Вы все решили за меня? Ну и живите без меня! — жена исчезла

Элина разложила на столе ворох белья и привычным движением потянулась за утюгом. Рубашки Аркадия, футболки, брюки. Все как обычно. Сколько она их перегладила за двадцать пять лет? Тысячи? Десятки тысяч?

В коридоре хлопнула дверь.

— Мам, ты дома? — голос Лады, всегда звонкий, наполнил квартиру жизнью.

— На кухне, — отозвалась Элина, не отрываясь от утюга.

В дверях показалась Лада, за ней маячил Тихон – высокий, нескладный, вечно немного смущенный. Зять держал в руках пакет с продуктами.

— Мамуль, мы тут кое-что к ужину принесли, — Лада чмокнула мать в щеку. — А папа где?

— Задерживается. Звонил, сказал, будет поздно.

— Ну вот, а мы хотели сюрприз устроить, — Лада покачала головой. — Ладно, все равно расскажу. Мы с Тихоном путевки присмотрели. На море. Всем вместе.

Элина подняла брови:

— Зачем?

— Как зачем? День рождения же скоро, — Лада улыбнулась. — Тихон, поставь пакет на стол.

— У меня или у папы? — уточнила Элина.

— Да нет, мам! Годовщина ваша! Двадцать пять лет, забыла?

Элина не забыла. Просто не придавала значения. Последние лет десять их с Аркадием семейная жизнь превратилась в налаженный механизм, где каждый выполнял свою функцию. Он зарабатывал, она поддерживала быт. Годовщины проходили как обычные дни — максимум букет цветов от мужа и праздничный ужин.

— Да, точно. Серебряная свадьба, — кивнула Элина.

— Вот. А папа уже выбрал отель. Четыре звезды, первая линия. Говорит, давно пора всем отдохнуть.

Элина поставила утюг и внимательно посмотрела на дочь:

— Всем — это кому?

— Ну нам четверым, конечно. Ты, папа, мы с Тихоном. Семейный отдых!

Тихон, неловко переминавшийся в дверях, кивнул:

— Теща, море — это же хорошо. Вы там отдыхаете, а мы с Ладой развлекаемся.

Элина промолчала. Молчание — ее давняя привычка. Проще промолчать, чем объяснять что-то людям, которые все равно тебя не услышат.

Аркадий вернулся поздно, как и обещал. Поужинал разогретым в микроволновке пловом, уселся в кресло перед телевизором с бутылкой пива.

— Лада заходила, — сказала Элина, убирая тарелку.

— И что хотела? — Аркадий потянулся к пульту.

— Рассказала про путевки.

— А, это. Да, я хотел сам сказать, но раз уж она проболталась… — Аркадий усмехнулся. — Поедем все вместе на море — ты же всегда мечтала!

Элина застыла с тарелкой в руках.

— Мечтала? — переспросила тихо.

— Ну да, — муж махнул рукой. — Сколько себя помню, ты все говорила про отпуск у моря. Вот, твоя мечта сбудется!

Элина поставила тарелку на стол и присела напротив.

— Аркаша, я не понимаю. Мы сто раз были на море. В Анапе, в Сочи, в Турции два раза.

— Ну это когда было, — отмахнулся Аркадий. — Лет десять назад. Да и что это за отдых был? Лада маленькая, ты с ней возилась, я работал. А тут — настоящий отпуск. Все вместе. Семья!

Элина хотела сказать, что ее мечта совсем о другом. О тишине. О возможности проснуться, когда захочется, а не когда надо вставать и готовить завтрак для всех. О возможности не думать, что приготовить на ужин, не следить, чистые ли рубашки у мужа, не решать проблемы дочери, которой уже двадцать три, и она давно замужем.

Но Элина промолчала. Как обычно.

— Когда едем?

— В начале июня. Лада говорит, в это время там самое оно — еще не жарко, но уже тепло, море прогрелось. Да и скидки хорошие.

— Хорошо, — кивнула Элина. — Я отпрошусь на работе.

Аркадий выключил телевизор и повернулся к жене:

— Так ты рада?

— Конечно, — Элина улыбнулась. Ее давно научили, что улыбка — самый простой способ избежать ненужных объяснений.

— Заходи, Андреевна, чайку выпьем, — соседка, Нина Петровна, приветливо распахнула дверь. — Давно тебя не видела.

— Да я все время дома, — Элина прошла на кухню, уютную, с геранью на подоконнике. — Просто дел много.

— Ты прям как всегда, — соседка покачала головой. — Все дела да дела. А отдохнуть? Годы-то летят.

— Вот как раз про отдых я и хотела рассказать, — Элина села на краешек стула. — На море едем всей семьей. Аркаша путевки купил.

— Ох, хороший он у тебя мужик! — Нина Петровна поставила перед соседкой чашку с чаем. — Мой-то Гена на диване только лежать умеет. А твой — молодец. Заботится.

Элина сделала глоток. Чай был горячий, с мятой.

— Да, заботится, — согласилась она. — Правда, мы не вдвоем едем. С Ладой и Тихоном.

— С молодыми? — Нина Петровна удивленно подняла брови. — Зачем?

— Аркаша говорит — семейный отдых. Все вместе.

— А тебе-то самой как? Хочется с молодежью время проводить?

Элина пожала плечами:

— Да кто меня спрашивает? Они решили — я согласилась. Как обычно.

Нина Петровна покачала головой и отхлебнула чаю:

— Эх, Андреевна, все-то ты соглашаешься. А сама-то чего хочешь?

Элина замерла с чашкой в руках. Этот вопрос казался таким простым и одновременно таким сложным. Чего она хочет? За двадцать пять лет брака, за годы материнства и бесконечной заботы о других она почти забыла, как отвечать на этот вопрос.

— Не знаю, — сказала наконец Элина. — Правда не знаю.

День, когда должен был приехать Тихон с подарком, выдался жарким. Элина с утра убиралась в квартире, готовила праздничный ужин. Двадцатипятилетие свадьбы — не шутка, нужно отметить достойно. Хоть для нее самой эта дата и не имела особого значения.

Лада позвонила около полудня:

— Мам, мы часа через два приедем. Тихон забежит за подарком, и сразу к вам.

— Все хорошо. Ужин почти готов, — отозвалась Элина, помешивая крем для торта.

— Мамуль, я так рада за вас с папой! Четверть века вместе — это же надо!

— Спасибо, Ладушка.

— Тихон ужасно волнуется из-за подарка. Все думает, понравится тебе или нет. Не выдай, что я проболталась, хорошо?

— Конечно, — улыбнулась Элина. — Буду удивлена и обрадована.

К вечеру собрались все. Аркадий пораньше вернулся с работы, принарядился, достал из шкафа бутылку хорошего коньяка. Лада и Тихон приехали с тортом из модной кондитерской — «чтобы мама не утруждалась», хотя Элина уже приготовила свой фирменный «Наполеон».

— Ну что, юбиляры! — Лада подняла бокал. — За четверть века любви и верности!

Аркадий приобнял Элину за плечи и чмокнул в щеку. Улыбнулись, выпили.

— А теперь подарки! — Лада захлопала в ладоши. — Тихон, давай!

Тихон неловко вручил Элине коробку, перевязанную лентой.

— Это вам, теща. От нас с Ладой. Мы долго выбирали…

Элина развязала ленту, открыла коробку. Внутри лежал блендер с множеством насадок, яркий, современный.

— Надеюсь, понравится, — Тихон улыбался, чуть смущенно. — Вы у нас такая хозяйка! Лада говорит, у вас старый совсем сломался.

— Вы не представляете, как удобно, — Лада тараторила, не дав матери и слова вставить. — Я себе такой же взяла, просто чудо, а не кухонная техника!

— Спасибо, — Элина натянуто улыбнулась. — Очень… полезная вещь.

— Ну а теперь мой подарок, — Аркадий протянул конверт. — Вот, путевки. Первый раз за столько лет отдохнем все вместе, как настоящая семья!

Элина открыла конверт. Турция, отель «Аквамарин», 2 недели на четверых.

— Мы с Тихоном возьмем отпуск, — добавила Лада. — Папа все организовал, будет здорово!

Элина смотрела на путевки и чувствовала, как что-то внутри медленно, но неотвратимо трещит и ломается. Осколки ее терпения, надежд, смирения — всего, что копилось годами.

— Блендер… путевки… — Элина подняла глаза. — А вы хоть раз спросили, что я хочу?

Все замолчали, глядя на Элину с недоумением.

— Мам, ты чего? — Лада нахмурилась. — Это же здорово! Ты сама говорила, что хотела бы отдохнуть.

— Я не говорила, что хочу отдыхать с вами, — слова Элины прозвучали резко, неожиданно даже для нее самой. — Извините, мне нужно подышать.

Элина вышла на балкон, закрыла за собой дверь. Глубоко вдохнула теплый вечерний воздух. Как странно. За стеклом — ее семья, ее жизнь. Двадцать пять лет. А у нее такое чувство, что она смотрит на все это со стороны.

Дверь балкона скрипнула. Вошел Аркадий.

— Эль, ты чего? Что случилось?

— Ничего, Аркаша. Просто устала.

— От чего?

— От того, что меня никто не видит, — она повернулась к мужу. — Вы все решаете за меня. Что мне нужно, чего я хочу. Дарите блендер, потому что я — хозяйка. Берете путевки на всех, потому что «семейный отдых». А меня кто-нибудь спросил?

— Эля, ну что ты… — Аркадий растерялся. — Мы же как лучше хотели. Для тебя.

— Для меня — это узнать, чего я хочу. А не решать за меня.

Ближе к ночи, когда Лада и Тихон уехали, а Аркадий уснул, Элина долго сидела на кухне. Путешествие в Турцию было через месяц. Целый месяц она должна улыбаться, готовить, собирать чемоданы, а потом две недели — кормить всех, слушать Ладу, терпеть неловкие шутки Тихона и притворяться, что ей это нравится.

Мысль пришла внезапно — а что, если не ехать? У нее же есть работа, там могут быть срочные дела. Что, если попросить начальницу придумать какую-нибудь командировку именно на эти даты?

Утром Элина позвонила Софье Романовне, директору издательства, где работала уже пятнадцать лет.

— Софья Романовна, доброе утро. У меня к вам необычная просьба…

За неделю до отпуска семья собралась на ужин. Лада и Тихон, как обычно, принесли сладости к чаю. Аркадий смотрел футбол.

— Кстати, мам, ты вещи собрала? — спросила Лада, намазывая торт на тарелку. — Я уже чемоданы достала.

— Нет, не собрала, — Элина разлила чай. — Я не еду.

Все замерли.

— В каком смысле? — Аркадий выключил телевизор.

— У меня командировка, — спокойно ответила Элина. — На Камчатку. В Петропавловск. Журнал про туризм заказал материал о местных заповедниках, Софья Романовна меня отправляет.

— Не смешно, — Лада отложила вилку. — Мам, ты что? Какая Камчатка?

— Самая настоящая. Вот, — Элина достала из сумки документы. — Командировочный лист, билеты. Лечу через три дня.

— Но как же отпуск? — растерялся Аркадий. — Мы же все планировали…

— Отдыхайте без меня, — Элина пожала плечами. — Я все равно вам там нужна только готовить и следить за вещами.

— Мам! — возмутилась Лада. — Что за глупости! Мы едем отдыхать семьей!

— А я еду работать, — отрезала Элина. — Это решено.

Через три дня Элина пакует совсем маленький чемодан. Немного одежды, фотоаппарат, который не брала в руки уже лет десять, ноутбук. Аркадий сидит на кровати, наблюдая, как жена собирается.

— Эля, ты правда полетишь? — в его голосе недоверие. — Одна, на край земли?

— Полечу, Аркаша. Мне это нужно.

— Ты на меня злишься из-за этих путевок? — он качает головой. — Я просто хотел как лучше…

— Я знаю, — Элина на секунду останавливается. — Дело не в путевках. Просто мне нужно побыть одной. Понять, кто я без всех вас.

— Но это же опасно! Ты никогда не была так далеко одна…

— Вот именно, — Элина закрывает чемодан. — В этом-то все и дело.

На кухне Элина слышит, как Лада говорит Аркадию: «Хорошо, что мама поедет — хоть кормить будет кому.»

Элина замирает, сжимает в руке телефон. Достает, открывает приложение авиакомпании. Несколько касаний — и вот отменен обратный билет, совпадавший с их возвращением из Турции. Теперь у нее билет только в одну сторону.

Камчатка встречает Элину туманом, прохладой и величественными вулканами на горизонте. Выйдя из самолета, она глубоко вдыхает влажный воздух. Здесь холоднее, чем дома, даже летом. Но ей нравится. Здесь можно дышать.

В отеле скромно, но чисто. Главное — никто не ждет, что она приготовит ужин или постирает чьи-то вещи. Никто не считает ее кухонным комбайном с функцией уборки.

Редакция запросила фоторепортаж о заповедниках, и Элина с удовольствием берется за работу. Впервые за много лет она чувствует, что делает что-то не потому, что должна, а потому, что хочет.

Софья Романовна звонит через неделю:

— Элина, как командировка? Материал готов?

— Почти, — отвечает Элина, глядя в окно на вершину Корякской сопки. — Софья Романовна, а у вас есть представительство в Петропавловске?

— Нет, но есть партнерское издательство. А что?

— Мне бы хотелось здесь задержаться.

Тем временем Аркадий, Лада и Тихон заселяются в турецкий отель. Номера оказываются хуже, чем на фотографиях, еда — сомнительного качества. На третий день все трое с отравлением лежат в номере. Заменить испорченную еду нечем — ближайший магазин в паре километров от отеля.

— Если бы мама была здесь, у нее бы нашлись таблетки, — стонет Лада. — Она всегда аптечку собирает.

— И знала бы, что делать, — вздыхает Тихон. — Теща у нас предусмотрительная.

— Позвони ей, — предлагает Лада.

— Нет, — отрезает Аркадий. — Не будем ее беспокоить. Сами справимся.

Но справляются они плохо. К концу недели отдых безнадежно испорчен.

Через две недели, когда семья возвращается из Турции, Элина встречает их в квартире. Спокойная, загорелая, с новой прической.

— Мама! — Лада бросается к ней. — Ты вернулась!

— Да, прилетела вчера, — Элина обнимает дочь. — Как отдохнули?

— Ужасно, — морщится Лада. — Сначала отравились, потом погода испортилась… А у тебя как? Статью написала?

— Написала, — кивает Элина. — И еще кое-что решила.

— Что? — настораживается Аркадий.

— Давайте поужинаем, и я расскажу.

За ужином, который Элина приготовила еще до их приезда, семья обменивается впечатлениями. Лада и Тихон наперебой рассказывают о злоключениях в Турции, Аркадий молчит, внимательно наблюдая за женой. Что-то в ней изменилось. Что-то неуловимое, но важное.

— А теперь я хочу сказать, — Элина отодвигает пустую тарелку. — Я подала документы на перевод в Петропавловск-Камчатский. Через месяц уезжаю.

Тишина за столом становится физически ощутимой.

— Куда?! — Лада первой обретает голос. — Мама, ты шутишь?

— Нет, Лада. Не шучу.

— Но… зачем? — Аркадий смотрит на жену как на незнакомку. — У тебя тут дом, семья, работа…

— Работу я переведу туда. Софья Романовна договорилась с партнерским издательством. Мои навыки им нужны.

— А мы? — голос Аркадия срывается. — Мы тебе не нужны?

— Вы справитесь, — спокойно отвечает Элина. — Вы уже взрослые.

— Двадцать пять лет брака, — Аркадий качает головой. — И ты вот так решила все бросить?

— Я не бросаю. Я начинаю жить. Свою жизнь, не ваше приложение.

— Ты ведь моя жена, — Аркадий повышает голос. — У нас дом, привычки, все устроено…

— Привычки не заменяют уважения, Аркаша, — Элина смотрит ему прямо в глаза. — А жизнь слишком коротка, чтобы проживать ее не своей.

На следующий день они снова разговаривают. Аркадий пытается убедить, что все можно изменить здесь. Что нужно ко психологу, в отпуск вдвоем, куда она захочет. Лада плачет, обвиняет мать в эгоизме. Тихон недоуменно спрашивает: «А что вы там делать будете? Без нас?»

— Жить, — отвечает Элина с легкой улыбкой. — Просто жить.

Развод проходит быстро и без скандалов. Аркадий сначала пытается сопротивляться, но вскоре понимает: женщина, с которой он прожил четверть века, уже не здесь. Она не вернется.

На Камчатке Элина снимает небольшую квартиру с видом на бухту. Работает в издательстве, а вечерами ходит на курсы фотографии. Втягивается в местную жизнь. Через полгода ее приглашают вести мастер-классы по редактированию в творческом центре.

Впервые за долгие годы Элину слушают. К ней приходят за советом. Ее опыт ценят не за то, что она умеет готовить или стирать, а за профессионализм, за мысли, за идеи.

Она покупает себе теплый пуховик, настоящую профессиональную камеру и учится готовить морепродукты. Не потому что надо кормить семью, а потому что ей самой это нравится.

В один из дней, на экскурсии к вулканам, Элина знакомится с местным гидом Сергеем. Он вдовец, немногословен, но в глазах — мудрость и спокойствие. Сергей не спрашивает, почему она одна. Не пытается ухаживать. Просто садится рядом у костра и слушает ее рассказы о прежней жизни.

— Знаете, — говорит Сергей, протягивая Элине кружку с чаем, — Камчатка многих лечит. Здесь трудно спрятаться от себя.

— Я и не хочу прятаться, — Элина вглядывается в горизонт, где океан встречается с небом. — Впервые за долгие годы у меня нет желания скрываться.

По утрам Элина встает рано, выходит на маленький балкон своей квартиры и смотрит на океан. Иногда идет дождь, иногда светит солнце. Но каждый день у нее одно и то же чувство: она наконец-то на своем месте.

Подарок, которого Элина ждала всю жизнь, она сделала себе сама — свободу. И теперь ее жизнь принадлежит только ей.

Ты где шаришься?! У меня родственники сидят голодные! — визжал муж в трубку

Светлана вытерла пот со лба и посмотрела на часы. Половина шестого. До конца рабочего дня оставалось еще полчаса, но за дверью медпункта уже никого не было. Апрельское солнце пробивалось сквозь жалюзи, оставляя полосатые тени на старом линолеуме. Фельдшер потянулась, разминая затекшую спину. День выдался непростой – с утра пришлось ехать на дальний конец деревни к Петровне с давлением, потом потянулись мамочки с детьми, следом заявился Митрич с застарелым кашлем, а под обед привезли механизатора с порезанной рукой.

Светлана аккуратно сложила карточки, протерла стол и выключила компьютер. Можно было бы задержаться еще немного, заполнить журнал на завтра, но после вчерашней затянувшейся смены сил просто не оставалось. В голове стучало только одно – домой, быстрее домой. Там еще нужно приготовить ужин, постирать белье, развесить его во дворе, пока не стемнело. А дальше – как получится. Может, останется время посидеть и просто помолчать.

Выйдя из медпункта, Светлана машинально огляделась. Деревня жила своей привычной жизнью. У магазина курили мужики, обсуждая последние новости. Бабка Зина развешивала белье, то и дело поглядывая по сторонам – не упустит ли что интересное. Где-то лаяли собаки. Светлана направилась к дому, который находился на противоположном конце единственной длинной улицы. Дорога заняла десять минут.

— Антон, я дома! — крикнула Светлана, открывая калитку.

Муж не отозвался, хотя его старенький УАЗик стоял во дворе. «Значит, опять с телефоном лежит», — подумала Светлана, заходя в дом. Так и оказалось. Антон валялся на диване, уткнувшись в экран смартфона. Даже головы не повернул.

— Что на ужин? — спросил муж, не отрываясь от телефона.

— Сейчас что-нибудь приготовлю, — устало ответила Светлана, скидывая рабочие туфли и проходя на кухню.

Открыв холодильник, вздохнула. Пустовато. Надо будет после смены завтра заскочить в магазин. Пока можно сделать картошку с тушенкой – быстро и сытно.

— Суп сваришь? — донеслось из комнаты.

Светлана поджала губы. Суп – это минимум час. А ей еще стирку затевать.

— Может, завтра суп? Сегодня картошку сделаю, — предложила она.

— Опять эта картошка, — недовольно отозвался Антон. — Мать вон вчера щи с фрикадельками делала. Вкуснотища!

Светлана промолчала. Что тут скажешь? У свекрови Нины Петровны весь день на готовку, не то что у нее. Но спорить не хотелось. Легче сварить этот чертов суп.

Пока вода закипала, Светлана быстро переоделась и вынесла во двор корзину с постиранным бельем. Развешивать приходилось почти в темноте, но других вариантов не было. Вернувшись на кухню, она принялась чистить картошку. В голове крутился завтрашний график вызовов, надо будет зайти к Семеновне проверить давление, потом к Кольке после ветрянки…

— Ты опять пересолила, — Антон скривился, пробуя через полтора часа готовый суп.

— Дай, — Светлана зачерпнула ложку супа, попробовала. — Нормально вроде.

— Тебе все нормально, — буркнул муж. — У тети Лиды вот никогда ничего не пересолено.

Светлана вздохнула. Тетя Лида – сестра свекрови – была местной легендой кулинарии. У нее всегда все получалось идеально. По крайней мере, так считал Антон. И напоминал об этом при каждом удобном случае.

— Слушай, может, ты завтра огород начнешь копать? — осторожно спросила Светлана, убирая тарелки. — А то все соседи уже грядки делают, а у нас еще конь не валялся.

— Успеется, — отмахнулся Антон. — Еще холодно.

— Так уже апрель на исходе…

— Сказал же – успеется! — раздраженно отрезал муж. — Что ты пристала? Тоже мне, командирша выискалась.

Светлана снова промолчала. Спорить не было сил. Полгода назад Антон ушел с лесопилки, сказав, что платят там копейки, а работы много. Обещал устроиться в соседний поселок, где открывался новый цех. Но сначала там не оказалось подходящей вакансии, потом условия не понравились, потом еще что-то… В результате весь дом и хозяйство оказались на плечах Светланы.

— Света, ты ведь женщина, — любила приговаривать соседка Клавдия Семеновна. — Кому еще все держать? Мужикам это не дано. Они как дети малые.

Светлана кивала и соглашалась. Так было проще. Но внутри постепенно нарастало что-то тяжелое, душное, не имеющее названия.

Вечером, закончив с домашними делами, Светлана присела на кухне с кружкой чая. За окном стемнело. На душе было муторно и пусто. Антон уже храпел в спальне, даже не спросив, закончила ли жена со стиркой и нужна ли помощь.

«А ведь когда-то все было иначе», — думала Светлана, размешивая в чае сахар. Раньше Антон был внимательным, заботливым. Носил на руках, дарил цветы с клумбы на въезде в деревню, готовил сюрпризы. Когда все изменилось? После свадьбы? Или когда переехали из города в эту деревню, поближе к его матери?

Телефон коротко звякнул. Сообщение от Ольги, подруги еще со школьных времен, которая жила в соседней деревне.

«Завтра будешь в нашем магазине? Давай встретимся, посидим немного. Я испекла шарлотку».

Светлана улыбнулась. Ольга всегда была душой компании, легкой на подъем. Они не виделись уже месяца два, только переписывались изредка.

«Буду после обеда, заеду обязательно», — ответила Светлана.

На следующий день работа пошла своим чередом. Ближе к обеду позвонила Нина Петровна, поинтересовалась, что будет готовить на ужин. Светлана сдержанно ответила, что еще не решила. Свекровь хмыкнула и сказала, что Антон любит котлеты с пюре, как в детстве.

«А я-то думала, он повзрослел уже», — мысленно огрызнулась Светлана, но вслух лишь поблагодарила за совет.

К трем часам с основными делами было покончено. Светлана заперла медпункт и направилась в сторону соседней деревни. Идти было недалеко – километра три по грунтовке. Погода стояла приятная, солнечная. Впервые за долгое время Светлана почувствовала что-то похожее на радость. Никаких дел, никаких забот – просто дорога, солнце и встреча с подругой впереди.

Ольга ждала у магазина, сидя на лавочке. Увидев Светлану, она расплылась в улыбке и замахала рукой.

— Выглядишь уставшей, — сказала Ольга, обнимая подругу. — Совсем тебя там заездили?

— Да как обычно, — отмахнулась Светлана. — Работа, дом, огород скоро…

— Антон-то помогает?

Светлана пожала плечами. Говорить не хотелось. Тем более о муже.

— Ладно, пойдем ко мне, — Ольга потянула подругу за руку. — Я такой чай купила – пальчики оближешь!

Дом у Ольги был маленький, но уютный. Всюду цветы в горшках, на стенах – картины, которые подруга рисовала сама. В углу гостиной – телевизор, на диване – кот Васька, который даже не шелохнулся при виде гостьи.

— Садись, — Ольга указала на кресло. — Сейчас чайник поставлю. Рассказывай, как жизнь?

И Светлана неожиданно для себя начала рассказывать. О том, как устает на работе, как тянет весь дом на себе, как Антон уже полгода не работает и не собирается, похоже, искать работу. О том, как каждый ужин превращается в проверку ее кулинарных способностей, а любая просьба о помощи натыкается на глухую стену равнодушия.

— А почему терпишь? — спросила Ольга, разливая чай по чашкам. — Я бы давно уже высказала все, что думаю.

— Да кому это нужно? — вздохнула Светлана. — Все вокруг только и говорят: терпи, ты же женщина. Мать моя, свекровь, соседки – все в один голос.

— Ну и что? — Ольга пододвинула к подруге тарелку с шарлоткой. — Им-то легко говорить. А тебе каково?

Светлана задумалась. Действительно, каково ей? Она настолько привыкла не обращать внимания на собственные чувства, что даже не могла сразу ответить на этот простой вопрос.

— Тошно мне, Оль, — наконец призналась она. — Как будто я не человек вовсе, а функция какая-то. Приготовь, убери, постирай, принеси. И никакой благодарности, никакого участия.

— Так поговори с ним серьезно, — предложила Ольга. — Может, он просто не понимает?

— Да говорила я, — Светлана отпила чай. — Толку-то? Все по новой. Две недели будет тише воды, ниже травы, а потом снова за свое.

Ольга сочувственно вздохнула и подлила подруге еще чаю. В уютной тишине прошло почти два часа. Светлана поглядывала на часы, но уходить не хотелось. Здесь, в маленьком домике Ольги, было спокойно и хорошо.

Телефон громко зазвонил, нарушив идиллию. Светлана посмотрела на экран и нахмурилась. Антон.

— Да, слушаю.

— Ты где шаришься?! — послышался раздраженный голос мужа. — У меня родственники сидят голодные! Тетя Валя с дядей Колей приехали, Ленка с мужем, дети! Все ждут!

Светлана отняла телефон от уха — так громко кричал муж.

— Когда приедешь? — требовательно спросил Антон.

— Сейчас буду, — тихо ответила Светлана и отключилась.

Ольга внимательно смотрела на подругу. Та медленно положила телефон на стол и глубоко вздохнула.

— Что случилось? — спросила Ольга.

— Антон родственников позвал. Сидят, ждут. Ужин, видимо, сам собой должен был приготовиться, — Светлана невесело усмехнулась.

— И ты сейчас пойдешь готовить на всю эту ораву? — в голосе Ольги слышалось изумление. — Серьезно?

— А что мне делать? — развела руками Светлана.

— Ну, например… ничего? — предложила Ольга. — Пусть сам крутится. Он же их пригласил, не предупредив тебя.

Светлана задумалась. В душе что-то дрогнуло, какая-то струна, долго молчавшая. Ей вдруг представилось, как она возвращается домой, а там куча народу с голодными глазами. Все ждут, что фельдшер, только пришедшая после рабочего дня, будет суетиться у плиты, чтобы накормить родню мужа, который даже не соизволил ее предупредить.

— Знаешь, — медленно произнесла Светлана, — я, пожалуй, не тороплюсь.

Спустя еще час телефон разрывался от звонков. Антон звонил каждые пять минут, но Светлана не брала трубку. В голове царила странная пустота.

— Может, переночуешь у меня? — предложила Ольга. — Утро вечера мудренее.

Светлана кивнула. Потом вдруг поднялась и решительно сказала: — Мне нужно домой. Но не беспокойся, я не буду готовить.

Через полчаса Светлана открыла калитку своего двора. На крыльце курил дядя Коля, невысокий мужчина с красным лицом и пышными усами.

— О, хозяйка пришла! — обрадовался родственник. — А мы тут заждались. Антон говорит, ты что-то задержалась.

— Да, немного, — кивнула Светлана и прошла в дом.

В гостиной на диванах расположились тетя Валя, полная женщина лет шестидесяти, ее дочь Лена с мужем Сергеем, и двое детей — мальчики лет восьми-десяти, которые носились по комнате. Антон сидел в кресле, нахмурившись. Увидев жену, он встал.

— Наконец-то! — воскликнул муж, пытаясь улыбнуться родственникам. — А мы тут все Свету ждем. Сейчас она быстренько что-нибудь приготовит.

Светлана прошла мимо мужа, не говоря ни слова, и направилась в спальню. Там она достала спортивную сумку из шкафа и начала методично складывать в нее вещи — несколько блузок, брюки, нижнее белье, теплый свитер.

В дверях появился озадаченный Антон.

— Ты что делаешь? — спросил он с недоумением.

Светлана не ответила, продолжая складывать вещи.

— Светка, ты что, обиделась? — повысил голос муж. — Ну, не предупредил, с кем не бывает. Сейчас остынешь и все будет нормально.

Светлана застегнула сумку и повернулась к мужу.

— Я ухожу, — тихо сказала она.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Антон. — Потом поговорим. Сейчас гости голодные сидят.

— Ты их пригласил, ты и корми, — ответила Светлана и взяла сумку.

Антон преградил ей путь.

— Ты куда собралась? Не пори горячку.

Светлана обошла мужа и вышла в коридор. За ней с любопытством наблюдали все присутствующие. Тетя Валя что-то прошептала Лене на ухо.

— Светка обиделась, сейчас остынет, — громко сказал Антон в зал, словно извиняясь перед родственниками.

Но когда Светлана невозмутимо прошла мимо гостей к выходу, не сказав ни слова, муж растерялся.

— Ты… ты куда? — его голос дрогнул. — А как же ужин?

Светлана даже не обернулась. Только на пороге, уже взявшись за ручку двери, она спокойно произнесла:

— Приятного аппетита.

И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Снова оказавшись у Ольги, Светлана не могла сдержать дрожь. Подруга налила ей рюмку наливки и укрыла теплым пледом.

— Ты как? — спросила Ольга, усаживаясь рядом.

— Странно, — призналась Светлана. — Как будто что-то оборвалось внутри. Но не больно. Скорее… легко.

Ночью Светлана долго не могла заснуть. Не от переживаний — нет. От ощущения какой-то невероятной свободы. Впервые за долгие годы в ее голове не роились мысли о завтрашнем ужине, о неглаженных рубашках мужа, о непочиненном заборе. Теперь все это было не ее заботой. В тишине комнаты, где ей постелили, было больше воздуха, чем во всем их доме за последние годы.

Утром новость облетела всю деревню. Клавдия Семеновна прибежала к соседке Агафье Петровне первым делом:

— Слыхала? Светка от Антона ушла! Прямо при гостях! Сумку собрала и ушла!

— Да ну? — всплеснула руками Агафья Петровна. — Что ж такое стряслось-то?

— Да кто ж знает! Может, загулял Антон? Или еще что…

К обеду слухи множились. Одни говорили, что Антон поднял на жену руку, другие — что Светлана нашла себе кого-то в райцентре. Нина Петровна ходила по деревне с заплаканными глазами, рассказывая всем, какая неблагодарная у нее невестка.

Через неделю Антон заявился к Ольге. Светлана как раз собиралась на работу.

— Нам надо поговорить, — хмуро сказал муж.

— Мне на работу пора, — ответила Светлана, застегивая куртку.

— Света, ну что за детский сад? — не выдержал Антон. — Ты на людях позор устроила! Перед родней! Теперь вся деревня судачит!

— Пусть судачат, — Светлана впервые посмотрела мужу прямо в глаза. — Ты сделал это раньше — просто не кричал. Унижал меня каждый день, просто тихо.

— Ты с ума сошла? — возмутился Антон. — Когда я тебя унижал?

— Каждый раз, когда ты требовал ужин, не сказав спасибо. Каждый раз, когда ты сравнивал мою готовку с тетей Лидой. Каждый раз, когда ты отказывался помочь, потому что «это женская работа». Каждый раз, когда ты приглашал гостей, не предупредив меня.

Антон стоял, не находя слов. Никогда раньше жена не разговаривала с ним таким тоном. Спокойным, уверенным, без слез и истерик.

— Прошу тебя, уйди, — тихо сказала Светлана. — Мне пора работать.

Вскоре Светлана сняла комнату у Марии Федоровны, местной пенсионерки. Комната была маленькая, но светлая, с отдельным входом. Фельдшер стала брать больше смен, экономила каждую копейку. Было непросто, но Светлана чувствовала себя в безопасности. Никто не кричал на нее, не требовал ужин, не звонил с претензиями.

Через месяц в почтовом ящике обнаружилось письмо от Нины Петровны. Свекровь писала крупным почерком: «Ты сделала больно всем, ты разрушила семью. Антон совсем сдал. Разве так поступают порядочные женщины? В наше время такое и представить было невозможно!»

Светлана прочитала письмо и выбросила его, не испытав ни малейшего чувства вины.

Со временем до нее доходили слухи об Антоне. Без присмотра жены муж стал чаще прикладываться к бутылке. Родня перестала заглядывать в гости — было некомфортно. На работу Антона так никто и не позвал — кому нужен работник, который то ленится, то пьет? В деревне его начали жалеть — сначала женщины, потом и мужики.

А Светлана жила своей жизнью. Просыпалась по утрам, пила чай на крыльце, слушая пение птиц. Никто не требовал завтрак, не обвинял, не сравнивал с другими. Мария Федоровна оказалась молчаливой и деликатной соседкой. Иногда они вместе пили чай по вечерам, но чаще Светлана наслаждалась тишиной своей комнаты.

Спустя полгода на телефон пришло сообщение от Антона: «Ты была права. Я все испортил.»

Светлана прочитала сообщение и просто удалила его. Не из злости — просто это больше не имело значения.

Однажды вечером, сидя на крыльце у Марии Федоровны, Светлана смотрела на закат и думала о том, как странно устроена жизнь. Уйти оказалось не бегством, а возвращением — к себе, к своим желаниям, к спокойствию. Не громкий хлопок дверью, а тихий, но решительный шаг стал для нее самым важным в жизни.

«Я больше не буду жить для чужого удобства,» — сказала тогда Светлана сама себе. И в этот момент впервые по-настоящему зажила.