Почему твоя мать все выходные проводит у нас? — робко проговорила жена

— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?

Всеволод Константинович тяжело вздохнул:

— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.

— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо — не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?

— Ты заметил, что она опять переставила все специи? — голос Ларисы звучал внешне спокойно, но в нём слышалось плохо скрытое раздражение.

— Заметил… — Назар со вздохом положил очередную вилку в ящик. Звякнула последняя тарелка. — И солонку снова передвинула поближе. Говорит, так удобнее будет.

— Удобнее… — эхом отозвалась Лариса, нервно комкая кухонное полотенце. — А про мой борщ слышал? Что нужно сначала обжаривать морковь с луком, а потом уже добавлять свёклу? И что у неё всегда по-другому получается?

Назар на секунду замер, потом повернулся к жене:

— Лара, я знаю. Я всё слышал.

— Знаешь… — она отвернулась к окну, за которым догорал воскресный вечер. — А ещё знаешь, что она заглянула в нашу спальню, пока я мыла посуду? Якобы проверить, хорошо ли проветривается комната. И как бы между делом заметила, что шторы надо бы другие повесить.

Повисла тяжёлая пауза. Сиреневые сумерки медленно заползали в кухню, окрашивая стены в густые вечерние тона.

— Почему твоя мать все выходные проводит у нас? — робко проговорила Лариса, и её голос дрогнул.

Назар опустил полотенце и притянул жену к себе:

— Я сам не понимаю, что происходит. Она никогда такой не была. Даже когда я в университете учился, не контролировала так. А сейчас… — он помолчал. — Что-то с ней не так в последнее время. Я пытался спрашивать, но она только отмахивается – всё хорошо, просто соскучилась.

— Назар, я больше не могу, — Лариса уткнулась лбом в плечо мужа. — Я пытаюсь быть хорошей невесткой, правда пытаюсь. Но такое ощущение, что я в собственном доме гостья, а твоя мама здесь хозяйка.

Всего полгода назад всё было совсем иначе. Лариса помнила их первую встречу на новогоднем корпоративе – она тогда только устроилась в отдел персонала, а Назар уже три года работал ведущим программистом. Высокий, немного застенчивый, он сразу приглянулся Ларисе своей мягкой улыбкой и внимательным взглядом. Пока коллеги шумно праздновали, они просидели весь вечер в углу, увлечённо обсуждая любимые книги и делясь историями из жизни.

Назар красиво ухаживал – без излишней романтики, но с какой-то подкупающей искренностью. А через четыре месяца сделал предложение. Глафира Михайловна на помолвке растрогалась до слёз, обнимала будущую невестку, говорила, что теперь у неё будет дочка, о которой она всегда мечтала.

Свадьбу сыграли скромную, только для самых близких. Квартиру снимали недалеко от работы – небольшую, но светлую. Назар к тому времени уже три года копил на первый взнос по ипотеке, и теперь они вместе просматривали варианты будущего жилья. А пока обживались на съёмной – Лариса завела на подоконнике базилик и мяту, притащила откуда-то старое плетёное кресло, которое они вместе реставрировали по выходным. Назар оборудовал себе рабочий уголок, где допоздна сидел над заказами – хотелось побыстрее накопить на собственное жильё.

Первые недели семейной жизни пролетели в приятных хлопотах. Глафира Михайловна заходила редко, всегда предварительно позвонив. Забегала на обед, интересовалась, не нужна ли помощь, но никогда не задерживалась надолго. «У молодых должно быть своё пространство», – говорила она тогда.

А потом что-то изменилось. Сначала она стала заглядывать чаще, потом – оставаться до ужина. Теперь каждые выходные проводила у них, приезжая с утра и уезжая затемно. И с каждым визитом всё больше и больше вмешивалась в их жизнь.

Назар припарковался у родительского дома. После работы решил заехать к матери – может, удастся понять, что с ней происходит.

Глафира Михайловна открыла почти сразу:

— Сынок? Проходи скорее! — она засуетилась в прихожей. — Сейчас чаю поставлю…

— Мам, погоди, — Назар мягко перехватил её за локоть. — Давай поговорим.

В просторной кухне, где он провёл все свои школьные годы, было непривычно тихо. Назар огляделся: на столе – одинокая чашка с недопитым чаем, в мойке – единственная тарелка…

— Мам, что происходит? — он сел напротив матери. — Почему ты каждые выходные проводишь у нас? Раньше же такого не было.

Глафира Михайловна дёрнула плечом:

— А что такого? Материнское сердце беспокоится. Вы молодые, неопытные…

— Мам, — Назар подался вперёд, — мне тридцать два. Какие «неопытные»? И Лариса прекрасно справляется с хозяйством.

— Ну вот! — в голосе матери появились капризные нотки. — Уже и мать зайти не может! Сразу – не лезь, не учи… А я, между прочим, всю жизнь…

— Мам, — он снова перебил её, — где папа? Что за командировка?

Глафира Михайловна замерла. По её лицу пробежала тень:

— Он… он правда в командировке. В Новосибирске. Большой проект…

— Который длится уже месяц? И ты ни разу не обмолвилась, когда он вернётся?

Мать резко встала, отвернулась к окну:

— Всё хорошо, сынок. Правда, хорошо. Не беспокойся.

Назар смотрел на её ссутулившиеся плечи и понимал: что-то случилось. Что-то серьёзное. Но она не готова об этом говорить.

Вернувшись домой, Назар пересказал разговор жене. Ларису просто возмутили слова свекрови про неопытность. Очень захотелось кому-то выговориться, выплеснуть свои переживания. Немного подумав, она созвонилась с подругой и договорилась встретиться на следующий день после работы в их любимом кафе.

— Представляешь, она меня учила, как бельё развешивать! — Лариса взмахнула чашкой так, что кофе чуть не выплеснулся. — Простыни, говорит, нужно складывать пополам и вешать за середину. А я, видите ли, неправильно делаю – за края.

Олеся сочувственно кивнула, помешивая свой капучино:

— А Назар что?

— Назар… — Лариса немного смягчилась. — Он старается. Вчера вечером заезжал к ней поговорить. Знаешь, что она ответила? «Я же просто хочу помочь. Вы молодые, неопытные…»

— Слушай, а может, ей просто одиноко? — Олеся подалась вперёд. — Всё-таки единственный сын женился…

— Нет, тут что-то другое, — Лариса покрутила в руках чайную ложку. — У неё же Всеволод Константинович. Правда, он сейчас в командировке, Назар говорит, какой-то важный проект в Новосибирске… И вот как он уехал, она будто подменённая стала.

На соседнем столике звякнули чашки. Лариса помолчала, собираясь с мыслями:

— На прошлой неделе, например, полностью перебрала кухонные шкафчики. «Лара, милая, ну кто же так посуду расставляет? Тарелки должны быть справа, а чашки слева!» И ведь не объяснишь, что мне удобнее наоборот.

— И часто такое?

— Каждые выходные! В прошлую субботу перемыла все окна, потому что они, видите ли, «неправильно» протёрты. А позавчера я случайно услышала, как она по телефону с кем-то разговаривала. Сказала: «Да, я у детей. Помогаю им обустроиться, а то они без меня не справляются». Представляешь? «Без меня не справляются»!

В этот момент телефон разразился трелью. Лариса взглянула на экран:

— Вот опять. Третий раз за день звонит… — она вздохнула и потянулась к телефону.

В торговом центре было людно – пятничный вечер. Назар спешил в магазин электроники: нужно было забрать заказ до закрытия. Яркое пятно в витрине кафе привлекло внимание. Он машинально повернул голову и застыл: за столиком у окна сидел отец. Рядом с ним – молодая женщина с рыжими волосами. Она что-то эмоционально рассказывала, то и дело касаясь его руки, а Всеволод Константинович улыбался – той особенной улыбкой, которую Назар помнил с детства, когда отец слушал их с матерью.

Звякнул колокольчик над дверью. Женщина первой заметила его приближение, осеклась на полуслове. Отец обернулся – и его лицо окаменело.

— Назар…

— Пап? Какой-то важный проект в Новосибирске, значит?

Теперь, подойдя ближе, Назар разглядел спутницу отца – ухоженная, с каким-то особым лоском. Ненамного младше его самого.

— Назар… — Всеволод Константинович побарабанил пальцами по столу. — Присядь. Знакомься, это Инга, моя невестка.

Инга явно чувствовала себя неуютно:

— Может, мне лучше…

— Нет уж, — резко оборвал её Назар. — Раз уж вы не в Новосибирске, поговорим здесь. Сколько?

— Что – сколько? — отец потянулся было к остывшему кофе, но передумал.

— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?

Всеволод Константинович тяжело вздохнул:

— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.

— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо – не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?

— Мы… поговорили. Месяц назад. Я пытался объяснить… — он запнулся, покосился на свою спутницу. Та сидела, опустив глаза, крутила в пальцах кольцо. Дорогое, судя по блеску. — Понимаешь, иногда так бывает… Чувства остывают, жизнь становится привычкой… А потом встречаешь человека, с которым…

— Не надо, — оборвал его Назар. — Про чувства и привычку расскажешь… Про чувства и привычку расскажешь своей… — он кивнул на Ингу, — …невесте. Которая явно не знала, что у тебя есть сын её возраста.

Инга вспыхнула, дёрнулась было что-то сказать, но промолчала.

– А я, пожалуй, поеду к маме. Которая теперь каждые выходные проводит у нас, потому что не может находиться в пустой квартире.

— Назар, подожди! — отец привстал. — Я же не бросаю её вот так… У неё будет квартира, я помогу материально. Я всё продумал…

— Продумал? — Назар встал, стул противно скрипнул по полу. — Тридцать лет вместе. Ты знаешь, что она пытается делать вид, будто ничего не происходит? Приходит к нам, суетится, переставляет вещи, командует… Потому что дома – пустота. Ты это тоже продумал?

— Я… — Всеволод Константинович беспомощно развёл руками. — Я не хотел делать ей больно.

— Но сделал.

* * *

Лариса открыла дверь и отшатнулась – на пороге стоял взъерошенный, злой Назар:

— Собирайся. К маме едем.

— Что случилось?

— По дороге расскажу.

В машине Назар выдавил сквозь зубы:

— Встретил отца. С любовницей. В торговом центре.

— Как… — Лариса осеклась. — В Новосибирске, значит…

— Сидят в кафе как ни в чём не бывало.

— А мама… — Лариса сжала руку мужа. — С ней всё это время…

— Месяц назад они поговорили. Как раз когда начались эти бесконечные визиты к нам.

Глафира Михайловна не удивилась их позднему визиту. Будто ждала. Молча пустила в квартиру, включила чайник. Села, сложив руки на коленях:

— Значит, встретил отца?

— Мам… — Назар опустился рядом. — Почему ты не сказала?

— А что бы это изменило? — она грустно усмехнулась. — Думала, может, одумается. Тридцать лет всё-таки…

— Поэтому ты всё время проводишь у нас?

Глафира Михайловна всхлипнула:

— Здесь всё… Всё его. Каждая вещь, каждый уголок. Утром просыпаюсь – тишина. В прихожей один халат на вешалке. На кухне одна чашка… — она закрыла лицо руками. — Простите меня. Я же вижу, что мешаю, что раздражаю… Но дома так страшно одной.

Лариса пересела к свекрови, обняла за плечи:

— Мы знаем, как вам тяжело. И мы рядом. Но, может быть, стоит что-то менять? Не просто прятаться у нас от пустой квартиры, а начать жить по-новому?

— Как? — Глафира Михайловна подняла заплаканное лицо. — Чем заполнить эту пустоту? Куда идти? С кем говорить?

— Ты не одна, мам, — Назар сжал её руку. — И мы обязательно что-нибудь придумаем. Только давай начистоту – и про то, как тебе плохо, и про то, что мы все устали от этой ситуации. Иначе ничего не изменится.

Вечер затягивался. Лариса принесла из кухни чай, достала печенье:

— Давайте всё-таки поужинаем. День был длинный.

— Какой уж тут ужин… — Глафира Михайловна покачала головой.

— А вот возьмём и поужинаем, — Лариса принялась раскладывать чашки. — И заодно подумаем, что дальше делать.

— Что тут думать? — Глафира Михайловна пожала плечами. — В моём возрасте…

— Помните, вы рассказывали про курсы дизайна интерьеров? — Лариса пододвинула вазочку с печеньем. — Что всю жизнь мечтали, но времени не было?

— Лариса… Сейчас не до этого.

— А когда будет «до этого»? — Назар достал телефон. — Смотри, мам. «Школа дизайна», занятия три раза в неделю по вечерам. Можно совмещать с работой.

— Назар…

— Нет, правда. Вот, здесь написано – восемь месяцев обучения, практика на реальных объектах…

— И диплом государственного образца, — подхватила Лариса. — А у вас же опыт есть. Сколько квартир вы друзьям помогли обставить? У тёти Нины до сих пор все спрашивают, кто ей такой красивый интерьер сделал.

— Это другое, — Глафира Михайловна отхлебнула чай. — Там по-дружески, а тут всё серьёзно – проектирование, расчёты…

— А почему бы и нет? — Назар пролистал страницу. — Черчение у тебя всегда хорошо шло, с компьютером ты на «ты», опыт работы с документами есть…

Глафира Михайловна задумалась. За окном медленно темнело, где-то вдалеке сигналили машины.

— А если… если не получится?

— Ну и что? — Лариса пожала плечами. — Попробуете – не понравится, бросите. Но хотя бы будете знать, что попытались. А то так и будете жалеть всю жизнь.

— Когда там запись заканчивается? — в голосе Глафиры Михайловны появились решительные нотки.

Занятия начались через две недели. По вторникам, четвергам и субботам Глафира Михайловна теперь возвращалась с работы не домой, а в учебный центр. Вечера были заполнены учёбой – конспекты, чертежи, домашние задания. Иногда она звонила невестке:

— Лара, а у вас какой цвет обоев в спальне? По системе NCS? Мне для практической работы…

Через три месяца позвонила сыну:

— Назар, у нас проект начинается, учебный. Можно я ваш балкон в качестве объекта возьму? Только не думай, что я опять со своими советами. Всё по правилам: сначала техническое задание, потом обмеры, чертежи, смета…

— Конечно, мам. Когда придёшь?

— В субботу можно? Я уже изучила нормативы по обследованию помещений. И схему обмеров нарисовала…

В трубке зашуршали бумаги – похоже, она листала конспект. Назар переглянулся с Ларисой, подмигнул:

— Значит, в субботу ждём профессионала?

— Какой я профессионал, — Глафира Михайловна фыркнула. — Так, начинающий стажёр. Но стараюсь.

Куда вам двоим такой дом, пусть родня здесь отдыхает, — хозяйским тоном сказала свекровь

— То есть пока нас нет, вы считаете, что можете нашим домом распоряжаться? — Лера едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не высказать всё, что думает и о свекрови и об их семейке в целом. Но она собрала последние силы, чтобы осуществить свой план. Если всё получится, как она рассчитывает, у родни будет такой семейный праздник, что и врагу не пожелаешь.

Как только Лера и Антон поженились, новоиспечённый супруг продал свою однокомнатную квартиру и молодые купили большой и светлый дом за городом. Это была Ленина мечта детства. Она не любила городскую суету и своих детей хотела растить на свежем воздухе, среди зелени и под пение птиц.

Маме Антона, Татьяне Ивановне, поступок сына не пришёлся по душе.

— Прихоти жены выполнять — это конечно хорошо, но квартира есть квартира. Это ликвидная недвижимость, которая всегда дорожает. Да её, в конце концов, и сдавать можно — чем тебе не прибавка к зарплате? — пыталась она образумить сына.

Но Антон оставался непреклонен. Квартиру ему завещала бабушка и теперь он волен распоряжаться ей как хочет, а хотел он, чтобы его Лера была счастлива.

Да и места-то в однокомнатной квартире… где там детей растить? То ли дело большой дом. К тому же, Лера была тоже невестой не без приданного. У неё была своя небольшая квартира, в которой молодые и жили, пока заканчивали ремонт в загородном доме.

Полностью переехать за город не получилось и по окончании ремонта. Антона никак не отпускали на удалёнку, а Лера автомобиль не водила, чтобы ездить туда самостоятельно. Поэтому пара жила в своём имении только по выходным и праздникам.

Праздники особенно пугали Валерию, так как Татьяна Ивановна созывала в их дом всю родню, до которой могла дотянуть свои «гостеприимные» щупальца.

Готовить и убирать за всеми должна была, конечно же, Лера. Она же хозяйка. Татьяна Ивановна предпочитала оставаться гостьей, несмотря на свою инициативность.

В последний раз вообще творилось невообразимое. Дядя Боря, будучи уже сильно навеселе, споткнулся и схватился жирными от жареной курицы руками за белоснежные шторы, которые Лера так долго выбирала и шила на заказ. Женщины, что были за столом расхохотались, пошли поднимать дядю Борю, попутно свернув со стола фарфоровую супницу, которая была дорога Лере, как память о прабабушке. Супница упала на ковёр, остатки супа впитались в толстый ворс, а одна ручка откололась. Женщины снова принялись хохотать, видимо, над собственной неуклюжестью. Никто даже не подумал извиниться. Только Татьяна Ивановна махнула в их сторону рукой и сказала Лере:

— Во дают, а так и не скажешь, что пенсионерки! Бодры и веселы!

Лера ничего не ответила и вышла на кухню.

Кто-то выкинул остатки еды с тарелки прямо в мойку. Кто-то вообще не переобулся и наследил в гостиной, но узнала об этом Лера уже после ужина, когда гости, наконец, разъехались.

До часу ночи Лера мыла, чистила, вытирала, пылесосила. Правда, не без помощи Антона.

— Всё, это последний раз, — твёрдо сказал он, — Лера, спасибо тебе, что ты их терпела, но больше я тебя в обиду не дам. Это не гости, а какое-то стихийное бедствие. В прошлые разы ещё куда не шло, но тут они совсем уже перегнули палку.

— Спасибо, — тихо сказала Лера, поднимая с пола супницу.

— Не переживай, мы отреставрируем, обещаю, — сказал Антон, забирая супницу из Лениных рук, — шторы я сам завтра в химчистку завезу. Всё будет хорошо. Иди отдыхай, я тут закончу, — он прижал Леру к себе и погладил по голове.

Наступало восьмое марта. Лера ждала весенние праздники с лёгким испугом. Она не была уверена, что Антон убедит Татьяну Ивановну в том, что праздники не обязательно отмечать именно у них. Но, к счастью, всё разрешилось само. Антона отправили в командировку, сама она водительских прав не имела, так что родственнички в этот раз остались с носом. Но Татьяна Ивановна не сдавалась.

— Да ты что? Антоша прямо в выходные дни там торчать будет? Это же Государственные выходные! — недоумевала она в телефонной трубке.

— Ну, Татьяна Ивановна, государственные выходные у государственных служащих, а у бизнеса выходных нет, поэтому Антон будет тренинг проводить для ай-ти отдела партнёров. Все отдыхают четыре дня, а Антон только стандартные субботу и воскресенье.

— Так, а что нам с праздником делать? Это же восьмое марта! Такой день, такой день… Может мы тогда без вас отпразднуем, не переносить же? — аккуратно спросила Татьяна Ивановна.

Лера не верила своему счастью! Она предполагала, что праздник перенесут, но то, что его отпразднуют без их участия было просто подарком небес.

— Конечно! Празднуйте! Тем более, что я вообще не очень хорошо себя чувствую, — Лера с трудом скрывала радость, — Зачем под нас подстраиваться, вы празднуйте, празднуйте.

— Ну, Лерочка, как скажешь. Тогда мы сами. Всё, Антоше привет.

Как только Татьяна Ивановна повесила трубку, Лера тут же набрала номер Антона. Ей не терпелось рассказать насколько удачно всё сложилось. Антон тоже был рад, что они с Лерой тихо отпразднуют романтическим ужином при свечах и он ей подарит те самые серьги, на которые она давно смотрела в ювелирном отделе.

Выходные пролетели незаметно. Вместо того, чтобы убирать за родственниками после празднования, Лера встретилась с подругами, напекла пирожных с заварным кремом и сделала маникюр. Она была готова к возвращению Антона и ждала его с нетерпением.

Антон же, вернувшись, обрадовали её хорошей новостью. Ему дали отгул за то, что он работал в выходные, чтобы он мог нормально поздравить супругу.

— У меня для тебя сюрприз, — хитро улыбнулся он, — сейчас мы поедем за город, я хочу устроить тебе шикарный женский день. О еде не беспокойся, я заказал готовую, скоро привезут.

Лера не могла поверить, что всё так хорошо складывается. Сначала родственники слезли с шеи, теперь они с Антоном лишний день проведут вместе в их уютном загородном доме.

Как только курьер привёз еду, молодые сели в машину и рванули в своё романтическое путешествие.

Лера зашла в дом первая. Антон расчищал место для паковки от снега. Весна в этом году не торопилась их радовать потеплением.

Тихо вскрикнув в тёмной прихожей Лера споткнулась о что-то большое, чего здесь раньше однозначно не было.

Нащупав на стене выключатель, девушка зажгла свет и первые несколько минут не могла прийти в себя от увиденного. Ей сначала показалось, что это если не сон, то просто розыгрыш.

Потом в голову закралась мысль о том, что их ограбили, так как кругом творилось безобразие.

Споткнулась она о стул, который раньше стоял за обеденным столом. Светлая плитка в прихожей заляпана отпечатками грязных подошв.

Всё действительно выглядело, как ограбление, пока Лера не вошла в гостиную.

На большом обеденном столе, накрытом некогда белоснежной скатертью, раскинулись целые развалы грязной посуды и недоеденной еды. Всё, разумеется, было уже не первой свежести и запах стоял соответствующий.

Следом в гостиную забежал Антон. Он тоже не понял сразу, что произошло и стал переживать за Леру, когда увидел опрокинутый стул в прихожей.

— Что здесь произошло?

— Кажется, твои родственники без нас отпраздновали, — ответила бледная, как мел Лера, указав пальцем в угол комнаты.

Возле балкона был разложен гостевой диван, постельное бельё скомкано, у холодильника батарея пустых стеклянных бутылок.

Она медленно повернулась к лестнице и поднялась на второй этаж. Она не хотела верить, что это происходит в её доме. Его словно осквернили своим присутствием наглые и бессердечные люди.

Даже в их спальне, на их белье, кто-то ночевал. Бельё так же было скомкано, его за собой и не думали убрать.

— Ну всё, хватит, — Антон уже стоял за спиной Леры и набирал мать по громкой связи.

— Алло, Антошенька, ты уже вернулся? — щебетала Татьяна Ивановна.

— Мама, мы в своём доме. Что здесь было?

— Как что? Я же Лерочке звонила, узнавала, не против ли она того, что мы без вас отпразднуем? Она разве не сказала тебе? Она любезно разрешила праздновать без вас. Ну понятно же, что мы у вас собрались. Ключи я знаю где лежат — под камнем у ёлки, зачем вас беспокоить — то?

— То есть пока нас нет, вы считаете, что можете нашим домом распоряжаться? — Лера едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не высказать всё, что думает и о свекрови и об их семейке в целом.

— Куда вам двоим такой дом, пусть родня здесь отдыхает, — хозяйским тоном сказала свекровь

— Мама, ты видела в каком состоянии дом? — повысил голос Антон.

— Да я хотела убрать, но у меня давление подскочило, Антош, ты же знаешь всё о моём здоровье, — Татьяна Ивановна заохала в трубку, переводя разговор на себя.

Лера наклонилась над телефоном Антона и начала на красную кнопку окончания разговора.

— Пора их проучить, — решительно сказала она Антону.

Март и апрель пролетели незаметно. После того самого празднования, родня не надоедала молодым, но они-то, в свою очередь, знали почему. Татьяна Ивановна выжидала майские праздники. Но у Леры с Антоном тоже был для них сюрприз.

Всё так и случилось. Накануне длинных выходных мама всё-таки позвонила.

— Алло, Антошенька, как ваши дела? Всё хорошо? А что вы на майских делаете? Ничего такого? А может шашлычки? Ну, чтобы всё, как у людей. Мы всё своё привезём. Вон дядя Боря мясо заказал в деревне, замаринуем. Уголь тетя Даша привезёт. Огурчики, помидорчики — на мне, с вас вообще только банкетный зал, так сказать. Он у вас вон какой большой, грешно такому домине простаивать, он радовать должен.

— А может вы без нас? — спросил Антон, переглянувшись с Лерой.

— Да можем и без вас! Я в этот раз своё постельное возьму, чтобы вам меньше хлопот было, убраться постараюсь, но, Антош, не обещаю, сам всё знаешь про моё давление.

— Ага, — коротко ответил Антон.

Татьяна Ивановна быстро распрощалась, видимо, не веря своему счастью, и бросила трубку.

— А тебе их не жалко? — спросила Лера.

— Нет, они полностью заслужили такой приём ещё тогда, — Антон кивнул в сторону буфета, на котором стояла уже отреставрированная супница Лениной прабабушки.

— Пожалуй, — вздохнула Лера.

Гости стали собираться уже с утра.

Дядя Боря, как и обещал, привёз мясо, тётя Даша стояла с пакетом угля. Кто-то бренчал пакетом с бутылками, кто-то привёз ведро картошки, чтобы запечь в костре. В целом, настроение было вполне себе майское, благо, что и с погодой повезло — прямо лето какое-то!

Все стояли возле дома, во дворе. Нужно было дождаться главную по шашлыкам — Татьяну Ивановну. Ведь она всегда открывала дверь в дом детей. Сегодня она сильно припозднилась, так как задержалась на рынке, выбирая самые красивые овощи для застолья.

— Ой, бегу, ой, сил нет, — приговаривала Татьяна Ивановна, бодро шагая с полными сумками, — бегу, мои хорошие, Борь, сумки возьми, да на крыльцо мясо поставь. Сейчас, сейчас, где там мой ключ, — Татьяна Ивановна вручила сумки с овощами и ринулась вглубь участка, к ёлке. Подняв камень, она схватила ключ и снова направилась ко входу в дом.

Но оказалось, что ключ никак не хочет залезать в скважину.

— Борь, на ты попробуй, — скомандовала Татьяна Ивановна.

— Да никак тут, Тань, — дядя Боря сделал несколько неудачных попыток и пожал плечами.

— Сейчас, сейчас, я позвоню. Где мой телефон, — бормотала Татьяна Ивановна, похлопывая себя по карманам, — ага, вот же он.

— Алло, Антоша, что-то ключ не подходит, может смазать чем? Заржавел что ли?

— Нет мам, мы просто замки поменяли.

— Так, ага, так где новый ключ, Антош, мы тут все приехали, ждём.

— Новый ключ у меня и у Леры. Мы же вдвоём живём в этом доме, — невозмутимо продолжил Антон, — когда мы пригласим вас на праздник, тогда и приедете, мы вам откроем, а так — ты же сама сказала, что вы как-нибудь без нас. Вот и жарьте шашлыки без нас, мы не обидимся.

— Антон, — Татьяна Ивановна заговорила на тон ниже, — не позорь меня перед родственниками, привези сейчас же ключ.

— Мам, я никому не обязан привозить ключи от своего дома, а моя жена не обязана убирать за вами свалку, которую вы устраиваете.

— Так вот кто нам праздник испортил! Лерка тебя науськала, вот же… —Татьяна Ивановна покраснела от злости.

— Если это всё, что ты хотела сказать, мне пора работать и неудобно говорить. Пока, мам.

Антон положил трубку и выключил телефон. Лера раскраснелась от волнения и теребила пуговицу на кофточке.

— Антош, не слишком жёстко? — аккуратно спросила она.

— В самый раз, — спокойно ответил Антон, — в самый раз.