Я не собираюсь продавать дом, даже если свекровь на этом настаивает, — твердо заявила жена, не уступая давлению

— Мам, может всё-таки расскажешь про операцию подробнее? — как-то не выдержал Борис. — Что врачи говорят?

— А что врачи? — Нина Олеговна тяжело вздохнула. — Говорят, тянуть нельзя. Но и денег нужно немало. А тут и дом как раз в цене поднялся после ремонта…

— Валя, нам надо серьёзно поговорить. Где Боря? — Нина Олеговна без стука вошла в кухню и тяжело опустилась на стул.

— В гараже возится с машиной, — Валентина почувствовала, как от решительного тона свекрови начинает покалывать в висках. — Позвать?

— Позови, конечно. Разговор касается вас обоих.

Через несколько минут они уже сидели втроём за кухонным столом. Борис, вытерев руки ветошью, устроился рядом с женой.

— В общем так, — Нина Олеговна помолчала, собираясь с мыслями. — Мне срочно нужны деньги. На операцию. И я считаю, нам лучше всего продать дом.

— Что? — в один голос воскликнули супруги.

— Мама, но мы же только закончили ремонт! — растерянно произнес Борис.

— Вот именно! — оживилась Нина Олеговна. — Сейчас дом намного дороже стоит, самое время продавать. Да и вам, молодым, в городе лучше будет. Что вы тут, как деревенщины какие-то? Продадим дом, купите себе квартиру в ипотеку…

Валентина молчала, чувствуя, как холодеют руки. Столько всего вложено в этот дом. В их дом. И теперь, когда они наконец-то всё обустроили как мечтали и собирались дальше спокойно жить, свекровь решила всё разрушить?

Впрочем, началась эта история не сегодня, а три года, когда не стало Евгения Глебовича. После его смерти дом разделили — половина отошла Нине Олеговне, половина Борису. Валентина помнила, как свекровь тогда говорила: «Живите, дети, теперь это ваш дом, я в нём жить всё равно не смогу».

Старый участок в пригороде располагался удивительно удачно: десять минут до города на машине, вокруг такие же частные дома, многие соседи жили здесь десятилетиями. За эти три года супруги успели подружиться со всеми. Как не подружиться, когда у одних можно рассаду по весне попросить, другим сплавить избыток урожая кабачков, а с третьими просто поболтать вечерком через забор?

Они с Борисом всё здесь переделали своими руками. Валентина до сих пор помнит, как муж уговаривал её поставить тёплый пол в ванной — дорого же! А теперь каждое утро с удовольствием ступает на тёплую плитку. Кухню они тоже обновили полностью, даже стену между ней и гостиной частично разобрали, чтобы создать современное пространство. Борис сам менял проводку, а она выбирала светильники, чтобы всё идеально сочеталось.

Каждые выходные они что-то делали: красили, клеили, строили, ломали, переделывали… И вот теперь, когда всё готово, когда даже садик начал приобретать тот вид, о котором Валентина мечтала, пришла свекровь со своим решением о продаже. Нет, этого просто не может быть! Валентина твёрдо знала — она не допустит, чтобы их дом, их маленький семейный мир, который они создавали с такой любовью, просто так достался чужим людям.

Началась какая-то безумная игра в перетягивание каната. Нина Олеговна заходила к ним почти каждый день, и каждый её визит превращался в изматывающий разговор о продаже дома.

— Валя, ну вот смотри, — в этот раз свекровь зашла с другой стороны. — Я тут присмотрела вам чудесную квартиру в новостройке. Двушка, с видом на парк. И от больницы близко, вы бы могли ко мне после операции заходить…

— Нина Олеговна, — Валентина старалась говорить спокойно, — давайте лучше обсудим вашу операцию. Сколько она стоит? Может, мы можем взять кредит и помочь?

— Да что там кредит! — свекровь махнула рукой. — Операция, конечно, недёшёвая, но я же не только из-за неё. Вам в городе правда лучше будет. И поликлиника рядом, и магазины, и до моей больницы пятнадцать минут пешком…

Но супруги твёрдо стояли на своём.

И тогда начались запреты. Валентина с Борисом собирались строить баню, только её тут, собственно, и не хватало. Вот тут-то свекровь и выскочила, как чёртик из табакерки:

— Я, как собственник половины дома, запрещаю любое строительство! Нечего тут затевать, всё равно продавать будем.

Валентина только вздохнула, глядя на заготовленные материалы. Придётся укрывать от дождя…

— Борь, — говорила свекровь сыну, когда думала, что невестка не слышит, — ну что ты упрямишься? Вон, Сергей с третьего этажа квартиру продаёт. Три комнаты, все удобства… И ко мне близко, сможете помогать после операции.

Но Валентина слышала. И всё острее понимала: свекровь действительно нуждается в операции, но пытается заодно решить и другой вопрос — перетащить их поближе к себе. Ей нужны и деньги, и бесплатные сиделки в шаговой доступности. «Два в одном», — невесело усмехнулась про себя Валентина, наблюдая, как свекровь отчитывает Бориса за неправильно подстриженные кусты.

— Мам, может всё-таки расскажешь про операцию подробнее? — как-то не выдержал Борис. — Что врачи говорят?

Дальше — больше. Свекровь начала появляться в самое неподходящее время, придираться к каждой мелочи, запрещать любые изменения в доме. «Что вы деньги будете на ерунду тратить? Всё равно продадим. Зато купите квартиру, будете в неё единоличными собственниками, и делайте, что хотите», — повторяла она с плохо скрываемым нетерпением, явно пытаясь поторопить события.

В одно воскресное утро они собрались на кухне втроём — Валентина, Борис и Нина Олеговна. За окном моросил мелкий дождь, серое небо давило, будто предвещая неминуемую бурю. Валентина волновалась: сегодня всё решится. Хватит этого бесконечного хождения вокруг да около.

— Я нашла покупателей, — с порога объявила Нина Олеговна, выкладывая на стол какие-то бумаги. — Готовы дать хорошую цену. Боря, возьми, посмотри.

Борис потянулся к документам, но Валентина накрыла его руку своей.

— Нет, — тихо, но твёрдо сказала она. — Я не собираюсь продавать дом, даже если свекровь на этом настаивает.

— Что значит «не собираюсь»? — Нина Олеговна резко выпрямилась на стуле. — Мне операция нужна! Деньги нужны. Где я их возьму?

— Мы можем выкупить вашу долю, — Валентина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало. — Возьмём кредит. Вы получите деньги на операцию, а мы останемся в своём доме.

— Чтобы я продала свою долю за бесценок? — свекровь всплеснула руками. — Нет уж! Если продавать — то весь дом целиком. Так мы в два раза больше выручим!

— Мама, — Борис наконец-то подал голос, — но мы же не хотим переезжать. Нам здесь нравится.

— Нравится им! — Нина Олеговна повысила голос. — А о матери подумать?

Валентина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Сколько можно терпеть эти постоянные придирки, требования, капризы. Хватит!

— Нина Олеговна, — она расправила плечи, глядя свекрови прямо в глаза. — Давайте начистоту. Операция стоит треть от той суммы, что вы хотите получить за дом. Мы готовы выкупить вашу долю по рыночной цене. Вот, — она достала из папки документы, — заключение независимого оценщика.

Свекровь схватила бумаги, пробежала глазами:

— Это же смешные деньги! Доля стоит в два раза больше!

— Нет, не стоит, — Валентина продолжала говорить ровно. — Это рыночная цена. Доля в доме всегда стоит меньше, чем половина стоимости целого дома. Это закон рынка.

— Так я и говорю, продадим весь дом! Так получим больше!

— Не получится, — Валентина покачала головой. — Мы не дадим согласия на продажу. А без нашего согласия вы можете распоряжаться только своей долей.

— Да как ты смеешь! — Нина Олеговна вскочила, лицо её покраснело. — Я тогда свою долю чужим людям продам! Назло вам!

— Не получится, — снова повторила Валентина, и это слово прозвучало как финальный аккорд. — У нас преимущественное право покупки. Вы обязаны сначала предложить долю нам, причём по той же цене, по которой собираетесь продавать другим. Это закон.

В кухне повисла звенящая тишина. Было слышно, как капает вода из плохо закрытого крана. Кап-кап-кап… Словно отсчитывая секунды до чьего-то решения.

— Я въеду сюда сама! — наконец выдохнула свекровь. — Имею право! Буду жить в своей половине дома!

— Конечно, имеете право, — спокойно согласилась Валентина. — Только это ничего не изменит. Мы всё равно не будем продавать дом. А вот операцию вам действительно откладывать не стоит. Так что предложение о выкупе доли остаётся в силе.

Борис молча смотрел то на мать, то на жену. За десять лет брака он ни разу не видел, чтобы Валентина говорила так… властно? Уверенно? Непреклонно?

— Значит, так? — Нина Олеговна медленно опустилась на стул. — Значит, припёрли мать к стенке?

— Зачем же так драматично? — Валентина грустно улыбнулась. — Мы предлагаем честную сделку. Вы получаете деньги на операцию. Мы остаёмся в своём доме. Все в выигрыше.

За окном дождь постепенно стихал. Сквозь редеющие тучи пробивался солнечный луч, высвечивая разложенные на столе документы — заключение оценщика, предложение о выкупе доли, выписку из банка о предварительно одобренном кредите…

Следующая неделя прошла в каком-то странном затишье. Нина Олеговна не появлялась, не звонила. Борис волновался, но Валентина была спокойна — она знала, что свекровь примет единственно возможное решение. Деньги на операцию нужны, а других вариантов они ей не оставили.

В следующий понедельник свекровь пришла сама, без звонка. Села за кухонный стол, как в тот памятный день, но теперь как-то иначе — словно признавая своё поражение, но стараясь сохранить достоинство.

— Ну что, невестка, — она тяжело вздохнула, — показывай свои бумаги, почитаю.

Валентина молча достала заранее подготовленные документы. Она специально не убирала их далеко — знала, что рано или поздно они понадобятся.

— Только условие у меня будет, — Нина Олеговна подняла указательный палец. — Операцию мне через месяц назначили. Так вот, чтоб навещали каждый день! На машине своей возить будете, на перевязки…

— Конечно, мама, — Борис облегчённо выдохнул. — Как же иначе-то?

Повозившись для виду с бумагами, Нина Олеговна дала согласие на предложение невестки.

Когда они вышли с подписанным договором, Нина Олеговна вдруг остановилась у входа и внимательно посмотрела на невестку:

— А знаешь, я ведь не думала, что ты такая… с характером.

— В смысле? — Валентина удивлённо подняла брови.

— Да я была уверена, что вы согласитесь на квартиру. Думала, надавлю посильнее — и дело в шляпе, — она помолчала. — А ты, гляжу, своего не упустишь. Молодец.

И впервые за все эти годы Валентина увидела в глазах свекрови не привычное снисхождение, а что-то похожее на уважение. Пусть вынужденное, но уважение.

Домой они ехали молча. Борис вёл машину, искоса поглядывая то на жену, то в зеркало заднего вида на мать. Валентина смотрела в окно, но думала не о документах, не о кредите, который им предстояло выплачивать. Она думала о том, что, кажется, только что выиграла нечто большее, чем право остаться в своём доме. Она заслужила уважение женщины, которая все эти годы видела в ней лишь «неподходящую партию» для своего сына.

А вечером, когда они с Борисом сидели за кухонным столом, он вдруг сказал:

— Знаешь, а ведь мама права. Ты действительно с характером.

— Это плохо? — Валентина повернулась к мужу.

— Это замечательно, — он притянул её к себе. — Именно такая жена мне и нужна.

Операция прошла успешно. Каждый день, как и обещали, они навещали Нину Олеговну — сначала в больнице, потом дома. Возили на перевязки, привозили продукты, помогали по хозяйству. И что-то неуловимо изменилось в их отношениях.

Конечно, свекровь осталась свекровью. Она всё так же пыталась рассказать, как лучше, но теперь это выглядело чуть иначе: скорее советы, чем требования. Бывало, конечно, свекровь забывалась и снова начинала требовать. Но Валентина уже знала, как с этим бороться.

Однажды, когда Валентина ушла в магазин, Нина Олеговна придержала сына за рукав:

— Ну что, Боря, теперь я за тебя спокойна.

— В смысле, мам?

— В прямом. В хороших руках ты оказался. Характер у твоей Вали — кремень, — она улыбнулась каким-то своим мыслям. — Такая и дом сбережёт, и семью не даст в обиду.

Больной богач подарил дочери санитарки свой телефон. Мать увидела фото в галерее и узнала там себя

Светочка заглянула в платную палату, где мама мыла полы.

— Мам, мне страшно там одной сидеть, — сказала она.

Ольга резко обернулась и прошептала:

— Свет, сюда нельзя. Мы же договаривались. Ты хочешь, чтобы меня уволили?

— Мам, я тут тихо постою.

— Нельзя, иди.

— Да пусть останется, — вмешался мужчина лет тридцати пяти, который занимал эту палату. — Иди сюда, Света, пока мама работает, мы с тобой поговорим.

Ольга вздохнула. Конечно, это было не очень хорошо, но Света пришла именно в элитную палату, где лежал какой-то бизнесмен или важный начальник. У мужчины были серьёзные проблемы со здоровьем, и Ольга слышала, что ему должны были делать операцию на днях.

— Извините, пожалуйста, она вам точно не помешает? — спросила она.

— Конечно, нет. Вы думаете, каково мне здесь одному лежать? Выть хочется. Уж лучше бы в обычную палату лёг, там хоть люди есть.

Оля улыбнулась и продолжила уборку. Вот ведь как бывает, и среди богатых людей встречаются нормальные. Хотя у неё были все основания думать иначе.

Один из таких богатеев лишил её всего, в том числе и мужа.

Когда-то всё было хорошо. Почти сразу после того, как Ольга вышла из детского дома, она встретила Ивана. Он тоже был сиротой, у них было много общего. Дружили, а потом поженились. У них было много планов на жизнь. Ваня возил товары на машине, Оля пошла учиться и подрабатывала. Потом родилась Светочка, пришлось взять академический отпуск.

А когда дочка родилась, всё и случилось. Ваню с суток снова отправили в рейс. Оля очень переживала, муж устал, а ехать надо было. Машина потеряла управление и съехала в кювет. Сам Ваня почти не пострадал, а вот груз на него повесили, просто огромную сумму долга.

Платить им было нечем. А когда Ваня решил обратиться в полицию, на него якобы напали хулиганы, и просто… Просто у неё не стало больше мужа.

Хулиганов не нашли, а всё, что могла продать, она продала. Молила только об одном — чтобы не тронули Светочку. Отдала все деньги, переехала в другой город, сняла комнату и вот уже несколько лет жила здесь, работала санитаркой. Плюс к этому мыла подъезды, убиралась у двух бабушек из их дома, а они иногда сидели со Светой.

Одна из бабушек простудилась и сказала, чтобы несколько дней ребёнка не водила, чтобы не заразить. Днём Света была в садике, а вот вечерами девать её было некуда.

Оля закончила уборку и посмотрела на дочь.

— Ну, Свет, пойдём, у меня всё.

Мужчина посмотрел на неё:

— А пусть ещё посидит.

Света повернулась к маме:

— Ну, я немножечко, пожалуйста.

Оля в растерянности остановилась. С одной стороны, это было против всяких правил, но с другой, Свете интересно с этим пациентом. Да и она ему вроде как не мешает, а помогает. Может быть.

— Ну, не знаю. Хорошо, я буду заглядывать. Свет, если что, сразу иди в подсобку, не утомляй дядю, пожалуйста.

***

У Ольги не было родственников. Точнее, наверное, были, но она никого не знала и даже искать не хотела, потому что кому нужна в родственниках такая голь перекатная, как она?

Всё, что она знала о своём прошлом, умещалось на одной фотографии: женщина держала на руках совсем крошечную девочку, с одной стороны стоял мужчина, с другой — мальчик лет десяти. Оля знала, маленькая девочка — это она. И ещё знала, что вся её семья погибла в пожаре. А фотографию как сказали воспитатели, принесла в детдом какая-то женщина чуть ли не сразу после пожара.

Что за женщина? Зачем приходила? Никто не знал или не помнил уже…

***

Свету она забрала после уборки. Мужчина улыбнулся:

— Приходи ко мне в гости ещё.

— Приду, дядя Валера. Ну, если мама разрешит.

Оля улыбнулась:

— Ой, надоела она вам, наверное.

— Что вы, конечно, нет. Вы приводите её. Мне правда интересно и не так скучно. Она у вас умная, сообразительная.

Света спросила с надеждой:

— Мы снова в больницу вместе пойдём?

— Ну, не знаю, сегодня спрошу, как там баба Катя.

Бабушка не поправилась. Даже хуже стало. Оля вызвала скорую, её забрали в больницу, и доктор сказал, что ничего бы страшного, если бы не возраст. Так что пусть побудет под присмотром врачей.

Оля понимала, что придётся брать дочку с собой на работу снова и снова. Ну ничего, это не навсегда.

В этот вечер Света снова была у дяди Валеры. Оля в пол-уха слушала их беседу.

— А ты уже заказала подарок Деду Морозу?

— Нет, мама говорит, просить нехорошо. Дед Мороз сам посмотрит, как я себя вела, и принесёт тот подарок, который я заслужила.

— Вот как. Ну, а ты бы вообще сама что хотела получить на Новый год? Но по секрету расскажешь, а я никому. Честное слово.

— Я хотела бы телефон. Так можно всем звонить, фотографировать, играть. А мама говорит, что я ещё маленькая. Вот подрасту немного, тогда можно подумать о телефоне. А у нас в группе почти у всех телефоны есть. Так интересно. Я же не буду в нём всё время, всё время это вредно. Иногда только.

Пациент улыбнулся:

— Я согласен с мамой, телефоны в твоём возрасте ещё рановато. Но дети сейчас такие сообразительные.

На следующий день, когда деваться было некуда, дочка пошла к дяде Валере, но почти сразу вернулась:

— Мам, пойдём скорее, дяде Валере плохо.

Оля рванула в палату. Пациенту и правда было нехорошо, да так, что он не увидел их. Оля выскочила из палаты, кинулась в ординаторскую:

— Скорее, пациенту из платной плохо.

Началась кутерьма. Света выглядывала из-под стола и испуганно следила глазами за всеми. Больного увезли на операцию. Оля слышала, как медсестра оправдывалась:

— Да я же буквально минут пятнадцать назад к нему заходила, всё хорошо было. Надо же, как резко.

— Да уж, повезло, что он подружился с малышкой, — ответил врач. — Обхода нет в это время, медсестра по графику раз в час заходит. Пока кто-нибудь дошёл до него, он бы уже того.

Оля и сама так распереживалась!

***

В следующий раз её смена выпадала через три дня, Свету пришлось опять брать с собой. Когда девочка снимала пальто, к ним заглянула старшая медсестра:

— Здравствуйте, Светочка. Там тебя очень просил зайти твой друг из седьмой палаты.

Девочка встрепенулась:

— Мам, можно?

Оля спросила у старшей:

— Как он? Света не помешает?

— Ему уже лучше. Можно сходить. Недолго, конечно, пока он быстро устаёт.

Оля решила начать сразу с палаты дяди Валеры. Они вошли, поздоровались, мужчина улыбнулся:

— Ну, наконец-то, а я жду-жду. Как дела, Свет? Оказывается, ты мне жизнь спасла.

Света смутилась:

— Это не я, это врачи. Я просто маму позвала.

— Ну, значит, все молодцы. Иди сюда.

Дядя Валера полез под подушку, достал свой дорогущий телефон, вытащил из него симку и протянул Свете:

— Вот, держи. Пусть это будет тебе подарок от Деда Мороза.

Оля сказала:

— Вы что, это очень дорогой подарок.

— Не дороже жизни. Бери, дружочек, будет тебе маму в подсобке ждать не скучно, а то из меня пока собеседник никакой.

Он прикрыл глаза, и Света вопросительно посмотрела на маму.

— Пойдём, я тебе там настрою в подсобке.

Они тихо вышли из палаты. Оля вставила в телефон свою сим-карту, чтобы Света могла смотреть мультики, и уже собиралась уходить, как дочка позвала:

— Мам, смотри!

Оля вернулась к ней. Девочка открыла галерею телефона и показала фотографию старого снимка. Родители с малышкой Олей на руках, и её старший брат рядом с ними… Её родные, погибшие в пожаре.

Оля ахнула:

— Откуда у него это? Это же моя фотография!

Она была в полном недоумении. Можно было предположить, что где-то в мире существует ещё такое фото у кого-то другого, но тогда получалось, что Валерий ей какой-то родственник!

Света увеличила изображение и вдруг спросила:

— Тут дядя Валера маленький?

Оля посмотрела на снимок. Господи, мальчик и правда похож!

Она без сил опустилась на стул. Что же теперь делать?

Два дня ходила как не в себе. На третий, когда пришла мыть палату у Валеры, тот уже сидел на кровати.

— Оль, скажите, а Света не пришла с вами?

— Нет, соседка выздоровела, так что Светочка с ней остаётся.

— Жаль… но, наверное, тяжело ребёнку здесь, устаёт. А у вас всё в порядке? Вы какая-то расстроенная.

Ольга вздохнула и вдруг решилась. Она же не будет ему навязываться, просто спросит:

— Скажите… Света мне показала старый снимок, который есть у вас в телефоне.

— Ай, забыл удалить. Вы сумеете всё там почистить? Удалить всё в корзину.

— Конечно. Но дело не в этом. Вот… это всё, что я знаю о моей семье. — Оля протянула пациенту точно такую же фотографию и показала ему на маленькую девочку на руках у женщины. — Вот это я.

— А это я. — Он указал на мальчика. — Мне сказали, что сестра погибла с родителями!

— А мне сказали, брат погиб с родителями.

Валера вытер пот со лба.

— Так, мне нужно позвонить… Оля, получается, ты моя сестра, но этого быть не может! Они не могли мне всю жизнь врать! Так, вы идите, я найду вас.

Оля выскочила из палаты. Она не знала, кому собирается звонить Валерий, да и сейчас ей знать этого не хотелось. Она вообще пожалела, что сказала об этом.

Через час в палату вошла целая делегация: пожилая женщина и мужчина, молодая девушка, а ещё главврач.

К Оле в подсобку заглянула старшая медсестра:

— Олька, пойдём, что-то случилось. Не знаю что, но у нашего пациента даже главный и просят тебя подойти.

У Оли задрожали руки. Она поднялась:

— Ладно, пойдём.

В палате её ждали. Пожилая женщина посмотрела на неё и тут же расплакалась. Валера был мрачен. Девушка сидела с ним рядом и держала за руку. Главный врач усадил Олю на стул и вышел.

Заговорил пожилой мужчина:

— Прости нас, девочка. Прости, если сможешь. Мы твои дядя и тётя. Твой отец был братом Наташи, моей жены. Когда они погибли, встал вопрос, как быть с вами. Мы не могли оставить Валерку в детдоме, потому что он уже всё понимал, он знал нас, да и мы его любили. А взять двоих тоже не могли, потому что просто не вытянули бы. Тебя мы видели один раз, поняли, что никаких воспоминаний о семье у тебя не будет, да и усыновляют маленьких детей гораздо чаще. Поэтому мы сказали Валере, что все погибли, тем более он в больнице был, на похороны не попал. Потом переехали в этот город, чтобы никто не проговорился. Наташа, правда, ездила в детский дом к тебе, фотографию оставила, чтобы какая-то ниточка могла быть.

— Мне не за что вас прощать, — сказала Оля. — Вы не обязаны были меня брать, да и Валерия тоже. Спасибо, что его взяли… Я очень рада, что не совсем одна на этом свете.

Оля чувствовала, как её сердце наполняется теплом.

События начали развиваться с невероятной скоростью. Новообретённые бабушка и дедушка вместе с невестой Валерия приехали к ним в гости в тот же вечер. Света была в восторге от подарков, которые они привезли. Они долго беседовали, обсуждая всё, что произошло.

Когда Рита, невеста Валеры, услышала историю Олиного мужа, она воскликнула:

— Да что же это такое! Оля, напиши мне фамилии всех участников того дела. Я всё выясню.

Мать Валеры кивнула:

— Риточка у нас криминальная журналистка, её все боятся.

Благодаря её усилиям убийц мужа Ольги нашли быстро и посадили. Как и предполагала Ольга, это были наёмники того самого бизнесмена, у которого работал её муж.

На свадьбе брата она познакомилась с его другом Володей, который влюбился в неё с первого взгляда и всю свадьбу не отходил ни на шаг, говоря, что как только отвернётся, её кто-нибудь наверняка отберёт.

Ольга смогла продолжить обучение не без помощи обеспеченного брата, и теперь её ждала новая счастливая жизнь. Не только её, а и всех, кто теперь был рядом с ней.