Вырастила на свою голову тунеядца! — взвыла свекровь
— Танюш, вы же хорошо жили, ну помиритесь, что тебе стоит?
— Юра! Нет и ещё раз, нет! — возмущенная Таня стояла в дверном проеме на кухне.
— Ну Танюш, мама очень больна! — Юра давил на жалость, но жена не сдавалась.
— Ты представляешь, что тут будет? Твоя мать и так-то сует свой нос в нашу жизнь, хотя живёт на другом конце города. А если поселится у нас — совсем житья не даст.
— Да перестань, ей сейчас не до этого будет, она еле дышит. Она и говорит-то еле-еле. Ни помыться сама не может, ни поесть. Я уж не говорю про уборку и готовку, — Юра с серьезным видом обрисовывал перспективы жизни Тани со свекровью.
— В конце концов, случись такое с твоей матерью, ты бы и секунды не думала, — обиженно отвернулся он и стал демонстративно смотреть в окно.
Это был весомый аргумент. Таня сдалась. Переезд Нины Степановны в квартиру к Тане и Юре запланировали на выходные. Нужно было найти машину, чтобы перевезти её и кое-какие её вещи.
— Вот уж давай-ка ты это сам организовывай, — Таня поручила переезд мужу, — А я займусь обустройством комнаты.
Свекровь доставили в лучшем виде, как королеву, на инвалидном кресле.
— Не завидую я вам, — сочувствующим шепотом поделился с Таней один из санитаров, которых за деньги нанял Юра, — Она за пятнадцать минут нам весь мозг вынесла, пока мы ехали. То её трясет, то дует, то жарко, то мы громко разговариваем. Во! — парень провел ладонью по горлу. Таня только вздохнула.
— Татьяна! — слабый голос Нины Степановны раздался из комнаты, приготовленной специально для неё. Таня попрощалась с санитарами и пошла на зов.
— Татьяна, — голос становился требовательней, — ты где? Мне нужна помощь!
— Здесь я, Нина Степановна, — Таня вошла в комнату и обомлела: всё новое постельное бельё, которое она постелила для свекрови, было сдернуто и валялось на полу.
— Деточка, я не могу спать на бязи, мне нужен шёлк, — опять умирающим голосом пролепетала свекровь.
— Ну, извините, шелков не имеем, — развела руками Таня.
— Не мудрено, с вашими-то запросами, — хмыкнула Нина Степановна, — намекая на новый телевизор, который Таня с Юрой недавно купили, вместо того, чтобы отправить свекровь по путевке в санаторий.
— Вы три месяца назад уже были в санатории, — поняла намёк Таня,- что-то он вам не на пользу пошел. А телевизор мы давно хотели купить. Ваш старый ламповый, что вы нам подарили, сгорел давно.
— Вон, в сумке — достань и постели мне, — решила прекратить препирательства свекровь и указала пальцем на чемодан.
Таня достала комплект постельного белья из странного материала, больше похожего на нейлон, чем на шелк. Хмыкнув про себя, она застелила кровать заново, при этом несколько раз получив неприятный разряд электричеством.
— Пожалуйста! Принимайте! — невестка собрала свой комплект и вынесла из комнаты.
— Татьяна! — снова послышался голос свекрови, едва Таня отошла на метр от двери. Она вернулась.
— Приготовь мне обед, — со страдальческим видом пролепетала Нина Степановна.
— У меня всё готово! Что будете: гороховый суп или макароны по-флотски?
— Ой, что ты, что ты! — замахала руками и чуть не заголосила та, — У меня от гороха метеоризм.
— Ничего, мы у вас двери закроем, — успокоила ее Таня, про себя хохотнув.
— А от макарон у меня тяжесть в желудке, — капризно надула губы свекровь.
— И что же вы желаете, ваше величество? — вздохнула Таня. Она поняла, что вздыхание — это будет теперь её постоянное состояние.
— Ну зачем ты так? — мать Юры сделала такое несчастное лицо, что Тане стало немного стыдно.
— Ну, хорошо! Что вам приготовить?
— Ну, лопатку на гриле, ты, вряд ли, умеешь, — оживилась больная, — Но жаркое в горшочке даже первоклассник приготовит. Да и Юрашик его очень любит.
— Не думаю, что от такого питания в вашем желудке лёгкость образуется. Тушеную картошку сделаю, — Таня развернулась и вышла, не слушая, что там ворчит вдогонку свекровь.
С этого дня для Тани начался ад.
— Татьяна, можно потише? У меня давление подскочило! — стучала в стену Рина Степановна, когда Таня занималась уборкой и работал пылесос.
— Нина Степановна, я просила, но он тише не может, — Таня заходила в комнату к больной женщине с пылесосом, предлагая той самой сделать его потише. Свекровь отворачивалась к стене и отказывалась ужинать.
— Тань, ну что ты её донимаешь? — Юра приходил от матери расстроенный. Та жаловалась ему на его жену с завидным постоянством.
— Юра, я не могу ходить у себя дома на цыпочках и разговаривать шёпотом! Я сомневаюсь, что твоя мать настолько больна, что не может сама даже встать и умыться! Нет, ей нужно, чтоб я вставала ни свет ни заря, протирала её влажными салфетками, и чуть ли не с ложечки кормила! А потом неслась, как сайгак, на работу. В конце концов, это твоя мать! Мог бы уделять ей побольше внимания! — Таня выговаривала мужу вечером в постели. «И чтоб она от меня отстала, наконец!» — про себя взмолилась она.
— Вы, женщины, лучше поймете друг друга, — Юра чмокнул жену в плечо, отвернулся и захрапел. Таня еще долго ворочалась, гоняя в голове разные мысли, как жить дальше.
— Татьяна! — разбудил Таню голос свекрови раньше будильника.
«Да что ж такое-то?!» — едва разлепив веки, девушка посмотрела на часы — вставать через сорок минут. Она уткнулась лицом в подушку и застонала.
— Татьяна! — голос набирал децибелы.
— Что? — невестка вошла в комнату к свекрови и включила свет. Та сидела на полу и рядом с ней было разбросано её постельное белье.
— У тебя неудобная кровать, я всё время соскальзываю с неё. Где там твой ширпотреб? Постели мне его обратно, что ли, — свекровь, похоже, забыла, что больна. Голос у нее был прежним — строгим, властным и надменным.
— А ничего, что мне на работу с утра?! И я спать могла бы еще почти час! Вы не могли соскользнуть минут через сорок? — нервы у Тани не выдержали.
— Ой, так я не хотела и так тебя будить, думала — подожду, когда ты проснёшься, но замерзла лежать на полу, — свекровь поняла, что перегнула палку и голос её снова стал слабым и болезненным.
— Сейчас Юру позову. У него выходной сегодня, отоспится днём. Вот пусть вам поможет.
— Что тут, черт возьми, происходит? — на пороге возник сын Нины Степановны, — Таня! Почему мама на полу? Она же простудится!
— Ничего, сынок, — мать лисьим голосом успокаивала его, — твоя жена просто постелила мне очень странное постельное бельё. Оно так бьет током, просто ужас! Я думала — у меня инфаркт случится.
У Тани от такой наглой лжи глаза на лоб полезли. Она не нашлась даже, что сказать.
— Ну, жена, я от тебя не ожидал такого, — Юра вышел из комнаты и вернулся с тем же комплектом, что лежало на кровати изначально.
— Я сам всё сделаю, — он выпроводил Таню из комнаты, чему она была только рада. У нее оставалось полчаса для сна.
Однажды Тане показалось, что обувь свекрови стоит не там, куда она её поставила во время уборки. Решив проверить, она снова переставила туфли Нины Степановны. Вечером они опять стояли на другом месте. Таня задумалась.
— Юра, как ты думаешь, твоя мать сильно больна? — поинтересовалась как-то Таня у мужа.
— Разумеется! — тот был оскорблен таким недоверием, — Ты что же думаешь, кому-то доставляло бы радости целыми днями лежать в постели, притворяясь больным?
Видя скептический взгляд жены, он возмутился.
— У тебя больная фантазия! Я не хочу больше с тобой обсуждать болезнь мамы. Пусть её лечат и наблюдают врачи!
— О, да! Кстати, о врачах! Я что-то не видела в нашем доме еще ни одного доктора, который бы обследовал или наблюдал за её лечением и самочувствием, — Таня вопросительно посмотрела на мужа.
— Они приходили в твоё отсутствие, — нашёлся супруг, — Мама звонила мне на работу, и я приезжал к их приходу.
Таня проглотила откровенное враньё. У неё созрел план.
Взяв отгул на один теплый погожий день, она расположилась в кафе напротив своего дома, заказав кофе и круассан. Из окна хорошо просматривалась дверь в подъезд, где они жили. Ждать пришлось недолго. Она не доела еще и половины круассана, как из подъезда вышла Нина Степановна при всем параде. Приличная укладка, легкий макияж, стильный брючный костюм, легкая сумочка. «Со стороны и не скажешь, что мадам тяжело больна», — усмехнулась Таня, доедая остатки круассана и на ходу допивая кофе. Быстро расплатившись, она, незаметно для свекрови, вышла из кафе и пошла за ней.
Невестка диву давалась выносливости свекрови. Та обошла почти все магазины в окрестностях, прокатилась на экскурсионном трамвайчике, прогулялась по набережной. Хотела поехать на автобусную экскурсию, но, поскандалив с экскурсоводом, плюнула и пошла в парк. Посидела в открытом кафе и, взглянув на часы, заторопилась домой. Таня, едва поспевая за ней, чувствовала себя, как выжатый лимон, а у той ни малейшей усталости ни на лице, ни в походке. Весь вид её говорил о прекрасно проведённом времени.
Нина Степановна огляделась и вошла в подъезд. Таня едва не попалась, но вовремя заскочила за угол дома.
«И что теперь?» — она не знала, как лучше преподнести мужу то, что его мать водит их за нос столько времени и манипулирует ими.
— Да как есть, так и скажу! — она решила не выдумывать сложностей.
Подождав несколько минут, она поднялась у себе в квартиру. Туфли свекрови стояли в другом месте, видимо, она машинально их надевала, не обращая внимания на то, где они стоят и, снимая, ставила туда, где ей было удобней.
— Юрашик, это ты? — бодрым голосом крикнула Нина Степановна, не ожидая Таню так рано.
— Нет, это Танюшик! — Таня вошла в комнату свекрови, застав ту за переодеванием. — Как погуляли?
— Татьяна? А ты что тут делаешь? — не нашлась, что сказать, свекровь.
— Вообще-то, живу я тут! А вот вы что тут делаете, могу я узнать? — она уперла руки в бока и приготовилась слушать очередную ложь.
— Ты всё неправильно поняла! — свекровь попыталась перевоплотиться в больную, но Таня жестом дала понять, что этого лучше не делать.
— Я, действительно, не совсем понимаю ваше представление. Что за цирк вы здесь устроили?
В этот момент ключ в замке повернулся.
— Мам, я пришел! Ты дома? — Юра не сразу заметил Таню, а заметив, растерялся. Он тоже не ожидал увидеть ее дома так рано.
— Интересно, а где это у нас может быть тяжело больная мама, м? — Таня с интересом смотрела на мужа. — Наверно, мама лечилась речным воздухом?! А может ей шопинг прописали для выздоровления? Или шашлычок с острой морковкой и маринованным луком для лучшего пищеварения? Что скажете, Нина Степановна? А ты, «Юрашик», что молчишь?
— Ну, а что? Ну, прогулялась мама немножко? Это преступление, разве? Что ей, тухнуть и киснуть тут, в четырёх стенах? Вы постоянно ругаетесь, вот она развеяться и решила. Правда, мама?
— Ты совершенно прав, сынок, — Нина Степановна даже не пыталась оправдываться. Она встала возле зеркала и стала поправлять прическу.
— Я что, зря такие деньги за стрижку отдала и обновок накупила, чтоб дома прозябать и тебя слушать, как ты ехидничаешь и издеваешься над больной женщиной? — похоже, у свекрови началось раздвоение личности. Она никак не могла определиться, кто она в данный момент — больная мать или властная свекровь. Свекровь победила.
— Я всегда говорила Юрочке, что не ту он себе жену выбрал. Вот дочка моей подруги, Валечка, больше ему подходила. Добрая, интеллигентная девочка, до сих пор сохнет по Юрашику. Так нет, ему простолюдинку подавай! Видите ли, страсть у него! Только, что-то эта ваша страсть дальше храпа не идет!
— Мама! Ты что, подслушивала? — щеки сына вспыхнули от стыда.
— А чего мне подслушивать-то? Кроме храпа я ничего не слышала, никаких звуков больше! — фыркнула Нина Степановна, — А вот с Валечкой у вас бы всё по-другому было. У вас бы любовь была.
— Ну, хватит! — Тане надоело выслушивать гадости в свой адрес. Муж не мог защитить ее или не хотел.
— Юра, приструни свою мать, иначе…
— Иначе что? — не дала договорить ей свекровь.
— Иначе, я подаю на развод, раз мой муж не может меня защитить.
— Боже мой! Какое горе! — театрально ахнула и всплеснула руками свекровь, — Да он локтем перекрестится, что избавится от тебя! Правда, Юраш?
Юра стоял молча, не вмешиваясь в перепалку женщин. Но тут ему задали конкретный вопрос и ему надо было что-то ответить. Он только пожал плечами и отвернулся, словно это не его сейчас разводила собственная мать.
— Отлично! — Таня постаралась успокоиться, — Заявление на развод я подам сама. Можешь приходить на суд, можешь не приходить, нас в любом случае разведут.
— Вот и прекрасно! Правильное решение! А Юрашик подаст заявление на раздел имущества!
— А что вы делить тут собрались? Ваш ламповый телевизор, который стоит на балконе уже третий год? Или новый? Так забирайте! Мне он даром не нужен!
— Ну что ты, деточка?! А квартира? Половина квартиры принадлежит мужу при разводе! — свекровь довольно потирала руки.
— Неужели? Мы что, её совместно нажили? Да мы совместно нажили только вас на нашу голову! А квартира мне подарена моими родителями. И идите вы лесом, вместе с вашим Юрашиком! — не выдержала Таня и пнула сумочку свекрови, которая случайно оказалась на полу.
— И я считаю до пяти, чтоб вы оба исчезли из этого дома! Телефон полиции мне, простолюдинке, известен, как никому! — она взяла в руки телефон и посмотрела на часы, — Время пошло!
— Танюш, мне кажется, ты погорячилась, — Юра понял, что запахло жареным. Но Таня была непреклонна.
— Минута прошла! Чемодан большой можешь тоже забрать, — она указала мужу на большой чемодан, лежащий на антресолях.
Юра стал собирать вещи, поглядывая на жену, в надежде, что она пошутила и вот-вот засмеётся, и скажет, что это был розыгрыш.
— Две минуты! Осталось три. Телевизор! — она пальцем указала на старье, пылящееся на балконе.
Юра, корячась, вытащил неподъёмную бандуру и вынес на лестничную площадку, рядом с чемоданом.
— Осталось две минуты, — отсоединив провода нового телевизора, Нина Степановна собирала свои вещи. Телевизор перекочевал в компанию к чемодану и старому ящику.
— Уложились! — Таня ногой выпнула тапочки мужа в подъезд и захлопнула двери за свекровью и мужем.
В комнате, где обитала свекровь, что-то изменилось. Когда Таня поняла — что, она расхохоталась и смеялась до слез, пока не заболел живот и не стало трудно дышать.
— Ну, нафиг! — она еле успокоилась, восстанавливая дыхание и разговаривая вслух сама с собой, — Не хватало еще от смеха помереть в самом расцвете лет, свободной женщиной!
На кровати лежал «нейлоновый» комплект белья свекрови, а Танин пододеяльник с простынёй и наволочками благополучно перекочевали в чемодан к Нине Степановне.
Таня долго не могла привыкнуть к свободе. После работы, она, как раньше, порывалась бежать домой, готовить мужу ужин, но вовремя вспоминала, что мужа у неё больше нет. И даже штампа в паспорте не осталось — она поменяла фамилию обратно, на девичью. И плевать, что пришлось переделывать и менять кучу документов.
И только она стала привыкать и входить во вкус, как через пару месяцев в двери позвонили. На пороге стояла свекровь собственной персоной.
— Танюша, здравствуй! — начала Нина Степановна с, непривычного для неё, вступления, — Можно войти?
Таня посторонилась, пропуская ее в прихожую. Дальше прихожей она её пускать была не намерена.
— Танюш, — заискивающим голосом продолжала она, — Ты нас прости, мы погорячились. Юра ведь был хорошим мужем?!
Таня молчала.
— Ну поругались, с кем не бывает?! Милые бранятся, сама же знаешь. Может, помиритесь уже? И ты его обратно примешь? — свекровь умоляюще сложила руки перед собой.
Таня продолжала молчать, лишь приподняла одну бровь. Она ждала кульминации. И дождалась.
— Не могу я больше с ним жить! Сил моих больше нет! — женщина опустила руки обреченно, — От него же толку никакого! Ни украсть, ни покараулить. Палец о палец не ударит в доме, крошки хлеба не принесет. Всё я, всё я! Вырастила на свою голову тунеядца!
— Танюш, вы же хорошо жили, ну помиритесь, что тебе стоит?
— Нина Степановна, идите с богом! И, пожалуйста, забудьте сюда дорогу! Я замуж выхожу! — Таня, конечно, сказала неправду, но не могла отказать себе в удовольствии, посмотреть на вытянутое от удивления, лицо свекрови и закрыть перед этим лицом дверь.
Вынести всё: история женщины, которая не сдалась
Да, детка. Иногда и такое случается.
– Милочка, это совершенно не то, что я ожидала!
Елена Сергеевна медленно обернулась к зеркалу, прищурившись сначала на один бок, затем на другой, и нахмурилась еще больше.
– Господи! Все, кто сейчас занимается шитьем, похоже, забыли, что это за ремесло. А может, никогда и не знали?
Кира сжала губы, пытаясь незаметно поправить подол платья, которое капризная клиентка только что примерила.
– Держись! Главное, не дать волю эмоциям!
Если Елена уйдет, недовольная результатом, Кира останется без денег на оплату квартиры в этом месяце. Все, что оставалось в копилке, уйдет на лекарства для бабушки. Новые препараты, прописанные врачом, оказались невероятно дорогими, но при этом творили чудеса. Пусть и медленно, но бабушка снова начинала говорить после второго инсульта. И это было настоящим прогрессом!
Елена Сергеевна обернулась снова, вздохнув с нескрываемым разочарованием.
– Что уж тут поделаешь. Придется смириться. Времени шить что-то другое уже нет. Прием в посольстве через два дня, а я выгляжу как школьная учительница из провинции. Затея с этим кружевом изначально была провальной! Кира, почему вы меня не остановили?!
Кира плавно поднялась с пола и аккуратно поправила рукава на платье.
– А по-моему, ручная работа и такой дизайн точно выделят вас среди знатоков моды. Вы же следили за последними показами? Подобные элементы встречаются у всех, только выполнены гораздо хуже.
– Вы так думаете? – Елена слегка прищурилась, раздумывая. – Впрочем, в этом что-то есть. Никто ведь до сих пор ничего подобного не носил. Я буду первой!
Кира едва заметно выдохнула. Всё как всегда! Елена придумывает что-то необычное, а потом начинает придираться. Хотя, надо признать, в моде она разбиралась куда лучше самой Киры, а иногда и именитых модельеров.
Кира знала это очень хорошо. Все-таки уже не первый год обшивает эту капризницу.
Спасибо бабушке!
Елена была ее клиенткой еще в то время, когда бабуля работала в закрытом ателье. Тогда они были молодыми, резвыми, и Кира видела фото, на которых Елена позировала, не стесняясь своих умопомрачительных ног и декольте.
Сейчас от всего этого великолепия не осталось ничего. И потому Кира пыталась что-то придумать каждый раз, когда на ее пороге появлялась Елена, ведь бабушка просила:
– Кирочка, не бросай ее! Не отказывай! Она несчастная баба! Именно так, просто по-русски. Баба! Строит из себя, конечно, но на деле… Беда-бедой. Конечно, там душа такая, что весь мир обнимет и еще на один места останется, но боли столько перенесла, что другому человеку жизни не хватит, чтобы понять, как такое вообще возможно!
– Расскажи, бабуленька!
– Да что там рассказывать! Приехала в свое время откуда-то столицу покорять. Красоты была неимоверной и такого же голоса. Данные – профессора в консерватории дар речи теряли, когда ее слышали! А ведь она нигде не училась. Даже музыкальную школу не окончила. Там, откуда Елена приехала, такой роскоши просто-напросто не было. Поступила, конечно. Такими не разбрасываются. Отучилась два года и замуж вышла. Неудачно. Родители мужа были очень уж высокого полета птицы. Зачем им нужна такая невестка? Сын уперся и ни в какую. Люблю и баста. Пришлось соглашаться. Вывернули это по-своему, конечно. Мол, взяли девочку, не посмотрев на ее происхождение, вот какие мы хорошие и толерантные.
– А на деле?
– А на деле, Кира, свекровь ее по клиникам таскала все пять лет, пока Елена замужем была. Она ведь Еленой уже позже стала. А тогда было просто Леной, Леночкой. Родители у нее из староверов. Там все строго. Когда Леночка из дома сбежала, то они от нее отказались. Потому и идти ей было некуда. Но устои-то впитала в себя. Раз вышла замуж – живи! Не позорь семью! Вот и жила. Терпела… Слушала во всем старших. Сказала свекровь, что рожать не время – Лена глаза долу и в клинику. Плакала, конечно, психовала. Голос пропадал. Много чего было. Да только идти ей было некуда. Не к родителям же возвращаться? Они бы ее не приняли. Я вообще не понимаю, как она решилась на то, чтобы удрать из дома?! И куда эта смелость делась, когда она замуж вышла. Как подменили человека… Думаю, все дело там было в воспитании. Если тебе твердят с малых лет, что терпеть надо и страдать, то как понять, что можно и по-другому?
– Как же так, бабушка! А муж?!
– А муж у нее тот еще одуванчик был! Гулял напропалую. Вся его любовь закончилась где-то через полгода, после того как они с Леной поженились, а дальше уже было только настояние родителей. Разводиться ему было нельзя. Карьера бы пострадала. Тогда с этим еще строго было. Вот и тянули.
– Она все-таки разошлась с ним?
– Да. Очень сложно, с большими проблемами, но рассталась. Собирала себя по кусочкам буквально. Придет ко мне, заберется в старое кресло с ногами, сложится вся так, что и не увидишь, если не захочет, и сидит. Было у нас в мастерской такое кресло-думка. Мы его специально в угол задвинули, чтобы если кому выдохнуть надо – не мешал никто. Так вот. Посидит Леночка там, подумает, а когда и поплачет, а после встанет перед зеркалом и готово! Красота пришла! Девчата наши шалели от ее фигуры и стати. На такую мешок из-под картошки напяль и можно на подиум выпускать! А Лена новое платье закажет или юбку-невидимку и пошла! Причем вкус у нее всегда был безупречный. Это сейчас она капризничает, а вообще всегда была очень вежливой. За что и любили ее.
– Ба, а что такое юбка-невидимка?
– А это такая, от которой, считай только пояс на талии и есть. Короткая по самое не могу. Такое мини поначалу носили только те, кто мог себе позволить подобное «безобразие». Это уже позже все поголовно в таком бегали. А Лена была одной из первых.
– Бабушка, а дальше? Что с ней было?
– Да ничего хорошего, девочка моя. Замужем была еще дважды. Сына чудом родила.
– Почему чудом?
– Да потому, что после того, что с ней в первой её семейке сотворили, детей ждать вообще не приходилось. Но, видно, судьба была такая, что смогла она родить. Хотя, если так подумать, то лучше бы и не рожала.
– Бабушка!
– Да, злая я. Только некоторым людям нельзя себя в продолжении выпускать. Это я не про Лену, а про мужа её третьего. Это от которого сын-то у Лены получился.
– Почему?
– Плохой человек был. Очень плохой. Умел маскироваться. Посмотришь, пообщаешься — милейшей души товарищ. А на деле…
– Что?
– Садист был. Высшей пробы. Измывался над Леной как мог. Она, конечно, даже десятой доли того, что было, не рассказывала. Вообще сор из избы не выносила никогда особо. Так, проболтается, бывало, случайно, и тут же в позу: «Не сметь жалеть! Вам до меня как до Луны и обратно!» Держала марку. Да только… что там было держать? Когда два года подряд брючные костюмы заказывала не потому, что модно было, а потому, что скрыть надо было то, что он с ней творил. У Леночки кожа нежная, чуть пальцем тронь — и видно. А тут — такое. Черная ходила. Но молчала, опять же. Странные мы, бабы… Если есть хоть какая-то искорка любви или даже подобия — молчим да терпим. А зачем? Кому это надо?
– Как же она ребёнка выносила в таком аду?
– А вот, загадка! Правда, от мужа этого своего Лена ушла, когда была месяце на четвёртом, наверное. Пряталась. Он человек был очень непростой, с большими связями. Думаю, если бы сильно хотел, то из-под земли достал бы её. Но что-то там такое между ними всё-таки было, что отпустил он Лену. Позволил ей уйти. А она счастливая была — слов нет таких, чтобы передать. Ходила, аж светилась вся! И мальчишку родила такого, что мы все ахнули, когда принесла его в первый раз показать. Ангелочек! На неё был похож как две капельки. От отца вообще ничегошеньки. Как по заказу. Чтобы не напоминал о том, что было. Да только… внешность, Кирочка, ещё не всё. То, что от папы ему досталось — вылезло, но гораздо позже. Как Лена мальчика своего не воспитывала, но ей не удалось в полной мере заменить ему семью. В подростковом возрасте он нашёл своего отца. И в Лениной жизни начался новый ад. Она так и говорила о себе: «Новый круг подошёл!»
– Данте?
– Он. Лена ведь очень начитанная. Пусть поздно за своё образование взялась всерьёз, но во многом преуспела. Когда голос пропал окончательно, она уже была хорошим искусствоведом. А заодно открылся у неё ещё один талант. Непонятно откуда взявшийся.
– Какой?
– Антиквариат. Она оценщик — просто от Бога. Чувствует вещи, что ли? А только почти никогда не ошибается. Поэтому и востребована. Даже сейчас. После её оценки можно смело заявлять о том, что это — оригинал или подделка. Никакой экспертизы не надо.
– Как я поняла, она не бедствует, да, бабуль?
– Сейчас. Потому, что одна живёт. А пока сын рядом был — страшно за неё было. Он ведь в отца пошёл. Если поначалу боялся её тронуть, что-то не так сделать, то потом всё же попробовал и пошло-поехало. Лена его так любила, что и сказать нельзя. Всё прощала. Терпела. Сын ведь. А он творил такое, что нормальный человек никогда делать не будет. Обо всём не расскажешь. Так, для примера. У Лены была собачка. Маленькая такая, болонка. Кто-то из друзей подарил щенка ей на юбилей. Леночка любила её очень. А сын терпеть не мог. Они тогда ещё вместе жили. Так вот эту собачку чудный мальчик просто вышвырнул в окно с шестого этажа, когда она как-то не так на него тявкнула. На тот момент собака эта в их доме жила уже два года. То есть, ты понимаешь, да? Любой нормальный человек уже бы к ней как-то привязался. Да просто бы пожалел. Ведь живое существо. Но не он…
– И Лена его после этого не выгнала?
– Куда? К отцу уходить он отказался категорически. Там не над кем было измываться. Точнее не так. Сестра младшая, которую папаша его нажил в другом браке, была под запретом. Сын Лены как-то раз попытался девчонку эту обидеть, так потом ходить не мог неделю, после того, как отец дал ему понять, что будет, если ещё раз его лялечку тронут. Тогда ли мальчишка сломался или позже – кто знает. Ему же, наверное, обидно было, что вот так. Он – нелюбимый ребенок, которого знать не хотели столько лет, а тут кукла с розовыми бантиками, у которой есть все – от бассейна личного до пони. Про нелюбимого ребенка – это парень сам придумал. Ты же понимаешь, что Лена сама не хотела, чтобы он с отцом общался. Не препятствовала, но и не настаивала никогда. Боялась, потому что знала на что тот способен. Даже, когда новая семья у её бывшего появилась, она всё равно тряслась – а вдруг!
– Бабушка… Как страшно!
– Это ещё не страшно, детка. Страшно было потом. Когда сын Лены вырос. И все, что в отце было тёмного, проявилось в этом мальчике в полную силу.
– Он что-то натворил?
Да. Попытался уничтожить тех, кого считал виновным в своих неудачах. Он ведь ничего не хотел – ни учиться, ни работать. Мечтал жить так, как его отец – богато и привольно, творя то, что придумается. Да только, отец его хоть и был подонком высшей пробы – трудяга, каких поискать, и умом обделён не был. Всё, что имел – заработал сам. Пусть не всегда честными путями, но кто тогда богат был и чист перед Богом и законом? Надо отдать должное, криминала там особого не было. Каким этот человек был в семье – знали немногие, а спроси у людей, кто работал на его предприятиях – лучше владельца ещё поискать. Много кому помогал и многое сделал для того, чтобы люди, работающие на него, жили лучше. Но сын-то об этом никогда не задумывался. Решил, что деньги там с неба падают или на ёлках растут. Лену он не слушал совершенно. Стал считать её недалёкой и глупой женщиной, которая упустила своё счастье.
– Что он сделал, ба?
– Напросился с отцом на охоту. Уговорил взять с собой сестру и мачеху. Заливался соловьём, как хочет почувствовать семейное тепло и единение. А потом стрелял в девочку. Подгадал всё так, будто случайно, но отец его сразу сообразил, что к чему. Ребёнок не пострадал, а сын Лены сел и надолго. Уж не знаю, как и что там отец его сделал, но обвинение было таким серьёзным, что парню грозило чуть не пожизненное. И Лена, при всех своих связях и возможностях сделать ничего не смогла бы. У неё оставался один единственный выход, и она сделала то, что могла.
– Что?
– Пошла к бывшему мужу и встала перед ним на колени. Он мечтал, что она когда-нибудь так сделает, но добиться этого не смог за всё то время, пока с ней жил.
– Откуда ты это знаешь?
– Так Лена сама и рассказала. Приехала после всего этого в ателье, встала перед зеркалом, плюнула в него и сказала: «Ненавижу!». Мы переполошились. Думали, о ком это она? А Лена на наши вопросы отвечать отказалась. Убежала в уборную, и её скрутило там так, что скорую пришлось вызывать. Откачали её, а потом она и рассказала, как дело было. Тогда уже мы по очереди забегали в ту же уборную. До того противно было…
– А потом?
– А потом был суд. И сына Лены посадили. На восемь лет. Муж её бывший бумаги под ноги ей швырнул после вынесения приговора и сказал, чтобы в его жизни она больше не появлялась. А Лена и не хотела ничего больше. Приехала домой, заперлась в ванной и натворила дел. Правда, быстро опомнилась. Сказалась сила воли. Выбралась сама и даже успела набрать номер ближайшей подруги, перед тем как сознание потеряла. А потом добровольно отправилась в клинику – лечиться.
– Ужас какой!
– И не говори! Оттуда она вышла совершенно другим человеком. Даже имя сменила. Сыну открыла отдельный счет и наняла человека, который присматривал за ним – посылки, адвокаты и прочее. Но сама общаться отказалась наотрез. Сил больше не было. Впрочем, потом она себя очень за это винила.
– Почему?
– Сын Лены не вернулся из тюрьмы. Он не умел выживать, в отличие от своей матери. Скандалил, пытался права свои качать. А там такого не прощают…
– Бабушка, неужели так бывает?!
– Роман просто, правда? Жизнь, девочка моя, иногда бывает страшнее и жестче, чем может придумать даже самый талантливый писатель.
– А потом?
– Лена и это пережила. С трудом. Еле-еле, но выжила. И судьба, глядя на всё это, видимо, сжалилась над ней и дала второй шанс.
– Как?
– Жить в той квартире, где она растила сына, Лена не смогла. Всё напоминало о нём. Даже во двор выйти, и то было проблемой. Она ходила в обход всей длинной многоэтажки, только чтобы не видеть того палисадника, откуда доставала когда-то свою собачку. Квартира эта досталась ей от бабушки первого мужа. Узнав, что творилось в семье сына, она решила, что Лена достойна того, чтобы получить хоть какую-то компенсацию за то, что с ней сотворили.
– Ничего себе! Порядочная женщина была, видимо.
– Да, детка. Иногда и такое случается. Лена говорила, что она очень сокрушалась, что не смогла своего сына воспитать мужчиной. Тем человеком, который навел бы порядок в собственной семье. Ей невыносимо было думать, что он тоже участвовал в том, что происходило в его доме. Лена тогда её не очень поняла, а потом осознала, что чувствовала эта самая бабушка и какая боль жила в её сердце.
– После того, как всё случилось с её собственным сыном, Лена поняла?
– Конечно. Нам сложно понять мотивы или чувства людей, пока мы сами не пройдем через что-то похожее. Не зря же говорят, что нужно надеть обувь человека и пройти его дорогой, чтобы понять хоть что-то в его жизни.
– Это правда…
– Вот! Понимаешь, о чём я?
– Да. А что дальше было?
– Много всего. Лена продала ту квартиру. Сделать это было несложно. Хороший район, центр, рядом метро. Да и квартира была большая – трёхкомнатная. В общем, цена была достойной, и Лена смогла купить себе небольшую квартирку в соседнем районе, ничего не прогадав и даже оставшись в плюсе. Хватило и на ремонт, и на то, чтобы жить безбедно, пока сердце не успокоилось. Правда, большую часть из этих денег Лена потратила очень быстро.
– Куда? Она же одна жила?
– Не совсем. В том доме, куда она переехала, случился пожар. Всего через пару месяцев после того, как Лена купила там квартиру. Пожар был страшный. Выгорело почти два этажа. Пострадал только один человек. Тот самый, в чьей квартире всё это началось. Выпивоха местный. Жил с мамой, пил, кутил. Мать уехала на дачу, а он позвал в гости подругу. Выпили и уснули. Подруга смогла как-то проснуться и выбраться из квартиры, когда всё началось, а про него просто забыла.
– А Лена? Пострадала?
– Нет. Она жила через два подъезда, и её этот пожар никак не коснулся. Конечно, все переполошились, повыскакивали на улицу в чём были. Вот тогда-то Лена и познакомилась с Верой и её детьми.
– Погоди, бабуль, Вера… Это та, которую Лена приводила ко мне?
– Да! Которую Лена к тебе приводила, чтобы ты ей гардероб собрала.
– А я ещё думала – кто она ей? Для дочери, вроде, по возрасту не подходит.
– Теперь знаешь, что они не родственницы. У Веры грудная дочь тогда на руках была и сын пятилетний. Муж в МЧС работал. Хорошим альпинистом был.
– Почему был, ба?
– Погиб. Глупо так. Вызов был, пришлось спускаться с крыши в высотке, чтобы попасть в нужную квартиру. Ребёнок там заперся на балконе, что ли… Не помню уже. Так вот, прямо над той квартирой, куда нужно было срочно попасть спасателям, жил неадекватный мужик какой-то. Вышел на балкон и перерезал тросы. Почему страховки там не было или она не сработала – не знаю. Сутки почти врачи боролись за мужа Веры, но не смогли спасти. Слишком высоко было, а внизу асфальт…
– Нелепо и страшно…
– Не то слово. Вера осталась одна с двумя детками на руках. А тут ещё и пожар этот. Квартира выгорела почти на нет. Ничего не осталось. И вот сидит Вера во дворе, дочка кричит, сын плачет, а тут Лена. Она подошла просто спросить, не надо ли чего. И пропала. Говорила, что когда Вера на неё посмотрела, чуть не упала. До того Вера была похожа на мать Лены, что Леночке показалось, будто время вспять повернуло. Те же глаза, тот же поворот головы и русая коса почти до пояса. Лена думала, что таких женщин уже и не бывает. А потом поговорила немного с Верой и уверилась, что не только внешне эта молодая женщина похожа на ту, по которой Лена скучала столько лет. Там и душа была такая же – открытая нараспашку, не тронутая темнотой. Как такое возможно, Лена не понимала. Столько вынести, расти с бабушкой, потому что мать просто бросила, создав новую семью, потерять мужа, и не озлобиться на весь мир…
– Лена им помогла?
– Да. Сначала Вера с детьми жила у Лены, пока в квартире ремонт шёл. Все работы и материалы оплатила Лена. Не спрашивая, не желая слушать возражений. Просто показывала Вере картинку и спрашивала, устраивает ли её цвет обоев или плитки.
– Надо же… Для совершенно посторонних людей… Бабуль, я думала, что так не бывает.
– Я тоже так думала. Пока мама твоя не родилась.
– А при чём тут мама?
– А ты думаешь, кто мне помогал тогда? Та самая Лена. И с врачами, которые твоей маме операцию на сердце делали, и с реабилитацией. Точно так же, ничего не спрашивала почти. Только диагноз и список лекарств да процедур, которые были нужны. Я до сих пор не знаю, сколько она тогда потратила. Родила я поздно, и мама твоя была в плане здоровья очень проблемной. Если бы не Лена тогда… Да и потом. Когда стало понятно, что мама твоя тебя ждёт и с беременностью проблемы, Лена появилась непонятно откуда и решила и этот вопрос. То, что ты есть – её заслуга. Она нашла врача, который смог помочь, и мама тебя доносила почти до срока.
– Ты никогда мне об этом не рассказывала.
– А ты не спрашивала. И Лена запретила. Она вообще очень не любит, когда её благодарят. Считает, что это её искупление.
– Да за что, Господи?! Ей-то за что искупать что-либо? Столько боли вынесла!
– Не знаю. Чувство вины оно ведь такое странное. Даже если не за что, будет грызть человека, сводя с ума иногда вообще на пустом месте. Вот так и с Леной случилось. Она винила себя всегда и во всём. Так бывает. Люди, которые умеют брать на себя ответственность, иногда не могут понять, что не всякую ношу можно вообще вынести, как ни старайся. Пуп развяжется, как раньше говорили. У Лены он оказался слишком крепким. Не развязался… Вынесла она всё. Но награду свою получила вот только сейчас. И не в виде отдачи от родни, а от совершенно чужих людей. Хотя, если ты ей или Вере скажешь, что они чужие друг другу, тебе просто рассмеются в лицо. У Лены теперь есть дочь, а у детей Веры – бабушка. Вот такие странные пляски с бубнами иногда устраивает жизнь, детка…
– Кира, заметывая подол так, как попросила Елена, не заметила, как на её рабочий стол лёг пухлый конверт.
– Нет, Кирочка, всё-таки я была неправа! Этот фасон мне очень идёт! И все ахнут, когда я покажусь на приёме в таком чудном платье! Что ты на меня так смотришь? Вот такая я внезапная, да! А ещё – страшно вредная! Есть у меня такая слабость. Чем ещё развлекаться женщине в моём возрасте? Только маленькими шалостями. Ты уж прости меня, милая, хорошо?
Кира коротко кивнула и расправила ткань.
– Вот так?
– Да! Именно то, что я хотела. А теперь, деточка, я пойду поздороваюсь с твоей бабулей, а потом оставлю тебя в покое. Врач был?
– Да! Сказал, что ей лучше!
– Я бы очень удивилась, если бы это было не так. Он хоть и молод, но уже светило. Да и бабушка твоя – женщина с характером. Таких какими-то болячками не запугать! Я надеюсь, Кира, что ты будешь на неё похожа. Достойный пример! Ах, да! Забыла! Я на днях привезу к тебе мою Веру. Ей нужен новый костюм. Она, наконец, защищает диплом, представляешь? Столько усилий, но зато теперь у неё два образования, и она сможет претендовать на должность получше. А это значит, что ей нужен новый гардероб. В общем, работой я тебя обеспечу надолго.
– И я вам буду очень за это благодарна!
– Не говори глупости! Не мне, а себе будь благодарна за то, что у тебя такие волшебные руки! И голова! Чтобы сотворить платье – нужен талант! Сшить может любая портниха, а вот сотворить – далеко не всякая. Ты – можешь! Вся в бабушку! Поэтому я тебя и ценю! Впрочем, хватит болтать! Мне пора!
Только когда Елена Сергеевна ушла, Кира заметила конверт, оставленный на столе. Открыв его, она застыла в удивлении.
– Бабушка! Но здесь слишком много! Я должна вернуть это!
– Ни в коем случае! Она обидится, если ты попытаешься. Иногда человеку нужно дать возможность проявить щедрость, Кира. Поверь, для неё этот жест не менее важен, чем для тебя.
– Она понимает, что у нас сейчас трудные времена?
– Конечно, понимает. Именно поэтому и поступает так. Она всегда такой была. Но лучше подумай, как отблагодарить её. Может, сделаешь что-то приятное для её дочери Веры. Это будет лучшей благодарностью от тебя. Лена всегда жила для других.
– Бабушка, а это правильно — так жить?
– Кто знает, милая… Ты знаешь? Я – нет. Но одно могу сказать точно: такие люди – настоящая редкость. Они словно драгоценные камни. Сначала их находят в земле – невзрачные, незаметные. А потом жизнь обрабатывает их, шлифует, и, пройдя через все нужные стадии, они начинают сверкать, как бриллианты. Все видят эту красоту и поражаются, как она светится изнутри. Но знаешь, что я тебе скажу? Этот свет – не самостоятельный. Никакой камень не засияет в полной темноте. Ему всегда нужен хотя бы маленький лучик света извне. Лена это понимает. Она не закрылась от мира, не озлобилась. Она ищет свет в других и отдает его столько, сколько может. Как думаешь, у неё это выходит?
– Я думаю, бабушка, что людей драгоценнее я не встречала. И светлее лампочки тоже.
Смешные попытки родителей сделать красивые кадры своих детей