Желательно из его жизненных предпочтений

На встречу с предложением обсудить уступки в имущественных правах Анатолий согласился мгновенно. Лиза вошла в его кабинет, стараясь держаться спокойно и скромно, без упрёка и вызова. Он мгновенно это почувствовал и вальяжно развалился в кресле:

— Ну, с чем пожаловала?

Лиза сглотнула слюну:

— С просьбой и с предложением.

— Интересно послушать. Излагай, я весь внимание.

— Видишь ли, я понимаю всю шаткость своего положения: средств на дорогих адвокатов у меня нет, связей тоже нет, мои шансы отстоять свои интересы мизерны. Я смирилась с тем, чтобы принять твои условия, но у меня будет к тебе одна небальная просьба.

— Ну разве что небольшая, — криво усмехнулся Анатолий, однако от Лизы не ускользнуло, что её покорность пришлась ему по вкусу.

— Поскольку я сейчас стеснена в средствах, мне приходится искать другие заработки. В общем… Я изменила своё мнение о коммерческих школах и даже нашла одну намечающуюся вакансию. Но она освободится только через три с половиной месяца. Пока меня берут по совместительству на факультативы, а заодно и на испытательный срок. Если я их устрою, то они меня возьмут на освободившуюся вакансию. Только есть одно «но». Они почему-то берут только замужних женщин, так что на момент приёма на работу я должна буду предоставить свидетельство о браке. Я очень тебя прошу перенести на этот срок бракоразводный процесс. Я соответственно подпишу отказ от имущественных прав и избавлю тебя от лишних трат и лишней волокиты.

— Какая же ты стала покладистая, когда осталась с этой жизнью один на один, — Анатолий был спокоен, но в глазах его то и дело вспыхивали торжествующие огоньки, — Где ж Ваша гордость непреклонная, мадам? Понюхала пороху? То-то же. Это не на всём готовом выпендриваться. Ладно, дам я тебе эти три с половиной месяца, пусть тебя ещё в частной школе обтешут, чтоб неповадно было характер выказывать. Когда это будет? Ты гляди, прям ко дню бракосочетания. Будем считать, что это мой прощальный и очень щедрый подарок.

Из кабинета Лиза вышла обессиленная. Щёки горели от сдерживаемого гнева и унижения, но цель визита была достигнута. Эх, если бы она умела жить, играя на мужском тщеславии, не было бы у неё таких проблем. Но тогда она и не была бы той, которую свёкор уважал пуще родного сына и уважал прежде всего за внутреннюю честность. Так что, нормально всё. Теперь надо продержаться положенный срок.

Три с половиной месяца тянулись бесконечно долго. Лиза жила в постоянном напряжении и страхе, что Анатолий передумает или случайно узнает о тайной задумке свёкра или возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства, которые воспрепятствуют этому подарку судьбы. Но жизнь, видимо, решила, что испытаний на её долю пока достаточно и в назначенный день явился всё тот же сосредоточенный молодой человек, передал документы, заглянув в которые, Лиза охнула. Там была не просто приличная сумма, а сумма, вполне достаточная для того, чтобы она могла начать совершенно новую, ни от кого не зависимую жизнь. Держа в руке бумаги, Лиза стояла и ревела, как девчонка. В этих слезах смешалось всё бесконечная: благодарность свёкру, с которым при жизни они никогда не были особо близки, чудовищное напряжение последних месяцев, волнение перед открывающимся будущим.

Развод она перенесла на удивление легко: подписала необходимые бумаги об отказе от имущества, в назначенный день явилась в суд на уже чисто формальную процедуру и как документ об освобождении получила потом свидетельство о разводе. Сосредоточенный молодой человек почему-то не исчез из её жизни и предложил свои консультации по вопросам возможной реализации планов на внезапно свалившееся состояние. Оказалось, что зовут его Игорь, что несмотря на сдержанность и необщительность, он имеет железную хватку в делах и что Лиза может располагать этой хваткой в своих интересах. Было это очередным заданием покойного свёкра или его личной инициативой, она определить так и не смогла ввиду полной непроницаемости поверенного.

Но как бы то ни было, именно благодаря новому знакомому, Лиза решилась на открытие своей собственной частной школы. Игорь обеспечил её и квалифицированными финансовыми консультантами, и толковыми менеджерами по подбору персонала, и просто дельными советами по ходу становления нового проекта. Лиза постепенно вошла во вкус собственного дела, приобрела уверенность и спокойствие, и уже никто бы не узнал в этой молодой ухоженной женщине с проницательным взглядом ту растерянную и раздавленную горем Елизавету, которая по ночам орошала слезами подушку, лихорадочно соображая, как ей теперь вообще жить. Ни Ксюха, ни Анатолий в её жизни уже не возникали, но один существенный след всё же остался – она теперь до боли, до животного иррационального страха боялась новых отношений.

Без подруг и спутника жизни было, конечно, чудовищно одиноко, но Лиза глушила это одиночество одним проверенным и безотказным способом – работой, пропадая на ней с утра до ночи. Это позволяло не думать о Ксюше, о Анатолии и весьма туманных перспективах её дальнейшей личной жизни.

Но неожиданно Анатолий сам дал о себе знать звонком с незнакомого номера. Услышав его голос в трубке, Лиза сначала опешила, а потом похолодела в нехорошем предчувствии. Неужели он узнал об отцовском щедром жесте?

— Ты?, — выдохнула она, — Неужели я тебе ещё не всё отдала?

— Не кипятись, — голос Анатолия был глухим и каким-то бесконечно уставшим, — Я не за этим. Умру я скоро. А есть одно дело, которое мне доверить некому. Но это не по телефону. Встретиться сможешь?

У Лизы перехватило горло. Как бы ни была велика её обида на бывшего мужа, но перед вечностью она становилась мелкой и незначительной.

— Смогу, — последовал твёрдый ответ, — Когда и где?

По иронии судьбы встреча была назначена тоже в итальянском ресторане. Это, конечно, был не «Луиджи», но неаполитанская песня выдёргивала из памяти не самые лучшие воспоминания. Анатолий оказался похудевшим, побледневшим, на лице просматривалась отёчность, взгляд был хмур.

— Что с тобой? — первым делом поинтересовалась Лиза.

— Ничего необычного. Рак лёгких с метастазированием. Но несколько месяцев у меня ещё есть. За это время я должен закончить все дела и позаботиться о тех, кто от меня зависим.

— А какое это имеет отношение ко мне? — удивление Лизы было совершенно искренним.

— Видишь ли, есть у меня одно дело, вернее просьба, в общем, я никому, кроме тебя не могу довериться в этом вопросе. Дочь у меня есть. Семь лет. И она очень серьёзно больна.

— Дочь? -удивление сменилось потрясением, — Такая большая? Похоже, ты никогда зря время не терял. Но при чём здесь я? У ребёнка есть мать, оставь ей средства на лечение.

— В том-то и дело, что матери нет, — Анатолий болезненно поморщился, — Она умерла год назад: тромб, почти мгновенная смерть. Ребёнок сейчас с няней, но после моей смерти сопровождать лечение и воспитание Златы будет некому. Так уж вышло, что ты – единственный человек, в порядочности которого я могу быть уверен. Я оставлю ей всё. Тебя прошу быть опекуном с долей в наследстве. Прошения за прошлое не прошу, это глупо и вряд ли возможно. Но не просить за Злату я не могу. Родственников у неё больше нет.

— А что с ребёнком? — спросила Лиза скорее машинально, чем осознанно, силясь переварить услышанное.

— Аутоимунное заболевание, болезнь редкая и очень гадкая. Если проще, проблемы с кровью и кровеносными сосудами. До конца вылечить невозможно, но при хорошем лечении и должном уходе можно добиться стойкой многолетней ремиссии. Злата в неё уже вошла и я даже думать не могу о том, что она может прерваться. Я знаю, я мерзавец и последняя скотина, но девочка не должна расплатится вместо меня своей жизнью и здоровьем. Поэтому я тебя и прошу. Очень прошу. Больше мне доверить Злату некому. Она девочка спокойная, вдумчивая, взрослая не по годам, как и многие дети с тяжким недугом, у тебя не будет проблем с её характером. А на лечение и уход средств хватит с головой. У меня в этом мире больше нет ни каких-либо желаний, ни просьб. Это единственная. Не откажи мне, пожалуйста.

Лиза сидела, отрешённо помешивая давно остывающий кофе и молчала. Как она ухитрилась прожить десять лет с человеком, ничего толком не зная о нём, и как оказалось, не зная и его самого? Возмущения не было, обиды тоже. Насколько она знала окружение Анатолия, довериться там действительно было некому. Нанятого человека надо контролировать, а этого вскоре он делать уже не сможет. Ребёнок однозначно нуждался в надёжном человеке, но ответственность была слишком велика и посему пугающа.

— Ты сможешь дать мне какой-нибудь ответ? — Анатолий сидел сгорбившись, словно придавленный тяжким грузом и избегал смотреть бывшей жене в глаза.

— Прямо сейчас – нет, — голос Лизы был мягок и тих, — Я слишком ошеломлена от всех этих новостей. Мне надо это всё как-то уложить у себя в голове, понять, что за заболевание у девочки, смогу ли я взять на себя эту ответственность. Дай мне день- два. Я всё обдумаю и взвешу, чтобы не наломать сгоряча дров. Согласен?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — горько отозвался Анатолий, — Сама наберёшь или перезвонить?

— Сама наберу, — коротко ответила Лиза и встала из-за столика.

Вечерний воздух освежил её. Побродив по улицам и посидев бесцельно на скамейках, она наконец-то взяла себя в руки и набрала номер Игоря. Тот немедленно ответил.

— Я помню, ты – специалист по кризисным ситуациям, — вздохнула она в трубку, -Я опять на изломе. Приедешь?

Игорь, конечно, приехал. Выслушав Лизу долго молчал, потом почему-то снял очки и начал тереть и без того сверкающие стёкла и наконец спросил:

— Я так понимаю, что ты готова взять девочку, но хочешь поддержки в своём решении?

— Наверное, ты угадал, — кивнула Лиза, — Оставить ребёнка на произвол судьбы было бы бесчеловечно. Но понимаешь, в сложных ситуациях так нужен бывает чей-то совет. Мне почему-то кажется, что у тебя есть специалисты на все случаи жизни. Да и ты сам знаешь её гораздо лучше меня. Я не знаю, есть ли у тебя дети, я вообще о твоей жизни ничего не знаю, но мне так хочется рассчитывать на дельный совет время от времени, у меня ведь своих детей никогда не было. Замуж я теперь вряд ли выйду, страх перед противоположным полом, похоже засел во мне навсегда. А вот если бы у меня была дочь и надёжный друг, большего и желать было бы глупо.

Игорь опять снял очки и начал тереть пальцами переносицу.

— Что-то не так? — встревожилась Лиза, заметив необычное поведение своего такого хладнокровного и деловитого товарища.

— Мы с тобой похожи больше, чем можно было бы предположить, — слова Игорю давались с трудом, на скулах обозначились желваки, — У меня есть дети. Вернее сын. И он тоже нездоров с рождения. Это правда, не кровь, а врождённый вывих бедра, который со временем подлежит коррекции, но юную маму Павлика это очень испугало и в итоге на ноги сына в буквальном смысле слова я ставлю один и тоже после ухода жены не очень-то доверяю противоположному полу. Вот как-то так.

Лиза прикусила губу. Теперь ей стала понятна отрывистая сдержанность Игоря, его постоянная замкнутость и исключительно деловой тон. Этот человек тоже нёс внутри себя отчаянную и глубокую боль, никого к ней не подпуска и не давая себе в неё погрузиться. И тоже по уши грузил себя работой, чтобы не оставалось сил думать. И ему было вдвойне тяжелее, чем ей. Её предали одну, а у него предали сразу двоих, один из которых был совершенно беспомощен и так нуждался в матери. Лиза почти физически почувствовала эту невообразимую боль. Игорь смотрел на неё печально и выжидающе. Где-то глубоко в его глазах читалась вынырнувшая из-под жёсткого запрета слабая надежда на понимание.

— Ну что ж, двое детей с надеждой на выздоровление, двое взрослых со стремлением побороться – это не такая уж плохая команда, — Лиза посмотрела прямо в глаза Игорю. И увидев, как смягчился его взгляд, приобретя предательскую влажность, набрала номер бывшего мужа.

— Толя?, — решительно сказала она,- Толя, я согласна. Когда мы едем знакомиться с девочкой?