Я вышла замуж за вдовца с маленьким сыном, и однажды мальчик сказал мне, что его родная мама по-прежнему живет в нашем доме.

Когда я вышла замуж за Бена, мне казалось, что я понимаю, что значит вступить в жизнь вдовца. Он был так предан своей покойной жене Ирен, а их семилетнего сына Лукаса воспитывал в одиночку.

Я уважала его глубокую любовь к ней, зная, что она связана с памятью о его первой любви и матери Лукаса. Я был здесь не для того, чтобы заменить ее, а для того, чтобы открыть новую главу для всех нас.

Первые несколько месяцев семейной жизни были всем, на что я надеялась. Лукас принял меня тепло, без колебаний, которых я опасалась. Я часами играла с ним в игры, читала его любимые сказки на ночь и помогала ему со школьными заданиями.

Я даже научилась готовить его любимые макароны с сыром именно так, как он любит, — с сыром и сухарями сверху.

Однажды Лукас ни с того ни с сего начал называть меня «мамой», и каждый раз мы с Беном встречались взглядами с гордыми улыбками. Казалось, все встало на свои места.

Однажды вечером, после уютного вечера, я укладывала Лукаса в постель. Вдруг он поднял на меня глаза, широко раскрытые и серьезные. «Знаешь, моя настоящая мама все еще живет здесь», — прошептал он.

Я тихонько хихикала, проводя пальцами по его волосам. «О, милый, твоя мама всегда будет с тобой, в твоем сердце».

Но Лукас покачал головой, сжимая мою руку с такой силой, что у меня защемило сердце. «Нет, она здесь. В доме. Я иногда вижу ее».

По моей шее пробежал холодок. Я заставил себя улыбнуться и списал это на разыгравшееся детское воображение. «Это просто сон, милая. Спи».

Лукас успокоился, но я почувствовала беспокойство. Я отгоняла эти мысли, говоря себе, что он просто привыкает к новой семье, к новой норме. Но шли дни, и мелочи по дому начали меня беспокоить.

Для начала я убирала игрушки Лукаса, а потом обнаруживала их точно на том же месте, где взяла. Не раз и не два, а снова и снова.

А кухонные шкафы — я переставлял их так, как мне нравилось, но на следующее утро все возвращалось на свои места, как будто кто-то пытался отменить мои прикосновения к дому. Это нервировало, но я твердил себе, что это просто мой разум играет с ним.

Однажды вечером я заметил нечто, чему не мог найти объяснения. Я переместил фотографию Ирен из гостиной на более неприметную полку в прихожей. Но когда на следующий день я спустился вниз, она стояла на прежнем месте, идеально припорошенная пылью, как будто кто-то только что ее почистил.

Я глубоко вздохнула и решила обсудить это с Беном. «Ты передвигаешь вещи по дому?» спросила я как-то вечером, стараясь говорить непринужденно, когда мы заканчивали ужинать.

Бен поднял глаза и усмехнулся, как будто я рассказала глупую шутку. «Нет, Бренда, с чего бы это? Я думаю, ты просто все выдумываешь».

Он рассмеялся, но в его глазах было что-то — намек на дискомфорт или, может быть, нежелание. Я не могла определить, что именно, но чувствовала между нами невидимую стену.

Несколько вечеров спустя мы с Лукасом решали головоломку на полу в гостиной. Он сосредоточенно раскладывал кусочки, сосредоточенно высовывая свой маленький язычок, как вдруг поднял на меня глаза, широко раскрытые и искренние.

«Мама говорит, что ты не должен трогать ее вещи».

Мое сердце заколотилось. «Что ты имеешь в виду, милый?» спросила я, стараясь сохранить ровный голос и глядя в сторону коридора.

Лукас наклонился к ней, понизив голос. «Настоящая мама. Она не любит, когда ты переставляешь ее вещи», — прошептал он, оглядываясь через плечо, словно ожидая, что кто-то наблюдает за нами.

Я застыла на месте, пытаясь осмыслить его слова.

Он смотрел на меня так серьезно, словно делился секретом, который не должен был раскрывать. Я заставила себя улыбнуться, кивнула и слегка сжала его руку. «Все в порядке, Лукас. Ты не должен волноваться. Давай закончим нашу головоломку, хорошо?»

Но в ту ночь, когда мы с Беном лежали в постели, мои мысли метались. Я пыталась убедить себя, что это всего лишь гиперактивное детское воображение. Но каждый раз, когда я закрывала глаза, я слышала слова Лукаса, видела, как он нервно оглядывается в сторону коридора.

Когда Бен наконец уснул, я тихонько встала и направилась на чердак. Я знала, что Бен хранит там в коробке старые вещи Айрин. Возможно, если я смогу увидеть их и узнать о ней больше, это поможет мне понять, почему Лукас так себя ведет.

Я поднялась по скрипучей лестнице, светя фонариком в темноту, пока не нашла коробку, притулившуюся в углу, пыльную, но ухоженную.

Крышка оказалась тяжелее, чем я ожидала, как будто она впитала в себя годы воспоминаний. Я открыла ее и обнаружила старые фотографии, письма, которые она писала Бену, и обручальное кольцо, аккуратно завернутое в ткань. Все это было таким личным, и я почувствовала странное чувство вины, перебирая все это.

Но было и кое-что еще. Несколько предметов выглядели свежими, как будто их недавно перекладывали. И тут я заметил ее: маленькая дверь в углу, наполовину скрытая за стопкой коробок.

Я застыла, прищурившись, глядя на дверь. Я уже несколько раз бывал на чердаке, но никогда не замечал ее. Медленно отодвинув коробки, я повернул старую, потускневшую ручку. Она щелкнула, и дверь открылась в узкую комнату, тускло освещенную маленьким окошком.

А там на односпальной кровати, застеленной одеялами, сидела женщина, которую я сразу узнал по фотографиям. Она подняла голову, ее глаза расширились.

Я отступила назад, испугавшись, и заикаясь спросила: «Вы… вы Эмили, сестра Бена, не так ли?»

Выражение лица Эмили сменилось удивлением и превратилось в нечто иное — тихое, жуткое спокойствие. «Мне очень жаль. Ты не должна была узнать об этом таким образом».

Я не могла поверить в то, что вижу. «Почему Бен не сказал мне? Почему ты здесь?»

Она опустила глаза, разглаживая край одеяла. «Бен не хотел, чтобы вы знали. Он думал, что ты уйдешь, если узнаешь… если увидишь меня такой. Я… я здесь уже три года».

«Три года?» Я с трудом переваривала сказанное. «Ты пряталась здесь все это время?»

Эмили медленно кивнула, ее взгляд был отрешенным. «Я… нечасто выхожу наружу. Мне больше нравится здесь. Но иногда мне становится неспокойно. А Лукас… я иногда с ним разговариваю. Он такой милый мальчик».

По мне пробежал холодок. «Эмили, что ты ему говоришь? Он думает, что его мать все еще здесь. Он сказал мне, что ей не нравится, когда я переставляю вещи».

Лицо Эмили смягчилось, но в ее глазах мелькнуло что-то тревожное. «Я иногда рассказываю ему истории. О его матери. Он скучает по ней. Думаю, его успокаивает то, что она все еще… присутствует».

«Но он думает, что вы — это она. Лукас думает, что вы его настоящая мама», — сказала я, и мой голос сорвался.

Она отвернулась. «Может, так лучше. Может, это поможет ему почувствовать, что она все еще здесь».

Закрыв за собой дверь, я вышла из комнаты. Это выходило за рамки того, что я могла себе представить. Я сразу же спустилась вниз и обнаружила Бена в гостиной, его лицо сразу же наполнилось беспокойством, когда он увидел меня.

«Бен, — прошептала я, едва сдерживаясь. «Почему ты не рассказал мне об Эмили?»

Он побледнел, его взгляд метнулся в сторону. «Бренда, я…»

«Ты понимаешь, что она делала? Лукас думает… он думает, что она его настоящая мама!»

Лицо Бена опустилось, и он опустился на диван, положив голову на руки. «Я не знал, что все так плохо. Я думал… Я думал, что будет лучше держать ее здесь, вдали от посторонних глаз. Я не мог оставить ее одну. Она моя сестра. А после смерти Айрин Эмили стала другой. Она отказалась от помощи».

Я села рядом с ним, взяв его за руку. «Но она путает Лукаса, Бен. Он еще ребенок. Он не понимает».

Бен вздохнул и медленно кивнул. «Вы правы. Это несправедливо по отношению к Лукасу — или к тебе. Мы не можем продолжать притворяться, что все в порядке».

Спустя несколько минут я прошептала: «Думаю, нам стоит установить камеру, чтобы проверить, действительно ли она выходила из своей комнаты. Чтобы знать наверняка».

Бен заколебался, но в конце концов согласился. В тот вечер мы установили небольшую скрытую камеру за дверью Эмили.

На следующий вечер, после того как Лукас лег спать, мы сидели в нашей комнате и смотрели видеозапись. Несколько часов ничего не происходило. Затем, уже за полночь, мы увидели, как дверь со скрипом открывается.

Эмили вышла в коридор, ее волосы рассыпались по лицу, и стояла, глядя на дверь спальни Лукаса.

Затем появился Лукас, протирая глаза, и направился к ней. Даже на зернистом экране было видно, как его маленькая рука тянется к ней. Она опустилась на колени и что-то прошептала ему, положив руку на плечо. Я не расслышал слов, но видел, как Лукас кивнул и что-то сказал в ответ, глядя на нее с тем же искренним выражением лица.

Я почувствовал волну гнева и печали, которую не мог контролировать. «Она… она питает его воображение, Бен. Это нездорово».

Бен смотрел на экран, его лицо было измученным и усталым. «Я знаю. Это зашло слишком далеко. Мы не можем больше позволять ей так с ним поступать».

На следующее утро Бен посидел с Лукасом, объясняя ему все простыми словами. Он рассказал ему, что его тетя Эмили больна, что иногда ее болезнь заставляет ее вести себя так, что это сбивает людей с толку, и что его настоящая мама не вернется.

Лукас замолчал, глядя на свои маленькие ручки, и я поняла, что он пытается понять. «Но она сказала мне, что она моя мама. Ты не можешь прогнать ее, папа», — пробормотал он, его глаза наполнились слезами.

Бен крепко обнял его, его голос был густым от эмоций. «Я знаю, дружище. Но так она пыталась помочь тебе почувствовать близость с мамой. Она любит тебя, как и мы. И мы поможем ей поправиться».

Позже в тот же день Бен организовал для Эмили встречу с врачом. Процесс был болезненным, она протестовала, даже плакала, но Бен был непреклонен, объясняя, что ей нужна помощь. Как только ее положили в больницу, в доме стало тише, почти светлее.

Поначалу Лукасу было трудно. Он спрашивал об Эмили, иногда гадая, вернется ли она. Но постепенно он начал понимать, что то, во что он верил, не было реальностью, и начал примиряться с правдой.

Мы с Беном стали еще ближе, поддерживая друг друга, пока помогали Лукасу справиться с ситуацией.

Я не ожидала такого путешествия, когда выходила за него замуж, но так или иначе, мы оказались сильнее на другой стороне, связанные не только любовью, но и всем тем, с чем мы столкнулись как семья.

А что Вы думаете об этой истории?

Я xoчу, чтoбы вы эту квартupy подарили Иннe! Eй с дeтьмu Hyжно где-тo жuть, — Bыдалa Maма cыну

Тебе сегодня из моих ещё никто не звонил? – спросил Алексей у супруги. – А то мне они сегодня уже весь мозг выколупали! Достали, блин!
— Не поняла! А чего им нужно от тебя? И почему они должны были мне звонить? – поинтересовалась Настя у мужа.
— Не от меня, от тебя! – улыбнулся Лёша.

— От меня? – удивилась женщина. – А что им нужно от меня?

— Да у мамы у моей кукушку заворачивает по полной! Я с ней сегодня даже поругался! Она мне всю кровь завернула! Я её просто придушить хотел! В итоге накричал на неё, послал подальше и поехал домой!

— Так, а что случилось-то? Что она хочет? – всё никак не могла понять Настя.

— Она каким-то образом узнала, что у нас с тобой есть вторая квартира, хотя я про неё вообще никому ни слова не говорил! И она узнала, что мы её сдаём! У меня на работе даже только шеф в курсе, что мы с тобой хату купили вторую, и больше никто! Твои не могли сказать?

— Нет, думаю, что не могли! И как бы они твоим сказали, если они даже не общаются между собой?! – пожала плечами Анастасия. – И я так и не поняла, почему она именно от меня что-то хочет?

— Ну я сказал, что это твоя квартира, что она тебе по наследству от дальних родственников досталась! Чтобы от меня отстали! А хочет она, чтобы мы с тобой либо продали эту квартиру, либо Инке подарили! Представляешь? Я вообще был в шоке, когда она мне начала сегодня свои мысли по этому поводу излагать! Словно это мелочь какая-то вообще незначительная! Чего там, квартира какая-то, подарите и всё!

— Дааа, — протянула Настя. — С твоей мамой вообще никогда не соскучишься! А как она вообще начала-то этот разговор? Ты что, даже не спросил, откуда она узнала про нашу вторую квартиру?

— Почему не спросил? Спросил! Только ответа не дождался, а психанул, послал их всех и поехал домой!

За несколько часов до этого Алексей сидел у себя в офисе и спокойно занимался своей работой. Как вдруг ему неожиданно позвонила старшая сестра.

— Алло! Привет, Ин! Ты по делу или просто так? Я просто занят пока! – ответил Лёша.

— Я по делу, привет! Ты во сколько после работы освободишься?

— Часиков в семь! А что ты хотела?

— К матери заедешь, я у неё буду, поговорить срочно нужно! Дело важное, на потом его лучше не откладывать!

— Ты хоть скажи, что случилось? Может, я так смогу тебе помочь? Не хочу к маме ехать! Что там у вас произошло?

Но тут трубку у сестры взяла мама, она, оказывается, в момент разговора находилась рядом и всё прекрасно слышала.

— Это в каком смысле ты не хочешь ко мне ехать, сынок? Это что за дела такие?

— И тебе привет, мам! И мама, я занят, я работаю! Освобожусь, перезвоню! Всё, пока!

— Я ещё не закончила с тобой разговаривать! Ты на вопрос мне ответь-ка, пожалуйста! – настойчивым тоном потребовала Светлана Олеговна.

— Я тебе что, мальчик маленький, что ли? Не закончила она со мной! Я сказал тебе, я занят, значит, я занят! Всё, пока! Освобожусь, перезвоню!

Алексей бросил трубку и поднялся из-за своего рабочего стола. Всё его рабочее настроение в один миг куда-то испарилось. Он начал ходить туда-сюда по кабинету и сильно ругаться.

До такого состояния, причём за такое короткое время, его могла довести только его мама. С которой мужчина старался общаться как можно реже. Но когда они пересекались либо созванивались, то Лёша в один момент начинал закипать. И так было с самого его детства.

До самого конца рабочего дня мужчина так и не смог сосредоточиться на работе. И уже ближе к семи часам всё же перезвонил своей старшей сестре Инне, как и обещал.

— Так что ты хотела? Сразу же спросил он, когда сестра ответила на вызов. – И Ин, мамы там рядом нет? Просто если она рядом, то я разговаривать даже не буду!

— Нет, нету! – недовольно ответила сестра. – Я вышла ненадолго, я сейчас в магазине! Лёш, заскочи к нам сегодня, пожалуйста! Есть серьёзный разговор, и по телефону я его обсуждать не хочу! Ты приедешь?

Алексей несколько секунд помолчал, подумал и наконец ответил сестре:

— Ладно, заеду! Только ты мне хотя бы намекни, о чём ты хотела со мной поговорить? И почему именно у матери дома? Может, в другом месте встретимся, в кафе, может, каком?! И ты там мне всё расскажешь!

— Не хочу в кафе, и вообще, это семейный разговор! Так что мы тебя ждём, давай приезжай скорее!

Алексей заранее знал, что данный разговор, на который его приглашают, ничем хорошим, как обычно, не закончится. Но и тут же понимал, что если он сейчас не приедет, то вся его семейка ему продохнуть спокойно не даст, и будут постоянно донимать его.

Приехав к родителям домой, Лёшу встречала мама и сестра. Отца дома не было, и где он был, мужчину даже не интересовало. Так как с отцом у Алексея отношения были ещё хуже, чем с матерью.

— Ну, я приехал! Так что за срочный такой разговор? – поинтересовался Алексей сразу у сестры и у матери. – Что вам снова от меня нужно?

— А ну-ка расскажи, как мне, дорогой ты мой, — начала Светлана Олеговна. — Почему я от совершенно посторонних людей узнаю, что у тебя, оказывается, есть вторая квартира? И почему про эту квартиру ни я, ни Инна, вообще никто и ничего не знает?

— Чего? – решил сделать удивлённый вид Лёша. – Какая квартира? Вы тут что все, вам придумать и доколупаться больше не до чего, что ли?

— Ты давай дурачка-то мне тут не включай! Я знаю, что она есть! Твоей сестре старшей жить негде, а у тебя есть квартира, и ты молчишь о ней! Я разве так тебя воспитывала? Я что, учила тебя утаивать такое от семьи своей? – ворчала Светлана Олеговна на сына.

— Так, — сказал Лёша. — Во-первых, откуда вы вообще узнали про квартиру? И во-вторых, с чего вы взяли, что она моя вообще?

— А ты что, думал, что мы ничего не узнаем? – включилась в разговор Инна. – Ты думал, что от нас тебе это всё скрыть получится?

— А почему я должен вам, интересно мне, докладываться? И кто вам сказал, что у нас есть вторая квартира?

— А это не важно! Кто сказал, тот сказал! – ляпнула мама. – Ты мне лучше на вопрос ответь, почему ты сам мне ничего не сказал об этом? Что там, со своей Настей настолько с жиру беситесь, что квартиры начали скупать по городу? А семье своей ты помочь что, никак не собираешься?

— Семье помочь? Ты сейчас это серьёзно? – усмехнулся Алексей. – Ты же меня собралась вычеркнуть из своей жизни! Не ты ли мне недавно об этом говорила? Что такой сын, как я, тебе не нужен?! Что лучше бы ты вместо меня собаку завела или кошку? А, мама? Не твои ли это слова? А?

— Я сейчас не об этом говорю! Я тебя спросила, и будь добр ответь на мой вопрос!

— Да, у нас есть квартира! Только это не моя квартира, а Настина! Это её квартира! И досталась она ей в наследство! Всё? Довольна? Или тебе ещё что-то нужно знать?

— Я хочу, чтобы вы эту квартиру подарили Инне! Ей с детьми нужно где-то жить! – выдала Светлана Олеговна.

Лёша даже засмеялся после услышанного.

— А может мне ей ещё машину мою подарить, да карту свою зарплатную на неё переоформить? А? Что мелочиться-то? – усмехнулся мужчина.

— Хватит хихикать, Лёша, я вполне серьёзно с тобой разговариваю! И нечего мне тут сцены устраивать! – сказала мама. – Ты ведь сам прекрасно знаешь, что у твоей сестры двое детей, и мы тут впятером скоро уже не будем помещаться!

— А это не мои проблемы, мама! – ответил Алексей. – Я твою дочку не заставлял шляться где попало и детей делать с разными мужиками! Да так, что она не знает, кто конкретно и кому отцом приходится! И нечего свои проблемы на мою голову вешать! А по части квартиры можете вообще забыть о ней! Это квартира моей жены, и к вам она никакого отношения не имеет! Ни к тебе, сестрёнка, – Алексей повернулся к Инне. – Ни тем более к тебе, мама!

— Ну раз так, то тогда просто продайте её, продайте и хотя бы половину денег от неё отдай своей сестре!

— У тебя со слухом не в порядке или с головой? – обратился Лёша к матери. – Что из того, что я тебе сейчас сказал, ты не поняла?

— Я всё прекрасно поняла! И повторять мне ничего не нужно! Мне нужно только одно, чтобы ты помог своей сестре!

— Короче, всё, отдыхайте обе! Я домой поехал! И мне больше можете не звонить, этот разговор закрыт! А ты, Инна, ноги в руки и на поиски работы! А то привыкла, что ей только помогают все вокруг да жалеют бедненькую! Куда бы деться, двое детей у неё! Люди и с тремя, и с четырьмя детьми умудряются работать и всех обеспечивать! А от меня больше ничего можете не ждать!

Лёша встал из-за кухонного стола, за которым и происходил весь этот спор, и отправился к выходу из квартиры.

Но мама не собиралась отпускать сына просто так. Она подпрыгнула за ним следом и начала высказывать ему очередные гадости, как это делала практически всегда.

— Значит, вот ты как, да?! Неблагодарный! Я, значит, тебя растила, я тебя воспитывала! А ты мне вот так решил отплатить! Только у тебя ничего не выйдет, милый мой сыночек! Если ты по-хорошему ничего сейчас не сделаешь! То сделаешь всё это по-плохому! Ты и так мне должен, за все те годы, что я на тебя угробила! И НЕ СМЕЙ ПОВОРАЧИВАТЬСЯ КО МНЕ СПИНОЙ, КОГДА Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ! – крикнула Светлана Олеговна и одёрнула сына за рукав пиджака.

Алексей повернулся к матери с явным намерением хорошенько приложить ей пощёчину. Но делать этого не стал.

— Не трогай меня руками своими, даже прикасаться ко мне не смей! И ты думаешь, я мать не ударю! Да такую, как ты, я бы не только ударил! Ты мне и так всю жизнь испоганила! Всё время ныла только ходила о том, что ты меня не хотела, что я не желанный ребёнок в семье! Так меня в твоей жизни больше нет, я живу отдельно! Я от тебя съехал уже давно! Что тебе ещё нужно? Живи и радуйся, только меня не трогай! Представь, что меня нет и никогда не было! Вот, — он указал на сестру. — Вот твоя любимица, на которую возлагались все надежды! Вот с неё и требуй всё, что тебе нужно!

— Давай так, — сказала мама. — Ты отдаёшь Инне свою квартиру вторую, и мы все исчезаем из твоей жизни! Ты даже больше никогда про нас не услышишь! Я тебе обещаю!

— А вот это ты видела? – Алексей поднял левую руку, изогнув её в локте, а правую резко поднёс под ней с громким шлепком. – Это максимум, что вы от меня увидите! И ты, и она, и папа! Ему тоже этот всемирный знак отказа можешь передать от меня! И больше мне не звоните и не пишите! Вы все для меня семьёй не являетесь! У меня есть семья, это моя жена! А вы все для меня посторонние люди! И ещё хоть раз ты меня схватишь за руку, мама, я тебе и правда вмажу!

После этих слов мужчина покинул родительскую квартиру, очень громко хлопнув напоследок дверью.

И только он спустился, не успев сесть в машину, как ему сразу же позвонила мама. Вызов которой он сбросил. Затем ещё и ещё раз. После мамы сразу же начала названивать сестрёнка. С которой Лёша так же, как и с мамой, разговаривать не хотел.

Всю дорогу до дома Алексей не мог найти себе место. Он был очень зол, и зол был сам на себя. За то, что вообще согласился и приехал к родителям домой. Ведь он заранее знал, что любой его приезд к матери и отцу с сестрой заканчивается постоянно скандалом. И уже множество раз зарекался к ним больше не приезжать. Но вновь поддался и поехал.

После этого случая Алексей напрочь отказался от всех своих родственных связей с этими людьми. Даже встретив однажды мать с сестрой на улице, мужчина принципиально сделал вид, что совершенно их не узнал. Словно они для него являются посторонними и чужими людьми.

Ни мать, ни сестра, ни отец ему больше не звонили и вообще никак его не беспокоили.

Через некоторое время у Алексея родился сын, потом дочь. И когда они у него спрашивали про дедушку и бабушку, отец отвечал им, что он сирота и что его родителей уже давно нет на этом свете.

А что Вы  думаете об этой истории?