Спеша из школы домой, учительница нашла странную записку от подруги. А когда прочла, стала быстро набирать номер своего мужа…

Лиза вышла на крыльцо школы, с упоением вдыхая насыщенный почти летним солнцем сентябрьский воздух. Её торопливо обегали школьники, рвущиеся на волю после шести уроков, вдвойне утомительных из-за долгих каникул. Они неслись сломя голову, галдя, как птичий базар, чтобы забросить подальше портфели и вернуться хоть ненадолго в ушедшую летнюю вольницу.

Лиза улыбнулась. Она всё-таки очень любила свою работу. И пусть Анатолий настаивает, что в частной школе была бы и зарплата больше и нагрузки меньше, но… Но разве там будет такая восторженно орущая ватага? Там детей чинно развезут на авто с личным водителем и в лучшем случае, небольшая стайка старшеклассников задержится обсудить, в каком же клубе лучше всего будет отдохнуть сегодня вечером. Апломб родителей, зависимое положение учителей… Нет уж, может кому там и комфортно, но только не ей. И работу она не бросит, хоть Анатолий часто поговаривает, что нормальная жена должна сидеть дома, если муж её обеспечивает, а не зависать на работе целыми днями за гроши. Дом — это, конечно, чудесно, свой дом она очень любит, но бросить профессию всё же не готова. Тем более, что её сидение дома никак не будет похоже на трепетное ожидание любимого человека с работы с ласковыми объятиями вечером.

Анатолий уже давно не тот, что в юности, жёсткие законы ведения бизнеса сделали своё дело, превратив и без того не слишком сентиментального парня в резкого, часто несдержанного, уже бесконечно далёкого от неё человека. Да и с работы ли она будет его ждать?

Сбрасываемые звонки, лёгкий шлейф незнакомых духов от его рубашек, ну не совсем же дура она, в конце концов. У Анатолия есть деньги, а вокруг него есть женщины, которые на эти деньги падки и их не так уж мало. Да, прямых улик нет, он знает меру и очень осторожен, но нарастающее отчуждение и отстранённость говорят о многом.

Возможно, если бы у них были дети, всё было бы несколько иначе: она не так бы была увлечена работой, а муж имел больше мотивов торопиться домой. Но уж как вышло. Детей у них нет и любви уже, кажется, тоже.

Размышляя таким образом, Лиза подошла к машине, припаркованной на заднем дворе школы. Её внимание привлёк маленький листок бумаги, засунутый под «дворник» на лобовом стекле. Что бы это значило? Ребята к машине обычно не подходили. Развернув записку, Лиза прочла следующее:

«Привет, Лизок! Извини, что не позвонила, но знаю по опыту, что у тебя найдётся тысяча важных и наиважнейших дел, которые так требуют твоего пристального внимания, что вечерок болтовни со старой подругой никак не может быть важным поводом их отложить. А посему просто ставлю перед фактом: на сегодняшний вечер у нас с тобой заказан столик в ресторане «Луиджи». Я буду ровно в семь. Твоя Кси».

Лиза тихонько рассмеялась. Ну, Ксюха и выдумщица! Они действительно были давними подругами, ещё со студенческой скамьи, но виделись непростительно редко. Анатолий всегда раздражался, если Лизы вечером не было дома, а общение с Ксюшей так и вовсе не поощрял. Чем ему не угодила спокойная, общительная и неглупая Ксения, Лиза так и не поняла, но сердить мужа не хотела и общалась с подругой, в основном, по телефону. Ну что ж, придётся потерпеть недовольную мину Анатолия. Раз уж подруга поставила «вопрос ребром», значит, на это есть основания и на ужин она, конечно же, пойдёт, тем более, что времени на проверку контрольной работы восьмого «А» у неё до ужина хватит.

Ресторан «Луиджи» встретил Лизу негромкой неаполитанской мелодией, изящными статуэтками на деревянных полках и великолепным камином из белого камня. Ксения уже сидела за столиком и сосредоточенно изучала меню. Лиза подкралась со спины и по-детски закрыла глаза подруге ладонями. Та, смеясь, высвободилась:

— Ты со своими шалопаями никогда не повзрослеешь!

— В этом и состоит главная прелесть моей работы, — призналась Лиза.

— Я уже заказала нам пасту «Карбонара» и апельсиновый тирамису. Что-то ещё будешь?

— Нет, покачала головой Лиза, — Я же не есть сюда пришла, а с тобой увидеться.

Подруга улыбнулась. Завязался неспешный разговор о том, о сём, но Лизу при этом не покидало ощущение, что Ксюша напряжена и нервничает, хотя и не подаёт виду. Зная по опыту, что расспрашивать – только портить всё дело, Лиза решила ждать и принялась за принесённый заказ.

Паста оказалась превосходной, но Ксения ела без особого аппетита. Наконец, осушив залпом бокал красного сухого, она посерьёзнела и произнесла:

— Лиззи, у меня для тебя есть шокирующая информация, так что ты тоже свой бокал допей, так будет тебе легче слушать, а мне говорить.

Подруга, сообразив, что момент настал, выпила вино и замерла в ожидании.

— Не могу я тебе больше врать, Лиз, — подруга не поднимала глаз, сверля взглядом тарелку со спагетти, — Я конечно сволочь, но я уже изрядно устала ею быть. Я знаю, что это не тот случай, когда чистосердечное смягчает приговор, но тем не менее. В общем, Лиз, ты Толика подозревала в неверности вполне обоснованно. Твой Толик уже год, как ищет утех в моей кровати. Думаю, до меня было много других Но у них были смягчающие обстоятельства: они не были твоими подругами. У меня их нет. В общем всё.

Лиза молчала. Окружающее её пространство стало каким-то плотным, с трудом пропуская звуковые сигналы извне. Гнева не было, обиды тоже. Она знала о своей опаздывающей реакции на стресс, из-за которой её многие считали очень хладнокровной, знала, что всё это накроет потом, а сейчас у неё есть небольшая фора, чтобы с достоинством сохранить лицо и не сорваться в эмоции

— Это он не утерпел, когда мы вместе Новый год встречали? — зачем-то поинтересовалась Лиза

— Нет, — отрицательно мотнула головой Ксения, всё так же не поднимая глаз, — Позже, весной. Я с работы шла, а какой-то гад окатил меня с головы до пят талой водой на полной скорости. У меня ещё сделка сорвалась и шеф грозился уволить. В общем, разревелась я посреди улицы. Толик ехал мимо, притормозил, подвёз. У него тоже какой-то провал случился в делах. В общем, приговорили мы полбутылки виски в сердцах, ну и…,- Ксюша неопределённо махнула рукой и внезапно подняла глаза, открыто взглянув на Лизу,- Не смогла я тебе сразу сказать, думала, сорвалась разок и всё. Ан нет. Не удержалась. Но больше не могу. Самой его выгнать у меня сил нет. Решайте всё без меня.

Ксения резко встала, отодвинув стул и, ссутулившись отправилась к выходу. Лиза осталась сидеть, переваривая услышанное. Так вот почему Толик был против их встреч, боялся, что Ксюха себя выдаст. Боялся, в общем, обоснованно, враньё не было её сильной стороной и если бы не катастрофические неудачи на личном фронте, помноженные на природное обаяние Толика, Ксюша, пожалуй, не влезла бы в двойную игру

Дома предстоял нелёгкий разговор с мужем. Но к удивлению Лизы Толик отпираться и увиливать не стал. Выслушав информацию о встрече с Ксюшей, он отложил вилку, отодвинул тарелку и самоуверенно уставился в глаза жене:

— Ну и что? Да, я захаживал периодически к твоей подруге. А ты предпочитала бы, чтобы я шлялся по сомнительным девицам? Мы, мужчины, полигамны. Умные женщины закрывают на это глаза, а… гм, не очень умные начинают выяснять отношения. Ну а самые набитые дуры вроде твоей подруги изливают свои переживания и угрызения совести в совсем неподходящие уши.

— То есть, ты считаешь это всё нормальным? — не поверила своим ушам Лиза.

— Если не вполне нормальным, то вполне объяснимым, — парировал Анатолий, — Не имеют в своей жизни других женщин только те, кому это не по карману. Ко мне это не относится. Кстати, ты в своих тратах из-за этого никак не была ограничена. Надо бы ценить.

Лизе казалось, что она сходит с ума. А может быть, это Анатолий свихнулся? Но нет, он был собранным, вполне спокойным, даже откровенно наглый. Она почувствовала, что скорлупа её привычной жизни, и без того уже давшая трещину, начинает рассыпаться в прах. Все воздушные замки развеялись, все хрустальные башни рассыпались на мелкие осколки, обнажив неприглядный, заскорузлый и смердящий остов многолетней лжи и притворства. Здесь ей было делать уже нечего. Не сказав ни слова мужу, Лиза сняла фартук, вышла из кухни и отправилась в свою комнату собирать вещи. Хорошо, что сестра Нина, уезжая за границу, оставила ей ключи от своей квартиры. Первое время можно будет пожить там, а потом она что-нибудь точно придумает. Лиза выглянула в коридор. Анатолий храпел, лёжа перед включенным телевизором. Боясь разбудить теперь уже практически бывшего мужа, она на цыпочках вышла, тихонько вынесла чемоданы и аккуратно закрыла дверь на защёлку, оставив свои ключи на столе.

Последующие дни показали, что уйти и развестись – совсем не одно и то же. Анатолий, возмущённый поведением жены, не пожелавшей терпеть его, как он считал, маленькие мужские радости, развернул настоящее наступление по всем фронтам. Счета, которыми ранее могла пользоваться Лиза, оказались заблокированными, а заявившийся через несколько дней адвокат начал объяснять ей, что по условиям подписанного ею же брачного контракта, в случае добровольного ухода жены из семьи имущество поровну между супругами не делится и претендовать она сможет только на то, что Анатолий соблаговолит ей оставить сам, если конечно, это вообще входит в его планы. У Лизы голова шла кругом. Только сейчас она почувствовала весь ужас финансовой зависимости от человека, не обременённого понятиями порядочности да к тому же ещё считавшего свою жену предметом частной собственности, посмевшим самостоятельно двинуться с места. Учительская зарплата реально оказалась, мягко говоря, небольшой, а свободных часов для подработки в школе не оказалось. Пришлось взять репетиторство, но при отсутствии опыта и рекомендаций существенно заработать на этом не получалось. Разрываясь между адвокатом с его бесконечными бумагами, школой и частными уроками, Лиза уже была близка к отчаянию. Не испытывавшая до сих пор серьёзных жизненных потрясений, она чувствовала себя оторвавшейся в шторм утлой лодочкой, ныряющей в волнах житейского моря и готовой вот-вот разлететься в щепки. По ночам она давилась слезами, оплакивая свою несостоявшуюся супружескую жизнь, а днём рвалась между юридическими и материальными проблемами., чувствуя себя струной, которая натягивается всё туже и туже. И вот, в тот момент, когда эта струна уже была готова лопнуть, раздался телефонный звонок, высвечивая номер незнакомого абонента.

— Елизавета Дмитриевна? Вас беспокоит поверенный в делах Вашего покойного свёкра Басаргина Вячеслава Владимировича. Нам нужно с Вами встретиться по очень важному вопросу. Сами понимаете, не телефонный разговор.

— Что ещё? — вырвалось у Лизы, не ждавшей ничего хорошего даже от почившего недавно свёкра.

— Не волнуйтесь, никаких неприятностей. Просто до меня дошла информация о возможном расторжении Вашего брака и зная хорошее расположение к Вам моего покойного шефа, я бы хотел предоставить Вам кое-какие полезные сведения. Завтра в шестнадцать ноль-ноль будет удобно?

— Вполне, — Лиза разлепила пересохшие губы и в изнеможении опустилась на диван. Что это? Завещание свёкра было оглашено вскоре после его кончины и о ней, Лизе, там ничего не говорилось. Да, у неё с Вячеславом Владимировичем были прекрасные отношения, но что это может всё значить? В хорошие новости на фоне последних событий упорно не верилось, а о новых неприятностях даже думать не хотелось. Самым лучшим выходом было немедленно лечь спать и Лиза, приняв успокоительное, забилась под одеяло, стараясь выбросить из головы любые мысли.

Поверенный оказался худощавым темноволосым молодым человеком с тонкими чертами лица и аккуратно подстриженной бородкой, очень сосредоточенный и аккуратный. На Лизу он почти не смотрел, погружаясь в бумаги и сухо излагая факты.

— Видите ли, Елизавета Дмитриевна, учитывая крепкое намерение Вячеслава Владимировича оказать Вам существенную жизненную поддержку, я считаю возможным несколько ранее назначенного срока сообщить Вам о его волеизъявлении. Дабы не пускаться в пространные объяснения я Вам процитирую его слова. Незадолго до смерти, уже чувствуя себя неважно, он меня вызвал и поручил оформить открытие счёта в банке на Ваше имя. Он сказал:» В завещании упоминать не хочу. Эта орава родственничков не даст Лизе покоя. Они попытаются наложить лапу на эти деньги, а при их наглости и напоре девочка может не выдержать. Поэтому открой ей счёт на предъявителя по достижении десяти лет нахождения в браке, это уже скоро, хотя я вряд ли дотяну. Пусть десять лет возни с моим оболтусом принесут ей хоть какую-то радость, а то этот балбес чего доброго и про юбилей забудет.» На днях я узнал о том, что у Вас готовится бракоразводный процесс и судя по всему, Вы можете всё потерять. Я бы не хотел нарушить волю покойного, оставив Вас без последних средств к существованию. Десять лет исполняется через три с половиной месяца. Вам надо попытаться потянуть время. На счёте весьма приличная сумма

Лизины глаза наполнились слезами. Свёкор о ней всё-таки позаботился. Как мог у такого отца оказаться такой непохожий на него сын? Неизвестно. Но эту буквально с неба свалившуюся помощь ни в коем случае нельзя потерять. Три с половиной месяца. Как их выторговать? Лиза сердечно поблагодарила поверенного и отправилась домой ломать голову в поисках выхода. Этой ночью реветь было некогда, надо было думать. Как назло, такого рода предприятия никогда не были её коньком. Истории придумывались одна нелепее другой и никакой убедительностью и достоверностью не отличались. Наконец под утро, когда небо над высотками уже начало сереть, обещая выпустить восходящее солнце, Лизу наконец-то осенило: надо обратиться с просьбой, которая будет Анатолию понятна и доступна. Желательно из его жизненных предпочтений

На встречу с предложением обсудить уступки в имущественных правах Анатолий согласился мгновенно. Лиза вошла в его кабинет, стараясь держаться спокойно и скромно, без упрёка и вызова. Он мгновенно это почувствовал и вальяжно развалился в кресле:

— Ну, с чем пожаловала?

Лиза сглотнула слюну:

— С просьбой и с предложением.

— Интересно послушать. Излагай, я весь внимание.

— Видишь ли, я понимаю всю шаткость своего положения: средств на дорогих адвокатов у меня нет, связей тоже нет, мои шансы отстоять свои интересы мизерны. Я смирилась с тем, чтобы принять твои условия, но у меня будет к тебе одна небальная просьба.

— Ну разве что небольшая, — криво усмехнулся Анатолий, однако от Лизы не ускользнуло, что её покорность пришлась ему по вкусу.

— Поскольку я сейчас стеснена в средствах, мне приходится искать другие заработки. В общем… Я изменила своё мнение о коммерческих школах и даже нашла одну намечающуюся вакансию. Но она освободится только через три с половиной месяца. Пока меня берут по совместительству на факультативы, а заодно и на испытательный срок. Если я их устрою, то они меня возьмут на освободившуюся вакансию. Только есть одно «но». Они почему-то берут только замужних женщин, так что на момент приёма на работу я должна буду предоставить свидетельство о браке. Я очень тебя прошу перенести на этот срок бракоразводный процесс. Я соответственно подпишу отказ от имущественных прав и избавлю тебя от лишних трат и лишней волокиты.

— Какая же ты стала покладистая, когда осталась с этой жизнью один на один, — Анатолий был спокоен, но в глазах его то и дело вспыхивали торжествующие огоньки, — Где ж Ваша гордость непреклонная, мадам? Понюхала пороху? То-то же. Это не на всём готовом выпендриваться. Ладно, дам я тебе эти три с половиной месяца, пусть тебя ещё в частной школе обтешут, чтоб неповадно было характер выказывать. Когда это будет? Ты гляди, прям ко дню бракосочетания. Будем считать, что это мой прощальный и очень щедрый подарок.

Из кабинета Лиза вышла обессиленная. Щёки горели от сдерживаемого гнева и унижения, но цель визита была достигнута. Эх, если бы она умела жить, играя на мужском тщеславии, не было бы у неё таких проблем. Но тогда она и не была бы той, которую свёкор уважал пуще родного сына и уважал прежде всего за внутреннюю честность. Так что, нормально всё. Теперь надо продержаться положенный срок.

Три с половиной месяца тянулись бесконечно долго. Лиза жила в постоянном напряжении и страхе, что Анатолий передумает или случайно узнает о тайной задумке свёкра или возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства, которые воспрепятствуют этому подарку судьбы. Но жизнь, видимо, решила, что испытаний на её долю пока достаточно и в назначенный день явился всё тот же сосредоточенный молодой человек, передал документы, заглянув в которые, Лиза охнула. Там была не просто приличная сумма, а сумма, вполне достаточная для того, чтобы она могла начать совершенно новую, ни от кого не зависимую жизнь. Держа в руке бумаги, Лиза стояла и ревела, как девчонка. В этих слезах смешалось всё бесконечная: благодарность свёкру, с которым при жизни они никогда не были особо близки, чудовищное напряжение последних месяцев, волнение перед открывающимся будущим.

Развод она перенесла на удивление легко: подписала необходимые бумаги об отказе от имущества, в назначенный день явилась в суд на уже чисто формальную процедуру и как документ об освобождении получила потом свидетельство о разводе. Сосредоточенный молодой человек почему-то не исчез из её жизни и предложил свои консультации по вопросам возможной реализации планов на внезапно свалившееся состояние. Оказалось, что зовут его Игорь, что несмотря на сдержанность и необщительность, он имеет железную хватку в делах и что Лиза может располагать этой хваткой в своих интересах. Было это очередным заданием покойного свёкра или его личной инициативой, она определить так и не смогла ввиду полной непроницаемости поверенного.

Но как бы то ни было, именно благодаря новому знакомому, Лиза решилась на открытие своей собственной частной школы. Игорь обеспечил её и квалифицированными финансовыми консультантами, и толковыми менеджерами по подбору персонала, и просто дельными советами по ходу становления нового проекта. Лиза постепенно вошла во вкус собственного дела, приобрела уверенность и спокойствие, и уже никто бы не узнал в этой молодой ухоженной женщине с проницательным взглядом ту растерянную и раздавленную горем Елизавету, которая по ночам орошала слезами подушку, лихорадочно соображая, как ей теперь вообще жить. Ни Ксюха, ни Анатолий в её жизни уже не возникали, но один существенный след всё же остался – она теперь до боли, до животного иррационального страха боялась новых отношений.

Без подруг и спутника жизни было, конечно, чудовищно одиноко, но Лиза глушила это одиночество одним проверенным и безотказным способом – работой, пропадая на ней с утра до ночи. Это позволяло не думать о Ксюше, о Анатолии и весьма туманных перспективах её дальнейшей личной жизни.

Но неожиданно Анатолий сам дал о себе знать звонком с незнакомого номера. Услышав его голос в трубке, Лиза сначала опешила, а потом похолодела в нехорошем предчувствии. Неужели он узнал об отцовском щедром жесте?

— Ты?, — выдохнула она, — Неужели я тебе ещё не всё отдала?

— Не кипятись, — голос Анатолия был глухим и каким-то бесконечно уставшим, — Я не за этим. Умру я скоро. А есть одно дело, которое мне доверить некому. Но это не по телефону. Встретиться сможешь?

У Лизы перехватило горло. Как бы ни была велика её обида на бывшего мужа, но перед вечностью она становилась мелкой и незначительной.

— Смогу, — последовал твёрдый ответ, — Когда и где?

По иронии судьбы встреча была назначена тоже в итальянском ресторане. Это, конечно, был не «Луиджи», но неаполитанская песня выдёргивала из памяти не самые лучшие воспоминания. Анатолий оказался похудевшим, побледневшим, на лице просматривалась отёчность, взгляд был хмур.

— Что с тобой? — первым делом поинтересовалась Лиза.

— Ничего необычного. Рак лёгких с метастазированием. Но несколько месяцев у меня ещё есть. За это время я должен закончить все дела и позаботиться о тех, кто от меня зависим.

— А какое это имеет отношение ко мне? — удивление Лизы было совершенно искренним.

— Видишь ли, есть у меня одно дело, вернее просьба, в общем, я никому, кроме тебя не могу довериться в этом вопросе. Дочь у меня есть. Семь лет. И она очень серьёзно больна.

— Дочь? -удивление сменилось потрясением, — Такая большая? Похоже, ты никогда зря время не терял. Но при чём здесь я? У ребёнка есть мать, оставь ей средства на лечение.

— В том-то и дело, что матери нет, — Анатолий болезненно поморщился, — Она умерла год назад: тромб, почти мгновенная смерть. Ребёнок сейчас с няней, но после моей смерти сопровождать лечение и воспитание Златы будет некому. Так уж вышло, что ты – единственный человек, в порядочности которого я могу быть уверен. Я оставлю ей всё. Тебя прошу быть опекуном с долей в наследстве. Прошения за прошлое не прошу, это глупо и вряд ли возможно. Но не просить за Злату я не могу. Родственников у неё больше нет.

— А что с ребёнком? — спросила Лиза скорее машинально, чем осознанно, силясь переварить услышанное.

— Аутоимунное заболевание, болезнь редкая и очень гадкая. Если проще, проблемы с кровью и кровеносными сосудами. До конца вылечить невозможно, но при хорошем лечении и должном уходе можно добиться стойкой многолетней ремиссии. Злата в неё уже вошла и я даже думать не могу о том, что она может прерваться. Я знаю, я мерзавец и последняя скотина, но девочка не должна расплатится вместо меня своей жизнью и здоровьем. Поэтому я тебя и прошу. Очень прошу. Больше мне доверить Злату некому. Она девочка спокойная, вдумчивая, взрослая не по годам, как и многие дети с тяжким недугом, у тебя не будет проблем с её характером. А на лечение и уход средств хватит с головой. У меня в этом мире больше нет ни каких-либо желаний, ни просьб. Это единственная. Не откажи мне, пожалуйста.

Лиза сидела, отрешённо помешивая давно остывающий кофе и молчала. Как она ухитрилась прожить десять лет с человеком, ничего толком не зная о нём, и как оказалось, не зная и его самого? Возмущения не было, обиды тоже. Насколько она знала окружение Анатолия, довериться там действительно было некому. Нанятого человека надо контролировать, а этого вскоре он делать уже не сможет. Ребёнок однозначно нуждался в надёжном человеке, но ответственность была слишком велика и посему пугающа.

— Ты сможешь дать мне какой-нибудь ответ? — Анатолий сидел сгорбившись, словно придавленный тяжким грузом и избегал смотреть бывшей жене в глаза.

— Прямо сейчас – нет, — голос Лизы был мягок и тих, — Я слишком ошеломлена от всех этих новостей. Мне надо это всё как-то уложить у себя в голове, понять, что за заболевание у девочки, смогу ли я взять на себя эту ответственность. Дай мне день- два. Я всё обдумаю и взвешу, чтобы не наломать сгоряча дров. Согласен?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — горько отозвался Анатолий, — Сама наберёшь или перезвонить?

— Сама наберу, — коротко ответила Лиза и встала из-за столика.

Вечерний воздух освежил её. Побродив по улицам и посидев бесцельно на скамейках, она наконец-то взяла себя в руки и набрала номер Игоря. Тот немедленно ответил.

— Я помню, ты – специалист по кризисным ситуациям, — вздохнула она в трубку, -Я опять на изломе. Приедешь?

Игорь, конечно, приехал. Выслушав Лизу долго молчал, потом почему-то снял очки и начал тереть и без того сверкающие стёкла и наконец спросил:

— Я так понимаю, что ты готова взять девочку, но хочешь поддержки в своём решении?

— Наверное, ты угадал, — кивнула Лиза, — Оставить ребёнка на произвол судьбы было бы бесчеловечно. Но понимаешь, в сложных ситуациях так нужен бывает чей-то совет. Мне почему-то кажется, что у тебя есть специалисты на все случаи жизни. Да и ты сам знаешь её гораздо лучше меня. Я не знаю, есть ли у тебя дети, я вообще о твоей жизни ничего не знаю, но мне так хочется рассчитывать на дельный совет время от времени, у меня ведь своих детей никогда не было. Замуж я теперь вряд ли выйду, страх перед противоположным полом, похоже засел во мне навсегда. А вот если бы у меня была дочь и надёжный друг, большего и желать было бы глупо.

Игорь опять снял очки и начал тереть пальцами переносицу.

— Что-то не так? — встревожилась Лиза, заметив необычное поведение своего такого хладнокровного и деловитого товарища.

— Мы с тобой похожи больше, чем можно было бы предположить, — слова Игорю давались с трудом, на скулах обозначились желваки, — У меня есть дети. Вернее сын. И он тоже нездоров с рождения. Это правда, не кровь, а врождённый вывих бедра, который со временем подлежит коррекции, но юную маму Павлика это очень испугало и в итоге на ноги сына в буквальном смысле слова я ставлю один и тоже после ухода жены не очень-то доверяю противоположному полу. Вот как-то так.

Лиза прикусила губу. Теперь ей стала понятна отрывистая сдержанность Игоря, его постоянная замкнутость и исключительно деловой тон. Этот человек тоже нёс внутри себя отчаянную и глубокую боль, никого к ней не подпуска и не давая себе в неё погрузиться. И тоже по уши грузил себя работой, чтобы не оставалось сил думать. И ему было вдвойне тяжелее, чем ей. Её предали одну, а у него предали сразу двоих, один из которых был совершенно беспомощен и так нуждался в матери. Лиза почти физически почувствовала эту невообразимую боль. Игорь смотрел на неё печально и выжидающе. Где-то глубоко в его глазах читалась вынырнувшая из-под жёсткого запрета слабая надежда на понимание.

— Ну что ж, двое детей с надеждой на выздоровление, двое взрослых со стремлением побороться – это не такая уж плохая команда, — Лиза посмотрела прямо в глаза Игорю. И увидев, как смягчился его взгляд, приобретя предательскую влажность, набрала номер бывшего мужа.

— Толя?, — решительно сказала она,- Толя, я согласна. Когда мы едем знакомиться с девочкой?

С какой Радости я должна отчитываться? У тебя забыла спросить, на что мне тратить свои деньги! — Отбрила свекровь Галина

— И что, она всю премию потратила? Прям всю? Такие деньжищи? — удивлённо спросила Лидия Гавриловна. — Ты же сказал, что Галя оплатит нам поездку к Шишкиным! Я уже пообещала им, что мы приедем. Что за дела?

— Я не знаю, всю или половину. Мам, вот что ты опять начинаешь? — недовольно спросил Артём. — Галя даже мне не отчитывается по поводу того, куда она тратит свои деньги. Скажи спасибо, что она терпит меня, пока я пытаюсь найти достойную работу, и оплачивает мои счета. А по поводу вашей поездки я лишь предполагал, что Галя поможет. А давать тебе деньги или нет — это её дело.

— Ну, это непорядок. Сынок, ты должен знать, на что тратится ваш семейный бюджет. А лучше не просто контролировать, а направлять. Так сказать, занять главенствующую позицию и самому решать, куда и на что тратить деньги жены. А уж родителям помочь — это вообще святое дело.

— Хорошо тебе рассуждать, мама. А ничего, что я сейчас не приношу домой и половины тех денег, что у меня были раньше? И всё из-за того, что меня сократили с основной работы, и я подрабатываю то тут, то там.

— Ничего страшного. Это всё временно, твоя Галя должна это понимать. А ты хозяин в семье, глава. Ты и должен распределять все денежные траты, — спорила с сыном Лидия Гавриловна.

Её сын Артём был слабохарактерным. Не таким бы она хотела видеть его в семейной жизни. Жили они с Галей уже пять лет, и всё у них было неплохо до последнего года. Пока Артёма не погнали с хорошей работы, где он получал столько же, сколько и супруга в своей организации.

А потом понеслось — скандалы между сыном и снохой, вызванные нехваткой денег, вечные упрёки. Раньше Лидия Гавриловна всегда могла рассчитывать на помощь от невестки или Артёма, а теперь он сам то и дело норовил занять у матери денег. Это напрягало. Женщина пыталась поговорить на эту тему с невесткой, но та отказалась обсуждать тему денег в их семье.

Свекровь знала, что Галина работает начальником отдела в компании по сбыту торгового оборудования. Зарплата снохи всегда была неплохой, а в последнее время она была просто отличной. И пока Артём тоже работал на постоянной основе, Галя даже периодически помогала свекрови деньгами.

В частности, в последний раз она неплохо помогла, когда Лидия Гавриловна решила заняться своим здоровьем и отправилась в дорогой санаторий. Половину стоимости путёвки ей тогда оплатила Галина.

Сейчас ни о каких санаториях речи быть не могло. Брак Артёма был под угрозой из-за того, что сын никак не мог найти достойную работу.

На днях он обнадёжил мать хорошей новостью — ему пообещали место менеджера в компании, которая славилась высоким рейтингом на рынке продаж. Артём вдохновился и даже дал понять матери, что, возможно, Галина поможет им с отцом со своей премии. Они собирались ехать в соседний город к родной сестре Лидии Гавриловны, которая на днях стала бабушкой и на радостях созывала к себе всю свою родню.

— Ой, сынок, это ведь сколько денег надо будет! И билеты туда-обратно на двоих, и подарок хороший нужно новорождённому купить, и гостинцы всем собрать, кого несколько лет уже не видели. Прямо, ума не приложу, где деньги брать, — сокрушалась она. — Нет, не поедем мы с отцом. Откуда такие средства!

— Да Галя поможет! — радостно выдал Артём, который был уже в предвкушении хорошей должности с соответствующей зарплатой.

— Ты думаешь? — с сомнением спросила мать.

— Да уверен! Я скажу ей, что вам надо помочь деньгами. Она премию хорошую на днях получила, сама мне хвалилась. Думаю, что не откажет.

— Вот было бы хорошо, сынок! Значит, можно надеяться? Тогда мы с отцом будем собираться.

Этот разговор состоялся пару дней назад. А сегодня позвонил расстроенный Артём и сообщил, что с работой у него опять сорвалось. Что на то место, которое обещали ему, взяли кого-то своего, блатного.

— Ну, ничего, сынок, не расстраивайся. Значит, это не твоё. Надо просто подождать. Будет и у тебя достойная работа, — поспешила успокоить сына Лидия Гавриловна.

— Да я уже замучился ждать! Достало всё! — не выдержал Артём.

— Не надо кричать. Ты лучше скажи мне, поговорил ты с Галей, даст она нам с отцом деньги на поездку? — поинтересовалась Лидия Гавриловна.

— Про это можешь забыть! Всё, никаких денег!

— Как так? Что это значит? Она что, отказалась нам помочь? — удивилась мать.

— Да, отказалась. Сказала, что уже все деньги потратила, — со злостью ответил Артём, которого этот разговор начинал напрягать.

— Как это — все? Ты же мне два дня назад сказал, что Галя получила очень хорошую премию. Было такое? И на что же она умудрилась потратить эти деньги за столь короткий срок? Ты хоть выяснил? — настаивала Лидия Гавриловна.

Артём бросил трубку — разговор был бесполезным и пустым. О том, что мать с отцом ожидали от невестки денежной помощи, он не забыл. И даже заикнулся жене об этом вчера. Но получил такой отпор, что был даже слегка удивлён.

— Слушай, а кто им сказал, что я обязана помогать? Мне ещё твоих родителей в качестве нахлебников не хватало! Мало того, что я кормлю своего маленького сына и практически безработного мужа, так ещё и эти решили присосаться к нашему семейному бюджету! Не много ли иждивенцев на одну мою зарплату? — закричала Галина.

— Ну что ты так расстроилась? Нет, так нет. Я же не настаиваю. Просто ты говорила, что премия будет хорошая в этот раз, вот я и подумал…

— Ты бы лучше о другом подумал — где найти нормальную работу с нормальной зарплатой! — зло выдала Галина. — А со своей премией я сама разберусь, ясно? Захочу — потрачу, а захочу — и спрячу. Мои деньги, что хочу, то и сделаю.

— Ну все-таки, это же наш семейной бюджет, — вспомнив, наставления матери, решил возразить Артём.

— Да, ты прав. Только распоряжаюсь им я. В нашей семье так исторически сложилось, как любят выражаться общественные деятели. Всё, вопрос исчерпан. Передай свекрови, что от меня больше никаких денег не будет!

Но Лидия Гавриловна сама решила выяснить, почему невестка, имея деньги, отказалась им помочь. Так просто отпускать непонятную ситуацию она не собиралась. Деньги есть — пусть раскошеливается!

— Галя, нам нужно поговорить, — позвонила она в тот же вечер, чтобы не откладывать проблему в долгий ящик.

— И о чём же? — уже зная предмет разговора, тем не менее, спросила Галина.

— Мне казалось, что у нас дружная семья, и тебе всегда было не всё равно, что в ней происходит. И так было до последнего момента, — начала издалека свекровь.

— Конкретизируйте свою просьбу, мне некогда. Сына нужно купать и спать укладывать, — недовольно произнесла Галина.

— Я думаю, что ты понимаешь, о чём я. Нам с отцом нужны деньги, мы собрались к Шишкиным на торжество по случаю рождения у них внука, и…

— Ну и езжайте! — резко перебила её Галина. — Вы что у меня разрешения решили спросить? А, нет! Подождите, я сама отвечу. Другое вы решили у меня спросить. Вернее, потребовать. Денежки, верно?

— Да, ты правильно мыслишь. Только почему — потребовать? Это грубо. И почему бы не помочь близким людям, если есть деньги-то? Мне сынок сказал, что ты получила большую премию, Галя. Так что уж не жмоться, дай нам с отцом на поездку, — продолжала Лидия Гавриловна, не обращая внимания на саркастический тон снохи.

— С какой радости? Что за необходимость ехать в гости в такую даль, если нет денег? Или всё-таки есть, а вы решили моими воспользоваться? Как же — сноха премию большую получила, а вам не перепало. Непорядок!

— Ты мне не дерзи. Что за манера разговаривать так с матерью мужа? Что с тобой? Ты же всегда была воспитанной и сдержанной? А что сейчас случилось? Подумаешь, Артём временно не работает, но это ведь не повод разругаться со всей его роднёй! — уже кричала в трубку свекровь. — Уважение бы поимела!

— Денег для вас нет! — решила закончить разговор Галина.

— Это почему же? Скажи мне на милость, на что ты потратила такую сумму? Вот муж твой Артём, например, тоже не знает! Будь добра, ответь нам всем! Открой глаза, куда пропадают семейные деньги! На какие такие нужды, о которых нам ничего не известно?

— Ага. Сейчас! С какой радости я должна отчитываться? У тебя забыла спросить, на что мне тратить свои деньги! — отбрила свекровь Галина. — Я их заработала, и сама решу, что с ними делать.

Решив больше не церемониться со свекровью, Галина перешла в разговоре на «ты». Хотела показать, что она тоже не лыком шита и что голову склонять перед капризами матери мужа не намерена.

— Нет, вы послушайте её! Вот твой характер весь тут и проявился. Хамка! Отчитываться она не будет! Ещё как будешь, как миленькая! Не то скажу сыну, вмиг тебя бросит, и будешь тогда одна куковать. Ишь, принцесса какая выискалась! Посмотрите на неё, богачка! — кричала свекровь, уже не стесняясь в выражении своих эмоций.

Галина отключилась.

— Господи, ну что за люди! Сколько добра ни делай, всё равно в итоге в грязь втопчут, — произнесла она в сердцах.

— Это ты про мать, что ли? Не обижайся на неё. Не привыкла она, чтобы кто-то ей отказывал. А ты вот первая такая из всей нашей родни, кто посмел ей перечить, — проговорил Артём.

— Да плевать я хотела на её привычки! Вести себя надо по-человечески, и тогда все вокруг так же относиться будут. А мне её капризы не нужны. Ты кстати, тоже очень интересуешься, куда я деньги дела? Свекровь там и про тебя заикалась, что ты в неведении относительно моей премии, — спросила мужа Галина.

— Да, интересно. Неужели всё потратила? И на что?

— Нет, представь себе, не потратила. В этот раз положила на счёт под хорошие проценты. Пора уже хоть что-то откладывать. А то с тобой так и в долговую яму можно попасть, — ответила ему жена.

— Да? Вот удивительно. Значит, копить решила? А не надумала ли ты потом свалить от меня? Подушку безопасности готовишь? — с обидой и подозрением в голосе спросил Артём.

— В жизни всякое может случиться. Мы с тобой ни от чего не застрахованы. Поэтому запас не помешает. Умные люди о будущем своих детей заранее беспокоятся. А если исполнять все желания и хотелки твоих родителей, то никаких зарплат и премий не хватит.

А Лидия Гавриловна, отключившись от неприятного разговора, посмотрела на мужа недовольным взглядом и выдала:

— Что она себе позволяет? Так всегда было, испокон веков, что невестка должна место своё знать! Я вот помню, замуж за тебя когда вышла, то вообще первые два года всю зарплату свекрови отдавала.

— О, нашла что вспомнить. Мы тогда жили с родителями вместе, своего ничего не было, забыла? А сейчас-то что, разве сравнить с тем временем! Отстала бы ты от Галины, пока беды не случилось, — сказал жене Пётр.

— Поучи меня ещё!

Лидия Гавриловна позвонила Шишкиным, решив отменить свой приезд, сославшись на временные финансовые трудности.

— Да приезжайте так, без подарков. Что вы придумали-то? Мы вас и так рады видеть! — кричала в трубку сестра.

— Ну хоть на билеты нам с Петей тогда киньте, а мы потом как-нибудь отдадим. Вот сынок получать начнёт хорошо, и всё вернём, — попросила сестру Лидия Гавриловна, упорно не желавшая тратить на поездку свои кровные.

— Хорошо, дадим вам денег, приезжайте, — согласились родственники.