Проходя мимо мoргa, Костя услышал плач за закрытой дверью и позвонил в полицию, где над ним посмеялись, но позже им было не до шуток…

Тот вечер, когда его уволили с работы, Костя провёл в баре. Впереди его ждали тоскливые дни, когда снова придётся собирать справки, вставать на учёт в Центре занятости, потом толпиться в очереди с такими же, как он, безработными, приходя раз в две недели отмечаться.

Костя был ещё совсем молод и не представлял, что его судьба сложится именно так. Когда-то он прекрасно успевал в школе, в одиннадцатом классе стал даже «Учеником года». Поступать он решил в университет, на физический факультет — юноша мечтал заниматься наукой. Студентом Костя стал без проблем, и всё годы, проведённые в стенах вуза, получал повышенную стипендию. Вот только по окончании университета места в научном учреждении для него не нашлось. Может быть, будь Костя более настойчивым и пробивным… Но в ту пору молодой человек выглядел, как типичный «ботаник». Худенький, в тяжелых роговых очках, к тому же очень тихий и робкий во всём, что не касалось научных исследований.

Между тем, работать ему было необходимо. Отца своего Костя знал только по рассказам — тот давно умер, мать снова вышла замуж, у неё подрастали дети в новой семье, и материально помогать ему она не могла. Фактически у Кости была только бабушка по отцу. В её доме он жил, на её пенсию и стипендию Кости бабуля с внуком покупали продукты и самое необходимое.

И вот, Косте удалось устроиться в школу учителем физики. Директор поначалу обрадовалась, всё-таки мужчина педагог — это редкость. Да и преподаватель по этой дисциплине нужен был позарез, а тут — молодой специалист, выпускник университета с красным дипломом. Но потом пришло разочарование. Костя явно не справлялся с дисциплиной. Дети на его уроках дрались, разгуливали по классу, делали домашнее задание по другим предметам и даже бегали в ближайший киоск за мороженым. Объяснения молодого учителя никто не слушал.

Тогда забили тревогу родители выпускников, которым предстояло сдавать экзамен по физике. Они пошли к директору и потребовали, чтобы Костю заменили на более опытного преподавателя. Директор вызвала молодого человека и предложила ему написать заявление по собственному желанию.

Косте не оставалось ничего другого, как пойти на стройку. Но и там дело не пошло. Может быть, если бы парень, не отличавшийся физической силой, втянулся в работу как-то постепенно, но работяги поблажек «студенту» не давали, новичку доставался самый тяжёлый и грязный труд. Костя старался, тем более, заработок на стройке был выше, чем в школе, а в деньгах они с бабушкой очень нуждались.

Однако, скоро пошли больничные. То Костя простудится сильно, работая на холоде, то спину сорвет. В конце концов, прораб сказал ему, что такой «дохляк» коллективу не нужен, ничего личного. Вот тогда-то Костя и решил напиться. Ещё в университете он не брал в рот даже пива, но на стройке начал понемногу «употреблять». Бывало, так замерзал к концу зимнего дня, проведённого на открытом воздухе, что, окончив работу, мог согреться, только выпив пару рюмок вoдки.

А тут он решил просто напиться и забыться, чтобы не мучили мысли о том, каким он вырос никчемным, никому, кроме бабушки, не нужным. Однако, Костя отдавал себе отчёт, что домой он должен добраться своими ногами. Поэтому, ближе к полуночи, когда бармен предложил налить ещё рюмку, молодой человек отказался. Он расплатился, поднял воротник пуховика и вышел в морозную ночь.

Это была окраина города. Лес, впрочем, скорее, парк, потому что тут были проложены дорожки и днём гуляли горожане, несколько богатых особняков за высокими заборами и больничный городок. Корпуса находились чуть дальше, а прямо у дороги стояло здание морга.

Костя никогда не был суеверным, но всё же подумал мельком — вот уж где не хотелось бы работать… И дело даже не в том, что пришлось бы находиться среди мёртвых тел, а в людском горе, с которым неизбежно он бы здесь столкнулся. Ведь почти каждый усопший для кого-то — дорогой и близкий человек. Костя сам порой со страхом думал о том дне, когда ему придётся хоронить бабулю, о том, как он это переживёт.

Проходя мимо морга, Костя неожиданно услышал плач младенца. Сначала он решил, что ему это показалось. Наверное, некая слуховая галлюцинация. Но всё же он подошёл к мрачному одноэтажному зданию. На двери висел замок, в окна тоже ничего разглядеть не удавалось — грязные стёкла, решётки.

Но плач раздался снова, и теперь он звучал ещё громче. Костя приник ухом к двери. Ну, точно! Внутри плакал малыш. Молодой человек мог бы подумать, что работнику морга, какой-нибудь женщине, не с кем оставить младенца, и она взяла его с собой. Но этот замок на двери…

Потом Косте показалось, что он услышал слабый возглас-стон «Помогите!».

Больше не размышляя, Костя достал телефон и начал набирать номер полиции. Механический голос предупредил его, что все разговоры записываются. Потом ему ответил молодой голос, к тому же у Кости создалось впечатление, что дежурный дремал, а он его разбудил.

— Где? В морге плачет ребёнок? Вы уверены?…

— Ну да… На двери замок, но там внутри кто-то есть, я абсолютно уверен, — доказывал Костя.

— А вы-то сами там как оказались? Уже почти час ночи…

— Понимаете, я возвращался из бара…

Трубку на том конце повесили. Костя обругал себя вслух. Надо же было ляпнуть про бар!

«Милиция? Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта. Что? Заезжайте за мною, я с вами поеду… Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома…» — эту цитату Костя помнил наизусть.

Между тем, ребёнок плакал всё слабее, и только это заставило молодого человека вновь набрать номер «02». На этот раз дежурный на том конце провода церемониться не стал. Он без стеснения сообщил Косте, что тот поймал «белочку», посоветовал пойти домой и проспаться, а потом и закодироваться.

Стало ясно, что на помощь стражей порядка надеяться нечего. Костя включил фонарик на сотовом телефоне и заметался в поисках чего-нибудь, что помогло бы ему самому открыть запертую дверь. Наконец, в кустах он заметил железяку, некое подобие монтировки.

Скудные навыки физической работы, полученные на стройке, на этот раз, ой, как пригодились! Костя начал ломать замок. Он, то приходил в отчаяние, будучи уверен, что ему не удастся этого сделать, то, слыша жалобный писк ребёнка, вновь ощущал в себе силы и налегал на железку.

Наконец, с огромным трудом, дверь подалась ему и заскрипела. Костя ворвался внутрь. Луч фонарики заметался по пустому тёмному помещению.

Неподалёку от двери, на полу, он увидел молодую женщину в окровавленной рубашке. Лицо её было смертельно бледным, длинные волосы распущены. И под ними, под этими прядями что-то шевелилось… Вот, мелькнула крошечная ручка. Костя понял, что женщина завернула новорожденного в свои волосы и прижимает к себе, пытаясь согреть.

Костя рванул молнию на куртке, потом стащил через голову свитер. В него он завернул малыша, а куртку набросил женщине на плече. И только после этого спросил:

— Что случилось?

Больше всего он боялся, что произошло какое-то преступление.

Отвечать женщине было трудно. Она слишком замёрзла и ослабела от потери крови.

— Нам надо в больницу, — с трудом прошептала она.

— Конечно…конечно…Я сейчас…. Только скажу, что вы тут рядом, а то мне снова не поверят, что в морге кто-то есть живой. Опять решат, что я просто напился. Как вас зовут?

— Оксана,— побелевшими губами произнесла женщина.

Костя обхватил Оксану, помог ей подняться, усадил на лавочку. Женщина крепко прижимала к себе младенца.

— Сидите тут, — сказал Костя, — А я – в больницу.

Сначала он хотел вызвать «скорую помощь», но потом сообразил, что больница — вот она, быстрее будет добежать, чем вести телефонные разговоры.

Костя понёсся в больничный городок. Сначала он хотел отыскать корпус роддома, но совсем рядом с ним находилась станция «скорой помощи», и он помчался туда.

Распахнув дверь, Костя глотал воздух ртом:

— Помогите! Тут, рядом с вами, женщина… Она только что родила. Замерзает вместе с младенцем. На машине вам – три секунды буквально… Носилки нужны. Я помогу…

К сожалению и здесь мгновенно выехать не получилось. Сначала Косте задали вопросы, потом ещё несколько минут ожидали, пока ближайший экипаж вернётся с вызова.

Костя не выдержал:

— Дайте что-нибудь тёплое, покрывало какое-нибудь. Я — туда. А вы подъезжайте к моргу… к входу…

Скоро Оксана уже лежала на носилках, укрытая пледом, а фельдшер звонила в полицию. В роддоме, увидев молодую женщину, тоже онемели. Полиция подъехала уже туда. Костю не отпустили домой, записывали показания.

Так начала восстанавливаться вся эта история. Роды у Оксаны начались преждевременно. Планировалось, что она будет рожать в платном отделении, в присутствии мужа, но срок подходил примерно через две недели.

В городе же, как и везде, из-за сезонных заболеваний, медработников и машин не хватало. В результате «скорая» подъехала только через несколько часов. Оксане уже казалось, что из-за начавшегося кровотечения, она вот-вот умрёт. Когда её привезли в роддом, она была без сознания, пульс еле прощупывался. А молоденькой врачихе этого сделать и вовсе не удалось. Сердцебиение малыша она тем более не сумела услышать.

Она сочла женщину мёртвой, попыталась провести самые примитивные реанимационные действия. А потом констатировала смерть и отправила «тело» в морг, где рабочий день уже почти закончился, и решили женщиной заняться завтра, оставив ее на кушетке в коридоре.

Но природа взяла своё, и там, в стенах «обители смерти», Оксана пришла в себя. Она родила младенца и, не зная как его согреть, завернула в пряди своих длинных волос. Женщина пыталась позвать на помощь, но у неё было слишком мало для этого сил. Она, то приходила в себя, то снова теряла сознание. И если бы малыш не плакал так громко и настойчиво, если бы припозднившийся Костя не проходил мимо…

— Да-а, — протянул молодой полицейский, — Нагорит теперь Романову… Ну, тому, кто дежурил сегодня. Ведь разговоры записываются. А если бы ты, парень, послушался его и домой пошёл, женщина бы точно погибла.

Но ещё в большем смятении находилась молодая «врач», решившая за несколько часов до этого, что Оксана умерла. Она рыдала, и прекратить этот поток слёз не могли никакие успокоительные.

Дело взяла в свои руки опытная акушерка:

— Первое, что надо сделать — отцу позвонить. Ведь ему сразу сообщили, как только… Надеюсь, сердце у него крепкое, такие известия за одну ночь пережить.

— Кто там хоть родился-то? — вдруг спросил Костя, — Мне не до того было, а теперь интересно. Девочка? Мальчик?

— Мальчик,— откликнулась акушерка из глубины коридора.

Домой Костя пришёл только на рассвете. Бабушка не ложилась спать, дожидалась его. Она вскипятила чайник, и они ещё долго сидели, обсуждая всю эту историю.

После бессонной ночи Косте хотелось отоспаться, и он думал, что никто его не потревожит. Но к полудню в дверь позвонили, бабушка пошла открывать, а, спустя несколько минут наклонилась над внуком:

— Костик, там к тебе…

— Ну что? Ну, кто? — буквально простонал парень, которому так не хотелось прерывать сладкий сон.

— Выйди, — строго сказала бабушка, — Надо!

В коридоре какой-то незнакомый мужчина крепко обнял Костю, прижал к себе.

— Спасибо, — шепнул он, — За моих, за Ксюшку мою… По гроб жизни теперь твой должник.

Мужчина задержался у них недолго, он спешил снова в роддом, к жене. Позже у двери они нашли сумку с шампанским и разными деликатесами.

Костя с бабушкой думали, что на том дело и кончилось. Но, неделю спустя, Косте позвонили. На мобильнике высветился незнакомый номер.

— Это Сергей,— представился звонивший, — Муж Оксаны. Простите, что я тут проявил инициативу. Номер ваш узнал, навёл справки… Константин, я хочу предложить вам работу. Как вы относитесь к тому, чтобы возглавить Станцию юных техников? Там работает много кружков, в основном технического направления. Ребята ходят серьёзные, много среди них талантов, таких «звёздочек», чьи способности надо развивать. Там была директор в летах, она уволилась. А руководитель управления образования – мой брат. Я ему рекомендовал вас, и он ждёт… Зарплата…

Сергей назвал сумму, заставившую Костю присесть на стул.

— А ещё, — продолжал Сергей, — Весной, когда мы будем крестить Димку, мы хотим с Оксаной просить вас быть крёстным. Не откажетесь?

Костя только и смог, что кивнуть. Потом он сообразил, что Сергей его не видит, и тих произнёс

— Не откажусь.

Поделитесь этой историей со своими друзьями. Возможно, она скрасит их день и вдохновит их.

Никакой дележки не будет, квартиру я купила до брака — сказала я мужу, когда он надеялся на половину квартиры

Я стояла посреди гостиной, скрестив руки на груди, и мрачно смотрела на Кирилла. Мой вот-уже-почти-бывший муж расхаживал из угла в угол, то и дело сердито сверкая глазами.

— Так, и что ты предлагаешь? — процедил он сквозь зубы. — Чтобы я просто взял и ушел? Оставил тебе ВСЁ?! Знаешь ли, я тоже вложился в эту квартиру. Ремонт опять же, мебель новая…

Я устало вздохнула. Господи, и это говорит человек, который три месяца назад клялся любить меня вечно! Стоило нашему браку дать трещину — и всё, прощай благородство. Здравствуй, меркантильный расчёт.

— Кирилл, давай начистоту, — твёрдо произнесла я. — Квартиру эту купила ещё до знакомства с тобой. На деньги, которые сама заработала, между прочим. Да, ты оплатил ремонт и кое-что из мебели. Хорошо, я готова компенсировать твои затраты. Но на большее не рассчитывай.

Муж побагровел. Шагнул ко мне, сжимая кулаки.

— Ты совсем обнаглела, да? Моя жена, а туда же — «компенсировать затраты»! Да эта квартира — наша общая собственность, тут и ежу понятно! И при разводе я имею полное право на половину!

— Никакой. Дележки. Не будет, — чеканя каждое слово, процедила я. — Эту квартиру я купила еще до брака. И она полностью принадлежит мне, уяснил? Впрочем, если тебе так хочется справедливости — можем придерживаться буквы закона. При разводе делится только совместно нажитое, докажи, что ты лично вложил сюда хоть копейку!

Кирилл открыл было рот — и закрыл. Сдулся, будто проколотый шарик. И было от чего. Потому что все наши траты мы с первого дня вели раздельно. Даже семейного бюджета не завели. И отследить, кто сколько потратил на ремонт и обстановку, при большом желании было несложно.

— Ну ты и стерва, — наконец выдавил муж. — Всё просчитала, да? Со своей долбаной бухгалтерией… И ради этого ты за меня замуж выходила? Чтобы был должен по гроб жизни?

Я чуть не задохнулась от возмущения. Ну надо же, какой поворот! Это я, значит, корыстная интриганка? Я его использовала?!

— Кирюш, ты сейчас сам-то понял, что сказал? — тихо, с расстановкой произнесла я. — Я вышла за тебя по любви, по-твоему, это не очевидно? Всегда относилась к тебе с уважением, дорожила нашими чувствами. А то, что не спешила переписывать на тебя квартиру — так это элементарная предосторожность. Я, знаешь ли, не хотела потом локти кусать.

— Ах ты… ах ты… — задохнулся муж. И вдруг заорал, брызгая слюной: — Да кому ты нужна без своей чёртовой квартиры?! Думаешь, больно ценный приз? Ты мне всю жизнь сломала своей мелочной дотошностью! Видеть тебя не могу, слышишь?!

Договорить он не успел. Потому что я, не помня себя от гнева, влепила ему звонкую пощёчину. А потом и вторую — для симметрии.

— Пошёл вон, — процедила сквозь зубы, сама не узнавая свой голос. — Вон из моего дома, сию секунду! И чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Кирилл отшатнулся, хватаясь за горящую от ударов щёку. В глазах плескалось бешенство напополам с обидой. Несколько секунд он буравил меня взглядом, будто раздумывая — не вернуть ли любезность. Но потом плюнул, резко развернулся и вылетел в прихожую. Спустя минуту грохнула входная дверь.

Я без сил опустилась на диван. Внутри всё клокотало от ярости и боли. Нет, ну каков подлец, а? Ладно, сам повёл себя как последний козёл. Изменил, предал, растоптал мои чувства. Но нет, ему ещё и квартиру подавай! И ведь почти убедил меня, будто я неблагодарная истеричка. Будто не любила его всем сердцем, не берегла наш брак…

Хотя кого я обманываю — брак наш дал трещину уже давно. С того самого момента, как Кирилл вдруг воспылал идеей переоформить квартиру на двоих. Мол, нечего мне, его единственной и неповторимой, беспокоиться о таких мелочах. Муж — это навсегда, зачем нам эти формальности?

Но я почему-то не спешила. То ссылалась на нехватку времени, то придумывала иные поводы для проволочек. А в глубине души понимала — что-то не так. Что-то неправильно в этом его желании получить на блюдечке готовенькое, то, во что сам и гроша не вложил.

И ведь как в воду глядела! Вот оно, истинное лицо моего суженого-ряженого. Удобная жена с удобной квартиркой. А как дошло до принципиального разговора — так сразу всю любовь как ветром сдуло. Одни требования и упрёки.

Невольно в голове всплыла наша последняя ссора. Та, с которой, собственно, всё и началось. Кирилл тогда заявился домой заполночь, сильно навеселе. Гордо сообщил, что сидели с ребятами, отмечали чей-то день рождения. Вот только рубашка его отчётливо пахла женскими духами. И на шее темнел засос, который точно оставила не я.

Тогда-то моё терпение и лопнуло. Устроила мужу форменный допрос с пристрастием. И знаете что? Он даже не стал отпираться! Заявил, как ни в чём не бывало: «Ну да, была там одна бикса, клеилась. Я что, виноват, что нравлюсь женщинам? Можно подумать, ты мне тут образец верности!»

Это было настолько больно и несправедливо, что у меня потемнело в глазах. Да как он смеет?! Как у него язык поворачивается обвинять меня в неверности — меня, никогда не дававшей и повода усомниться в своих чувствах?! Да я ему три года своей жизни отдала, лучшие годы!

В тот вечер мы впервые заговорили о разводе. Точнее, я заговорила — сквозь слезы и проклятия. А Кирилл только посмеивался, мол, руки коротки. Квартира-то, дескать, теперь всё равно общая. Никуда ты, милая, не денешься!

Боже, какой же я была дурой… Верила, надеялась. Думала — одумается, пересмотрит своё поведение. Не может же он всерьёз считать себя правым! А вот, выходит, ещё как может…

«Ничего, — мстительно думала я, утирая слезы. — Ничего, Кирюша, ты ещё попляшешь. Подавишься ты моей квартирой. Останешься с носом, как миленький!»

Вдруг в дверь позвонили. Я вздрогнула, приходя в себя. Кого это ещё принесло на ночь глядя? Неужели Кирилл вернулся?

Не глядя в глазок, я резко распахнула дверь — и остолбенела. На пороге стояла Юлька, моя лучшая подруга. Та самая, что не далее как позавчера клялась в вечной дружбе и обещала поддержку.

— Привет, — неуверенно улыбнулась она. — Ты это… Извини, что так поздно. Я тут это… Поговорить хотела.

В её голосе было столько вины и неловкости, что у меня против воли ёкнуло сердце. Что-то случилось, это точно. Но что?

— Юль, что стряслось? — нахмурилась я, пропуская подругу в квартиру. — На тебе лица нет. Говори уже, не томи!

Юлька прошмыгнула на кухню, тяжело опустилась на стул. Подняла на меня несчастные глаза, полные слёз.

— Ленка, ты только не убивай меня сразу, ладно? — прошептала она. — Клянусь, я не хотела. Оно само как-то вышло…

У меня похолодело внутри от нехорошего предчувствия. Само вышло? Что вышло-то?!

— Юль, ты меня пугаешь, — собственный голос показался мне чужим, неестественно ровным. — Говори уже, не тяни резину.

Юлька судорожно вздохнула. Зажмурилась, будто перед прыжком в ледяную воду.

— Мы с Кириллом той ночью были вместе, — скороговоркой выпалила она. — Ой, Лен, не смотри ты так! Я правда не хотела! Просто он сам позвонил, предложил встретиться. Ну, типа как друзья, посидеть, поболтать. Я и повелась, дура…

Дальше я уже не слушала. В ушах стоял звон, перед глазами всё плыло. В голове билась единственная мысль: «Не может быть. Только не это. Только не с Юлькой!»

Лучшая подруга. И любимый муж. Предали, не задумываясь. Растоптали, выбросили на помойку всё самое светлое, всё самое дорогое…

Гнев накатывал удушливой волной. Хотелось кричать, крушить, бить посуду. Вцепиться Юльке в волосы, швырнуть её об стену. Но я только стиснула зубы, до боли впиваясь ногтями в ладони.

— Вон, — процедила еле слышно. — Вон отсюда, и чтоб духу твоего здесь больше не было. Подруга называется…

Юлька вскочила, опрокинув стул. Залепетала, давясь слезами:

— Лен, прости, умоляю! Я правда не нарочно! И вообще, это всё Кирилл! Он сам полез, клянусь! Сказал — у вас всё равно конец, ты с ним разводишься… Типа, ему уже всё можно…

— А ты и рада стараться, да?! — взвилась я. — Конечно, чего там — раз подруга бросает мужа, надо утешить бедняжку! Сама-то веришь в эту чушь? Нет, всё, хватит. Убирайся, и чтоб я тебя больше не видела!

Юлька всхлипнула, кинулась прочь из кухни. Хлопнула дверь. Повисла звенящая, страшная тишина.

Я медленно опустилась на стул. Уронила голову на руки, застонала сквозь зубы. Боже мой, за что? За какие грехи мне всё это? И ведь поделать ничего нельзя — не вернуть, не исправить…

Предательство лучшей подруги оказалось даже больнее, чем измена мужа. От него-то я, по крайней мере, знала чего ожидать. А вот от Юльки… Сколько раз она клялась, что никогда не бросит, поддержит в любой ситуации! И вот, пожалуйста — не прошло и полугода.

Ладно, Кирилл. С ним всё ясно. Он теперь — персона нон-грата, человек из прошлой жизни. Отболит и забудется. А как быть с Юлькой? Простить? Сделать вид, что ничего не было?

Нет уж. Увольте. И дело даже не в её предательстве. А в том, КАК она это сделала. Переспать с мужем подруги — и прийти просить прощения? Серьезно?! Да о чём тут вообще можно говорить!

— Ладно. Проехали, — процедила я сквозь зубы, решительно поднимаясь из-за стола. — Все вы, оказывается, одного поля ягоды. Только и ждёте, когда можно будет урвать кусок пожирнее. Была я вам подругой, была женой — да только кому это интересно? Своя рубашка, она к телу ближе…

Я горько усмехнулась, чувствуя, как губы кривятся в презрительной усмешке. Что ж, по крайней мере, ситуация прояснилась. Кирилл, Юлька — все они оказались никчёмными предателями. Что один, что вторая — только и думали, как бы нагадить исподтишка.

— Ну и чёрт с вами, — решительно произнесла я в пустоту, сама удивляясь своему спокойствию. — Катитесь ко всем чертям. Ни в ком из вас я, оказывается, и не нуждалась.

Мозг лихорадочно заработал, просчитывая варианты. Квартира моя — это главное. На этот счёт можно не беспокоиться. Даже если Кирилл решит качать права — закон на моей стороне. Ни копейки он тут не получит.

С Юлькой, правда, сложнее. Не станешь же рассылать сообщения общим знакомым: так, мол, и так, имейте в виду — подруга из себя аморалку строит. Придётся действовать тоньше.

Хотя, с другой стороны… А надо ли вообще что-то делать? Может, ну их всех к лешему? Начать жизнь заново, в другом городе. Без бывших, без ложных друзей. Самой по себе, в гордом одиночестве.

Внезапно меня осенило. Так вот же он, выход! У меня как раз на работе предлагали повышение с переездом. В другой филиал, в Питер. Начальство уже намекало, что будет рада видеть на позиции старшего менеджера. Почему бы и нет? Новые горизонты, новые перспективы. Глядишь, и личная жизнь наладится — вдали от прежних обид и разочарований. В конце концов, не могут же все мужики быть сволочами. Должен же и на мою долю приличный экземпляр когда-нибудь выпасть!

Энтузиазм и предвкушение новой жизни неудержимо нарастали. Я заметалась по квартире, на ходу прикидывая, что и как нужно организовать. Так, квартиру сдам. На первое время снимать буду, а там, глядишь, и на собственную жилплощадь накоплю. Вещи особо не нужны — только самое необходимое. Остальное распродам, раздам.

Мысль о Питере казалась всё более привлекательной. В конце концов, почему бы и нет? Кто сказал, что нужно всю жизнь просидеть в одном городе? Перемены — это всегда к лучшему. Тем более, когда на то есть веские основания.

В висках стучало, щёки горели. Словно открылось второе дыхание. Будто не было всех этих лет бесплодных попыток построить семью, годов борьбы за чужую любовь. Я чувствовала — вот оно. Мой шанс начать всё заново.

И пусть катятся к чёрту все, кто пытался встать на моём пути. Кирилл, Юлька, свекровь со своими вечными придирками. Я вырвусь из этого болота, из этого замкнутого круга. Стану лучшей версией себя. А там — кто знает? Может и Мистер Совершенство поджидает меня где-нибудь на невских берегах…

Скоропалительность принятого решения ничуть не смущала. Я нутром чуяла — это мой шанс. Мой единственный и неповторимый шанс вырваться из порочного круга.

Вырваться — и не оглядываться больше. Незачем. В прошлом остались все мои ошибки, обиды и разочарования. А впереди ждёт большая, полная приключений жизнь. Достойная меня. Пусть и не такая, как я мечтала когда-то.

Следующие дни пролетели в суматохе. Я оформляла документы, договаривалась о переводе. С Кириллом всё прошло на удивление гладко. То ли он сам понял, что затея с квартирой не выгорит, то ли моё решительное: «Можешь подавать на раздел, флаг в руки! Только учти, по закону тебе тут ничего не светит», — возымело действие. В любом случае, препятствовать моему отъезду он не стал. Да и бог с ним. Скатертью дорога.

С Юлькой пришлось помучиться. Подруга всё порывалась встретиться, умоляла о прощении. Сыпала сбивчивыми сообщениями, клялась, что ничего не было, просто поцелуй по пьяни. В конце концов я не выдержала — и выдала ей в лоб, как обстоит ситуация. И про Кирилла, и про подслушанный разговор. Юлька сникла, принялась оправдываться. Но мне было уже всё равно. Единожды предавший — предаст и во второй раз. Урок усвоен, пора двигаться дальше.

За день до отъезда я обошла квартиру, прощаясь. Занавески из нашей с Кириллом спальни. Сервиз, подаренный на свадьбу. Любимое кресло, в котором я так любила читать по вечерам. Всё это больше не имело значения. Вернее, имело — но совсем другое. Как символы ушедшей эпохи, завершённой главы.

Поделитесь этой историей со своими друзьями. Возможно, она скрасит их день и вдохновит их.