Получив в наследство фирму отца, дочь богача решила проверить работников и села за руль такси…

За окном прохладный ветер гнал по небу лёгкие тучки, голубь скрёб коготками, пытаясь вопреки ветру удержаться на козырьке балкона, а Эля сидела, как истукан, крепко сжимая в руках телефон. В голове было пусто. Только что услышанная информация из альплагеря о том, что её отец погиб в горах в этой самой голове не помещалась. Он всю жизнь при первой же возможности ходил в горы и был опытным альпинистом, на счету которого были куда более серьёзные вершины, чем эта. Как мог оборваться страховочный трос? Отец всегда покупал самое лучшее снаряжение, понимая, что от этого зависит его жизнь. Ответов не было. Только погасший экран телефона тускло светился в надвигающихся сумерках. Сколько же она так просидела? Часа три-четыре, не меньше. Скоро придёт Руслан, а ужина нет. Надо сварганить хотя бы яичницу.

В замке повернулись ключи. Руслан сегодня не задержался. Сняв обувь и войдя на кухню, он потянул носом воздух, лишённый каких-либо кулинарных запахов:

— Ну, малыш, а где же обещанное жаркое?

— Папа погиб, -не поворачиваясь к Руслану коротко ответила Эля.

Руслан обошёл её и пристально посмотрел в глаза:

— Как?

— Сорвался в горах. Друзья едут забирать его тело. Дату похорон сообщат. Надо лететь, — урывками бросала ответы Эля, а потом, не выдержав, бросила со звоном нож на пол и заревела во весь голос, — Господи! А я с ним даже толком не помирилась!

— Ты поплачь, малыш, поплачь. — Руслан обнял Элю, явно не очень хорошо понимая, что можно сказать в таком случае,- Завтра поедем с тобой за билетами, а сейчас я тебе валерьянку найду, да где же она, едрёнов корень?

Какая уж тут валерьянка? Элю сцепило страшное в своей безысходности ощущение непоправимости происшедшего и отчаяния от того, что она так толком и не поговорила с отцом по душам, не рассказала, как она его любит. Эля чувствовала себя виноватой. Они с отцом были в ссоре уже лет пять, с того самого момента, как она познакомила его с Русланом. Парень отцу категорически не понравился, и он сгоряча даже запретил им встречаться. Произвело это, естественно, совершенно противоположный эффект. И без того влюблённая Эля прикипела к Руслану ещё больше, тайком сбегала на свидания, а дождавшись, когда жених окончит университет, сбежала с ним в его родной город, благо там Руслану от отца досталась отдельная квартира. Со временем страсти поулеглись, отец, видимо, смирился с выбором дочери, они перезванивались, но лично так ни разу больше не встретились, хотя Эля, немного протрезвев от романтических порывов, начала понимать, чем именно Руслан не устроил папу. Он не был ни таким целеустремлённым, как отец, ни таким энергичным, пытаясь по жизни найти нишу, в которой бы его не слишком беспокоили, а проблемы спустить на тормозах. Те, которые спустить не удавалось, обычно плавно перетекали для решения к его отцу, благо тот занимал в городе определённое положение. Элю, привыкшую с детства к несколько иному расположению вещей, это настораживало ровно настолько, чтобы она не спешила рожать детей, но не настолько, чтобы порвать с Русланом. Ей частенько хотелось приехать к отцу, обнять его за шею, чмокнуть, как в детстве, в нос и сказать, что он всё равно самый-самый и попросить не сердиться на глупую дочку. Но всё как-то откладывалось. И вот теперь всё, она не сможет сделать этого никогда. От этой мысли сжимало горло, сдавливало обручем голову и хотелось выть громко и истово, как раненому зверю. Ночь прошла без сна. Утром, не вполне осознавая окружающее, она отправилась с Русланом в аэропорт, села в самолёт и приземлилась в родном городе.

Встречал их в аэропорту старый закадычный друг отца Иван Сергеевич, такой же сдержанный, немногословный и ничего в этой жизни не боящийся, как и папа. Он обнял Элю, как маленькую, крепко прижимая к себе, потом заботливо заглянул в опухшие от слёз глаза:

— Элька, девочка, успела всё-таки. Едем быстрее на кладбище.

На кладбище всё казалось странным и нереальным. Дорогой дубовый гроб был закрыт по причине сильного повреждения останков, и Эле упорно казалось, что в глубокую, осыпающуюся комьями глины, яму опускают просто пустой ящик, а папа он там, в горах, просто ещё не приехал и всё это какое-то чудовищное недоразумение, но никак не действительная реальность. Словно прочитав её мысли, Иван Сергеевич представил невысокого крепкого чернявого парня, стоявшего неподалёку:

— Элечка, это Заур, он участвовал в спасательной экспедиции и очень помог мне уладить все формальности.

Заур почтительно и сочувствующе склонил голову, молча выражая свои соболезнования, и до Эли мгновенно, словно отблеском молнии дошло, что это всё правда: и падающие с глухим стуком комья земли, и алеющие цветы на рыхлой земле, и ящик, сохранивший то, что осталось от папы. Она зажала ладонями рот, сдерживая рвущийся крик и рухнула на колени перед свежим холмом

С похорон Иван Сергеевич вёз Элю с Русланом в своей машине.

— Элечка, детка, ты, конечно, должна немного прийти в себя, но учти, времени у тебя не густо. Бизнес Вадима осиротел и тебе придётся поинтересоваться этой темой. Насколько я знаю, Вадим был не всем доволен в последнее время, хотя у него был, да и остаётся весьма энергичный коммерческий директор.

— А он был на похоронах?, — вяло спросила Эля, силясь вспомнить расплывающиеся перед глазами лица.

— Нет, на похоронах его не было, пришлось срочно выехать по делам, но через пару дней он вернётся, я вас познакомлю, — по поджатой губе и прищурившимся глазам Эля поняла, что Иван Сергеевич, похоже, тоже не в восторге от энергичного управляющего.

Утром Эля проснулась с дикой головной болью. Потрясение и напряжение последних дней намертво приковали её к подушке. Лекарства не помогали, чёрный кофе и сладкий чай и подавно. Руслан вертелся вокруг Эли, но помочь ничем, увы, не мог.

— Господи, как же мне всё это выдержать?, — начала сдаваться к полудню Эля, — Папина смерть, похороны, теперь этот подозрительный управляющий. Как я разберусь-то во всём с такой-то головой?

— А ты уверена, что тебе надо в этом всём разбираться?, — Руслан присел на краешек кровати.

— Ну, а как ещё?, — не поняла его Эля.

— Да очень просто. Все активы отца ты наследуешь? Наследуешь. А значит, и свою долю в прибыли тоже. Он кто? Коммерческий директор? Попросту говоря управляющий. Вот пусть и управляет на здоровье, это его хлеб. А ты можешь спокойно получать свои дивиденды, ни на что не заморачиваясь, пусть только отчитываться не забывает. На хлеб с маслом и икрой нам вполне хватит.

— Ты чего?, — Эля так удивилась, что даже сердящая боль в виске на мгновение замерла, — Это я, значит, буду, как овца, ждать, кинет ли он мне охапку травы , а то может, и пол охапки. И кто меня умной назовёт, доверить бизнес невесть кому? А если он его угробит?

— А ты что, многое понимаешь в перевозках?, — прищурился Руслан, — Сама-то ты угробить всё не боишься, если этот крендель буром встанет? Ну, в части пассажирских перевозок ты хотя бы в такси ездила. А о грузовых ты что-то слышала вообще?

— Слышала!, — с непонятно откуда взявшейся злостью выпалила Эля, — Отец многое при мне обсуждал, да и Иван Сергеевич, наверняка, в курсе некоторых моментов.

— Ключевое слово – некоторых, не сдавался Руслан.

— Знаешь что? Меня отец всегда учил во всё в этой жизни вникать самой. А теперь, когда его нет, я сяду ведомой клушей? И не рассчитывай.

— Как хочешь, — поджал губы Руслан, — Только я не совсем представляю себе, как мы будем совмещать нашу с тобой жизнь с работой в другом городе.

Эля ничего не ответила и отвернулась к стене, закрыв голову подушкой.

На следующий день заехал Иван Сергеевич потолковать о делах. Увидев сидящую в кресле сумрачную Элю и Руслана, деловито заваривающего кофе на кухне, он мгновенно оценил обстановку:

— И в чём разлад, если не секрет?

— Не секрет, — Эля подтянула ноги на кресло,- Деловые разногласия. Руслан хочет, чтобы я уехала с ним и просто получала свои проценты, а хочу понять, что это за каша в папиной фирме и почему он был не в восторге от своего коммерческого директора.

— Одобряю. Отец твой тоже сам любил всё контролировать. Чужие, они и есть чужие, доверишься – подставят на раз.

— А что папа Вам рассказывал об этом управляющем, почему он не внушал ему доверия?

— Вот этим-то мой закадычный друг поделиться как раз и не пожелал. Знаю только, что не особенно хотел он так активно продвигать его по службе, но отчего-то это всё-таки сделал. От разговоров на эту тему он почему-то уходил. Большего я узнать не успел, к сожалению.

— Ну, и как я могу в таком раскладе уехать?, — Эля упрямо мотнула головой, — Если он ненадёжен, я могу вообще без всего остаться.

В дверном проёме неслышно вырос Руслан, помешивая остывающий кофе

— Я сейчас буду заказывать билеты на самолёт, — довольно сухо произнёс он, — Хочу уточнить, заказывать один или два?

— Один,- коротко бросила Эля.

Иван Сергеевич крякнул и сославшись на неотложные дела заторопился к выходу.

Всю ночь Эля провертелась, ломая голову над тем, как бы ей разобраться в свалившихся на неё загадках. Ох, как жалела она сейчас, что не особо прислушивалась к отцовским проблемам, хотя тот и пытался посвящать свою дочь в дела. Но это было так скучно, а друзья звали развлечься, да и папа казался тогда почти вечным. Думалось, что всё еще успеет. Вот и успевай теперь, в экстренном порядке. Заявиться в фирму на правах наследницы Эля побаивалась. Этот управляющий с сомнительной репутацией запудрит ей мозги как пить дать . Справки наводить не у кого. Кроме Ивана Сергеевича, окружения отца она всегда избегала, считая его скучным и неинтересным. Ну что ж, плати теперь, голубушка. Перебрав кучу вариантов под разноголосый храп уже приготовившего дорожную сумку Руслана, она пришла наконец-то хоть к какому-то решению, Эля провалилась в сон уже на рассвете с трудом заставила себя проснуться, чтобы провести Руслана на самолёт.

Покинув аэропорт после недолгого прощания, которое можно было назвать тёплым с большой натяжкой, Эля спешно отправилась к своей давней подружке Таисии, потрясающе лёгкой как на выдумку, так и на хорошую работу.

— Ты ли это?, — несказанно изумилась Тая, не переставая щёлкать ножницами вокруг головы немолодой дамы с королевской осанкой, — Я слышала о том, что случилось, но честно признаться, думала, что тебе будет не до меня.

— Если бы ты знала, как ты ошибалась, — невесело усмехнулась Эля и стала ждать, когда кресло освободится.

— Ну, и что мы будем делать?, — осведомилась подруга, распуская по плечам длинные тёмные Элины волосы с лёгким каштановым отливом ,- Какая красота должна тебя хоть немного утешить?

— Красота меня не утешит, — Эля сосредоточенно смотрела в зеркало, словно хотела рассмотреть в нем себя новую, — Мне нужен новый образ. Любой, пусть даже экстремальный. Главное условие – чтоб мать родная не узнала. Фантазировать не бойся, для дела надо. Красотой могу временно пожертвовать.

Таисия прищурилась, как охотник, увидевший добычу. Что-что, а эпатажные эксперименты она обожала.

— По волосам плакать не будешь?, — спросила она, поглаживая роскошные локоны, — Отрастут, конечно, но не скоро.

— Работай, — решительно бросила Эля и закрыла глаза.

Через несколько часов из салона вышла девушка, которую явно никто не охарактеризовал бы как «девочку из хороший семьи».. Выбеленный коротко стриженый ёжик торчал на её голове колючими прядями, резко контрастируя с чёрными широкими бровями, густо нарощенными ресницами, наведенными стрелками и тёмно бордовой помадой. Женственное платье никак не вписывалось в этот образ, но его сменить было проще всего.

— Тебя в клипе надо снимать под музыку «Вальпургиевой ночи», — резюмировала Тая, когда-то окончившая музыкальную десятилетку, ,честно отдав долг родительским чаяниям, но категорически отказавшаяся продолжить сей возвышенный путь, — Дела поделаешь, приходи, вернём человеческий облик.

На следующий день эта девушка, в которой практически невозможно было узнать прежнюю Элю, уже оформлялась водителем пассажирского такси в отцовской фирме. Распространённая, а посему почти безликая фамилия Сидорова ни у кого не вызвала никаких подозрений

Машинка ей, как новенькой, а к тому же ещё и женщине, досталась , мягко говоря, пенсионного возраста. На первом же вызове она попросту не завелась. Немного помучившись с ключом зажигания, Эля открыла капот и заглянула в железное нутро. Кучка водителей поодаль тихо перебрасывалась репликами, то и дело прерываемыми старательно сдерживаемым хохотом. «Входной экзамен устроили, гады», с досадой подумала девушка :»И где в этом железном нутре червоточина?».

Об устройстве двигателя она для женщины-дилетанта знала довольно много, но для автомеханика чудовищно мало. Будучи подростком, она дружила с Виталиком из параллельного класса, отец которого работал автослесарем и натаскивал заодно сына. Эля часами могла стоять рядом с другом, впитывая незнакомые слова и глядя на потемневшие от машинного масла руки дяди Гриши. Это была совершенно другая, жизнь, так непохожая на её собственную, но именно она казалась ей настоящей.. Отец не препятствовал. Он вполне справедливо рассудил, что пусть от дочери слегка попахивает бензином и соляркой, чем табаком или ещё пуще, дурман-травой. Эля тогда даже засобиралась поступать в автодорожный, но здесь отец поставил жёсткое условие: только на экономфак. Пришлось подчиниться.

И вот теперь она стоит над этим треклятым двигателем и лихорадочно вспоминает дядя Гришину науку. Кардинально вывести из строя карбюратор они не могли, это пахнет скандалом. Значит, наверняка какая-то мелочь. Но какая именно? Внезапным озарением память выхватила скрипучий голос дяди Гриши: «Ты, Виталька, завсегда за свечами зажигания смотри, не жди , когда мотор глохнуть начнёт. И двигателю жизнь продлишь, и бензин сэкономишь.» А что, если? Эля начала выкручивать свечи. Так и есть! Откуда они их взяли? С таким нагаром ехать вообще невозможно! Эля решительно направилась к кучке мужчин:

— У вас тут свечи зажигания можно самой поменять или на ремонт ставить надо?

Водители переглянулись. Такого поворота они явно не предполагали. После минутного молчания один из них, русоволосый крепыш, произнёс:

— Идёмте, я Вам свой запас одолжу, а потом вернём через ремонтную группу.

В полном молчании они направились к стоящей неподалёку машине и только один хулиганистый голос крикнул им вслед:

— Вовка, не мылься, на твоих трёх богатырей она всё равно не пойдёт!

Тот, кого назвали Вовкой, заходил желваками, но сдержался.

— Вот, возьмите, протянул он Эле коробку со свечами. Вашей старушке надо помочь.

Девушка поблагодарила мужчину и ринулась менять свечи. Победа! Её «Антилопа гну», как она мысленно уже окрестила свою машину, заурчала и дала этим понять, что готова ехать куда угодно

— Спасибо! За меной теперь должок!, — крикнула она своему спасителю.

— Не за что, обращайтесь, — коротко бросил он и тоже завёл машину.

Весь день, гоняя по городу и выслушивая капризы клиентов, Эля ругала себя на чём свет стоит. Дура, круглая дура! Чего она рассчитывала так добиться? Чем ей поможет в разгадке офисных интриг насмешливо-презрительная отчуждённость персонала? Она, конечно, постепенно пройдёт, но сколько на это понадобится времени, которого у неё нет? Круг замыкался.

Разомкнулся он только после смены, когда к выходящей из машины Эле приблизилась, орудуя шваброй, уборщица Зинаида Пантелеевна.

— Ой, милка моя, намоталась поди? А о тебе уж весь гараж судачит, утёрла нос мужикам-то, будут знать, что девки, они разные нонче бывают.

Буквально за полчаса Эля выяснила, что гараж у них ничего, неплохой, порядок держат и поганцев всяких выдворяют быстро Также она узнала, что мужичка, съязвившего им с Вовкой в спину зовут Лёха Самосвал, потому что работал он до этого на грузовом транспорте, что водила он классный, а вот язык у него поганый, а выручивший её Вовка – мужик что надо, серьёзный, непьющий и старательный, только уж больно невезучий. Невезучесть эта состояла в том, что Вовкина жена померла три года назад от осложнений после операции, оставив ему трёх мальчишек восьми, шести и четырёх лет, а также в том, что на видного и надёжного Вовку бабы гроздьями вешаются, но как только узнают, сколько ртов в его семействе, немедленно испаряются. А ещё времена у них нонче сложные, поскольку самый главный начальник сгинул в горах, а его коммерческий директор из молодых да ранний, люди ему не в счёт, как теперь дела пойдут, неизвестно.

— А что, второй директор-то разве борзОй?, — интерес Эли был вполне закономерен.

— Не столь борзой, сколь ледышечный, — У Зинаиды Пантелеевны был эксклюзивный лексикон, — Как глянет на тебя своими глазёнками-то, чисто в сугроб посадит. На что директор покойный крутой мужик был, и тот иной раз у него на поводу шёл, хоть и видно было, что нехотя . А ледяные прынцы, они и в сказке-то добрыми не бывают.

На следующий день Эле пришлось испытать характеристику Зинаиды Пантелеевны на собственной шкуре. Прокофьев Игорь Евгеньевич, коммерческий директор отцовской фирмы явился в гараж собственной персоной. С деловитым и немного надменным видом он прошёлся по помещению, перебрасываясь репликами с персоналом. Дойдя до Эли он вперил в неё свой пристальный взгляд и она поняла, что сугроб – это для многоопытной и виды видавшей Зинаиды Пантелеевны. У неё же сложилось впечатление, что её окунули в ледяную полынью с быстрым течением – того и гляди затянет под лёд. Серые, словно стальные глаза пронизывали насквозь, не обещая ничего хорошего.

— Вы у нас новенькая?,- осведомился он, — Что привело на столь рискованную работу?

— Деньги нужны, — не моргнув глазом, ответила Эля, — А водить я умею лучше всего

— Ну что ж, надеюсь Вы будете справляться, — «Ледышечный» круто повернулся и направился к выходу. У Эли гора, нет айсберг свалился с плеч.

«И где только отец откопал этого типа?», — всё время вертелось в голове у Эли, пока она шла отдавать Володе коробку со свечами зажигания.

— И часто у Вас тут такие ревизии?,- поинтересовалась она у Владимира.

— Нет, не знаю, что на него нашло,- пожал плечами Володя, — Он себя высоко несёт, в народ редко спускается.

— Скажи, а те тоже кажется, что он ледяной?, — решила проверить своё ощущение Эля.

— Он не ледяной, он опасный, — глаза Володи смотрели прямо и немного грустно, — Такие ради своего интереса через всё переступят. Не знаю, ледяной он там или нет, но когда я его вижу, мне почему-то хронически хочется дать ему в морду.

От этих слов Эля почувствовала почему-то такой прилив благодарности, словно Володя и впрямь дал в морду Игорю Евгеньевичу.

— Ты это… В общем, я случайно узнала, что у тебя трое мальчишек, вот, возьми им, — Эля протянула довольно-таки большой и увесистую коробку из-под обуви.

— Что это?, -насторожился и Володя. С его губ уже готова была слететь фраза о том, что никакой посторонней помощи его детям не нужно.

— Это мои машинки, — просто ответила Эля. Я в детстве ими просто бредила и отец мне их покупал вместо кукол. Машинки хорошие, коллекционные, бери.

— Не жалко?, — осведомился Володя оттаивая и заглядывая внутрь, — Это почти состояние.

— Не жалко, — махнула рукой Эля, — Хорошим детством надо делиться с другими, — и испугавшись, что станут заметны её неизвестно откуда подступившие слёзы, она быстро пошла к своей машине. Володя смотрел ей вслед долгим и пристальным взглядом.

В конце смены она въехала в гараж чуть позже Володи и первым делом пошла справиться у Зинаиды Пантелеевны о новостях. Но оказалось, что старушка уже ушла. Ушёл и Володя. Раздосадованная Эля открыла дверцу машины и с изумлением обнаружила на приборной панели небольшую коробочку с эклерами. «Интересно, как он догадался, что это мои любимые пирожные?», подумала Эля, некстати вспомнив, как обычно закатывал глаза Руслан, видя, что она поглощает сладости. Пышки были абсолютно не в его вкусе и он не уставал это подчёркивать. Кстати, так и не звонит, дуется. «Ну, не звонит, так и не надо!», — Эля с удивлением обнаружила, что после катастрофических событий, так круто изменивших её жизнь, неземная любовь к Руслану, толкнувшая её на ссору с отцом стала напоминать лёгкий дымок над угасшим костром. «Может, оно и к лучшему?, — подумала она и захлопнула дверцу машины.

Следующая смена началась с неожиданностей. В гараже Эля застала мрачного, как свинцовая туча, Володю, сидящего возле своей машины с перепачканными смазкой руками.

— Проблемы?, — Эля подошла незаметно.

— Да вот, кардан полетел, — Володя не поднял головы, — Замена не раньше, чем через два дня.

«Трёхдневный заработок для его семейства – это весомый урон», — мгновенно сообразила Эля и предложила:

— На моей поедешь?

Володя поднял на неё непонимающие глаза:

— А ты на чём работать собралась?

— А мне не печёт, — резко отрезала Эля, — Мне троих пацанов не кормить. За три дня с голоду не помру и даже не похудею.

— А тебе и не надо, — серьёзно ответил Володя, теплея взглядом, — Классная ты девчонка Элька, даже в такой боевой раскраске. Повезёт тому парню, которого ты полюбишь.

Девушку бросило в жар. В разговоре с Володей она совершенно забывала об эксперименте со своей внешностью.

— Главное, чтобы он догадался, насколько ему повезёт, — буркнула она смущённо, опять некстати вспоминая Руслана.

Сразу повеселевший Володя сел за руль «Антилопы гну», а сама Эля направилась домой с ярко выраженным желанием отоспаться. Но поспать удалось каких-то пару часов. Неистово зазвонил телефон и в трубке она услышала встревоженный голос бабы Зины, как весь гараж дружно называл Зинаиду Пантелеевну.

— Элечка, — чуть не плакала баба Зина, — Вовка-то на твоей машине разбился. Машина в лепёшку, шестерёнок не соберёшь.

— Он жив?, -заорала Эля, как полоумная, вскакивая с кровати

— Жив, жив, не ори ты так, как труба иерихонская. Побился, правда, крепко, в семнадцатую больницу повезли. «Ледышечный» вне себя, бегает по гаражу, орёт, костерит на чём свет стоит и тебя, и Вовку.

— А что, жертвы есть?, — попыталась прояснить ситуацию Эля.

— Мож, и были бы, кабы Вовка водителем был поплоше. Мужики говорят, что его как на встречку вынесло, он сумел в столб вырулить, чтоб в автобус не врезаться.

— Хорошо, баб Зин, я сейчас в больницу к Володьке, а великий шеф пусть проорётся пока, — взяла себя в руки Эля и спешно начала одеваться.

В больнице оказалось, что Володя получил множественные травмы, но не опасные для жизни и находится в сознании. Эля выклянчила у врача разрешение войти в палату. Там у стены на койке лежал человек, обмотанный километрами бинтов, загипсованная нога была подвешена и под ней виднелись небольшие грузы. Лицо тоже было наполовину закрыто бинтами.

— Ну, здравствуй, Шумахер, — Эля попыталась скрыть за шуткой свои переживания.

— Привет, самоубийца, — не принял шутки Володя.

— Чего?, — не поняла Эля, — Какая ещё самоубийца?

— А какой здравый человек будет ездить с разбалансированным рулевым управлением? Она же у тебя рыскала всё время на дороге. Думал, до СТО дотяну, сальник поменяю, но не успел… Теперь вот лежу как Тортила в панцире.

— Володя, — Эля сглотнула тягучую слюну, — С рулевым было всё в полном порядке. Антилопа вчера вечером ни на что не жаловалась.

— Кто не жаловался? – не понял Володя.

— Ну, это я машину свою назвала «Антилопа гну», как у Ильфа и Петрова. Но она не рыскала. Совсем. Неужели ты думаешь, что я бы предложила тебе неисправную машину?

— И что с ней случилось за ночь?, — несмотря на травмы, голова у Володи соображала быстро.

— Я бы тоже очень хотела это узнать, — ответила Эля, — И я узнаю обязательно.

Вечером позвонил Иван Сергеевич.

— Элечка, детка, ты как? Я здесь подсуетился немного, кое-что разузнал об этой тёмной лошадке в вашей фирме. Нам надо срочно с тобой встретиться. Домой к нам заедешь?

— Да, конечно, — на Элю сразу пахнуло теплом и уютом ушедшего детства. — Через двадцать минут буду у Вас.

Через назначенное время Эля уже нажимала кнопку звонка квартиры Ивана Сергеевича. Но открывать почему-то не спешили.

— Вам кого?, — раздался из-за двери строгий голос хозяина.

Девушка сообразила, что даже без боевой раскраски её метаморфозы оказалось достаточно, чтобы человек, на коленях у которого она выросла, её не узнал.

— Дядя Ваня, это я Эля. Я имидж сменила в целях конспирации.

— Батюшки-светы – дверь отворилась, — Я тебя даже не признал. Заходи, похоже, у тебя тоже есть что рассказать. Ты садись пока за стол, я сейчас кофе сварю.

— В общем, Эля, я за это время нашёл человека, который мне провентилировал вашего Прокофьева, — начал рассказ Иван Сергеевич, снимая с плиты турку, — Особа, надо сказать, оказалась малоприятная. Знаешь, чем он давил на твоего отца?

— Чем?, Эля была готова к чему угодно, но ответ Ивана Сергеевича превзошёл все ожидания

— Он заявил Вадиму, что он, Прокофьев, его внебрачный сын. И даже притащил тест ДНК, эту ахинею подтверждающий. Надо сказать, что до твоей матери у Вадима был роман с одной девушкой с нашего курса, и фамилия у неё была Прокофьева. Но никаких детей там в помине не было. Как этот прохвост разузнал про ту давнюю историю, я пока не раскопал. Но это и не суть важно. Важно то, что тест ДНК он попросту купил, это мой паренёк расковырял профессионально. А теперь становимся в позицию моего покойного друга: ты далеко и, возможно, насовсем, а тут из неоткуда появляется сынишка, прыткий, вёрткий, с подходящим возрастом и фамилией, подтверждёнными тестом. У него просто не было других вариантов, кроме как двигать этого прохвоста по служебной лестнице. Правда, в людях Вадим разбирался неплохо и душа у него к этому Прокофьеву не лежала. Тот это чувствовал и не был уверен, что станет в бизнесе реальной правой рукой. Поэтому ждать он не стал и решил сам брать быка за рога.

— Что Вы имеете в виду, дядя Вань?, — у Эли от нехорошего предчувствия внутри всё сжалось в комок.

— Заур – настоящий мужик. Он не раз ходил в горы с твоим отцом и знал его возможности. В общем, он внимательно изучил ту верёвку, которая так внезапно и некстати оборвалась. Её специально повредили…

— Как? Почему повредили? Вернее, почему этого никто не заметил?, — Эля вскочила.

— Сядь, и не кричи. Грамотно всё сделали потому что. У динамической верёвки есть внутренняя часть и внешняя оплётка. Разорвать их сложно, наружное повреждение будет заметно. Верёвки прочнейшие, но есть слабое звено: перед кислотой им не устоять. Заур расплёл эти верёвки. В нескольких местах внутренние волокна явно подверглись воздействию каких-то кислот. Скорее всего точечно вливали шприцем. Снаружи – всё в порядке, внутри – смерть. Через полгода, аккурат к вступлению в наследство – новоиспеченный сын с тестом ДНК.

— Машина, моя машина… Володя разбился… Это всё из-за меня, — всхлипывала Эля, обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Так, стоп, какая машина, какой Володя, — не понял Иван Сергеевич, явно ожидая объяснений.

Девушка залпом проглотила свой кофе и выложила Ивану Сергеевичу весь свой, теперь уже не кажущийся таким удачным, план действий.

— Ты что, дура совсем?, — взревел, раскрасневшись, мужчина, — Ты думаешь, эта крашеная пакля вместо волос может ввести в заблуждение такого прохвоста? Да он раскусил тебя с первой минуты! Ты понимаешь, что ты бы сегодня уже лежала в морге? Это крепкий и опытный мужик Володя всё-таки сумел справиться с управлением и лежит теперь в травматологии! Ты почему со мной не посоветовалась? Я тоже хорош, старый дурак, забыл чья ты дочь, думал, наведу справки, ты за это время немного успокоишься. Так, надо с этим кончать! Ты сиди здесь и не рыпайся, пока я не вернусь.

— Дядя Вань, что Вы задумали?, — она теперь уже боялась за Ивана Сергеевича.

— А ничего. В полицаю схожу, напишу заявление о рассмотрении версии убийства. Шансов на то, что докажут вину Прокофьева мало, поэтому я потом поеду к нему, Расскажу, куда ходил и предложу смыться, пока не поздно. Он клюнет, удерёт от греха подальше. Этот негодяй ни секунды не должен оставаться в этом городе!

— Дядя Вань, а если он и Вас?, — Эля уже рыдала навзрыд.

— Времени на подготовку у него нету, а для прямого боя он жидковат, — отрезал Иван Сергеевич и хлопнул дверью.

Потянулись чудовищные часы ожидания, наполненные тревогой и напряжением. И самое ужасное, что это напряжение совершенно некуда было направить, хотя нужных точек приложения хоть отбавляй: весь переломанный Володя , его малые дети. Но Иван Сергеевич запретил, значит у него есть основания. Через два с половиной часа Эля не выдержала и позвонила главному информбюро, бабе Зине.

— Баб, Зин, а что там у нас на работе?, — поинтересовалась самым невинным голосом Эля.

— Ой, Элька, метался главный целый день, как зверь в клетке. А часа полтора назад к нему мужчина какой-то пришёл, представительный такой, через час ушёл, а ледышечный теперь сидит в кабинете, как сыч, нос не кажет, только ящиками стола гремит.

«Похоже, затея дяди Вани удалась.», — подумала Эля и не успев додумать мысль до конца, вмиг вырубилась в сон на большом диване гостиной

Когда она проснулась, за окном было темно. Из кухни тянуло ароматом кофе. «Дядя Ваня вернулся,» — обрадовалась Эля: «Надо бы его порасспросить.»

— Проснулась, соня?, — поприветствовал Иван Сергеевич вошедшую Элю, — Садись кофе пить, сегодня с молоком.

— А Вы давно приехали?, — спросила Эля

— Ну, как бы уже вторые сутки пошли, — в глазах Ивана Сергеевича запрыгали весёлые искорки.

— Это что же, я…

— Да, милая, дрыхнешь уже больше суток и я этому, признаться, очень рад. Хуже, когда от стресса у человека бессонница. А так молодой здоровый организм восстанавливается естественным путём.

— А что… А что вообще случилось за эти сутки?

— Ничего экстраординарного. Володя всё так же в гипсе, состояние стабильное. С детьми возится его сестра. Прокофьев смылся из города, мой паренёк его отследил немножко, едет он далеко и, надеюсь, надолго. Если, конечно, полиция не превзойдёт самое себя и не поймает опасного преступника, бесспорно доказав его вину. Пей кофе, а то будет холодный.

— Дядь Вань, что бы я без Вас вообще делала, — брызнула слезами Эля и опустила голову на сложенные руки

— Ну будет, будет, — ласково проговорил Иван Сергеевич, успокаивающе поглаживая выбеленный ёжик Элькиных волос, — Ты вон, лучше, косы свои отпускай, Володьку к выписке порадуешь, а то колются – чисто щетина.

Красивая иномарка плавно двигалась по шоссе. За рулём сидел Иван Сергеевич, на переднем сиденье Эля.

— Чего напряглась-то так, краса девица?, — Иван Сергеевич хоть и смотрел на дорогу, краем глаза считывал Элю безошибочно.

— Боюсь, — честно призналась та.

— Чего?- , мужчина делал вид, что ему невдомёк.

— Ну как же, дядя Вань, непросто всё. Володя мне очень нравится и мальчишки его тоже, но он никогда ни о чём таком не заговаривает, а я… Я боюсь, что не справлюсь. У меня ведь ещё детей не было, а тут сразу трое. А если они меня не примут в таком качестве? Может быть, Володя поэтому и молчит, что мальчики не настроены… В общем, запуталась я совсем.

— Значит так, сопли в сторону, — Иван Сергеевич не был склонен поощрять дамские терзания, — Начнём по порядку. Ты рядом с собой в этой жизни кого-нибудь, кроме Володьки можешь видеть?

— Нет, — честно призналась девушка.

— С пацанами его тебе бывает тягостно и не в своей тарелке?

— Пока вроде не было.

— Ну, если учесть, сколько ты у них проторчала, пока Володька восстанавливался, это уже кое-что. Молчит, говоришь. То, что мужик, может быть, просто не решается тебе на шею свою ораву повесить, тебе в голову не приходило?

— Ну, приходило иногда.

— Ты не безнадёжна, — резюмировал Иван Сергеевич, — Видишь ли, детка, мы, мужики в матримониальных вопросах иногда бываем чудовищно нерешительны. Какими глазами смотрел на тебя из своих бинтов этот герой, я видел. Так что решай. Если боишься трудностей, сваливай сразу. Сейчас заберём его из больнички, доставим домой и до свидания, не рви мужику душу. Если трудностей не боишься, то улучи момент и объяви, что после таких передряг ты, как порядочная женщина, просто обязана предложить ему руку и сердце. Говорить всё с юмором, но нежно! Это обязательное условие! Усекла или объяснять дальше?

— Усекла, — засмеялась Эля, — А мы скорости можем поддать?

— Запросто, — отозвался Иван Сергеевич и лихо свернул в сторону больниц

На даче пока поживёшь, — решила свекровь (и отдала квартиру невестки бывшей жене сына)

Ты сам во всём виноват, – заявила Тамара своему бывшему мужу Геннадию. – Я давала тебе шанс, но ты им не воспользовался.

— Это был не шанс, а шантаж, – мрачно заметил Геннадий.

— Называй, как хочешь, – пожала плечами Тамара. – Но такого результата ты заслужил.

Разговор проходил в кафе.

Тамара хотела, было, нагреть бывшего мужа напоследок и щедро себя побаловать, однако Геннадий сразу предупредил официанта, чтобы тот подготовил два отдельных счёта. Поэтому Тамара обозвала бывшего жлобом и ограничилась чашкой кофе.

Она никак не могла привыкнуть к тому, что теперь везде и всегда придётся платить за себя самой. Это обстоятельство страшно расстраивало женщину. Да, в 38 лет уже сложно найти себе спонсора.

Придавшись невесёлым мыслям, Тамара не сразу заметила, что Геннадий с кем-то активно переписывался в телефоне.

— Что, твоя тебя потеряла? – спросила Тамара с долей раздражения.

— Не совсем, – усмехнулся Геннадий, продолжая переписку.

— Можешь её успокоить, я тебя скоро отпущу, – заявила женщина.
— Да я думаю, что наш разговор уже окончен, – спокойно заметил Геннадий. – Основной вопрос мы уже обсудили.

Тамара заметила, что от прежнего напряжения у её бывшего мужа не осталось и следа. Гена как будто повеселел, и это Тамаре очень не понравилось.

— Мне кажется, ты слишком спокойно отнёсся к ситуации, – недовольно сказала она. – Кажется, ты не понимаешь, чем рискуешь.

— Всё, разговор окончен, – решительно заявил Геннадий и встал из-за стола, жестом подозвав официанта. – Меня дома ждут.

Расплатившись за себя, Гена удалился. Тамара через окно видела, как его автомобиль выехал с парковки и скрылся из виду. Она ещё какое-то время сидела в раздумьях, пытаясь понять настроение мужа.

«Нет, такого не может быть, – убеждала она саму себя. – Я слишком хорошо его знаю. Он просто блефует. Что ж, посмотрим, кто кого».

Тамара в тот момент ещё даже не подозревала, что самостоятельная оплата всех счетов станет не самой главной проблемой в её жизни.

* * *

Причиной развода Тамары и Геннадия стала измена Тамары.

Собственно, холод между супругами царил уже давно, но оба всеми силами старались сохранить брак. Точнее, как выяснилось потом, Тамара только делала вид, а сама добирала эмоций и физики на стороне, причём с лучшим другом Геннадия, Николаем. Теперь уже бывшим другом.

— Ты сам меня к этому подтолкнул, – упрекала она мужа, когда факт адюльтера вскрылся. – Ты перестал обращать на меня внимание, а я – женщина. Мне это было необходимо, как воздух.
Но никакие доводы на Геннадия не действовали, он подал на развод. Причём бурный протест на этот счёт выражала не только Тамара, но и мать Гены, Ольга Валерьевна.

— Ты о сыне подумал? – кричала она Геннадию. – Какого мальчишке расти без отца?

— Сына я бросать не собираюсь! – решительно ответил Гена. – Я с женой развожусь.

— Но ты понимаешь, что Тамарка его настроить может и против тебя, и против меня? Она – мать, Пашка с ней останется.

— Если не дура и хочет исправно получать алименты, то не настроит, – заявил Геннадий.

Однако Ольгу Валерьевну слова сына не успокоили. Она панически боялась потерять единственного внука, в котором души не чаяла.

Дело в том, что несколько лет назад Геннадий умудрился подхватить «свинку». Выздороветь ему удалось, но детей он больше иметь не мог. И у Ольги Валерьевны он также был единственным сыном.

Поэтому Тамара получила в руки отличный рычаг для манипуляций, который время от времени пыталась использовать. Пашке в момент развода было только 9 лет, поэтому его желание, с кем из родителей он хочет жить, суд не учитывал.

Решение о разводе далось мужчине нелегко. Геннадий безумно любил сына, но он прекрасно понимал, что после всего случившегося не то, что жить с Тамарой, даже просто общаться с ней не сможет.

Тамара вернулась к матери, поскольку жили они в наследственной квартире Геннадия. После развода Тамары и Геннадия, Николай порвал с любовницей все отношения. Она для него была лишь развлечением, ничего серьёзного в отношении женщины он не планировал.

Геннадий тоже долго не решался повторно устраивать личную жизнь. Тамара вела себя тихо, понимая, что от этого зависят денежные потоки от бывшего мужа. Мужчина жил один и часто забирал Пашку к себе с ночёвкой, не ограничиваясь только выходными днями. Он помогал сыну с уроками, они вместе гоняли в футбол, гуляли и ходили в кино.

Тамару с собой не брали, хотя она всё ещё хранила надежду на воссоединение с бывшим мужем и всячески пыталась накрутить сына на эту тему перед отправкой к отцу. Ольга Валерьевна тоже на это надеялась.

* * *

Но через три года после развода в жизни Геннадия появилась Вера, 35 –летняя вдова с дочкой Машей, 10 лет. Но и тогда Тамара и Ольга Валерьевна всё ещё надеялись, что Вера – это ненадолго. Геннадий по-прежнему забирал Пашку к себе, и дети прекрасно нашли между собой общий язык. Но финансовый поток в сторону Тамары заметно сократился.

— Я сам покупаю пацану всё необходимое, – заявил ей бывший муж. – И питается он, в основном, здесь. Спортивную секцию я тоже сам оплачиваю.

— Ну, а мне что теперь делать? – возмущалась Тамара, которая всё то время упорно не работала.

— Трудовую книжку найти и вспомнить, для чего она нужна, – жёстко ответил Геннадий.
Тамару такой расклад совсем не устраивал, и она вдруг резко воспылала любовью к бывшей свекрови и зачастила к ней в гости. Женщина надеялась воздействовать на бывшего мужа через его мать.

Да и обеды свекровкины были весьма кстати, поскольку мать Тамары начала попрекать дочь куском хлеба. Женщине надоело терпеть великовозрастную Тамару на своей шее. Ольга Валерьевна на все жалобы бывшей снохи только руками разводила.

— Как видишь, не разошлись они, – с горечью говорила Ольга Валерьевна. – Я же не могу их насильно развести.

— Они же Веркину квартиру сдают, а сами в Генкиной живут, – расстроенно констатировала Тамара. – Куда им столько денег? Жлобы самые настоящие!

И Тамара решила наказать бывшего мужа, ударив по самому больному. Она запретила Павлу бывать у отца.

— Суд мне его присудил, – заявила она. – Вот пусть со мной и живёт. А в одной квартире с чужой женщиной ему нечего делать!

Геннадий был подавлен. Помимо запрета на личные встречи, Тамара заблокировала номер отца и в телефоне сына. 12-летний Павел был ещё слишком слаб морально, чтобы перечить матери.

Вера понимала, какую боль испытывает Гена из-за разлуки с сыном и поддерживала его, как могла.

Мужчина пытался обращаться к юристам, но ему отвечали, что для лишения материнских прав нужны веские основания.

— Только желания ребёнка недостаточно, – говорили ему специалисты. – В таком мире живём. У женщин в этом плане все козыри.
Геннадий попытался установить через суд график общения с сыном. Но и здесь Тамара нашла лазейку. В назначенные дни свиданий она под разными предлогами увозила сына подальше.

— Я всё понимаю, Гена, но у нас своя жизнь, – отвечала она на претензии мужа.

* * *

Однажды Тамара позвонила свекрови и сообщила, что мать выставила её из дома.

— Я не знаю, куда мне идти, – рыдала она.

— Давайте ко мне, – ответила Ольга Валерьевна, которая была невероятно счастлива получить возможность не просто видеться, а жить вместе с внуком.

Однако больше трёх дней выдержать Тамару она не смогла. Та оказалась не просто бытовым инвалидом, а ещё и редкостной привередой. Пока она просто ходила в гости к бывшей свекрови, её мерзкий характер не настолько проявлялся, как при совместном проживании.

Ольга Валерьевна узнала, что Гена затеял в своей квартире ремонт, поэтому Вера с дочкой пока вернулись к себе. И Ольга Валерьевна отправилась к новой невестке.

— Хотела вас к себе на дачу пригласить, – промурлыкала свекровь. – Там хорошо, ягоды прямо с куста. Яблочки прямо с дерева. И Маше свежий воздух только на пользу будет.
Такой неожиданный миротворческий шаг со стороны свекрови, которая до этого дня Веру даже знать не хотела, очень подкупил женщину, и она согласилась. И даже не заметила, как свекровь прихватила из прихожей второй комплект ключей.

— На даче пока поживёшь, – пробормотала она в адрес невестки и позвонила Тамаре, чтобы сообщить, что нашла ей квартиру.

А затем Ольга Валерьевна поставила перед фактом и сына.

— Тамара с Пашей будут там жить, – заявила свекровь. – Будешь им деньги отправлять, как раньше. Тогда и сына сможешь видеть. Постарайся это объяснить своей крале. Если она тебя любит, то войдёт в положение. А если откажется, значит, так ты ей нужен.

И, действительно, уже в день заселения Тамары Геннадий, наконец, смог снова обнять своего сына.

— Папа, я хочу жить с тобой, – плакал Пашка.

По словам мальчика, в последнее время Тамара стала нервной и злой и постоянно срывалась на сына. Кроме того, она стала приводить домой мужчин в надежде хоть кого-то зацепить всерьёз. Но всё безрезультатно. Жизнь Паши превратилась в кошмар, хотя в глазах общественности Тамара была образцовой матерью.

— Папа, я на всё готов, лишь бы остаться с тобой, – рыдал Паша.
И тогда Геннадий принял очень тяжёлое для себя решение, которое Павел с готовностью поддержал.

— Один раз потерплю, – заверил он отца.

* * *

Во время разговора с бывшей женой Геннадий переписывался с юристом, который взялся решить вопрос проживания Паши с отцом с учётом новых обстоятельств. Тамара не знала, что бывший муж установил в квартире Веры камеры. А Паша откровенно спровоцировал мать на серьёзный срыв.

Собственно, ей для этого многого и не требовалось. Тамара не просто наорала на сына, она ещё и дала волю рукам. И в суде Паша предъявил ссадины и гематомы, оставленные матерью. Предоставленная видеозапись окончательно поставила точку в вопросе.

— Вы не имели права снимать, – кричала Тамара в отчаянии. – Я не давала согласия.

— А я не давала согласия для проживания в моей квартире, – отвечала ей Вера, которая также присутствовала на суде. – Ты её самовольно заняла. А я вольна делать на своей жилплощади, что хочу. И я захотела установить камеры. Договора аренды у тебя со мной нет, поэтому и ставить тебя в известность я не обязана.

Крыть Тамаре было нечем — Павел официально переехал к отцу. А Тамаре суд также назначил… платить алименты бывшему мужу на содержание сына.

И Тамаре всё же пришлось в срочном порядке искать работу. Только после этого мать согласилась пустить дочь снова к себе.