«Ты, пока тут диван просиживал, белье в машинку засунуть хоть додумался?» — зло рявкнула Ольга

Каково это — найти себя после долгого заблуждения?

Ольга отперла дверь, втащила через порог тяжелую сумку, перевела дух. И тут же из комнаты послышалось:

– Оль, наконец-то! Что вкусненького принесла? И вообще, где ты так долго, я тут скоро помру с голодухи!

Настроение, и без того не восторженное, скукожилось в неприятный колючий комок. Ну понятно, Вася опять весь день восседал падишахом на диване перед телевизором либо за компом в танчики резался. Вон, пол как был грязным, так и есть. И даже стирку наверняка в машинку запихать не удосужился. Зато она, видите ли, поздно – дите великовозрастное не кормлено! А деньги – они, конечно, прямо в тумбочке самозарождаются!

Тяжелой походкой сантехника Ольга прошла на кухню, разобрала сумку и, не переодеваясь, принялась спешно соображать ужин – самой-то тоже есть хотелось! Жертвами ее досады и раздражения стали ни в чем не повинные кастрюли и сковородки.

Вася на диване слушал-слушал, как она злобно громыхает посудой, но потом не выдержал – грохот забивал даже звук телевизора. Поскрипывая, он слез с дивана и отправился устанавливать тишину.

– Оль, ну чего ты грохочешь, как кузнечный цех? Я же даже новости не слышу!

Ольга шваркнула на стол тарелку:

– Трескай садись! Как хочу, так и грохочу! А в кузнечном цеху ты, лентяй, отродясь не был!

Вася обиженно насупился, но все же сел и за картошку с мясом принялся. Ольга продолжала чем-то грохотать, даже за стол не села, ела стоя. Вопрос жены застал его врасплох – он думал о другом.

– Ты, пока тут диван просиживал, белье в машинку засунуть хоть додумался?

Он всплеснул руками:

– Оль, ну какое белье? Ты смеешься, что ли? Стирка – женское дело, а я мужик, я в этом ничего не понимаю и понимать не должен! Я засуну, а ты потом опять будешь кричать, что я синтетику кипячением испортил или пуховик на режиме спортивной обуви стирал!

– Мужик из тебя как из меня королева Марго! И конечно, за всю жизнь ты не имел ну ни малейшей возможности освоить азы пользования хотя бы стиральной машинкой! – зло рявкнула Ольга. Вася обиделся уже не на шутку.

– Оля, ну вот это уже перебор! Ты позволяешь себе лишнее! Конечно, я понимаю, ты недовольна, что я сейчас без работы. Но это временно! Не могу же я идти куда попало, где пахать надо, как лошади, а денег платят чуть! И потом, мужчина в деле своем себя обрести должен! Это не вдруг делается! А ты об меня только что ноги не вытираешь! За что?

С чувством самосохранения у Васи в этот вечер что-то не так было. Иначе он бы заподозрил неладное уже на этом этапе выяснения отношений. Слишком уж подозрительно замолчала вдруг Ольга. Но он никаких тревожных признаков не учуял, и его понесло дальше.

– Ты же женщина, Оля! Ты должна воплощать в себе заботливость и нежность! А ты все время орешь и гремишь, как сантехник Потапыч! Можно же хотя бы ходить легонько и не швырять предметы, а класть аккуратно, Оль!

Ольга коротко фыркнула сквозь зубы, но чувство самосохранения Васи продолжало спать крепким сном и, кажется, даже похрапывало. Он доел картошку, сунул тарелку в мойку и заходил по кухне, как Ильич по Смольному.

– И потом, Оля, тебе следовало бы проявлять ко мне хоть немного уважения! В конце концов, я мужчина, муж твой, мне это, так сказать, по закону положено! Вон посмотри хоть на Зухру! Как она вокруг Ахмеда своего вьется – пылинки сдувает! И живут они душа в душу – никогда у них ни шуму, ни крику. Вот как надо! Почему я должен тебя таким простым вещам учить?

Вася выполнил очередной поворот оверштаг у подоконника и только теперь заподозрил неладное. Ольга щурилась, как кошка на мышь, а в ее правой руке уютненько так покоилась ручка сковородки. Чугунной. Весом едва не в пять кило. А Ольга женщина рослая, крепкая, она запросто с нею управляется…

– Зухра, значит… С Ахмедом, – протянула она со свистом сквозь зубы.

Ахмеда и Зухру в их доме все знали. Молодая узбекская пара получила квартиру от родни в подарок на свадьбу – до двенадцатого колена скидывались. И Ахмед, и Зухра жили в России с детства, давно имели гражданство и отлично говорили по-русски. Они были мусульманами, но без ажиотажа, во всяком случае, хиджаба Зухра не носила, хотя одевалась скромно. Но все же многие традиции своей родины эта пара соблюдала.

– Зухра, значит, – повторила Ольга, и Вася замер на всякий случай на месте. – Знаешь, дорогой, ты насчет нее прав, конечно. Хорошая она жена. Но кое о чем все же забыл. Точнее, о ком – об Ахмеде.

Вася удивленно поднял брови.

– Видишь ли, Васенька, Ахмед-то утром на стройку бежит, после этого к брату в магазин, мешки-ящики разгружать, да еще и в выходные постоянно у прилавка стоит. И себя он почему-то не ищет, а если и делает это, то исключительно в свободное от работы время! И Зухре притом то колечко купит, то сережки, то платье – она постоянно хвастается. Так что точно, надо ей вокруг него вытанцовывать, стараться – она за ним, как за каменной стеной! У нее голова не болит от мыслей, на что они жить будут, она у Ахмеда болит. А Зухра себе дома сидит да Ахмеда обихаживает. И действительно старается.

Вася таращил глаза, совершенно не понимая, к чему Оля ведет. А жена продолжала, мерно так похлопывая днищем сковородки по ладони левой руки:

– А теперь давай на нас посмотрим. Кто у нас на двух работах работает и на выходные подработку берет? Это я, Васенька! А дома у нас сидишь ты. Так что если сравнивать нас и Ахмеда с Зухрой, то я Ахмед получаюсь. А ты у нас, Васенька, Зухра!

У Васи форменным образом челюсть отпала. Вот чего, а такой логики он не ожидал! А Оля ну никак не хотела оставить в покое сковородку:

– Так что, Васенька, это не ты меня, а я тебя Зухрой попрекать должна! Мужчина ты у нас, Васенька, в бане, в больнице, в общественном туалете и в спальне, а в остальном – Зухра! Да только с обязанностями своими из рук вон плохо справляешься! Если уж так сложилось, что я у нас в семье за Ахмеда, так и тебе следовало бы во всем за Зухру быть! А у тебя пол не мыт, белье не стирано, ужин к моему приходу не готов, да и сам ты на себя посмотри – футболка мятая, штаны с пузырями и пузико уже образуется! Ты как всем этим меня обольщать да ублажать собираешься?

Вася стоял посреди кухни и хлопал глазами, забыв подобрать челюсть. А Ольга вдруг шваркнула сковородкой по столу:

– Так что встал быстро, посуду помыл, в кухне прибрал, в душ сходил и ко мне в спальню во всей кондиции пришел! А то я тут тебе быстро матриархат организую! Зухру он мне в пример ставить будет! – и Оля гулким маршевым шагом удалилась в спальню.

Вася так испугался, что без единого звука напялил передник и встал к мойке! По неопытности дело шло небыстро, но все же он перемыл и убрал всю посуду, протер стол, подмел пол, а после душа даже туалетной водой побрызгался. Когда он на цыпочках зашел в спальню, Ольга, к его немалому облегчению, уже спала.

Вася аккуратненько пристроился с краешку. Заснуть он не мог долго – перенервничал. А когда все же заснул, стало еще хуже. Ибо приснилось Васе нечто совсем дикое.

Снилось ему, что он в прозрачных шароварах, надетых на плавки, танцует в гостиной танец живота. И не один танцует – вместе с ним еще Серега Петров из двенадцатой извивается, да Витька Мамонтов с пятого этажа. И только Ахмед, одетый по-человечески, сидит в уголке и играет на его, Васи, компьютере в танчики.

А на диване расположились в роскошных пеньюарах (или как эти халаты навороченные шелковые называются?) Танька Петрова, Шурка Мамонтова, Зухра и Ольга – как королева, на лучшем месте. И смотрят они все на танец живота, да как-то без восторга! И обсуждают увиденное эдак нагло: у этого живот толстый, у этого ноги волосатые, а тот и вовсе на холодец похож!

А он-то и Серега с Витькой стараются вовсю! И крутятся, и изгибаются, и глазами стреляют! И все трое подстриженные аккуратно, причесанные, ногти чистые, и главное – трезвые все! А эти вредины на диване все равно недовольные!

А потом Ольга эдаким движением царским все это прекращает и заявляет: идите-ка вы, оболтусы никчемные, по хозяйству шуршать! Ты, Вася, посуду мой, Серега пусть полы метет, а Витька белье гладит да штопает! А с нами Ахмед останется, он тут один на мужчину похож! И Ахмед эдак красивенько к дивану на стульчике поворачивается…

Вася проснулся на прикроватном коврике – свалился от ужаса. На часах было пять утра. На ватных ногах пополз он в кухню – водички хоть глотнуть для успокоения. Где в доме валерьянка, он не знал – если доводилось болеть, лекарства ему всегда Оля подавала.

Утром у Ольги появились причины удивляться – ее ленивый оболтус умчался из дома раньше нее, сославшись на «дела». Она мысленно покрутила пальцем у виска и побежала на работу.

Но это были так, цветочки. Ягодки обнаружились по возвращении домой.

Первое, что увидела Ольга, переступив порог, был чистый пол в прихожей. Не успев подумать, что должно было помереть в лесу для эдакого чуда, Ольга получила второй удар – голос Васи донесся не из комнаты, а из кухни:

– Олюшка, наконец-то! Чайник уже стынет. Я тортик купил – ну сама понимаешь, готовить я не очень, решил не рисковать…

Вася выглянул из кухни – в чистой футболке и нормальных джинсах. Ольга на мгновение даже утратила дар речи:

– Вася, ты здоров?

– Да-да, все в порядке! Отметить надо – я на работу устроился. Электриком. Ахмед меня своему прорабу представил, им нужен как раз, а у меня и корочки есть. В этих новостройках такая разводка сложная, и кладут они ее ну просто поперек как-то! Разве ж можно так?

Спицы мелькали быстро и ритмично. Ольга, сидя на лавочке у детской площадки во дворе, вязала шарфик.

– Ой, смотри, Оля, твой-то Максим моего Максуда опять догнал! А ведь младше Максуда твой-то! – Зухра, сидя рядом, покачивала коляску. В ней спал их с Ахмедом второй сын, Мустафа. Ольга довольно потянулась и перевернула вязание:

– Так ведь и Васенька у меня рослый да справный, есть в кого сыну большим расти!

Четырехлетний Максуд и трехлетний Максим увлеченно гонялись друг за другом по площадке. Зухра горячо закивала:

– Ой, правду говоришь! Хороший муж у тебя, беречь такого надо! Ахмед сказал, Васю твоего повысили, начальником сделали? Так все?

Ольга важно покивала:

– Так Вася ведь и работать умеет! Кого ж и ставить, если не такого?

Разговор прервал сигнал телефона, и Ольга начала собираться:

– Зухра, ты извини, пора мне! Вася скоро придет, надо котлетки по-быстрому пожарить да борщ поставить греть! Голодный ведь придет, после работы-то! Максимка, домой! Папа скоро придет!

Зухра тоже поднялась:

– Правильно говоришь! Я манты раньше налепила, пойду варить, Ахмед тоже голодный придет! Ты заходи, рецепт дам, Васе понравятся! Тебе когда рожать-то?

Оля погладила круглый живот:

– Через два месяца! Девочка будет!

Зухра заулыбалась:

– Красавица будет и хозяйка! У такой мамы золотой – только так!

Вася (а точнее, Василий Семенович) неспешно вышел за территорию объекта и улыбнулся заходящему солнышку. Ну вот, едва успел, еще бы немного, и эти оболтусы наворотили бы дел! Они б еще ноль с фазой местами поменяли, честное слово! Все надо самому проверять! Но хорошо, хоть успел!

Вася степенно кивнул двум работягам и не спеша направился к своей машине. Он был ею очень доволен. Не премиум-класс, конечно, но и зачем он в наших-то условиях? А тут и за рулем, как нормальный мужик, и на дачу к теще можно, и до работы быстрей добираться, и в гости съездить. И Максимке очень нравится на машине кататься.

Оля обещала сегодня борщ приготовить. Хорошо бы не забыла – вкусно она его готовит, с сальцем и чесночком, да с пампушками, как положено. А потом, пока она будет на кухне прибираться, можно будет с Максимкой конструктор попробовать сложить, а то ныне такие игрушки сложные придумывают, что и взрослый не сразу разберется. Стоп, по дороге в магазин еще завернуть надо – Ахмед сказал, что брат его дыни осенние завез, ну мед натуральный! Да заодно и картошки там же взять, Оле нельзя тяжелое сейчас носить, а он завезет.

Мотор заурчал негромко и ровно, как довольный кот, руль повернулся мягко и плавно, и машина начала выбираться со стоянки. Дома Максимка уже залез на подоконник, высматривая внизу во дворе папину «бибику».

Вася чувствовал себя падишахом.

Бабушкино завещание

— Не прикидывайся дурочкой! Ты узнала, что я продаю квартиру и решила урвать денег. Так знай: ничего не получится! Это моя квартира, и я тебе ни копейки не дам! – мать злобно посмотрела на Юльку и указала рукой на дверь.

Юлька всегда чувствовала, что с ее семьей что-то не то. Она очень отличалась от других семей. У других отцы пропадали на работе, по вечерам искали счастья на дне стакана. А ее отец был веселым, постоянно что-то придумывал. На выходных он водил Юльку и ее младшую сестру Таню в походы, возил к бабушке Оле – ее девочки всегда называли нежно: бабуля. В обычные дни отец провожал дочек на кружки и встречал с занятий.

— Юлька, оставь меня в покое! Ну что ты все липнешь и липнешь? – все время возмущалась мама, стоило Юльке подойти к ней.

— Я соскучилась по тебе! Давай поболтаем? – улыбалась Юля.

— Лучше с сестрой поиграй, а мне не мешай, — отстранялась мама. – Танечка, солнышко мое, иди сюда. Как день прошел? Хорошо? Ну, иди с Юлькой…

И лишь когда Юля болела, мама садилась у кровати, грустно гладила по голове и искренне переживала.

С родственниками семья Юли не общалась. Нет, конечно, были дежурные открытки по праздникам. Но гости никогда к ним не приходили, да и сами они ни с дядями, ни с тетями не общались. А о существовании двоюродных братьев и сестер Таня вообще узнала только лет в 12. Даже с бабушкой Ирой, маминой мамой, лишь изредка разговаривали по телефону.

— Дочка, бабушка Ира на лето приглашает внуков на дачу. Хочешь съездить? – однажды предложила мама.

— Да! – запрыгала рядом с мамой Танюшка. – Конечно, поедем! Ура!!

— Да, а когда поедем? – спросила Юля.

— Юля, бабушка Ира пригласила только Танюшку.

— А я? – со слезами в голосе спросила Юля.

— А ты к бабушке Оле поедешь, — отмахнулась мама. Юля заулыбалась: бабулю она очень любила.

— Я тоже к бабуле хочу! – раскапризничалась Таня.

— Ладно, обе к бабуле поедете. Далеко, конечно, но что делать… — разводила руками мама. Бабуля жила в другом городе, и каждый день к ней не наездишься…

Вот так и выходило: с родней по линии матери семья не общалась, а из родни по линии отца была лишь бабуля. Когда девочка приезжала в гости, они вместе кулинарничали, бабуля учила внучку вязать и вышивать. По утрам девочку будил запах блинчиков и потешки: «Водичка-водичка, умой-ка Юльке личико!» Руки у бабули были нежными и очень мягкими, а глубокие морщинки на улыбчивом загоревшем лице – белыми.

— Девочка моя, пиши почаще! – каждый раз при прощании говорила бабуля.

— Бабулечка, но ведь есть телефон! Мы же можем каждый день созваниваться! – смеялась Юля.

— Юлечка, я очень люблю бумажные письма. Бумаге порой можно доверить самые сокровенные мысли. Ты это скоро поймешь! – улыбнулась тогда бабуля.

***

Юля и Таня, сестры-погодки, внешне сильно отличались. Юлька была стройная, с голубыми, как у мамы, глазами и светлыми, как у отца, волосами. Таня – пухленькая, темноглазая и темноволосая. Отец из двух дочерей всегда выделял Юлю. Таню он тоже любил, но как будто меньше. Мама старшую дочь словно не замечала, зато Таню боготворила. А в 17 юлькиных лет отца не стало.

Проститься с отцом приехала бабуля – впервые за все время она переступила порог их дома. Мама была не слишком ей рада, общалась сухо. Потом они закрылись в комнате и что-то эмоционально, вполголоса обсуждали. Бабуля вышла заплаканная, мама – красная как рак. В тот же день бабушка Оля уехала.

— Мама, я хочу поступать в университет. Это далеко – почти 400 километров, — поделилась планами после выпускного Юля.

— Езжай, мне-то что, — равнодушно пожала плечами мама. – Таня в следующем год тоже будет поступать. Нужно о репетиторах подумать. Так что на помощь с моей стороны не рассчитывай.

— Я постараюсь получить стипендию…

— Да уж постарайся, — язвительно заявила мать и злобно сверкнула глазами. – Вот, бабуля тебе оставила денег, велела компьютер купить. Отдаю тебе, сама выбирай: купишь компьютер или на еду оставишь себе на первое время.

Юля на эти деньги купила ноутбук – все же для учебы пригодится! Потом отправила обычным бумажным письмом бабуле фото, похвасталась. Та очень радовалась за внучку.

— Бабулечка! Смотри, какую комнату мне дали! Мы тут вчетвером жить будем, я приехала самая первая, — Юлька включила видеозвонок и устроила целую экскурсию сначала по комнате, потом – по блоку, потом – по этажу общежития.

— Ой, внученька, как красиво! И мебель, сразу видно, хорошая. У вас и душ есть на четыре комнаты? Вот это да!

— Да, бабулечка! Я тебе потом аудитории покажу, видео пришлю!

— Конечно, Юлечка! – от улыбки ее лицо покрылось сеточкой морщинок, и Юльке захотелось обнять бабулечку. – Ты мне письма-то не забывай, пиши!

И Юлька писала. Каждое слово продумывала, выводила своим каллиграфическим почерком буквы, и даже на полях рисовала узоры и картинки. Именно бабулечка первой из письма узнала о существовании Женьки – похожего на медвежонка молодого человека. Женька был крупный, с короткой стрижкой, хитрыми глазами и совершенно бандитской внешностью. Учился он на курс старше.

— Привет, ты, что ли, Юля? – однажды подошел он к девушке.

— Д-да, я, — оторопела девушка. Она едва доставала до его плеча.

— Мне передали, тебе нужна помощь.

— Да, я переезжаю в другую комнату, — улыбнулась Юля. Кажется, она поняла, что имела в виду ее подруга, обещая прислать «крепкого хорошего парня».

— Ты вещи уже по сумкам-коробкам разложила?

— Разложила, можно переносить, — еще раз улыбнулась Юля.

— Ну, идем тогда… Дюймовочка, — улыбнулся в ответ Женька.

Парень оказался вовсе не бандитом, а очень интеллигентным молодым человеком. И очень сильным. Как пушинки он перенес вещи Юли на другой этаж, а когда он вместе поднимались в последний раз, подхватил Юлю на руки вместе с коробкой и, глядя в глаза, заявил:

— А хочешь, я тебя каждый день так буду носить?

— Каждый день? – не поняла Юля.

— Ну да, до конца жизни.

— Ты что, делаешь мне предложение?

— А почему бы и нет?

— Но я не могу выйти за тебя замуж – потеряла паспорт!

— Не беда! Восстановишь – и сразу подадим заявление. Фамилию, если хочешь, оставь свою.

Юля смотрела во все глаза на этого огромного мужчину и не могла понять: шутит он или говорит серьезно. Поэтому только рассмеялась в ответ. На следующий день юноша притащил огромное зеркало: ему показалось, что именно его не хватает в комнате Юльки. Через день – красивую вазу и огромный букет. Потом были прогулки, кино, много общения.

— Юля, я так рада! – плакала бабуля. – Женя такой интересный молодой человек!

— Да, бабулечка! Я его люблю, с первого же дня, с первой же минуты, — ушки Юльки порозовели от этого признания. Она еще никогда и никому об этом не говорила.

— Внученька, можно я с Женей один на один поговорю? Мне нужно ему кое-что важное сказать…

— Конечно, бабуля!

Юлька была немного озадачена, но все же отдала Жене телефон и вышла из комнаты. Когда она вернулась, Женька выглядел слегка растерянным.

— Что-то случилось?

— Нет. Юля, бабуля не сможет приехать на нашу свадьбу. Просила, чтобы мы потом к ней приехали.

— Это я знаю, она еще что-то сказала? Может, что ты меня не достоин?

— Что ты, нет, конечно! – рассмеялся Женька. – Велела хранить тебя и оберегать от любых невзгод!

— А ты?

— А что я? Я пообещал!

***

Женька настоял на том, чтобы они вместе съездили к маме Юльки и пригласили ее на свадьбу лично.

— Чего приехала? – сухо спросила мать, открыв дверь.

— Мамочка, я замуж выхожу! – радостно взвизгнула Юля и бросилась ей на шею. Она не уловила интонацию первых слов.

— Ну и выходи, мне-то что? – выдавила из себя мать, отстранилась, и Юльку словно окатило ледяной водой.

— А ты разве не придешь на мою свадьбу? Ты, Таня, баба Ира?

— Не думаю, — пожала плечами мать. – Кстати, на квартиру можешь не рассчитывать.

— На какую квартиру?

— На эту. Ты ведь поэтому приехала?

— Мама, я не понимаю… Ты о чем? — оторопела Юля.

— Мама, я не знала о продаже…

— Мало ли что, знала-не знала. Тебе тут ничего не принадлежит. Все только мое и Танюшкино. Вот, забирай.

Мать кивнула головой на коробку. Юля открыла ее: внутри лежали фотографии, безделушки и – самое главное – две папины рубашки, ее самые любимые.

— Мама, почему ты меня гонишь? Я же твоя дочь…

— Уходи. И не возвращайся. Оставь нас с Танюшкой: нам и без тебя неплохо живется.

— Мама…

— Не мамкай! – злобно крикнула мать, но потом слегка смягчилась. – Ладно, ступай. Вот тебе немного денег. Считай, что это подарок на свадьбу.

***

Свадьбу играли широко: первый день отмечали в кафе с родителями и родней Женьки. Второй – на даче с друзьями. Свекры сразу отнесли к Юльке хорошо, стали называть ее дочкой.

— Если хочешь, называй нас мама и папа. Если неудобно – по имени и отчеству, Лидия Ивановна и Артем Николаевич, — еще до свадьбы предложили родители.

— Хорошо, но мне надо сначала привыкнуть, что у меня снова есть папа, — улыбнулась Юля.

— Конечно, называй, как сердце подскажет! – свекровь была женщиной очень милой и общительной, она сразу расположила Юльку к себе.

Жить стали вместе с родителями Женьки: квартира большая. И две хозяйки очень комфортно чувствовали себя на одной кухне. Молодые работали, копили на свое жилье, подумывали о детях. С бабулей часто созванивались, и раз в две недели Юлька писала ей письма: бумаге она доверяла самые сокровенные мысли. Вот только в последнее время почерк бабули стал неровным, и иногда сложно было разобрать слова

— Юленька, я в санаторий поеду, там связь плохая, вернусь – позвоню, — однажды сказала бабуля.

— Хорошо, дорогая, это недели две или три?

— Две, внученька, сейчас путевки такие, — рассмеялась бабуля.

— А когда поедешь? – уточника Юлька.

— Через недельку.

— О, тогда мы скоро увидимся! Послезавтра хотели с Женькой рвануть к тебе! Примешь?

— Конечно! Напеку фирменных блинчиков!

— И пирожков?

— И пирожков! Какие твой Женька любит?

— Он-то? А разве по нему не видно? Любые и побольше! – рассмеялась Юлька.

— Приезжайте скорее! – пригласила бабушка Оля.

Увы, увидеться им не пришлось. Когда Юля с Женькой приехали, возле дома стояла скорая, рядом – заплаканная соседка.

— Юлечка, здравствуй… Как ты узнала?

— О чем? – испугалась Юля.

— Бабушка твоя… ей утром плохо стало, скорую вызвали. Потом еще одну. Не успели… Говорят, это просто старость, — заплакала соседка.

В квартире у бабули пахло лекарствами. На столе стояла кастрюля с тестом. Брошенное хозяйкой, оно уже начинало перекисать. Рядом в тарелке, накрытом полотенцем, заготовлена начинка. Бабуля ждала внучку. Не дождалась всего несколько часов. Юлька позвонила матери, но та, судя по всему, сменила номер. Таня тоже не ответила. В последний путь бабулю провожали только Юлька, Женька да соседи и друзья бабушки Оли.

***

Домой Юля и Женя вернулись опустошенные. Но самое большое потрясение было еще впереди.

— Дочка, ты только не волнуйся, — дрожащим голосом произнесла Лидия Ивановна и протянула конверт. – Сегодня утром получили.

— Что это? — глухим безразличным голосом спросила Юлька.

— Это письмо… От бабули…

— От бабули?!

— Да, она его отправила за день до… Возможно, что-то чувствовала.

Юлька открыла письмо. Там была копия завещания и листок, исписанный ровным бабушкиным почерком. Видимо, письмо было написано давно, но почему-то не отправлено. Юля прочитала его, а потом села и уставилась в одну точку. В ее голове никак не укладывалось то, что рассказала бабуля. Подошел Женька.

— Так ты все знал?

— Да, бабуля мне рассказала. Помнишь, мы с ней по видеосвязи общались?

— Почему ты мне не сказал?

— Понимаешь, она хотела, чтобы в твоей семье был мир. Пообещала, что я тебе расскажу, когда ее не станет. И если она не сможет сама обо все… тебе…

— Но ведь получается, что теперь у меня и правда никого нет…

— А мы?

— Вы – есть. И это моя самая большая радость!

***

Вскоре Юля обратилась к нотариусу, чтобы вступить в наследство. В завещании были указаны квартира, дача, банковский счет, перечислены дорогие для бабули вещи – в том числе и драгоценности. Единственной наследницей была Юля.

Девушка затеяла в бабушкиной – точнее, уже почти своей – квартире уборку. Неожиданно в дверь зазвонили. На пороге стояла мать, Таня, баба Ира и какие-то двое мужчин и три женщины.

— Ну что, встречай родственников!

— Здравствуйте, мама, баба Ира, Таня, — поздоровалась Юля и вопросительно посмотрела на остальные гостей.

— Это – дядя Толя и тетя Марина, их дети – Никита, Надя и Света, твои двоюродные брат и сестры.

— Юлька, какая ты большая стала! – заверещала женщина, которую назвали Светой и кинулась на шею Юле. – А помнишь как мы…

— Нет, не помню, мы виделись один раз. На улице. Так что кроме имени – ничего не помню, — отрезала Юля.

— Но как же?! – продолжала липнуть Света.

— Да вот так. Зачем вы приехали? – обратилась Юлька к матери.

— Как зачем? Поддержать тебя! – неожиданно ласково ответила та и даже предприняла попытку приобнять Юлю.

— В чем? – отстранилась от матери девушка.

— Так бабушка же…

— Бабули не стало полтора месяца назад. Почему только сейчас поддержать-то приехали? – зло усмехнулась Юля.

— Ой, да не придирайся, сестренка, — плюхнулась в кресло Таня.

— Сестренка? – рассмеялась Таня. – Я бы поспорила!

Мать удивленно посмотрела на Юльку, покачала головой.

— А ты не спорь. Ладно, что скрывать. Старуха наследство оставила. Ты должна от него отказаться в пользу сестры, — неожиданно заявила она.

— Должна? Почему это?

— У тебя есть муж, вы потом сами себе все купите. А у Танюши ничего нет, ей нужнее, — заявила мать.

— Даже так? То есть, квартиру я должна ей отдать?

— Да.

— А вот эти люди – они зачем здесь?

— Их тоже надо отблагодарить, предлагаю отдать им деньги, которые на счетах.

— Интересно, в честь чего?

— В знак благодарности!

— Благодарности за что?! За то, что никогда со мной не общались, чурались, избегали? Таню приглашали в гости, меня – нет… Ей подарки присылали на праздники, а я? Неужели жалко было хотя бы шоколадку?..

— Юля! Ты неблагодарная, злая, завистливая, как твоя мать, — злобно прошипела тетя Марина.

— Ха! Вы ей до сих пор мстите? – рассмеялась Юля.

***

Бабулино письме перевернуло жизнь Юльки с ног на голову. В ее отца, молодого и красивого парня, была влюблена девушка Нина – та, кого Юлька всегда считала своей матерью. Но отцу нравилась ее сестра, Аня. Они поженились, на свет появилась Юлька. Нина никак не могла пережить этого и от злости и зависти от какого-то залетного молодца родила через год Танюшку.

— Анечка болела, тяжело болела. Тебе было три годика, когда осиротела. Нинка тут же в отца твоего вцепилась. Присосалась, как пиявка. Ее родня не любила твоего отца. Одни винили в том, что Анечки не стало. Другие – что Нинка вышла замуж за мужика с прицепом, — писала бабуля. – Я вас с Таней никогда не делила, но Нинкина родня тебя не приняла. Когда отца не стало, Нинка предложила забрать тебя к себе. Или присылать ей деньги на твое содержание. Я присылала каждый месяц. Потом она мне заявила, что продает квартиру, тебе ничего не достанется. Поэтому все, что у меня есть, я хочу оставить тебе. Танюше ее мать поможет, в этом я не сомневаюсь.

Бабуля много еще написала: какой была мама Юли, как родня убеждала отдать девочку в детдом, как ругались с ее отцом, считая его предателем. Как ей высказывали, что плохого сына воспитала…

— Внученька, мне кажется, что придет день, и вся эта родня налетит как воронье. Я обо всем рассказала твоему Евгению, он защитит тебя от них. Женька – хороший парень, — так бабуля закончила письмо.

***

— А что это у нас дверь нараспашку? – в прихожую зашел Евгений, и в квартире сразу стало меньше света.

— Жень, да вот, родственнички приехали.

— Это которые?

— Да те, которых я ни разу не видела.

— То есть, ты этих людей не знаешь? Может, они – мошенники? – Женька исподлобья посмотрел на родственничков.

— Да кто их знает… — зевнула Юлька.

— Что хотят-то?

— Чтобы от наследства отказалась. Причем сами они к этому наследству не имеют вообще никакого отношения!

— О, тогда – точно мошенники! Вызываем полицию? – подмигнул Женька теще.

— Нет, мы уходим, — неожиданно засобирались родственники.

— Скатертью дорога! – крикнул им вслед Женька и закрыл дверь.

Юлька плакала: этого разговора она очень боялась. И ей было неприятно, что люди, которые могли бы быть ей близкими, не только отвернулись от нее, но и попытались ограбить. А Женька гладил ее по голове и радовался, что в такую трудную минуту он оказался рядом и защитил свою Дюймовочку.

Бабушкину квартиру Юля продала, дачу – тоже. На эти деньги они вместе с Евгением купили большую квартиру в доме неподалеку от свекров. Те очень обрадовались: Юля им давно стала родным человеком. У Юли теперь есть мама и папа – именно так она называет свекров. А совсем скоро в их с Евгением семье ожидается пополнение. И Юля счастлива оттого, что у ее детей будут самые лучшие дедушка и бабушку.