Твою собаку я отдал в добрые руки, моя мама сказала, что животным в доме не место — Заявил муж

Знакомые и коллеги осудили меня, назвав мои действия ненормальными, но мне всё равно. Для меня те, кто обижает животных, и не люди вовсе. Разве можно предавать своих друзей? А собака — моя любимая Плюшка, — для меня самый дорогой друг, и я её ни на кого не променяю.

Плюшка — это красивый рыженький шпиц, которого обожала мама. Она с Плюшкой носилась, как с маленьким ребёнком, а отец всегда с этого умилялся. Он тоже любил Плюшку: гулял с ней, играл, постоянно фоткался. Семейная любимица. Ну а когда мамы не стало, я забрала Плюшку к себе.

Сложно нам всем тогда было, конечно, — мы страшно скучали по маме. Даже не знаю, что бы я делала без Плюшки — как бы выкарабкивалась. С Плюшкой приходилось постоянно гулять, а так я бы свернулась в кровати калачиком и вообще бы не вставала. Сил ни на что не было, но я выжимала их из себя — о собаке ведь нужно заботиться, мама бы этого хотела. С папой мы тогда как-то дистанцировались друг от друга и переживали горе раздельно, каждый — по-своему.

Со временем стало легче, я смогла жить дальше и даже начала смотреть по сторонам. В один из таких дней я познакомилась с Даней. Я гуляла со старенькой Плюшкой, а он занимался пробежкой. Был прохладный вечер, сгустился туман — и тут выбегает он.

— А я вас тут часто вижу, — сказал Даня. — Да всё не решался подойти и познакомиться. Можно узнать, как вас зовут?

— Катя, — представилась я. — А это — Плюшка.

Даня погладил собаку — явно из вежливости, — и снова переключился на меня. К животным он, как в последствии оказалось, был равнодушен, но меня это не смутило. Я ведь понимала, что не все обязаны любить собак. Кому-то нравятся кошки, кому-то — рептилии, а у кого-то в жизни вообще совсем другие интересы. Мне было достаточно того, что он относился к Плюшке внимательно: не обижал, играл понемногу, мог выгулять, если я просила.

Съехались мы довольно быстро — в мою съёмную квартиру, которую можно было потом выкупить. Мне нужен был кто-то, с кем можно поговорить, кому можно подарить своё нерастраченное за годы скорби тепло, свою заботу и любовь. И мне показалось, что Даня появился в моей жизни очень вовремя — как раз в тот период, когда я перестала замыкаться в себе и стала готова к новым отношениям.

Вскоре Даня сделал мне предложение, но я почему-то засомневалась. А папа сказал:

— Брак — это не рабство, Катюш. Не сложится — разойдётесь. А сложится — будете жить долго и счастливо. Жизнь — она ведь короткая и непредсказуемая, сама знаешь.

— Но вдруг не получится? — спросила я. Страшно мне было идти на такой шаг, хотя папа был прав — я не в рабство себя продавала и в любой момент могла уйти.

— Так будет тебе ценный опыт. Как иначе жить-то, если не рисковать и не пробовать?

Поразмыслив, я всё-таки согласилась выйти замуж за Даню. Я и сейчас очень благодарна папе за те слова. Пусть и не вышло у нас «долго и счастливо», но я действительно приобрела ценный опыт и знала теперь, каких людей не следует выбирать в спутники жизни. Заодно и круг знакомых просеяла, вычеркнув из жизни всех тех, кто меня осудил.

Свадьба у нас была маленькая, но весёлая. Был мой отец, мать Дани, ещё по несколько родственников да по паре друзей. Денег нам надарили столько, что мы решили, не откладывая дело в долгий ящик, выкупить свою съёмную квартиру. Большую часть суммы внёс мой отец, плюс кое-что мы заняли у банка и довольно быстро с этим долгом рассчитались.

Жили мы с Даней хорошо: в быту сразу нашли общий язык, без труда распределили обязанности, с ходу расписали систему нашего семейного бюджета. Легко мне с ним было. Где надо, Даня брал ответственность на себя, а в других случаях уступал мне. Ни разу не было такого, чтобы он бил себя кулаком в грудину и орал: «Я мужик, будет так, как я сказал!» или наоборот — такого, чтобы он сник безынициативной тряпочкой и мямлил бы в углу.

Всё стало наперекосяк, когда свекровь, Ксения Фёдоровна, повадилась ходить к нам в гости.

Когда мы просто сожительствовали с Даней, она ко мне особо не лезла. То ли думала, что наши отношения долго не продержатся, то ли спугнуть не хотела — не знаю. А может, ей не нравилось, что мы живём в съёмной квартире — вроде как чужое, а не своё. Но как только мы эту квартиру выкупили, она почувствовала себя в ней хозяйкой: стала приходить, не спросив разрешения, начала вещи перекладывать, даже потребовала сделать ей дубликат ключей.

— Нет, — сказала я, — никакого дубликата.

— Но ведь у твоего отца он есть, — заметил Даня. — Несправедливо получается.

— Папа не ходит к нам в гости, как к себе домой, — ответила я, — и о визитах всегда предупреждает чуть ли не за неделю. А твоя мама немного берега, похоже, попутала. У нас своя семья, Дань, и делить жилплощадь с твоей матерью я не подписывалась.

Мы тогда сильно поругались — впервые с самого знакомства. Но я не уступила, и ключи Ксения Фёдоровна не получила.

Ключи я не хотела давать не только из-за её навязчивости, но и из-за отношения к Плюшке. Если Дане на животных просто было плевать — ну есть они, нет их, без разницы, — то Ксения Фёдоровна их прямо-таки ненавидела. Особенно собак.

— Животные должны жить на улице, — заявляла она всякий раз, как Плюшка выскакивала в коридор, чтобы её встретить. — Подальше от людей. Они грязные.

— Моя собака почище вас будет, — отвечала я, ничуть не заботясь о том, что могу ненароком обидеть Ксению Фёдоровну. Первая я бы никогда не начала разговаривать с ней в таком тоне, но раз она позволяет себе приходить в гости без спросу, да ещё и оскорблять мою собаку, то почему я должна миндальничать?

— Выкинуть бы её — и дело с концом, — заявила она однажды.

— Это — память о моей матери, — сказала я. — И ещё хоть слово плохое о моей собаке услышу — выкину не её, а вас. И запрещу Дане вас пускать.

В такие моменты мне остро не хватало мамы. Я не понимала, как нужно себя вести. Перебарщиваю ли я, с таким рвением отстаивая Плюшку? Или, может, нужно быть хитрее и искать к свекрови подход? Но, с другой стороны, она мне — чужая, почему я должна к ней какой-то подход искать, если она ко мне его не ищет?

— Мы с тёщей и тестем как-то сразу поладили, — сказал Отец, когда я пожаловалась на отвратительное поведение Ксении Фёдоровны. — Мне кажется, не стоит её пускать в ваш дом, раз отношения сразу не сложились. Я понимаю, мама… но пусть тогда Даня сам к ней ездит, а не тебя заставляет всё это терпеть.

Тут я была с отцом солидарна и много раз просила Даню перестать потакать своей наглой матери.

— Мы же вообще не ссорились, пока она в наши отношения не лезла, — заявила я во время очередного такого разговора. — А теперь через день скандалы. Меня это не устраивает. Я не для того замуж выходила, чтобы жить на пороховой бочке и терпеть в своей квартире неприятного мне человека.

— Просто тебе обидно, что у меня есть мать, а у тебя нет, — ляпнул тогда Даня.

Меня эти слова страшно обидели — настолько, что я неделю не могла заставить себя начать с ним разговаривать, не то, что обниматься и целоваться. Он ведь так хорошо меня знает, мы так здорово жили вместе, так почему он говорит мне такие ужасные вещи? Будто эмпатии совсем нет.

— Прости, родная, — извинялся он всю неделю. — Сам не знаю, что мне в голову стукнуло. Не должен был так говорить. Просто неприятно, что ты против мамы моей настроена, вот я и сказанул со злости…

— Я не просто так против неё настроена, — ответила я, когда более-менее пришла в себя и отпустила обиду. — Она приходит без приглашения, пытается устанавливать в нашей квартире свои порядки, обижает мою собаку. Это ненормально, Дань. Мы семья или что? Держи свою мать на расстоянии, и я буду к ней замечательно относиться. Разбираться с матерью — твоя задача, не моя. Если бы папа тебя донимал, я бы не ждала, пока вы сами разберётесь, а сама бы с ним поговорила.

— Ну и зря, — ответил Даня. — Мужчина с мужчиной должен разбираться, и женщина с женщиной. Чего я лезть-то буду?

Это был первый раз, когда он заговорил о стереотипах. Я сразу напряглась.

— Ничего я не должна, Дань. Хочешь спокойной жизни — потрудись что-то для этого сделать. Пока что нам мешает исключительно твоя мать.

Плюшка переживала, когда мы ссорились: начинала бегать вокруг, лезть под ноги — прямо как кошка. Я отвлекалась на неё и успокаивалась, а Даня так и оставался при своём мнении.

Грустно всё это было. Я чувствовала, что наш брак трещит по швам, и от собственного бессилия хотелось выть. Ну что я могла сделать? На поклон к Ксении Фёдоровне идти? Я могла бы извиниться за свою грубость, но ведь эта грубость стала лишь ответной реакцией на её действия.

— Ну что вы к нам таскаетесь, — спрашивала я, видя её очередной раз на пороге. — Мёдом вам тут намазано, что ли? Житья от вас никакого нет.

— Я к сыну, а не к тебе, — надменно отвечала она.

— Тогда по моим шкафам не лазьте, нечего вам туда свой нос совать.

Да, я хамила, но очень уж от неё устала. Я много работала, гуляла и занималась с собакой, делала свою половину домашних дел, а вместо отдыха и расслабления получала нервотрёпку в виде свекрови, которая громко причитала, как её бесит Плюшка. Ну бесит тебя собака — так не приходи в квартиру, где она живёт, в чём проблема-то?

— Сколько шерсти от твоей псины, — бухтела она, вытаскивая несуществующие волоски из еды.

— Это ваш волос туда упал, — отвечала я. — Вон, видите — того же цвета, что и ваши.

Признаю, я со своим характером тоже не подарок. Но всё, что мне было нужно, — это возможность спокойно жить у себя в квартире. Без незваных гостей, без скандалов, без длинного носа, который так и норовит залезть в мой комод и перебрать мои колготки или в кухонный шкаф и переставить все кружки.

Наверное, я бы ещё долго терпела это нездоровое противостояние, если бы Ксения Фёдоровна не перешла черту.

Вернувшись с работы, я ждала, что вот-вот из-за угла выскочит Плюшка и примется танцевать вокруг меня. Однако встретила меня тишина, только с кухни слышался шум льющейся воды — Даня мыл посуду.

— Дань, — я заглянула на кухню. — Где Плюшка?

— Мама сегодня приходила… — начал он, но я его перебила.

— Я за неё рада. Собака моя где?

— Твою собаку я отдал в добрые руки, моя мама сказала, что животным в доме не место — Заявил муж

— Ты сделал… что?

Голос у меня вмиг сел, я едва смогла выдавить из себя эти слова. До меня ещё даже не дошёл смысл сказанного, а слёзы уже полились сами собой — горячие, едкие, злые. В ярости я подскочила к Дане, вцепилась в его футболку и принялась на него орать. Наверное, жутко выглядела в тот момент, потому что он уставился на меня, широко раскрыв глаза.

— Немедленно верни мне мою собаку! — орала я. — Куда ты её сбагрил? Отвечай!

— Кать, да успокойся ты… — он попытался отцепить от себя мои руки. — Это же просто собака. Не место животным в квартире… да и маму она раздражает. И мне не очень нравилась.

— А меня мать твоя раздражает! И ты мне уже не очень нравишься! Давай мать твою в добрые руки отдадим?!

— Ну ты придумаешь…

— Дань, я не шучу. — Он всё дёргал меня за запястья, но я вцепилась в него как клещ. — Либо ты немедленно говоришь, куда дел мою собаку, либо я пишу на твою мать заявление о краже. И пусть с ней полиция разбирается. Хочешь матери такую весёлую жизнь?

— Ладно, Кать, отпусти меня! Вот номер, позвони…

Не дав Дане договорить, я выхватила у него из заднего кармана джинсов телефон. Он показал мне нужный номер, и я кинулась в соседнюю комнату — звонить людям, которым Даня спихнул мою собаку.

Поначалу отдавать Плюшку не захотели, но услышав мои рыдания и сбивчивые объяснения, пообещали завтра её привезти. Я хотела ехать за ней прямо сейчас, но меня попытались успокоить:

— Вы не волнуйтесь, мы вашу Плюшечку не обидим. Поздно уже, а завтра сами вам её привезём. Но не откажемся от шоколадки за беспокойство.

Я сквозь слёзы улыбнулась и пообещала им самую вкусную шоколадку, какую только смогу найти.

— Ну извини меня, Кать. — Я обернулась и увидела Даню, стоящего в дверях и вытирающего руки полотенцем. — Я ж не думал, что ты в такую истерику впадёшь… и было бы из-за чего.

— Не знал?.. — сипло спросила я. — Это собака моей матери. Всё ты знал. И знал, как я её люблю. Тебе просто плевать на меня и на мои чувства. В тебе сопереживания — ноль.

— Ну давай мне ещё диагнозов понаставь. — Он рассмеялся. — Начиталась всякого в интернете… Мир?

Я недоумённо на него взглянула. Он что, всерьёз полагал, будто я прощу эту выходку? Я и так была на грани уже много недель, а тут — такое предательство!

— Да какой тебе мир, Дань? Я на расторжение брака подаю. Не смогу больше жить с тобой. Твоя мать у меня поперёк горла уже, да и ты наглядно продемонстрировал своё отношение ко мне. Квартиру поделим: с твоей стороны вложений было меньше, так что выплачу тебе твою долю, так будет быстрее. Ну или продадим и поделим, не знаю. Мне всё равно. А сейчас или ты собираешь вещи и уходишь к маме, или я собираю вещи и ухожу к отцу.

— Я никуда не пойду, — спокойно сказал Даня.

Пожав плечами, я пошла собираться. Пусть поживёт тут один, с меня не убудет. Всё равно имущество потом через суд делить придётся — наверняка мамка надоумит его бороться за каждую копейку.

На работе все принялись меня расспрашивать, почему я ушла от мужа, а когда узнали, то покрутили пальцами у висков. Да и многие знакомые тоже решили, что я спятила: променяла мужа на собаку. Пусть думают, что хотят. Зато моя Плюшка теперь со мной, а сама я в ожидании бракоразводного процесса живу с папой. Давненько мы с ним столько времени не проводили вместе, так что — всё к лучшему.

Дорогие друзья! Если вам понравился наш рассказ, поставьте лайк. Если же он не пришелся вам по душе, будем рады прочитать ваше мнение в комментариях. Мы всегда в поиске ваших житейских историй, которые становятся основой для наших новых рассказов.

Вернулся пораньше, чтобы сделать жене сюрприз, но услышав разговор жены и тёщи, ушёл незамеченным…

Георгий тихонько поставил тяжелую дорожную сумку на землю и с роскошным букетом белых роз торопливо помчался в дом. Он, желая сделать сюрприз для жены, без предупреждения приехал домой после неожиданной командировки. Перед тем, как встретиться с супругой, которую не видел столько времени, мужчина решил купить ее любимые белые розы. Он с нетерпением предвкушал, как тихонечко зайдет в дом и приведет ничего не подозревающую супругу в изумление своим внезапным возвращением, а затем крепко прижмет любимую к груди и поцелует. Георгий остановился на веранде, чтобы снять сапоги, и в этот момент услышал голос тещи, который доносился из кухни.

— Я давно тебе говорила, что ты достойна большего, что пришла пора прощаться и ставить точку, а ты меня все не слушала. Достаточно ты с ним намучилась, столько терпела! Хватит уже… Наконец-то, сделала правильный вывод. Пусть теперь поищет дуру, которая будет молчать. Поверь моему жизненному опыту, Машенька. Так будет лучше, ты не сомневайся. А его еще раньше надо было ставить на место. Нет, жалела все… Решайся или намаешься, тем более тянуть-то уже некуда… Такие дела надо быстрей решать…

Георгий был потрясен тем, что услышал на веранде. Ему показалось, что земля ушла у него из-под ног в тот момент, когда Кристина Анатольевна, мать его супруги, говорила о том, что Маша с ним настрадалась и намучилась. Она уговаривала дочь бросить Георгия. Ошеломленный услышанным, мужчина быстро обулся и, схватив оставленную во дворе дорожную сумку, ушел, тихонько закрыв за собой ворота и держа в руках букет белых роз. Сердце его учащенно билось, а пульс бешено стучал в висках. В голове Георгия не укладывалось то, что он недавно услышал. У него с тещей всегда были хорошие, теплые отношения. То, что Кристина Анатольевна считала своего зятя недостойным Марии, мужчину потрясло до глубины души. Судя по всему, Маша для себя уже все решила. Но Георгий не позволит ей первой поставить точку в их отношениях. Он дал себе слово, что брошенным он не останется. Мужчина любил жену беззаветной, светлой любовью, но раз Маша с ним несчастлива и мучается, то ему придется отпустить любимую женщину и вычеркнуть ее из своей жизни.

Георгий остановился у своего близкого друга. Он провел бессонную ночь, вспоминая слова, услышанные в собственном доме. Единственным достойным выходом из сложившейся ситуации мужчина считал разрыв отношений по собственной инициативе, что он и поспешил сделать. Гера достал телефон и написал жене сообщение, в котором признавался в том, что нашел другую женщину и больше к ней никогда не вернется. В сообщении Георгий попрощался с женой и пожелал ей счастья. А рано утром мужчина, пребывая в подавленном настроении, с надорванным и опустошенным сердцем, уехал подальше, решив, что в родном городе ему больше нечего делать.

После прибытия в Москву, Георгий поменял номер телефона, удалил все фотографии супруги, чтобы забыть о прошлом и начать жизнь с чистого листа. Он устроился работать водителем автобуса и снял небольшую комнату. Чтобы не думать о случившемся, мужчина с головой уходил в работу и возвращался домой поздним вечером, чтобы провалиться в сон и забыться до утра. Так пролетали дни за днями.

Мария, супруга Георгия, с нетерпением ожидавшая возвращения мужа с вахты, была шокирована сообщением, которое пришло ей ночью. Она, надеясь на то, что неправильно его прочитала или не так поняла, снова и снова перечитывала, обливаясь горькими слезами. Когда Кристина Анатольевна пришла к дочери рано утром, она обнаружила ее сидящей на полу и отчаянно рыдающей. Женщина ахнула, до дрожи испугалась и подбежала к плачущей дочери.

— Машенька! Маша, что с тобой случилось? Ты упала? У тебя что-то болит? – расспрашивала она, решив, что с еще не родившимся ребенком что-то произошло.

— Мама! – исступленно воскликнула Маша и протянула Кристине Анатольевне свой телефон, чтобы та прочитала сообщение, которое Маше написал ее супруг.

«Маша, я полюбил другую женщину. Я больше к тебе не вернусь. Живи своей жизнью. Будь счастлива. Прощай навсегда», — прочитала женщина вслух сообщение от Георгия и опешила от неожиданности.

— Мама, за что он так со мной? Он нашел себе кого-то, пока работал в другом городе. А про меня решил забыть. Как мне теперь жить дальше? А мой ребенок? В чем виноват мой малыш, который будет расти без отца? Мы так давно мечтали об этой беременности. Теперь она наступила, а смысла жизни нет!

— Не говори так, дочка, — ласково прошептала Кристина Анатольевна, — Не гневи Бога. Вот какой у тебя смысл, самый настоящий и нужный. Скоро ты станешь матерью. Об этом надо думать, а не убиваться. Время все излечит, милая моя. Твоя боль пройдет, а ребеночка мы с тобой поднимем. Ты не переживай. Я во всем тебе помогу.

После слов матери Мария немного успокоилась и перестала рыдать, она горестно всхлипывала, жалея себя и будущего малыша. Как и говорила Кристина Анатольевна, время залечило раны молодой женщины, и она понемногу успокоилась. Любить мужа меньше она не стала, но глубоко в душе запрятала свои чувства к нему. Маша все еще верила в то, что однажды дверь в ее дом откроется, и на пороге появится Георгий. Большую часть времени мысли ее были заняты ребенком, которого она носила под сердцем. Вскоре приятные хлопоты заполнили жизнь Марии и избавили ее от сердечных терзаний. В положенный срок Маша родила здорового сына, который был точной копией своего отца. Сына Мария назвала Романом. И часто обращалась к нему, говоря:

— Роман Георгиевич, царь мой маленький, не хотите ли перекусить?

Рома рос шустрым, смышленым ребенком, и с ним дни пролетали еще быстрее. Когда ему исполнилось три года, Мария решила поехать с малышом в столицу в гости к близкой подруге, которая год назад уехала туда и звала Машу погостить хоть недельку. Спустя два дня после приезда, Маша повела сынишку в столичный зоопарк. Так как он находился недалеко от дома, в котором жила Арина, подруга Марии, женщина решила поехать на автобусе. Там она и встретила супруга, которого не видела уже несколько лет. Георгий оказался водителем того самого автобуса, куда Мария села вместе с сыном. Она растерянно посмотрела на мужа и истошным голосом произнесла:

— Гера!

Обомлевший Георгий, забыв про свою работу, некоторое время неотрывно смотрела на Машу, а затем, придя в себя, прошептал:

— Здравствуй, Маша.

Мужчина не сразу обратил внимание на светловолосого мальчика, которого Мария держала за руку. Он с горестью подумал о том, что Маша уже успела родить ребенка от другого мужчины, а ведь они так мечтали о сыне. Острая душевная боль, которая давно не давала о себе знать, снова охватила душу Георгия, и он заметно помрачнел.

— Мама, кто этот дядя? – спросил Рома мать.

— Этот дядя – твой папа, — ответила Маша так, чтобы Георгий услышал, а затем, молча, вывела сына из автобуса.

Георгию показалось, что ему послышалось. В его голове все еще звучали эти слова «твой папа». Он несколько секунд обескураженно смотрел вслед уходящей женщине с ребенком и понимал, что не может сейчас упустить ее. Георгий должен разобраться в происходящем. Он извинился перед пассажирами и, выскочив из автобуса, помчался за женой и сыном. Георгий резко схватил Машу за руку и остановил ее.

— Скажи, это правда? – Выпалил мужчина.

— Что?

— Это мой сын? – Спросил Гера, указывая взглядом на стоявшего рядом ребенка.

Маша утвердительно кивнула и сказала взволнованным голосом:

— Я никогда тебя не обманывала, и сейчас говорю правду. Тебе надо идти. Тебя там люди ждут.

Георгий посмотрел на свой автобус и понял, что действительно должен возвращаться на рабочее место. Сейчас не место и не время для выяснения отношений. Но он не мог просто так уйти, забыв об услышанном.

— Мне на самом деле надо идти. Но я буду ждать тебя сегодня на этом месте ровно в девять вечера. Пожалуйста!

Георгий в последний раз окинул ребенка любопытным взглядом и вернулся в автобус. В зоопарке мысли женщины были заняты только мужем и его последними словами. Она не жалела о том, что сказала правду. Ее удивила реакция Георгия. По нему было видно, что он шокирован и озадачен. Неужели Георгий думал, что у нее мог быть ребенок такого возраста от другого мужчины? Сомнения и колебания терзали Машину душу. Разум упрямо твердил ей, чтобы она оставила прошлое и жила настоящим, в котором нет бывшего мужа, а сердце настойчиво просило еще раз встретиться с Георгием и хотя бы поговорить с ним. В конечном счете, сердце одержало верх над разумом, и Мария, вечером оставив Рому с подругой, отправилась на встречу с Георгием.

От волнения у нее тряслись руки, а сердце учащенно билось в груди. Она трепетала всем телом и жаждала поскорее посмотреть в глаза мужчине, которого все еще любила, несмотря ни на что. Георгий стоял на остановке, одетый в тонкую куртку и держа в руке зонт. Небо было хмурым и туманным. Не успела Мария подойти к остановке, как хлынул дождь. Георгий подбежал к жене и, раскрыв зонт, поспешил спрятать Машу от ливня.

— Давай зайдем, — предложил мужчина, указывая на небольшое кафе, находившееся рядом с остановкой.

Женщина согласно кивнула. Спустя десять минут, они сидели за уютным столиком, и пили горячий ароматный чай. Напряженное молчание нарушил Георгий.

— Этот мальчик… Он, правда, мой сын? Ты сегодня сказала, что…

— Да, — перебила его Маша, — Когда ты бросил меня, я была в положении. Я с нетерпением ждала твоего возвращения, чтобы поделиться с тобой этим счастьем, а ты даже не осмелился посмотреть мне в глаза и сказать то, что написал тогда.

— Я был дома тогда. Я все слышал.

— Был? – в недоумении переспросила женщина, — Как это был и что ты слышал? Я ничего не понимаю.

— Я приехал домой раньше времени, хотел сделать тебе сюрприз. Даже цветы твои любимые купил, как дyрaк. Думал, что меня любят и ждут.

— Разве это было не так? – с обидой воскликнула Маша, краснея от переполняющих ее эмоций.

— Я был в этом уверен до тех пор, пока не услышал ваш разговор с Кристиной Анатольевной. Любимая теща старательно уговаривала тебя уйти от меня и найти более подходящий вариант. А ты сама не была против, и не спорила с матерью, когда она обвиняла меня в том, что я тебя измучил. Я понял, что если бы не услышал тот разговор, то после возвращения ты поставила бы меня перед фактом. Я понял, что не нужен тебе, что не устраиваю тебя, как мужчина и муж. Возможно, у тебя был кто-то на примете. Тогда я развернулся и ушел, потом написал сообщение, что нашел другую, хотя это было неправдой. Никого у меня не было… И нет. Я всегда был верен тебе.

Мария, замерев, слушала мужа. Ей одновременно хотелось плакать и смеяться. Неужели муж принял этот разговор на свой счет? Ведь тогда они с матерью обсуждали не Георгия, а Машиного начальника, не дававшего женщине покоя и заставлявшего ее работать за двоих. Кристина Анатольевна уговаривала дочь бросить неблагодарную работу и найти для себя более спокойное место, пока срок беременности был совсем маленьким.

— Как же ты не прав! – воскликнула обомлевшая от неожиданности женщина, — Я ведь тогда вовсе не тебя собиралась бросать, а свою работу! Ты ведь помнишь моего начальника Дмитрия Сергеевича. Я часто на него жаловалась тебе. Он, потеряв совесть, заставлял меня выполнять чужие обязанности, постоянно придирался и принижал мои достоинства. К тому же, платил сущие копейки. Это все доводило меня до нервного срыва. Мама, видя мое состояние, переживала за меня и требовала уволиться с работы. Только и всего. Я всегда любила тебя, люблю и буду любить. Но ты все за нас двоих решил. Не дал ни малейшей возможности объясниться. Я бы тебе об этом рассказала. Но ты ушел, оставив нас с Ромашкой.

Женщина была настолько обижена, что тыльной стороной ладони вытерла слезы и, повернувшись лицом к Георгию, встала и собралась уйти, но тот ее остановил, схватив за руку, притянул к себе и прильнул к ее губам…

С того момента супруги больше никогда не расставались. Они в любви и согласии воспитывали сына. И больше в их отношениях не было подобных роковых недоразумений. Ведь Маша и Гера получили очень ценный урок…