Вот так встреча – удивилась жена, встретив в своем купе мужа с другой

— Андрюш, ты не видел мой синий шарф? Тот, который ты мне подарил на прошлый Новый год? — Марина старательно перебирала вещи в шкафу, делая вид, что очень озабочена поисками.

— Посмотри на верхней полке, за коробками, — отозвался Андрей из кухни. — Ты его туда убрала после последней… командировки.

Марина замерла. В голосе мужа ей послышалась какая-то странная интонация. Или показалось? За пятнадцать лет совместной жизни они научились улавливать малейшие оттенки в голосах друг друга. Но научились и виртуозно притворяться, что ничего не замечают.

— Нашла! — радостно воскликнула она через минуту. — Действительно, за коробками. У тебя удивительная память на такие вещи.

— Профессиональная привычка, — усмехнулся Андрей, входя в комнату с двумя чашками кофе. — Водителю-дальнобойщику без хорошей памяти никак. Нужно помнить все маршруты, все повороты, все остановки…

«И все оправдания», — мысленно добавила Марина, но вслух сказала совсем другое:

— Представляешь, меня отправляют в командировку. Прямо перед Новым годом! Начальство настаивает на личном присутствии, говорят, годовой отчет нужно закрыть до праздников.

Она старательно складывала вещи в чемодан, избегая смотреть мужу в глаза. На самом деле никакого годового отчета не было. Был Игорь — региональный менеджер, с которым она познакомилась три года назад на корпоративе. С тех пор они встречались раз в несколько месяцев под предлогом командировок.

— Надо же, какое совпадение! — Андрей присел на край кровати, протягивая жене чашку кофе. — А мне нужно ехать за границу. Срочный груз, заказчик требует доставку до двадцать девятого числа.

Марина едва заметно усмехнулась. Она знала, что никакого срочного груза нет. Был телефон, забытый мужем на кухне три месяца назад. Были сообщения от некой Насти. Были фотографии, которые Марина успела пролистать, прежде чем вернуть телефон на место. С тех пор она точно знала, куда на самом деле ездит муж.

— До какого числа ты планируешь быть в командировке? — как бы между прочим поинтересовался Андрей.

— Думаю, вернусь двадцать девятого, — ответила Марина. — Нужно же успеть приготовить все к празднику. А ты?

— Я тоже постараюсь к двадцать девятому управиться.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Каждый знал, что другой врет. У Марины был забронирован номер в гостинице «Заречье» до тридцатого, а Андрей планировал провести с Настей несколько дней в ее загородном доме.

Вечером они сидели на кухне, пили чай и обсуждали планы на Новый год. Разговор тек легко и непринужденно — за годы совместной жизни они научились поддерживать видимость идеальной семьи.

— Может, позовем твоих родителей на праздники? — предложила Марина.

— Они уезжают к сестре, — покачал головой Андрей. — А твои?

— У брата родился ребенок, они едут к нему.

Оба испытали облегчение — не придется придумывать дополнительные оправдания перед родными…

В купе фирменного поезда  было тепло и уютно. Марина устроилась у окна, достала книгу и плед. До отправления оставалось десять минут. За окном мелькали фигуры спешащих пассажиров, слышались обрывки разговоров и объявления диспетчера.

— Позвольте, это ваша сумка? — раздался женский голос из коридора. — Кажется, она осталась у входа в вагон.

— Нет, моя со мной, — ответил мужской голос, показавшийся Марине смутно знакомым. — Давайте я помогу вам найти ваше купе.

Марина замерла. Этот голос… Не может быть! Она медленно подняла глаза от книги как раз в тот момент, когда дверь купе открылась.

На пороге стоял Андрей. Рядом с ним — молодая женщина в элегантном бежевом пальто. Марина сразу узнала в ней ту самую Настю с фотографий в телефоне мужа. В реальности она оказалась еще красивее — высокая, стройная, с волнистыми рыжими волосами и выразительными зелеными глазами.

Несколько секунд все трое молча смотрели друг на друга. Время словно остановилось, растянув этот момент в бесконечность.

— Какая встреча! — первой нарушила тишину Марина, стараясь говорить спокойно, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди. — А ты разве не в командировку собирался?

— Я… — Андрей растерянно переводил взгляд с жены на Настю и обратно. На его лице отражалась целая гамма эмоций — удивление, страх, растерянность, стыд.

— Маршрут изменили в последний момент, — наконец выдавил он.

— А я думала, ты на фуре должен ехать, — Марина улыбнулась одними губами. — Срочный груз, говоришь?

В этот момент в купе заглянул высокий мужчина в дорогом темно-синем пальто.

— Простите за опоздание, — сказал он. — Маришка, я задержался на совещании…

Теперь настала очередь Андрея удивленно поднимать брови. Он сразу понял, кто этот мужчина.

— Игорь, — представился вошедший, окидывая взглядом странную компанию. — А это…

— Это мой муж, Андрей, — спокойно сказала Марина. — И его… коллега?

— Настя, — тихо представилась рыжеволосая красавица.

В этот момент в купе заглянула проводница:

— Ваши билеты, пожалуйста. У нас какая-то путаница с местами.

Все четверо одновременно протянули билеты. Проводница внимательно изучила их и растерянно покачала головой:

— Странно, но у всех вас билеты на одни и те же места. Такое иногда случается перед праздниками, система бронирования дает сбой. Придется вас рассадить по разным вагонам.

— Не стоит, — вдруг твердо сказала Марина. — Давайте все останемся здесь и поговорим. Думаю, нам есть что обсудить. Никто же не против?

Она посмотрела на мужа. В его глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Действительно, — поддержал он. — Раз уж судьба свела нас всех в одном купе…

Игорь и Настя переглянулись. На их лицах читалось сомнение, но возразить они не решились.

Проводница пожала плечами и вышла. Поезд медленно тронулся с места. Четыре человека, связанные невидимыми нитями лжи и тайных встреч, остались наедине в тесном пространстве купе.

— Итак, — Марина откинулась на спинку сиденья. — У нас впереди четыре часа пути. Может быть, пришло время поговорить начистоту?

Первые минуты в купе царила гнетущая тишина. Стук колес отсчитывал секунды неловкого молчания. Игорь достал телефон и делал вид, что читает почту. Настя нервно теребила кулон на шее. Андрей смотрел в окно на проплывающие зимние пейзажи. Марина перелистывала страницы книги, не вчитываясь в текст.

— Давно? — вдруг подняла она глаза и спросила, глядя на Настю.

— Четыре года, — тихо ответила та. — Мы познакомились, когда его фура сломалась.

— А вы? — Андрей посмотрел на Игоря.

— Три года назад, на корпоративе.

— Занятно, — усмехнулась Марина. — Получается, мы оба начали искать что-то на стороне примерно в одно время.

— А что искали? — неожиданно спросил Игорь. — Вы же вроде нормально живете…

— Нормально, — кивнул Андрей. — Именно что нормально. Слишком нормально. Как по расписанию. Встали, позавтракали, разошлись по работам, вернулись, поужинали, легли спать. И так день за днем, год за годом.

— Мне не хватало эмоций, — призналась Марина. — Когда-то мы с Андреем могли говорить часами. А потом разговоры свелись к обсуждению счетов и планов на выходные.

— А мне не хватало понимания, — добавил Андрей. — Марина никогда не спрашивала, как прошла дорога, не волновалась, если я задерживался…

— Потому что я знала, где ты на самом деле, — перебила его Марина. — Я видела сообщения от Насти в твоем телефоне три месяца назад.

— А я нашел чек из гостиницы  в твоей сумке, — парировал Андрей. — И фотографии с Игорем в телефоне.

— И все это время вы молчали? — удивленно спросила Настя.

— А что тут скажешь? — пожала плечами Марина. — «Дорогой, я знаю, что ты мне изменяешь, но ничего, я тоже не безгрешна»?

— Проще было делать вид, что ничего не происходит, — добавил Андрей. — Мы ведь неплохо устроились. У каждого своя жизнь, свои маленькие радости…

— Маленькие радости, — эхом отозвалась Марина. — А большие? Помнишь, мы мечтали купить дом за городом? Завести собаку? Путешествовать вместе?

— Помню, — тихо ответил Андрей. — Каждый раз, когда проезжаю мимо коттеджных поселков, думаю об этом.

— А я каждый раз, когда вижу объявления о продаже домов, представляю, как мы могли бы там жить.

Игорь и Настя переглянулись. Они вдруг почувствовали себя лишними в этом разговоре.

— Знаете, — медленно произнесла Настя, — а ведь мы с Андреем никогда не говорили о будущем. Только о настоящем.

— И мы с Мариной тоже, — добавил Игорь. — Наверное, потому что в глубине души понимали: у этих отношений нет будущего.

— А у нас с тобой есть? — вдруг спросила Марина, глядя на мужа. — Будущее, я имею в виду?

Андрей долго молчал, глядя в окно. Потом повернулся к жене:

— Помнишь, как мы познакомились? Ты опоздала на последнюю электричку, а я предложил подвезти тебя на своей старенькой «девятке».

— Помню, — улыбнулась Марина. — Она еще заглохла на полпути, и мы три часа просидели на обочине, разговаривая обо всем на свете.

— Вот именно. Мы могли говорить обо всем. А потом… потом просто разучились.

— Может, еще не поздно научиться заново? — тихо спросила Марина.

В этот момент поезд начал замедлять ход. За окном показались первые огни города.

— Я пойду, — сказал Игорь, поднимаясь. — Марина, прости, но, думаю, тебе лучше не приезжать больше.

— И ты прости, Андрей, — добавила Настя. — Наверное, нам всем нужно остановиться, пока не зашли слишком далеко.

На перроне Марина и Андрей долго стояли молча, глядя вслед уходящим Игорю и Насте. Мимо спешили пассажиры, гремели чемоданами носильщики, звучали объявления.

— Поехали домой? — наконец спросил Андрей.

— А как же твой груз?

— Нет никакого груза. Как и твоего годового отчета.

— Знаю, — Марина взяла мужа за руку. — Знаешь, а ведь я видела отличный дом на продажу. Двухэтажный, с участком. И собаку там держать можно…

— Большую? — улыбнулся Андрей.

— Очень. И гараж там есть для твоей фуры.

Они купили билеты на ближайший поезд. В пути говорили — много, искренне, как в первые годы знакомства. О том, что наделали глупостей. О том, как боялись потерять то, что осталось. О том, как на самом деле скучали друг по другу все эти годы.

Через полгода они действительно купили тот самый дом. Завели немецкую овчарку. Стали чаще проводить время вместе. Марина иногда встречала Андрея из рейсов с домашним ужином, а он научился спрашивать, как прошел ее день.

Они поняли, что за пятнадцать лет стали друг для друга чем-то большим, чем просто супруги — они стали семьей. Стали родными людьми, которые могут простить, понять и начать заново. И это оказалось важнее любых мимолетных увлечений.

А та странная и кажущаяся нелепой случайностью встреча в поезде стала их семейной историей, которую они иногда вспоминали, сидя вечерами на веранде своего нового дома. История о том, как случайность помогла им заново найти друг друга и понять, что самое главное они уже давно нашли. Нужно было только научиться это ценить.

Бесхозный

— А вот этого на руки не бери, а то привыкнет, — предупредила Милу пожилая медсестра, указывая на грудного малыша, — От него мамашка в «родилке» отказалась. Вчера сюда перевели…

…Мила работала волонтёром в педиатрическом отделении городской больницы совсем недавно. Здесь не хватало рук, а потому главврач больницы попросил неравнодушных граждан помочь. Народу откликнулось совсем немного. Среди их числа была Мила, которая сама когда-то воспитывалась в детском доме. После работы и по выходным она каждый вечер приходила сюда.

— А как его зовут? Сколько ему? – спросила Мила у медсестры, которая уже с ног валилась от усталости.

— Вовкой его мать-кукушка назвала, три месяца ему, — махнула рукой женщина и поспешила в процедурку.

Малыш, лежал на боку и тихонько стонал. Да, именно стонал, а не плакал в голос, как остальные малыши, у которых были мамы. Они-то знали, что поплакав, получат от своих матерей всё, что угодно. А Вовка — нет. За свои три месяца жизни он понял, что хоть плачь, хоть не плачь, а никакая мама к нему не придёт, чтобы обнять и согреть своим теплом. А ещё у Вовки была температура, его знобило и ломило всё тельце. Ужасно хотелось пить, но его никто не слышал, совсем никто.

Мила подошла к дрожащему малышу и погладила его по голове. Вовка замер и перестал стонать, лишь крепче сжал ладошку в малюсенький кулачок.

— Эй, ты как, малыш, — спросила Вовку Мила и наклонилась, чтобы лучше его рассмотреть, — Ой, да ты, наверное, есть хочешь, да и подгузник пора сменить. Какой ты горячий!

Младенец сосал нижнюю губу, а губы его были сухими. Он молчал и внимательно смотрел на Милу.

— Потерпи, хорошо? — Мила заменила малышу подгузник и переодела в чистую одежду.

Вовка не проронил ни звука, а лишь кряхтел и растопыривал пальчики, стараясь ухватиться за рукава кофты Милы. Но стоило его взять на руки, как его личико расплылось в улыбке.

— Батюшки! А ведь я отказника накормить забыла! – медсестра, запыхавшись, зашла в палату, — Совсем про него забыла.

Мила была в шoке:

— Как же так? Я тут уже два часа, а ведь его даже не поили! У него температура к тому же, вы сообщили об этом доктору?

— Ой, да ничего с ним не случится! Он не нужен никому! Кто за него вступиться? Вот возьми да накорми сама, раз такая умная! – медсестра недовольно сверила Милу глазами.

— Вы человек или кто? У остальных детей здесь есть матери, и только у него никого, — Мила старалась не кричать от гнева, чтобы не напугать малыша у неё на руках, — Сама-то вон, сходила в буфет, наелась, а трёхмесячный ребёнок должен здесь от голода и жажды мучиться? Где бутылочка и смесь?

Медсестра ничего не ответила, а лишь указала пальцем на железный шкафчик.
Вовка с жадностью ухватил соску. Он очень хотел пить, а потому торопился, захлёбываясь молочной смесью, помня, как раньше медсестра быстро отбирала бутылочку.

— Не торопись, малыш, всё хорошо, — ласковым тоном приговаривала Мила, поглаживая Вовку по спинке.

Вовка довольно чмокал, изредка улыбаясь с соской во рту, так, что молоко вытекало изо рта. Но Мила была ловка и быстро вытирала излишки еды салфеткой.

Через полчаса пришла врач и осмотрела Вовку.

— Простыл мальчик, но ничего страшного, я выпишу ему капельки, и всё пройдёт, — улыбнулась врач, — Странно, ведь утром ничего не было. Нам ещё вирусной инфекции тут не хватало. Придётся поместить мальчика в отдельный бокс.

— Тогда он сто лет медсестры не дождётся! Он тут-то бесхозный лежит, — заволновалась Мила.

— А что делать? Я не могу подвергать риску других детей, — сказала врач и ушла.

А Вовка, словно поняв, что решается его судьба, тихонько заплакал.

— Не бойся, я с тобой, — сказала ему Мила и прижала к груди, — В бокс, значит, в бокс.

Мила позвонила Елене Юрьевне, своей начальнице, на домашний телефон .

— Елена Юрьевна, извините, что беспокою, но тут такое дело, — голос Милы дрожал, — Мне нужен отпуск за свой счёт. Только вот насколько, не знаю.

— Что с тобой? Ты где? Мила, ты плачешь? А ну-ка, рассказывай, что случилось? – доброжелательный голос успокоил девушку.

Когда Мила поделилась своими переживаниями, Елена Юрьевна сказала:

— Ни о чём не беспокойся, я дам тебе оплачиваемые отгулы. Ты так много перерабатывала весь этот год, что заслужила это. Ничего не бойся, я скоро буду.

Мила с облегчением выдохнула. Она работала в кондитерской два года. Работа была не из лёгких, но ей нравилось. А год назад к ним в коллектив пришла Елена Юрьевна, молодая жизнерадостная женщина. С её приходом пошли вверх не только продажи, но и зарплаты кондитеров, а вместе с этим у работников улучшилось и настроение. Только бывало, замечали сотрудницы, что Елена Юрьевна ходит, как в воду опущенная. Отчего она так грустит, начальница не признавалась, как не пытались у неё выведать самые любопытные носы.

…Прошло четыре часа, а Мила не отходила от Вовки, которого перевели в отдельный бокс. Миле показалось, что это даже к лучшему. Здесь было тихо и спокойно оттого, что они с ним были одни.

— Эй, девушка, мне твоя помощь нужна, — на пороге стояла недовольная молодая женщина, — Присмотрите за моим сыном, пока я в кафе поесть схожу. От местной еды у меня изжога.

— Минутку, сейчас возьму бутылочку малыша, и мы с ним пойдём к вам в гости, пусть тоже посмотрит на других детишек, — Мила улыбнулась, — А сколько вашему сыну?

— Моему Сашеньке десять, мы в платной палате лежим, а что касается этого ребёнка, то оставьте его здесь, — приказным тоном сказала женщина, — Говорят, он заразный.

— Я не могу его бросить, он совсем крошка, — удивилась Мила чёрствости женщины.

— Но как же мой сын?! Вы обязаны за ним присмотреть! Идите сейчас же к нему! – закричала женщина так, что её щёки стали такого же алого цвета, как помада на губах.

Мила была возмущена до глубины души: сегодня уже два раз обидели Вовку, и это только при ней! Мысль о том, что терпит малыш без поддержки родных, ужаснула её. Она положила Вовку в кроватку, взяла женщину за руку и вывела из палаты.

— Ты что себе позволяешь, как смеешь меня трогать, нищебродка! Да ты знаешь, кто мой муж?! – заорала женщина, — Ты зачем здесь вообще находишься? Вот иди и обслуживай моего сына! – женщина замахнулась на Милу, собираясь влепить ей пощёчину.

— Вы совсем с ума сошли? — Мила съёжилась.

Но женщина не успела причинить ей вред. Её руку на лету перехватила другая рука, более сильная и крепкая.

— Это что же вы, дамочка, хороших людей обижаете? – за руку зарвавшуюся дебоширку держал муж Елены Юрьевны, Михаил.

Сама же Елена Юрьевна подошла к Миле и обняла её за плечи:

— С тобой всё в порядке, Мила?

— Ага, только испугалась, и Вовка тоже.

Женщина яростно оглянулась на того, кто посмел удержать её руку. Она чуть было не разразилась бранью, но, когда увидела Михаила, то неожиданно изменилась в лице. Оно вдруг расплылось в подобострастной улыбке. Женщина узнала главного инвестора бизнеса своего мужа:

— Ой, Михаил Игнатьевич, а я тут с нерадивым персоналом разбираюсь, Вы знаете, что она…

Михаил не стал слушать лепет двуличной льстицы. В его душе кипело негодование:

— Я достаточно слышал, пока шёл по коридору, какую ахинею Вы несли. Эта девушка трудится здесь волонтёром, а это значит, что бесплатно. И она не клоун, и не обязана развлекать Вашего достаточно самостоятельного сына, пока Вы по ресторанам ходите. В больнице все пациенты равны, но из-за таких, как Вы, возомнивших себя господами, получается, что кто-то, всё же, «ровнее». Однажды, в детстве, из-за таких «блaтных», как Вы, мою мать сдвинули в очереди на операцию на сердце. Она не дождалась и умeрла.

— Что Вы, я не хотела обидеть эту девушку, что Вы, — лепетала женщина, красная, как переспелый помидор, — Просто этому беспризорнику она уделяет слишком много времени. Ему всё равно одна дорога — в детдом, кому он нужен?

— Мне нужен, — прямо глядя в глаза женщине, сказал Михаил, — Вовка не беспризорник, а мой сын, ясно? А Мила любезно за ним присматривает. Советую заняться своим ребёнком. И да, я знаю, кто Ваш муж. Вы же сами кричали об этом. Если его жена позволяет так себя вести, то я сто раз подумаю, стоит ли и дальше поддерживать его бизнес. Что теперь скажете?

— Простите, — еле слышно сказала женщина и неуклюже попятилась назад…

— Так, я хочу видеть сына, — сказал Михаил и пошел в палату, где лежал маленький Вовка.

Мила стояла, открыв рот, не понимая, что здесь происходит. Она была неимоверно удивлена и, в то же время, рада за малыша, к которому успела прикипеть душой.

Мила посмотрела на Елену Юрьевну. Та словно расцвела и с любовью смотрела на мужа.

— Что происходит? – лишь спросила Мила.

— Мы давно подали документы на усыновление, но всё очередь не доходила, — прошептала Елена, — А мне так хотелось ребенка, вот такого отказника, как Вова. Сама я не могу иметь детей, к сожалению. Но тут позвонила ты с криком о помощи. Ну, Миша и надавил на нужные кнопки, благо, в опеке у нас есть связи. Не могу больше ждать, веди меня к мальчику.

Когда они зашли, Михаил уже держал Вовку на руках. Тот улыбался и ручонками гладил новоиспечённого отца по щекам.

Елена тихо подошла, еле сдерживая слёзы счастья. Михаил осторожно, словно самую хрупкую и дорогую в мире вазу, передал ей Вовку.

Она с трепетом взяла малыша на руки:

— Ну здравствуй, сынок.