Приведи себя в порядок, гости уже подъезжают. Стыдно тебя такую показывать родственникам, – муж был недоволен

— Кларочка, что случи… — осеклась на полуслове, увидев её лицо.

— Боже мой, — выдохнула Валерия, — это что, Игнат?..

— Присядьте, — Клара говорила тихо, но твердо. — Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.

– Ты что, собралась в этом платье гостей встречать? Неужели нельзя надеть что-то приличное?

Клара механически водила расчёской по волосам, глядя в зеркало прихожей. Несколько седых прядей никак не хотели укладываться в пучок. Раньше она бы потратила не меньше получаса, добиваясь идеальной причёски, но теперь… Теперь было всё равно.

Она промолчала. Отложила в сторону расчёску и взяла тональный крем, чтобы попытаться хоть как-то замазать синяк у виска. Ещё свежий, появившийся на днях. «Случайно ударилась о дверцу шкафа», – привычно всплыло в голове заученное объяснение. Она отстранённо посмотрела на своё отражение. Синяк всё равно чуть просвечивал через нанесённый тональник. Какая разница?

– Приведи себя в порядок, гости уже подъезжают. Стыдно тебя такую показывать родственникам, – Игнат раздражённо одёрнул галстук.

Ещё раз придирчиво осмотрев жену, он заговорил снова:

– И улыбайся хотя бы, когда я с тобой разговариваю. Что ты вечно как в воду опущенная? – Он подошёл ближе, поправил прядь её волос на виске, прикрывая не до конца замазанный синяк. От его прикосновений Клара невольно поёжилась. – Имей совесть, у меня юбилей, вся семья собирается. Твои тоже едут, могла бы и постараться выглядеть прилично.

Клара бросила быстрый взгляд на своё отражение. Двенадцать лет назад она искренне верила, что ей достался идеальный муж. Успешный, внимательный, всегда такой заботливый на людях. Только теперь она понимала истинную цену этой «заботы».

– Я сказал – улыбайся! – Его пальцы больно сжали её подбородок, заставляя поднять голову. – И платье смени. Это старьё тебя только уродует.

Звонок в дверь заставил Игната отпрянуть. В одно мгновение его лицо преобразилось, засияв радушной улыбкой.

– Ну вот и наши дорогие гости! – Он шутливо подтолкнул жену к двери. – Давай, Кларочка, встречай семью.

В прихожей уже слышались голоса. Первой вошла Эльвира Лаврентьевна – мать Клары, за ней – грузный, но всё ещё статный Александр Владимирович, отец. Младшая сестра, Валерия, впорхнула последней, сияющая, в коротком голубом платье.

– Клара, милая! – Мать заключила дочь в объятия, и Клара невольно поморщилась от боли в ушибленных рёбрах. – Что-то ты похудела… И бледная какая.

– Да она у меня трудоголик, – Игнат приобнял тёщу за плечи. – Вечно с этой работой… Ох, простите, был с работой. Никак не может привыкнуть, что теперь можно отдохнуть, собой заняться.

«Можно отдохнуть…» Клара до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Три месяца назад её сократили из издательства – после пятнадцати лет работы. В последние годы она всё чаще стала избегать важных встреч, перестала предлагать новые идеи. Когда началась реорганизация, её уволили одной из первых – как «неэффективного сотрудника». Наверное, так оно и было. Сложно быть эффективной, когда каждое утро начинается с мыслей о том, как не разозлить мужа очередной «глупостью».

– Ой, как бы я хотела отдохнуть! – Валерия звонко рассмеялась. – А то я после первого курса так устала! Ты не представляешь, Кларка, какие у нас требования в университете…

Клара машинально кивала, глядя, как ловко Игнат помогает сестре снять лёгкое пальто. Его пальцы чуть дольше необходимого задержались на её плечах. Или показалось? В последнее время ей многое казалось. Врач называл это «тревожностью на фоне стресса» и выписывал успокоительные. Которые муж регулярно выбрасывал – нечего травить себя химией, соберись уже наконец.

– Проходите, проходите в гостиную, – Игнат излучал радушие. – Я такой стол накрыл! Всё-таки сорок лет – дата серьёзная.

Пока все рассаживались за столом, Клара незаметно одёрнула рукав блузки. На запястье тоже темнел свежий синяк – след вчерашнего разговора о «бессмысленных тратах на психотерапевта». Игнат был прав – ей действительно стоило бы собой заняться. Вот только его представления о том, как именно это делать, почему-то всегда сопровождались болью.

Праздничный вечер тянулся мучительно долго. Игнат блистал в роли радушного хозяина – подкладывал угощения, развлекал гостей историями, то и дело целовал жену в висок. Никто, кроме Клары, не замечал, как больно при этом впивались в её плечо его пальцы.

– И представляете, – Игнат картинно всплеснул руками, – прихожу я домой, а она в слезах. Оказывается, весь день потратила на какой-то дурацкий проект, который даже не приняли! А я ей говорю – милая, да зачем тебе эта работа? Я же всё для тебя делаю, живи в своё удовольствие.

– Золотой ты мужик, Игнат, – Александр Владимирович поднял рюмку. – За тебя!

– И за наших прекрасных дам, – Игнат обвел взглядом стол, слишком надолго задержавшись на Валерии. – Кстати, о прекрасном. Лер, ты что-то говорила про новый бутик?

Клара заметила, как муж буквально впился глазами в сестру. Валерия, поглощенная рассказом о новом магазине возле университета, ничего не замечала, но Клара слишком хорошо знала этот оценивающий, собственнический взгляд. Когда-то он точно так же смотрел на неё саму – будто прицениваясь к дорогой вещи в магазине.

– У них такие платья, – щебетала Валерия, – и цены нормальные. Кларка, может, сходим вместе?

– Конечно, сходите, – оживилась Эльвира Лаврентьевна. – А то ты, Клара, совсем никуда не выбираешься в последнее время.

– И правильно! – подхватил Игнат. – Я давно говорю – надо развеяться, собой заняться. А то сидит целыми днями дома, даже краситься перестала.

Клара сжала под столом кулаки. Ещё полгода назад она пыталась «заняться собой» – записалась в бассейн. Хватило на два занятия. После второго Игнат устроил скандал – мол, видел, как она улыбалась тренеру. На следующий день он выбросил её абонемент.

– Кларка у нас тогда такая живая была, – мать вздохнула. – А сейчас что-то совсем поникла. Может, к врачу сходить?

– Зачем к врачу? – Игнат нахмурился. – Я же говорю – отдохнуть ей надо, развеяться. Вот, может, с Лерой по магазинам сходит, а то совсем себя запустила.

От того, как он произнес имя сестры, у Клары похолодело внутри. Она знала эти интонации, эту показную заботу. Когда-то он точно так же «заботился» о ней самой.

– Конечно, сходим! – Валерия радостно улыбнулась сестре. – Давай на следующей неделе?

Гости разошлись за полночь. Клара механически складывала тарелки в посудомойку, когда услышала за спиной шаги мужа. От его присутствия воздух в кухне словно сгустился.

– Ну что, – Игнат прислонился к дверному косяку, – видела, какая у тебя сестренка красавица выросла?

Клара промолчала, сосредоточенно раскладывала чашки по верхней полке посудомойки. Только бы он не заметил, как она сунула руку в карман фартука. Телефон жёг тело – уже неделю она записывала их «разговоры», настроив автоматическое сохранение в облако.

– Эй, я с тобой разговариваю! – он схватил её за плечо, развернул к себе. – Совсем оглохла? Я говорю – вылитая ты в молодости. Помнишь, какая ты была? А теперь поглядись в зеркало.

От его дыхания передёргивало. Клара попыталась отстраниться, но пальцы впились ещё сильнее.

– Знаешь, – Игнат наклонился к самому её лицу, – я тут подумал… Может, пора что-то менять? Молодая жена – молодой муж. А ты… – он презрительно скривился, – ты уже не тянешь. Ни как женщина, ни как хозяйка.

– Пусти, – Клара дёрнулась, но он только сильнее стиснул её плечо.

– Да ладно тебе, – его голос стал почти ласковым, от чего внутри всё похолодело, – это же просто забота. Вот твоя сестрёнка… Такая юная, свежая. И главное – такая свежая, яркая, с характером. Прямо как ты раньше была.

Клару затошнило. Перед глазами встало лицо Валерии – счастливое, доверчивое. Такое же, каким было её собственное двенадцать лет назад.

– Не смей… – она едва слышно выдохнула.

Удар отбросил её к стене. В глазах потемнело, во рту появился металлический привкус.

– Что ты сказала? – Игнат навис над ней. – Да кто ты такая? Безработная неудачница! Без меня ты никто! И сестре твоей со мной будет лучше. Я смогу её обеспечить. Как я обеспечил тебя.

Клара сползла по стене, прижимая руку к разбитой губе. В ушах звенело, но сквозь этот звон прорывались его слова:

– …может, и правда пора молодую жену завести… Восемнадцать лет – самый возраст… Такая неопытная, такая нетронутая…

Что-то щёлкнуло у неё в голове. Она вдруг с пугающей ясностью увидела будущее: Валерия в этой же кухне, с такими же синяками, такая же сломленная. Нет. Только не это. Только не её младшая сестрёнка.

Новый удар пришелся в солнечное сплетение. Клара упала, задыхаясь, сжалась в комок, закрывая голову руками. Главное – защитить карман с телефоном. Пусть бьёт, пусть говорит. Каждое слово, каждый удар теперь против него самого.

– Ну что, молчишь? – он пнул её под рёбра. – Правильно молчишь. Только помни – если ты хоть слово скажешь, если хоть пикнешь… В этом городе много плохих районов. Много тёмных переулков. С твоей сестрёнкой может случиться всё, что угодно.

Он вышел, грохнув дверью. Клара с трудом перевернулась на спину, глядя в потолок. Перед глазами плыли чёрные круги, каждый вдох отдавался болью в рёбрах. Дрожащими пальцами она достала телефон, открыла диктофон. Запись продолжалась – все его угрозы, все намёки про сестру, все удары.

В голове была абсолютная ясность. Нет, она больше не позволит ему управлять собой через страх. Не позволит ему добраться до Валерии. Двенадцать лет она молчала, но теперь, когда речь идёт о сестре… Теперь всё будет иначе.

Собирая в кулак остатки сил, Клара открыла страницу контактов. Первым номером высветился телефон матери.

Утром Игнат уехал на работу как ни в чём не бывало. Даже поцеловал её на прощание – ещё один синяк к вчерашней коллекции. Клара дождалась, пока его машина скроется за поворотом, и начала действовать.

Первым делом – травмпункт. Врач, немолодая женщина с усталыми глазами, молча рассматривала кровоподтёки.

– Муж? – коротко спросила она, доставая бланк.

Клара кивнула.

– Заявление писать будете?

Снова кивок. Пальцы до боли стиснули телефон в кармане.

В полиции пришлось ждать. Клара механически разглаживала юбку, пока молоденький лейтенант записывал показания. К горлу подкатывала тошнота – то ли от побоев, то ли от страха. Но стоило вспомнить вчерашние слова мужа о Валерии, и страх отступал, сменяясь холодной решимостью.

– Мама? – её голос дрогнул. – Приезжай в отделение. И… папу возьми. И Лерку. Да, прямо сейчас. Нет, не могу объяснить по телефону. Просто приезжайте.

Она сидела на жёстком стуле в коридоре, когда услышала знакомые голоса. Мать влетела первой:

– Кларочка, что случи… – осеклась на полуслове, увидев её лицо.

– Боже мой, – выдохнула Валерия, – это что, Игнат?..

– Присядьте, – Клара говорила тихо, но твёрдо. – Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.

Она включила запись. С каждой минутой лицо отца становилось всё более каменным, мать беззвучно плакала, а Валерия… Валерия словно повзрослела за эти несколько минут.

– Двенадцать лет, – Эльвира Лаврентьевна покачала головой. – Господи, двенадцать лет! А я-то всё думала: что с тобой происходит? Почему ты такая… А синяки эти, ушибы – и ведь каждый раз находила какое-то объяснение…

– Почему ты молчала? – Александр Владимирович стиснул кулаки.

– Сначала не верила. Потом боялась. А вчера… – Клара через силу улыбнулась сестре. – Вчера поняла, что больше не могу молчать. Не имею права.

– Значит, он на Лерку… – отец поднялся. – Ну, я ему…

– Сядь! – впервые в жизни Клара повысила голос на отца. – Никто никуда не пойдет. Всё будет по закону. Заявление написано, побои сняты, запись есть. Пусть ответит за всё.

Валерия вдруг крепко обняла сестру:

– Прости. Я вчера всё трещала про этот дурацкий бутик, а ты…

– Ты ни в чем не виновата, – Клара прижала к себе сестру. – Всё закончилось. Теперь всё будет иначе.

Телефон в кармане завибрировал – Игнат. Клара нажала «отклонить» и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему живой.

Полгода спустя Клара готовилась к собеседованию. Новое издательство искало редактора, и она решила попробовать свои силы. После долгих месяцев судов, нервотрёпки с разводом, бесконечных допросов и очных ставок это казалось почти отдыхом.

Игната осудили – как выяснилось, она была не первой его жертвой. Первая жена просто не довела дело до конца. Клара довела.

Первое время было тяжело. Мать плакала, отец мрачнел при каждом упоминании бывшего зятя, но постепенно всё наладилось. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, Клара видела другого человека. Морщинки никуда не делись, да и седых волос не убавилось, но глаза… Глаза больше не были пустыми.

Раздался звонок в дверь – пришла Валерия, румяная с мороза. Ворвалась ураганом, обняла, затараторила про учебу, про новые планы. Клара слушала её щебетание и думала – вот ради чего стоило бороться. Ради того, чтобы её младшая сестрёнка никогда не узнала, каково это – бояться возвращаться домой. Чтобы вот так же свободно смеялась, строила планы, жила полной жизнью.

А что Вы думаете по этому поводу?

Пишите Ваше мнение в комментариях.

Дядя Ваня с семьёй остановятся у нас на несколько дней, – муж собравшись духом выпалил жене

— Даня, неужели ты не видишь? Это всё… как тогда.

— Что ты такое говоришь! — Даниил приподнялся на локте. — Человек исправился, бизнес построил. Сам пришёл, долг вернуть хочет.

— Хочет? Или обещает? И почему именно сейчас, спустя десять лет?

— Анфиса Григорьевна, вы не замечали, что иногда мужчины ведут себя как нашкодившие мальчишки? — Вероника размешивала чай, задумчиво глядя в окно кухни. — Второй день смотрю на своего Даню и не пойму — то ли в карты проигрался, то ли машину поцарапал…

— А что такое? — соседка пригубила чай и поставила чашку на блюдце с характерным звоном.

— Да ходит как не в себе. То по телефону с кем-то шепчется, то документы какие-то перебирает. Утром застала его со старым фотоальбомом — сидит, вздыхает. Спросила — отмахнулся, мол, просто вспомнилось кое-что. Знаете, я сначала думала — может, на работе неприятности? Позвонила Руслану, он же у них начальник отдела. Говорит, всё в порядке, никаких проблем.

— А ты его прямо спроси! — соседка подалась вперед. — Чего гадать-то?

— Спрашивала. — Вероника поджала губы. — Говорит: «Всё хорошо, Вероника, не выдумывай». Представляете? Когда он меня полным именем называет, а не Вероничкаили Верунь, точно что-то случилось.

За окном крупными хлопьями падал снег, создавая уютный фон для разговора по душам.

— Ой, смотрите — вроде мой идёт! — Вероника привстала, вглядываясь в окно. — Раньше обычного сегодня.

— Ну вот и хорошо, — Анфиса Григорьевна поднялась из-за стола. — Я, пожалуй, пойду. Разговаривайте.

Когда соседка, попрощавшись, вышла из квартиры, в прихожей послышался звук открываемой двери. Даниил вошёл непривычно тихо, будто надеялся проскользнуть незамеченным. Был он весь какой-то взъерошенный, с запорошенными снегом волосами и решительным выражением лица.

— Вероничка… — начал он, заглянув на кухню, но осёкся, собираясь с духом. — Надо поговорить.

— Конечно, — она пододвинула вторую чашку. — Я ждала, когда ты решишься.

Даниил долго мялся у порога, не решаясь сесть за стол. Наконец, глубоко вздохнув, выпалил:

— Дядя Ваня с семьей остановятся у нас на несколько дней…

Вероника замерла. Казалось, даже время остановилось вместе с ней, и только снег за окном всё так же беззвучно падал в сгущающихся сумерках. Десять лет она не слышала этого имени в их доме. Десять лет они старательно обходили эту тему в разговорах, будто её и не существовало вовсе.

А ведь когда-то дядя Ваня был самым близким человеком для Даниила. Неудивительно — он заменил племяннику отца, которого тот потерял в раннем детстве. Все важные мужские премудрости Даниил постигал под его руководством: как гвоздь забить, как удочку закинуть, как с девушкой познакомиться…

Вероника помнила, как в первые дни их знакомства Даниил без конца рассказывал о своём дяде: «А вот дядя Ваня говорит…», «А мы с дядей Ваней однажды…». Было в этих рассказах столько детского восхищения, столько искренней любви, что Вероника, ещё не будучи знакомой с дядей, уже прониклась к нему симпатией.

Тогда они с Даниилом только поженились. Молодые, счастливые, полные планов и надежд. Копили на первый взнос за квартиру — экономили на всём, отказывали себе в развлечениях, но не унывали. Вероника помнила, как по вечерам они любили мечтать, сидя на кухне их съёмной квартиры: вот здесь будет детская, тут — большой обеденный стол, а на балконе они обязательно устроят зимний сад…

И вот тогда-то появился дядя Ваня. Пришёл к ним будто бы случайно, за советом. Говорил о каком-то выгодном бизнесе, о больших перспективах, о том, как не хватает совсем чуть-чуть для успеха. Даниил загорелся сразу — как же, любимый дядя, второй отец, просит помощи! Вероника пыталась возражать, но её доводы разбивались о детские воспоминания мужа, о его непоколебимую веру в дядину порядочность.

Они отдали все свои сбережения. Без расписки, без договора — зачем формальности между родными людьми? А через неделю дядя Ваня исчез. Просто перестал отвечать на звонки, а потом и вовсе сменил номер. Даниил метался, пытался найти его через знакомых, но никто ничего не знал. Или не хотел знать.

Их мечты о собственной квартире растаяли как дым. Пришлось начинать всё сначала, и это было вдвойне тяжело — не только из-за потерянных денег, но и из-за разбитой веры в человека, которого Даниил считал образцом порядочности.

И вот теперь, спустя десять лет, дядя Ваня снова появился в их жизни.

Они приехали на следующий день, ближе к вечеру. Вероника наблюдала из окна, как во двор въехала новенькая иномарка. Первым из машины вышел Иван — всё такой же высокий, только седины прибавилось в висках. За ним — его жена Ада, женщина с острыми чертами лица и цепким взглядом. Последним появился их сын Юрий, хмурый подросток, демонстративно не отрывающийся от телефона.

Даниил выскочил встречать гостей, не накинув даже куртки. Вероника медлила. Она смотрела, как муж обнимается с дядей, как суетится вокруг чемоданов, и сердце её сжималось. Слишком уж легко, слишком просто Даниил забыл о десяти годах молчания, о разбитых мечтах, о предательстве.

— Вероничка! — раздалось из прихожей. — Встречай гостей!

Она вышла, натянув дежурную улыбку. Иван, увидев её, расплылся в широкой улыбке и шагнул навстречу с объятиями:

— А вот и наша красавица! Совсем не изменилась!

Вероника ловко увернулась, сделав вид, что нужно принять пакеты у Ады.

— Как доехали? — спросила она подчёркнуто вежливо. — Дорога не утомила?

— Ох, замечательно доехали! — Иван будто не заметил её манёвра. — А машина какая — зверь! Немецкая сборка, представляете? Я теперь только немецкие беру, другим не доверяю.

Вероника искоса глянула на мужа — заметил ли он эту демонстративную хвастливость? Но Даниил, похоже, готов был поверить всему.

За ужином Иван без умолку рассказывал о своих успехах. О том, как развернул бизнес, как вышел на международный уровень. Говорил уверенно, со знанием дела, но что-то в его рассказах настораживало Веронику. Может, слишком уж гладко всё выходило, без единой запинки, будто заученный текст.

— А я тут подумал, — Иван положил вилку и обвёл всех многозначительным взглядом, — может, нам вместе поработать? У меня как раз новый проект намечается, перспективный. И старый долг верну, само собой. Более того, если добавишь ещё столько же — станешь полноправным партнёром. Через месяц-другой утроим вложения, отвечаю!

Вероника едва не выронила чашку. Вот оно. Началось.

За вечер она успела заметить много настораживающих мелочей. Как Ада одёргивает сына, когда тот собирается взять второй бутерброд. Как нервно теребит ручку якобы брендовой сумки с заметными потёртостями. Как Иван, думая, что на него никто не смотрит, достаёт из кармана мятую пачку дешёвых сигарет — а ведь пять минут назад демонстративно крутил в руках дорогую зажигалку.

Ночью, лёжа в постели, она попыталась поговорить с мужем:

— Даня, неужели ты не видишь? Это всё… как тогда.

— Что ты такое говоришь! — Даниил приподнялся на локте. — Человек исправился, бизнес построил. Сам пришёл, долг вернуть хочет.

— Хочет? Или обещает? И почему именно сейчас, спустя десять лет?

— Верунь, ну хватит! — В голосе мужа послышалось раздражение. — Ты просто предубеждена против него.

Сквозь тонкую стену донёсся приглушённый голос Ивана:

— Да-да, конечно, завтра встретимся… Нет, деньги будут, я гарантирую… Через неделю максимум…

Даниил уже спал, а Вероника всё лежала без сна, вслушиваясь в эти обрывки разговора и чувствуя, как внутри растёт тревога.

На третий день Иван предложил устроить семейный ужин — отметить будущее сотрудничество. Вероника пыталась отговориться — дескать, неудобно в будний день, да и готовить нужно. Но Иван настоял: закажем всё из ресторана, я угощаю! И позвоним Руслану, пусть тоже придёт — он же начальник Даниила, должен знать о его новых перспективах.

К семи часам стол был накрыт. Иван распоряжался с видом радушного хозяина, демонстративно расставляя дорогие коньяк и вино. Ада суетилась рядом, то и дело нервно поправляя накрахмаленную скатерть. Юрий, как обычно, сидел в телефоне, всем своим видом показывая, что происходящее его не касается.

— Ну что, — Иван поднял бокал, — за наше партнёрство! Я уже и документы подготовил — так, черновой вариант. Взгляни, Данька!

Он достал из кожаной папки несколько листов. Даниил потянулся к ним, но тут в дверь позвонили — пришёл Руслан.

— Извините за опоздание, — пробасил он с порога. — Еле выбрался с работы. О, да тут уже праздник в разгаре!

Что-то в его тоне заставило Веронику насторожиться. Она хорошо знала Руслана — он был не только начальником Даниила, но и его другом ещё со студенческих лет. И сейчас в его голосе явственно слышались напряжённые нотки.

— Присаживайтесь, Руслан Михайлович! — засуетился Иван. — Вы как раз вовремя. Я тут племяннику бизнес-предложение делаю. Может, и вы заинтересуетесь?

— Бизнес-предложение? — Руслан медленно опустился на стул. — Интересно. А можно поподробнее?

Иван разошёлся не на шутку. Говорил о каких-то инвесторах из Эмиратов, о поставках редкого оборудования, о фантастических прибылях. Размахивал руками, чертил схемы на салфетках. Вероника заметила, как при упоминании Эмиратов Ада вздрогнула и опрокинула бокал.

— И главное, — Иван понизил голос до заговорщицкого шёпота, — всё абсолютно легально. Просто нужно немного вложиться сейчас, чтобы через месяц…

Его прервал телефонный звонок. Иван глянул на экран и дёрнулся, будто от удара:

— Прошу прощения, нужно ответить.

Он вышел в коридор, но даже через прикрытую дверь все слышали его испуганный голос:

— Да, Григорий Семёныч… Нет, что вы, конечно, верну… Я же объяснял — задержка с поставками… Как завтра? Но мы же договаривались…

Повисла неловкая тишина. Ада побелела и вцепилась в край скатерти. Юрий впервые за вечер оторвался от телефона и растерянно посмотрел на мать.

— Даня, — Руслан откашлялся, — ты извини, но я должен тебе кое-что сказать. Я сегодня случайно встретил Михаила Степаныча из налоговой. Он рассказал интересную историю про твоего дядю…

Договорить он не успел. Иван влетел в комнату, на ходу запихивая телефон в карман:

— Так, нам пора! Дела, знаете ли… Ада, Юра, собираемся!

— Никуда вы не поедете, — Вероника встала, загораживая выход. — Сначала объясните всё Дане. Всю правду.

— Да что объяснять? — Иван попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. — Небольшие временные трудности, с кем не бывает…

— Дядя Ваня, — голос Даниила дрогнул, — это правда, что говорит Руслан? Про налоговую?

— Чушь всё это! Навет! Не верь никому! — Иван заметался по комнате. — Я же твой дядя, я же тебя с детства…

— Вот именно, — Вероника подошла к мужу и взяла его за руку. — Ты его дядя. Ты вырастил его. Научил быть честным человеком. А сам?

Повисла тяжёлая пауза. Было слышно, как тикают часы на стене и гудит холодильник на кухне.

— Ваня, — тихо сказала Ада, — хватит. Расскажи им.

Иван обмяк, опустился на стул и вдруг стал каким-то маленьким, жалким:

— Я всё проиграл, Данька. Всё, что было. Связался с какими-то аферистами, они обещали золотые горы… А теперь коллекторы названивают, грозятся… Думал, может, удастся перехватить денег, время потянуть…

— Поэтому ты снова пришёл к нам? — Вероника почувствовала, как напряглась рука мужа в её ладони. — Как тогда, десять лет назад?

— Я же верну! — Иван вскинулся. — Вот только выкручусь из этой истории…

— Как в прошлый раз? — Даниил медленно поднялся. — Знаешь, дядя, я ведь все эти годы придумывал тебе оправдания. Может, думаю, случилось что-то страшное. Может, попал в беду и боится рассказать. А вы просто… просто…

Он не договорил, махнул рукой и вышел из комнаты. Вероника дёрнулась было за ним, но её остановил голос Ады:

— Подождите. Я хочу извиниться. За себя и за мужа. Мы… Я должна была остановить его. Ещё тогда, десять лет назад. И сейчас. Но я трусиха, всё надеялась, что обойдётся…

— Мам, поехали домой, — вдруг подал голос Юрий. — Хватит уже.

Вероника нашла мужа на балконе. Он стоял, опершись на перила, и смотрел куда-то поверх заснеженных крыш. В уличном свете его лицо казалось осунувшимся, постаревшим.

— Знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — я ведь правда верил, что у него всё наладилось. Что он изменился.

Она молча встала рядом, прижалась плечом к его плечу. Внизу хлопнула дверь подъезда — семейство дяди Вани спешно покидало дом. Даниил дёрнулся было к окну, но сдержался.

— Не нужно, — Вероника взяла его за руку. — Пусть уходят.

Из комнаты донёсся голос Руслана:

— Может, вам помощь какая нужна?

— Нет-нет, — отозвалась Вероника, — посиди пока там, мы сейчас.

На кухонном столе остались недопитые бокалы, смятые салфетки с торопливо начерченными схемами «выгодного бизнеса», забытая Адой шаль. Недавний праздничный ужин превратился в натюрморт разбитых надежд.

— Помнишь, — Даниил наконец повернулся к жене, — как ты первый раз с ним встретилась?

— На твоём дне рождения, — она невольно улыбнулась. — При чём тут…

— А помнишь, что он тогда сказал? «Данька, я как глянул на твою Веронику — сразу понял: она умнее тебя будет».

Вероника почувствовала, как к горлу подступает ком:

— И что с того?

— А то, что он даже тогда всё правильно понял. Ты ведь с самого начала чувствовала, что он опять… что всё это… — Даниил махнул рукой в сторону кухни. — А я как дурак…

— Ты не дурак. — Вероника обняла мужа. — Ты просто очень хотел верить в лучшее. В того дядю Ваню, которого помнил с детства.

— Знаешь, что самое обидное? — Даниил уткнулся лицом в её плечо. — Не деньги. Я же правда любил его как отца. Гордился им. А он…

Из кухни снова послышался голос Руслана:

— Ребят, тут это… звонили из налоговой. Похоже, ваш дядя наследил прилично. Уже в трёх городах объявлялся с подобными схемами.

— Спасибо, Руслан, — Вероника выглянула с балкона. — Мы слышим.

Они ещё долго стояли обнявшись, пока за окном падал снег, укрывая следы отъезжающей машины. Где-то в глубине души Вероника знала — дядя Ваня больше не вернётся. Не посмеет. И, может быть, это к лучшему. Детские сказки рано или поздно заканчиваются, как бы больно это ни было.

Даниил наконец отстранился, вытер глаза:

— Прости меня. За то, что не слушал.

— Тш-ш-ш, — она покачала головой. — Не за что прощать. Ты же мой Данька. Упрямый, честный, верящий в людей. Я за это тебя и люблю.