Ты всегда прощала, простишь и сейчас — заявил муж

— Ты всегда мне всё прощала! Так чего же сейчас устроила? — с чужим лицом кричал ей Игнат.

— Прощала? Нет. Я верила тебе… — одними губами прошептала Настя, растерянно наблюдая за тем, как стройная незнакомка медленно натягивает на своё гибкое тело коротенькое платье, больше похожее на маечку.

Настя перестала дышать, просто не могла. В груди что-то давило. Горячая волна подступила к горлу, грозясь вырваться наружу криком. Не было сил говорить, невозможно было собраться с силами и уйти отсюда навсегда.

Муж, которого она любила преданно и беззаветно, всего лишь пять минут назад был рядом с молодой незнакомкой в их с Настей кровати. В квартире, которую она так любила и которую уже много лет считала своей крепостью.

Мозг отказывался верить в то, что было очевидным.

Нужно быть гордой. Не надо выяснений и разборок. Зачем, если сердце больше не бьётся в счастливом танце, а лишь испуганно отстукивает необходимый для жизни ритм.

Сегодня Настя вернулась от матери раньше. На целый день. И, как оказалось, на целую жизнь. Ту, которая началась сегодня. Сейчас.

Анастасия просто очень соскучилась по мужу. Женщина всегда скучала по Игнату, когда его не было рядом. Они жили вместе уже двадцать лет, и Настя считала себя счастливой женой. Примчалась, чтобы прижаться к любимому, до дрожи в теле ощутить радость от встречи с тем, кто был смыслом жизни.

Комок в горле не уходил, не растворялся, становясь всё больше и грозясь лишить её остатков воздуха, с трудом попадавших в лёгкие. Бессмысленным взглядом Настя следила за тем, как эффектная незнакомка подошла к двери и прежде, чему уйти, бросила Игнату:

— Пока, дорогой! Разберёшься с проблемами, звони.

— Ну, что молчишь? Давай поговорим, — предложил Игнат так, как будто хотел обсудить с женой предстоящие выходные.

— Зачем? — тихо выдавила из себя Настя.

Нужно только дождаться, когда боль отступит, и можно будет дышать. Она соберёт свои вещи и исчезнет отсюда навсегда.

— Как — зачем? Чтобы выяснить всё, — Игнат пока был на удивление спокоен. — Я всегда тебя считал рассудительной. А ещё — умной женщиной.

— Зря. Я не умная. Я просто любила.

— Ну, любила! И любишь! Это ведь главное! И страшного ничего не произошло! — уже распалялся в эмоциях муж.

— Нет? Серьёзно? — удивилась Настя тому, что всё-таки может говорить.

— Ты же всегда меня прощала! — уверенно заявил Игнат.

**********

Иван Никодимович забеспокоился — время к ночи, а их гостья, племянница супруги Настя, ещё не вернулась из леса.

— Мать, может, мне сходить, поискать её? — спросил у жены пожилой мужчина.

— Да что ты переживаешь! Бабе сорок лет, не заблудится. Настя выросла здесь, каждый уголок знает. Вернётся скоро.

— Ой, не знаю, что-то неспокойно мне, Вера. В смятении она. Видела же, какая потухшая и молчаливая приехала? Какой день уже живёт, а даже десятью словами не перекинулась с нами.

— Ну вот пусть природа её и полечит. Ничего, вернётся ближе к сумеркам.

***********

Солнце клонилось к закату. В сосновом лесочке было тихо и уютно. Густо пахло тёплой смолой и разнотравьем. Ещё перекликались в густой чаще звонкие птицы. Шумные шмели, торопясь всё успеть до ночи, летели мимо по своим делам. Муравьи трудились по одним им известному плану — упорно тащили куда-то листочки и былинки. Жизнь ещё кипела и бурлила в вечернем лесу. И Настя оживала постепенно вместе с этой живой энергией.

Она приехала сюда сразу после того, как ушла от Игната. В тот же день. В деревню своего детства, куда всегда приезжала на каникулы. Раньше были живы бабушка и дед. Сейчас здесь жила её родная тётя Вера с супругом Иваном. Вот у них на пороге и появилась Анастасия несколько дней назад тихая и как будто замороженная изнутри.

— Можно поживу у вас немного? Только не спрашивайте меня пока ни о чём, — промолвила Настя.

— Конечно, живи, милая! И долго живи. Сколько хочешь. Мы тебе всегда рады, — обнимая племянницу, ответила тётя.

Она сразу смекнула, что у Насти что-то случилось. Но лезть в душу не стала. И супругу своему наказала — к племяннице с расспросами не приставать. Хотя он несколько раз уже порывался узнать, что у неё стряслось.

— Может, помощь наша нужна, мать, а мы будем сидеть сложа руки, — говорил он потихоньку жене.

— Наша помощь в том, чтобы не мешать ей пока. Ты видел её глаза? Вот то-то же! Ничего, оттает, отойдёт от беды. Тогда, может, и расскажет нам, что там её Игнатушка натворил.

********

Настя вставала рано, с криками петухов, пока утренний туман ещё не растворился в золотистом солнечном мареве. Завтракала тем, что оставляла ей на столе тётя Вера — молоком со свежим хлебом, творогом, варёными яйцами. Всё было вкусным, и Настя — это удивительно — ела даже с аппетитом.

Потом она брала с собой бутылку воды, средство от комаров и, надев лёгкие спортивные брюки, платок на голову и ветровку, уходила в лес. Туда, где в детстве ребятишками они исходили все тропы в поисках грибов и ягод. А ещё волшебного клада, о котором им с упоением и наивной детской верой в чудо рассказывал местный парнишка Гриша.

Клада они, конечно, тогда не нашли. Но время приводили весело и с пользой для здоровья. Домой перед школой Настя приезжала загорелая, обветренная и в крапинку от комариных укусов.

Всё лето бабушка кормила внучку блинами со сметаной, пекла ей вкусные пироги с ягодой, ватрушки с жёлтым сладким творогом и крендельки с сахаром.

Всегда обычно худенькая, Настя возвращалась в город от бабушки щекастая и румяная, и родители не могли нарадоваться данному обстоятельству.

Сейчас, гуляя по знакомым и уже местами заросшим до неузнаваемости тропинкам, женщина как будто вновь ощущала себя той девчонкой, что бегала по ним когда-то. Наивной и чистой. Верящей в любовь и добро.

Нагулявшись до дрожи в ногах среди высоких стройных сосен, она садилась недалеко от лесного озерца, где несколько раз уже видела аистов. С удовольствием слушала стройный лягушачий хор, разносившийся далеко над поверхностью воды, глядела на синее бездонное небо и старалась не думать о том, что случилось в её жизни. Не вспоминать. Хотя слова Игната, которые он произнёс перед расставанием, то и дело всплывали в её памяти.

**********

— Ведь ты мне всё прощала! Скажешь — нет? Я честно думал, что ты понимаешь — мужчина может иметь на стороне небольшие увлечения. Да и ты сама, наверное, раз так считала, могла позволить себе что-то. И скорее всего, позволяла!

Не обращая внимания на ошарашенный взгляд жены, Игнат продолжал.

— Я думал — вот как мне повезло с женой! Она не только понимающая, но и умеет прощать мои шалости.

— Ты о чём!? — онемевшими губами спросила Настя.

— Я о чём? Да о том же! Ты же не в первый раз застаёшь меня в пикантной ситуации. Вспомни — ведь так было уже несколько раз. Тогда на даче у твоей сестры двоюродной, когда вы уезжали с Машкой в город, потому что её сыночек ненормальный руку вывихнул, возили его в травмпункт. Помнишь? А потом, когда вернулись, ты увидела нас со Светланой. Да, мы уже просто сидели рядом. Но ведь ты не могла не заметить, как мы были взбудоражены тем, что уже случилось, пока вас не было.

Настя не могла поверить в то, что слышала. Неужели это всё не сон, а явь. А рядом любимый муж, который так жесток с ней. Хотелось только одного — испариться в воздухе, пропасть куда-нибудь отсюда, чтобы не продолжать эту пытку.

Между тем Игнат не унимался.

— А год назад, на море, когда тебе внезапно стало плохо и ты не смогла поехать на экскурсию в горы. Помнишь? А я поехал. И вернулся в номер только за полночь. Почему ты тогда так охотно поверила в мою историю о том, что автобус сломался, и нам пришлось дотемна куковать в горах? Разве ты не чувствовала, что от меня за версту разит женскими духами и коньяком? Скажешь — нет? Вот только не надо! Не такая ты и глупая. Всё ты заметила и сделала свои выводы. Просто в очередной раз закрыла на это глаза. Простила мне мою шалость. Потому что понимала, что наши с тобой отношения гораздо важнее всяких мимолётных интрижек.

Настя сидела на краешке дивана как будто оглушённая чем-то тяжёлым. Сознание путалось, и ей хотелось поскорее вырваться отсюда. Уйти, убежать, чтобы не слышать больше всего того, о чём ей так исступлённо рассказывал Игнат.

— Ты сейчас серьёзно?

— Вполне! Мне не до шуток. Ситуация, прямо скажем, неприятная. А ты всё в облаках витаешь, наивная. Вот взять хотя бы соседку наша Миру, которая уже не раз была замечена тобой в моей компании. Да, да, наша Мирочка, которая так назойливо лезла к тебе со своей дружбой, — поймав изумлённый взгляд жены, сказал Игнат. — Она уже не раз прибегала ко мне, когда тебя дома не было. И знаешь ли, ей нужна была далеко не соль! Не знала, не догадывалась? А зря! Очнись уже! Весь мир так живёт. И все позволяют себе небольшие приключения. А то, что ты сегодня вернулась от тёщи раньше, чем обещала, в этом только твоя вина! Сама виновата, как говорится. А приехала бы вовремя, не было бы сейчас этой неловкой ситуации. Понимать же надо, не маленькая! — цинично рассуждал муж.

Настя всё-таки нашла в себе силы, чтобы встать и собрать свои вещи. Она взяла только самое необходимое, потому что уже физически задыхалась рядом с предателем.

********

Солнце почти скрылось за горизонтом. Пора возвращаться. В лесу темнеет быстро.

«Надо позвонить дочке. Переживает теперь. Сотовый-то у меня уже сколько дней отключен», — подумала Настя, глядя в последний раз на безмятежную водную гладь озера.

Иришка выскочила замуж полгода назад. Рано, считала Настя, всего девятнадцать. Но у дочери случилась большая любовь. И теперь они вместе с мужем-военным жили на другом конце страны, и с дочкой можно было общаться только по телефону.

Настя пожалела, что не взяла сотовый с собой. Хотя вряд ли тут есть связь, но почему-то именно сейчас так остро захотелось услышать родной голос.

С каждым днём женщине становилось всё лучше. Приходило понимание того, как она теперь будет жить. А все измены и предательства мужа теперь виделись ей через призму пережитого уже горя.

Да, она сама во многом виновата. Почему-то считала, что раз сама порядочная и честная, то и рядом с ней такие же люди, не способные на предательство и обман.

Вернувшись в дом к тёте, Анастасия впервые за эти дни улыбнулась и сказала, что очень проголодалась.

— Ну и славно! А у меня как раз картошечка с мясом томится в чугунке. Сейчас и сядем ужинать.

Настя включила сотовый и удивилась — десятки неотвеченных звонков и сообщений. От Игната она даже открывать не стала. Прочитав первое же сообщение от дочери, сразу набрала её номер.

— Мам, ты где? Мы все с ума сходим, не знаем, что и думать! Отец истерит, говорит, что вы поругались, а ты куда-то пропала, телефон выключила. Ты где?

— Я у тети Веры в деревне. Всё хорошо, не переживай. Ты сама-то как?

— Нормально. Димулька пинается, наружу просится уже. Но я его уговорила посидеть там ещё немного, — рассказывала матери о своём интересном положении дочь.

— Ну и славно. А зять мой Василий здоров?

— Да, всё у нас хорошо. Что у вас стряслось, мам? Почему ты ушла из дома? Мамуль, вы же столько лет вместе. Может, простишь отца, что бы он там ни натворил?

— Нет, Ира. Такое не прощают. Ты не переживай. Отец твой точно не пропадёт без меня. А я… Я тоже научусь жить по-другому.

Сидя за хлебосольным столом тёти, Настя наконец-то излила свою душу, рассказав о предательстве мужа.

— Ну и правильно! Нечего с таким жить. Ты ещё молодая, Настя, свою судьбу сможешь устроить. А нет, так и не надо. Вон, будешь от Иришки внуков нянчить. К ним поедешь в гости, потом они к тебе приедут. Да и к нам тоже можно всем вместе как-нибудь нагрянуть, у нас тут раздолье.

— Видно будет, тёть Вер. Что загадывать сейчас. Жизнь мудрее нас. Сама разберётся, кому что…

Вернувшись в город, Анастасия подала на развод и раздел общего имущества. С Игнатом больше не разговаривала, как тот её ни просил об этом. Считала, что не о чем с ним разговаривать. Всё, их история закончена.

Единственный вывод, который сделала Настя из всей этой истории, заключался в том, что муж её никогда не любил. И это не она виновата в том, что он бегал от неё направо и налево. Нет, женщина не знала об этом и не поощряла его, как бывший ей это недавно преподнёс.

Это бессовестная натура Игната позволяла ему так себя вести и считать, что он прав.

Уже полгода жрёте за мой счет, а теперь еще и жалуетесь? — не сдержалась я, смотря на бесстыжих родственников мужа

— Знаете что, Валентина Петровна? — процедила она сквозь зубы, встала из-за стола, кулаки сжаты до боли. — Вы объедаете меня уже полгода, а теперь ещё и недовольны? Как вы смеете?! Дом, кухня, день рождения — это всё моё! Хоть бы раз промолчали! Нет, надо же обязательно выпустить свой яд…

***

Светлана, как всегда, возилась с кастрюлей. Каша для сына — в этом она была мастером. Овсянка, конечно. Валентина Петровна, как всегда, сидела в углу, наблюдала за процессом, делая уколы в каждое её действие. Светлана убавила огонь, прикрыла крышкой, тяжело вздохнула. Бабушкина квартира когда-то казалась просторной, прям целый дом. А теперь… Эта клетка, в которой живут они с Игорем, с Мишей, и вот эта вот незваная гостья — свекровь.

— Кроме овсянки ничего приготовить не можешь? — без всякой прелюдии раздался голос Валентины Петровны из-за стола. — Кормишь внука одним и тем же! В наше время…

Светлана пожала плечами. Ещё одно утро. Ещё одна утренняя заготовка от свекрови. Но что-то внутри ёкнуло, не выдержала она. Сколько можно молчать?

— Доброе утро, Валентина Петровна, — она постаралась держать тон вежливым, но уже чувствовала, как зреет раздражение. — Вообще-то, вчера была манная каша, а позавчера — сырники. И Миша любит овсянку. Педиатр говорит, что для растущего организма — это вообще супер.

— Ха! Эти ваши современные педиатры! — фыркнула свекровь, усаживаясь в кресло. Всё как обычно. Теперь она собиралась поделиться своим опытом с очередным детским врачом. — Вот я своего Игорька…

Светлана медленно досчитала до десяти, выдыхая. Чувствовала, как в груди что-то зажимается. Вспомнила, как полгода назад Игорь ввалился домой с лицом, полным виноватости. Как сказал, что его мама продаёт дом, и ей нужно «совсем немного» пожить у них. А вот это вот «немного» затянулось. Полгода, Света. Полгода! И ничего не менялось.

— Мам, ну хватит, — вмешался Игорь, выходя из ванной. Всё его лицо было на грани отчаяния и спасения одновременно. — Светка прекрасно готовит, а Мишка здоровый и активный.

Валентина Петровна сжала губы, но промолчала. Светлана улыбнулась мужу, но внутри была буря. Сколько можно терпеть эти молчаливые уступки? Почему он не может что-то сказать?

— Мамочка, я хочу кушать! — Миша вбежал в кухню, запрыгнул на стул, его маленькие ручки уже тянулись к тарелке. — Ммм, какая вкусная!

Светлана погладила сына по голове, и на миг всё стало легче. Да, она выдыхала, да, ей хотелось выбежать на улицу, но таких вот простых радостей не стоит терять. Миша — вот ради него она выдерживала всё. Ради этих секунд.

После завтрака Игорь ушёл на работу, а она, как всегда, взялась за уборку. Валентина Петровна снова улеглась на диван. Серии, бесконечные мыльные оперы. А Светлана, как всегда, с ведром и тряпкой. А свекровь, как всегда, ни на шаг не отступала от своей роли «мудрой учительницы».

— Светлана, ты бы лучше с ребенком позанималась, чем пыль гонять, — прозвучало с дивана, откуда-то из самых недр материнского опыта. — В его возрасте уже пора буквы учить!

Светлана, уже не в первый раз, закусила губу. Всё равно не объяснишь. Всё равно не поймёт. Что бы она ни сказала, было одно и то же. Ну вот, читают они с Мишей, книжки им нравятся, развивающие игры, а она всё равно была в её глазах какой-то нерадивой хозяйкой.

— Мы обязательно позанимаемся после обеда, Валентина Петровна, — ответила она сдержанно. Всё, больше она не могла. — А сейчас Миша играет, и я не хочу его отвлекать.

Свекровь буркнула что-то невнятное, снова погрузилась в свой сериал. А Светлана вернулась к своим обязанностям. Хоть бы кто-то заметил, сколько усилий ей даётся этот день.

День тянулся, как вечность. Светлана варила обед, ощущая, как на её плечах тяжелеет вся критика. Куда ни ступи — Валентина Петровна тут как тут: то соли мало, то овощи неправильно нарезаны, то сковородка не та.

— Знаешь, в мое время хозяйки умели готовить так, что пальчики оближешь, — не унималась она. — А сейчас что? Полуфабрикаты, замороженные овощи… Нет вкуса!

Светлана сжала в руке половник, чувствуя, как её внутри что-то закипает. Это не просто раздражение. Это была ярость, которая вот-вот вырвется наружу. Ей хотелось сказать, что она покупает продукты на свою зарплату, пока Валентина Петровна с радостью тратит свою пенсию на новые наряды и частые визиты к парикмахеру. Но нет. Вместо того чтобы бросить это всё в лицо, она просто глубоко вздохнула и продолжила свою бесконечную готовку.

Вечером, когда Игорь вернулся с работы, атмосфера в квартире стала настолько плотной, что казалось, воздух вот-вот станет каменным. Валентина Петровна не смогла удержаться и начала жаловаться сыну на «неправильное» воспитание внука и на «неумение» невестки вести хозяйство.

— Мам, ну что ты говоришь? — устало отмахнулся Игорь, вытаскивая ботинки с ног. — Светка прекрасно справляется, и с Мишкой, и с домом.

— Ты просто избаловал её, сынок, — Валентина Петровна покачала головой с таким видом, будто обсуждала дело государственной важности. — Вот я в её годы…

Светлана чуть не выскочила на балкон. В родной квартире она задыхалась. Когда-то это место казалось ей огромным, просторным, уютным. В первые дни брака тут было хорошо, Свете и Игорю. А теперь, с каждым днём, эта квартира становилась всё теснее. Валентина Петровна въехала сюда и всё — стало совсем невозможно дышать.

Через неделю был её день рождения. Светлана надеялась, что хоть в этот день не будет ни критики, ни замечаний, ни упрёков. Но, конечно, она понимала, что это всего лишь мечты. И, как всегда, всё оказалось не так, как она себе представляла.

Накануне праздника она испекла свой фирменный торт. Этот десерт всегда вызывал восторг у Игоря и всех его друзей, и она надеялась, что хотя бы торт свекровь не раскритикует. Но как же она ошибалась.

Утро началось хорошо: Игорь подарил ей красивый букет и новые серьги, а Миша — самодельную открытку. Даже Валентина Петровна как будто была в хорошем настроении и ограничилась лишь парой незначительных замечаний за завтраком. Светлана подумала, что, может, этот день будет не таким ужасным.

Но идиллия не продлилась долго. Как только наступил момент чаепития, когда Светлана достала свой торт, свекровь не выдержала.

— И это ты называешь праздничным тортом? — свекровь скривилась, разглядывая десерт, словно в руках у неё был кусок грязи, а не торт. — В моё время на праздники готовили настоящие шедевры, а не это… что-то непонятное. Бисквит с кремом? Где вкус, где мастерство?

Светлана покраснела, но не от удовольствия. Это был стыд. Как всегда, когда она не оправдывает ожидания Валентины Петровны. Она взглянула на Игоря, надеясь на поддержку, но он молчал, как всегда. Опустил голову и молчал. Ничего нового.

— Валентина Петровна, — тихо, почти беззвучно произнесла Светлана. — Это мой фирменный рецепт. Всем нравится…

— Ой, да кому может это понравиться?! — Валентина Петровна буквально вздрогнула от возмущения. — Могла бы попросить меня, я бы такой торт сделала, что гости были бы в восторге. Но, видишь ли, кто ж мне даст развернуться на кухне? Тут всё неправильно организовано, ни готовить, ни жить невозможно!

Это был последний удар. Вся злоба, все накопившиеся за полгода раздражения, обиды и усталости прорвались наружу. Светлана не могла больше молчать.

— Знаете что, Валентина Петровна? — процедила она сквозь зубы, встала из-за стола, кулаки сжаты до боли. — Вы объедаете меня уже полгода, а теперь ещё и недовольны? Как вы смеете?! Дом, кухня, день рождения — это всё моё! Хоть бы раз промолчали! Нет, надо же обязательно выпустить свой яд…

Она сделала шаг вперёд, словно собиралась сорваться с места и уже не остановиться. Светлана чувствовала, как адреналин бурлит в её венах.

— Живёте в моей квартире, на всём готовом! Ничем не помогаете, только критикуете! Помнится, вы обещали помогать с Мишей! А что? Где ваше обещание? — Светлана почти кричала. — Вы, Валентина Петровна, весь день валяетесь на диване и смотрите сериалы! И вообще, никогда не поднимали задницу, чтобы хоть раз помочь!

Валентина Петровна замерла. Рот её приоткрыт, но ни звука, ни слова не срывается с губ. Она как будто застыла в неведомом шоке. Кто бы мог подумать, что эта спокойная, почти мирная женщина, которая всегда всё терпела, вдруг окажется в такой ситуации. Игорь, ошеломлённый внезапным всплеском эмоций жены, попытался вмешаться:

— Света, успокойся, пожалуйста. Давай поговорим…

Но Светлана, выпустив всю свою ярость, уже не могла остановиться:

— Нет, Игорь! Хватит! Я больше не буду молчать! — слова вырывались, как раскалённые угли. — Ты обещал, что твоя мать поживёт у нас пару месяцев, а прошло полгода! Полгода ада в собственной квартире! Я устала чувствовать себя чужой в своём доме!

Она как бешеная сорвалась с места и вышла из кухни, заперев за собой дверь в ванную. Там, среди белых плиток и глухих стен, ей нужно было хоть немного собраться, обдумать, что делать дальше. Но сердце всё равно бешено колотилось. Мысли путались, словно спутанные верёвки, и всё закручивалось в голове, что теперь будет? Как жить дальше?

Минут через двадцать в дверь тихо постучали. Светлана знала, кто это. Игорь.

— Света, выйди, пожалуйста. Давай поговорим… — его голос был напряжённым, как натянутая струна.

Светлана сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и открыла дверь. Игорь стоял, немного согнувшись, с повисшей головой. От его вида стало ещё более тяжело.

— Мама ушла к соседке, — тихо сказал он. — Я думаю, нам нужно серьёзно обсудить ситуацию.

Светлана кивнула, не решаясь говорить. Она прошла в комнату и села на край кровати. Игорь последовал за ней, сел рядом, пытаясь взять её за руку, но Светлана отстранилась, словно его прикосновение могло причинить ей ещё больше боли.

— Я понимаю, что погорячилась, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Но я правда не могу так больше. Мы не можем жить в этом аду.

Игорь вздохнул, но продолжил настойчиво:

— Что ты предлагаешь?

Светлана долго молчала, собираясь с мыслями. Мысли, как шторм, пронзали её. Она пыталась выбрать из них правильную дорогу, но это оказалось труднее, чем она думала.

— У нас есть два варианта, Игорь. — её слова звучали твёрдо, но в них была скрыта бездна страха. — Либо твоя мама съезжает, либо… либо я с Мишей уезжаю к моим родителям.

Игорь побледнел, будто кто-то выхватил землю из-под его ног.

— Света, ты что такое говоришь? Как ты можешь так ставить вопрос?

Светлана отчаянно посмотрела на мужа, её глаза пылали, как огонь.

— А как ещё мне ставить этот вопрос? — в её голосе звучала горечь, даже ненависть. — Ты видишь, что происходит! Мы не можем так жить, Игорь, не можем!

Игорь начал метаться по комнате, нервно хватая за руки то кресло, то спинку дивана.

— Но куда маме идти? — растерянно спросил он, как будто пытаясь найти оправдание своей матери. — У неё нет жилья. Она продала свой дом, сама понимаешь, как она будет жить одна в деревне. Там не было никаких нормальных условий. На эти деньги она ничего не купит в городе.

— А что делать нам? — парировала Светлана, её лицо становилось всё более каменным. — Это наша квартира, Игорь. Мы молодая семья с ребёнком. Нам нужно своё пространство!

Игорь начал ходить по комнате, что-то мысленно просчитывая.

— Может, мы могли бы снять маме квартиру? Или помочь ей купить новое жильё?

Светлана бросила на него взгляд полный усталости, почти отчаяния.

— На какие деньги, Игорь?! — устало спросила она, почти смеясь. — Мы еле сводим концы с концами, а ты предлагаешь снимать ещё одну квартиру?

В этот момент в дверь постучали. Светлана вздрогнула, ожидая, что это будет кто-то из соседей, но когда она открыла, на пороге стояла Валентина Петровна. Она не просто стояла — она стояла как преграда, как стенка, между которой и уместными словами лежала пропасть.

— Значит, выгоняете меня на улицу? — с вызовом сказала она, и в голосе звучала обида, как гвоздь, вбитый в дерево. — Родную мать, так значит, Игорь?!

Светлана почувствовала, как внутри снова закипает её гнев. Этот вулкан, который она уже думала погасить, снова рвался наружу. Её глаза темнели.

— Никто вас не выгоняет, Валентина Петровна. Мы просто хотим жить своей семьей. Нам нужно что-то делать с данной ситуацией. — её голос дрожал, но она старалась держаться.

— Своей семьей? — свекровь взорвалась, как пружина, что давно была натянута. — А я кто, по-твоему? Чужой человек? Игорек, неужели ты позволишь этой неблагодарной выставить меня за дверь?

Игорь, стоявший посреди, выглядел как человек, которого не предупредили о приближающемся шторме. Он переводил взгляд с жены на мать, словно пытался найти спасительный круг. Но не находил. Он молчал, не зная, что сказать.

— Мам, никто тебя не выгоняет, — наконец произнес он. — Мы просто пытаемся найти решение, которое устроит всех.

— Какое решение? — фыркнула Валентина Петровна, сжимая губы, как будто в её голове все это время зрела злобная мысль. — Чтобы я ушла жить на улицу? Знаю я эти решения!

Светлана не могла больше сдерживаться. Этот предел давно был уже на грани.

— Валентина Петровна, вы сами продали свой дом. — её слова выпали как камень в озеро. — Мы приютили вас на время, но это не может продолжаться вечно.

— Ах, вот как! — свекровь взвилась, её лицо покраснело. — Значит, я теперь обуза? А ты, дорогая моя, не забывай, что без меня и моей помощи вы бы не справились с Мишенькой!

Светлана не выдержала. Она сжала кулаки так сильно, что пальцы побелели.

— Какой помощи? — её голос был холодным, как зимний воздух. — Вы целыми днями сидите перед телевизором и только критикуете меня! Я сама справляюсь и с ребенком, и с домом, и еще работаю!

Игорь, увидев, что ссориться — это не выход, попытался вмешаться.

— Давайте все успокоимся и обсудим это спокойно…

Но было уже поздно. Валентина Петровна не могла сдержать слёзы, и они пошли, как дождь, который не спрашивает, где тут крыша.

— Вот так сын, которого я вырастила, позволяет своей жене обращаться с родной матерью! Неблагодарные! Да чтоб вы знали, я специально продала дом, чтобы помочь вам расширить жилплощадь! — её голос трескался, как старое дерево под весом снега.

Светлана и Игорь замерли, ошеломлённые этим признанием, как будто их развернули и подкинули в бездну. У каждого из них в голове звучала одна и та же мысль — «Что это она только что сказала?»

— Что значит «специально продала»? — медленно спросила Светлана, её голос был теперь почти нежным, но в нём чувствовалась опасность, как в воде, где таится чудовище.

Валентина Петровна, понимая, что она перешла границу, сделала шаг назад. Но этот шаг не был на пути к примирению — он был шагом в сторону спасения себя.

— Ну, я думала, что мы сложим деньги и купим квартиру побольше… Для всех нас. — её слова теперь звучали как оправдание, которое не могло уже искупить всего сказанного.

Светлана почувствовала, как закружилась голова. Всё это время, все эти месяцы терпения, молчания, борьбы — было ли всё это частью какого-то хитроумного плана? Внезапно ей стало жутко не по себе.

— И когда вы собирались нам об этом сообщить? — тихо спросила она, её голос был ледяным. — После всего этого, мне даже не хочется жить с вами под одной крышей вечно.

Валентина Петровна замолчала на мгновение, как будто её слова вдруг отказывались звучать, но затем она пробормотала:

— Я ждала подходящего момента… — её глаза избегали взгляда невестки, словно она искала оправдание. — Но вы с Игорьком так плохо ко мне относитесь…

Игорь, наконец, обрел дар речи, как человек, который наконец понял, что произошло, но не знал, как это исправить.

— Мам, ты что натворила? Почему ты нам сразу не сказала? — его голос был охрипшим от тревоги и разочарования.

Валентина Петровна разрыдалась еще сильнее. Слёзы, казалось, были её последней надеждой.

— Я хотела как лучше! Думала, поживу с вами, посмотрю, как вы справляетесь, а потом предложу объединить средства… Простите меня! Я не хотела ничего плохого. Я просто хотела научить тебя быть хорошей хозяйкой. А стала занудной, никому ненужной старухой. — её голос трескался, и каждое слово было как обида, которую она несла в себе так долго.

Светлана села на стул, как будто не могла стоять, как будто сама её сила ушла. Всё, что случилось, все эти дни, месяцы, конфликты, бессонные ночи… ради чего? Ради какого-то нелепого плана свекрови?

Игорь выглядел, как человек, который только что потерял всё. Его глаза были пустыми, он пытался понять, как так вышло.

— Мам, но как ты могла? Мы же взрослые люди, могли бы всё обсудить нормально. — его слова звучали как упрёк, который он не успел произнести вовремя.

Валентина Петровна продолжала всхлипывать, её слова терялись в слезах.

— Я боялась, что вы откажетесь… Что не захотите жить вместе… — она наконец призналась, и в этом признании было что-то страшное.

Светлана почувствовала, как её сердце разрывается от усталости и разочарования. Она взглянула на мужа, её голос был едва слышен:

— Игорь, я больше так не могу. Мне нужно время подумать и всё осмыслить.

Игорь кивнул, но его лицо оставалось непонимающим, он не знал, что делать, чтобы вернуть всё, как было.

— Я понимаю. Может, тебе действительно стоит пожить какое-то время у родителей? А я тут разберусь с ситуацией. — он говорил спокойно, но внутри его терзало беспокойство.

Светлана молча собралась и уехала с Мишей к родителям. Когда она оказалась в родном доме, всё вокруг казалось немного тёплым, почти уютным. Но это было обманчиво. Ей нужно было время, чтобы привести мысли в порядок.

Неделя прошла. Светлана посвятила себя сыну, родителям, но в глубине души что-то изменилось. Она понимала, что так больше не может продолжаться. Она больше не могла жить в доме, где каждое слово превращается в оружие, а каждое утро — в борьбу.

Игорь звонил каждое утро, каждые два дня. Он сообщал о продвижениях. Валентина Петровна, наконец, согласилась переехать к сестре. Это было тяжёлое, но правильное решение. Свекровь, похоже, сама поняла, что перешла черту, и её молчание в ответ на этот шаг было громче всяких слов.

Полмесяца спустя Игорь приехал к ней. Они много гуляли, разговаривали, по-настоящему говорили, как никогда раньше.

— Света, я всё понял, — сказал Игорь, его голос был искренним. — Я был слаб и не мог противостоять маме. Но я хочу всё исправить. Давай начнём сначала?

Светлана задумалась. Она любила мужа, но её сердце было охвачено страхом. Страхом того, что всё может повториться.

— А как же твоя мама? — спросила она. — Что будет с ней?

— Мы поможем ей купить небольшую квартиру, — ответил Игорь. — Я уже нашел подходящий вариант. Но жить мы будем отдельно.

Светлана почувствовала, как внутри разливается тепло. Может быть, у них ещё есть шанс? Может, они смогут справиться?

— Хорошо, — сказала она. — Давай попробуем. Но на этот раз мы должны быть честными друг с другом и решать проблемы вместе.

Игорь обнял её, и его слова прозвучали как обет.

— Обещаю, больше никаких секретов и недомолвок.

Они вернулись домой, но теперь, в их квартире, было много работы. Работы над собой, над отношениями, над тем, чтобы построить нечто новое. Но теперь, оглядываясь на всё произошедшее, Светлана чувствовала, что они способны справиться с любыми трудностями.

Прошло полгода. Валентина Петровна переехала в комнату в коммуналке. Отношения с невесткой остались напряжёнными, но обе женщины старались ради Игоря и Миши. Светлана и Игорь, научившись лучше понимать друг друга, научились отстаивать свои права и не идти на компромиссы, которые разрушали их.

Их однокомнатная квартира снова стала уютным семейным гнездышком. Светлана, глядя на играющего Мишу и улыбающегося мужа, поняла, что иногда нужно пройти через самые тёмные моменты, чтобы по-настоящему оценить то, что имеешь.