Отец подарил больной дочери собаку. Когда девочки не стало, собака сбежала, и отец был готов на что угодно, чтоб найти её

Почему Герман Павлович назвал свой ломбард «Алмаз»? Многие думали, что причина в том, что ломбард специализируется на приёме ювелирных изделий. Герман не считал нужным объяснять, что всё обстоит иначе. Настоящая причина была глубоко личной и гораздо более трагичной.

Пять лет назад у Германа была дочь. Его единственная принцесса — Машенька. Её он любил больше жизни, как и его жена Вера. Когда Маше исполнилось шесть лет, врачи обнаружили у неё заболевание, которое не поддаётся лечению даже в наше время.

Всё началось, когда девочка стала посещать репетитора. Герман с самого начала был против этой идеи.

— Она и так прекрасно читает и считает, зачем ей это?

— Маше скоро в школу, пусть хотя бы усидчивости научится. Даже если нового ничего не освоит, это всё равно полезно.

Герман, поколебавшись, уступил.

— Хорошо, делай как знаешь. Тебе, наверное, виднее.

Прошло две недели, и однажды репетитор задержала Веру после занятий.

— Простите, что вмешиваюсь. Но я заметила, что после занятий у Маши начинает болеть голова. Боль, конечно, проходит, если она немного отдохнёт, но это повторяется слишком часто. На вашем месте я бы показала ребёнка врачу. Возможно, там ничего страшного, но лучше перестраховаться.

Вера немедленно записала Машу на приём. В больнице семья провела больше трёх часов, пока сдавали анализы. Наконец доктор сказал:

— Приезжайте завтра, когда результаты будут готовы.

На следующий день они вернулись. Врач встретил их с серьёзным выражением лица, и ни намёка на улыбку.

— Мне нечем вас порадовать. У вашей дочери обнаружена опухоль мозга.

Вера побледнела, Герман застыл на месте.

***

Маша угасала буквально на глазах. Её состояние стремительно ухудшалось. Герман продал свой бизнес, чтобы повезти её на лечение за границу. Они объехали множество стран в поисках помощи, но ничего не помогло.

Когда Маша уже почти не могла ходить, она обратилась к отцу:

— Пап, ты обещал мне друга на день рождения. Ты и мама оба обещали. Но теперь ты не успеешь. Я уже не смогу с ним играть.

Вера выбежала из комнаты, чтобы скрыть слёзы.

— Машенька, не говори ерунды. Конечно, мы отпразднуем твой день рождения. Как же без этого? Но если ты так сильно хочешь собачку, мы не будем ждать.

Утром Маша ещё крепко спала. Ночь была беспокойной: все смогли уснуть только под утро. Вера тихо плакала почти всю ночь, Маша лежала в постели после укола, а Герман сидел у окна, глядя в непроглядную тьму за стеклом, и шептал:

— Почему? Почему она? Забери меня, тебе ведь всё равно, кого забирать…

Когда на улице стало светать, Герман тихо вошёл в дом. Под курткой он бережно держал что-то маленькое и тёплое, что слабо шевелилось. Он улыбнулся, представляя, как обрадуется дочь, и осторожно приоткрыл дверь её комнаты. Подойдя к кровати, Герман аккуратно вытащил из-за пазухи белоснежного щенка.

Щенку явно не терпелось изучить новое место. Он не стал сидеть на месте и осторожно начал передвигаться по одеялу, нюхая и исследуя территорию. Маша пошевелилась во сне, и пёсик замер, будто прислушиваясь. Через мгновение девочка открыла глаза, и щенок радостно тявкнул.

— Папа! — закричала она звонким, радостным голосом.

Её крик был настолько громким, что в комнату тут же вбежала Вера.

— Что случилось, Машенька? — спросила она встревоженно, оглядывая дочь.

Но тут её взгляд упал на щенка, который продолжал исследовать Машину кровать. Вера остановилась, словно окаменев, и повернулась к Герману. В её глазах он увидел слёзы.

— Сначала завтрак, а потом будем придумывать имя для этого маленького непоседы, — поспешил сказать Герман, стараясь отвлечь жену.

В тот день впервые за долгое время Маша поела нормально. Они всей семьёй спорили, как лучше назвать щенка. Щенок же вёл себя, как будто был главным героем их разговора: он то и дело пытался забраться с Машиных коленей на стол, махал хвостиком и забавно поскуливал.

С тех пор Маша не расставалась со своим новым другом, которого она назвала Алмазом. Они были вместе всегда: спали рядом, ели вместе. Щенок был её верным спутником. Врачи говорили, что девочке осталось всего пять месяцев, но Маша прожила восемь.

Состояние Маши резко ухудшилось, и она уже почти не могла вставать с кровати. Герман однажды услышал, как она тихо шепчет.

— Меня скоро не будет, а ты обо мне забудешь… Давай я оставлю тебе что-то на память, чтобы ты всегда знал, что я была с тобой.

Она обвела комнату взглядом, будто искала что-то подходящее. Герман хотел предложить свою помощь, но Маша вдруг подняла руку и посмотрела на своё кольцо. Это было небольшое золотое колечко, которое Вера подарила ей год назад.

Сняв кольцо, Маша попыталась повесить его на ошейник Алмаза. Но её слабые руки дрожали, и у неё никак не получалось разогнуть петельку. Щенок тем временем пытался лизнуть её руку, словно чувствовал, что что-то идёт не так.

— Папа, помоги мне, пожалуйста, — попросила она тихо.

Герман наклонился, аккуратно подцепил кольцо и повесил его на ошейник.

Маша улыбнулась и погладила Алмаза.

— Теперь ты всегда будешь обо мне помнить, — прошептала она.

Герман отвернулся, чтобы скрыть подступившие слёзы.

Через несколько недель Маши не стало. Вера была безутешна, она долго не могла прийти в себя. Щенок всё это время лежал на постели девочки, отказывался от еды и почти не двигался. Но однажды он исчез. Вера и Герман обыскали весь город, расклеили объявления, заглянули в каждый подвал, но найти Алмаза так и не удалось. Они винили себя за то, что не уследили.

— Алмаз был Машиным другом. Он был частью её, — часто повторяла Вера, тихо плача.

***

Прошёл год. Герман открыл сначала ювелирную мастерскую, а потом ломбард. Он назвал их «Алмаз», чтобы сохранить память о своей дочери и её верном друге.

Однажды в мастерскую зашла женщина, чьё поведение показалось странным. Девушка из приёмной, Лидочка, которая работала у Германа уже несколько месяцев, подошла к нему.

— Герман Павлович, к нам пришла девочка, она сильно плачет. Мы пытались её успокоить, но не смогли. Может быть, вы поговорите с ней?

Герман тут же поднялся со стула. Раз уж Лида не смогла решить проблему, значит, вопрос действительно серьёзный.

— Ладно, пойдём посмотрим, что там у вас случилось.

Когда он вошёл, то резко остановился, словно его пронзил ледяной ветер. У небольшого стола сидела девочка лет восьми. Рядом с ней на корточках сидел Миша, второй приёмщик, пытался успокоить её.

— Не плачь. Сейчас придёт Герман Павлович, он точно что-нибудь придумает, — говорил он, пытаясь приободрить девочку.

Герман подошёл ближе.

— Что случилось? Почему ты плачешь? Чем мы можем тебе помочь?

Девочка снова разрыдалась. Герман понял, что разговор не будет лёгким. Он присел на стул рядом с ней.

— Ну, давай по порядку. Как тебя зовут?

— Маша…

— А меня зовут Герман Павлович. Расскажи, что случилось.

— Когда я была совсем маленькой, ко мне пришёл Персик. Он был такой худой, грязный… Я решила, что никогда его не брошу. Я воровала еду из дома и носила ему. Тётка ругала меня за это, даже била. Но я всё равно убегала к нему. Мы с ним ночевали в подвале, он согревал меня. Мы купались вместе в реке, он всегда защищал меня от мальчишек.

— У тебя замечательный друг.

— Да, он самый лучший. Он очень умный. Я думаю, что он даже может разговаривать, просто не хочет.

— А где сейчас твой Персик?

— Его отравили мальчишки. Теперь он болеет. Ему очень плохо… Его нужно срочно везти к ветеринару, но это дорого. Вот… — она протянула руку, на которой лежало маленькое кольцо. — Это было на его шее, наверное, от прежней хозяйки. Если вы мне за него заплатите, я смогу ему помочь.

Герман посмотрел на знакомое кольцо, и у него сжалось сердце. Лида и Миша стояли неподалёку, наблюдая за происходящим и не зная, что сказать. Герман поднялся, а потом снова сел, бережно взяв Машину руку.

— Маша, надень это кольцо обратно. Его маленькая хозяйка была бы счастлива, если бы знала, что оно у того, кто любит её собачку. А теперь пойдём. Мы найдём Персика и отвезём его к ветеринару. Ему обязательно помогут.

— А деньги?

— А с деньгами мы что-нибудь решим. Лида, вы справитесь тут без меня?

— Конечно, Герман Павлович. Всё будет в порядке.

Ехали минут десять.

— Показывай, куда дальше ехать.

— Вон тот заброшенный дом, видите? — указала она в окно.

— Вижу.

— Мы живём в подвале. Там тепло, хоть он и старый… Только дом старый, его могут снести в любой момент. Но больше нам идти некуда.

Они подъехали к дому. Маша выскочила из машины и побежала вперёд, показывая дорогу. Герман последовал за ней. Спустившись в сырой, плохо освещённый подвал, он сразу заметил собаку.

Это был взрослый пёс, сильно исхудавший, с тусклой, взъерошенной шерстью. Герман подошёл к нему и опустился на колени. Его глаза наполнились слезами, но он постарался не поддаваться эмоциям.

— Алмаз… Алмаз, мой хороший.

Пёс приоткрыл глаза, чуть вильнул хвостом и слабо лизнул его руку.

— Не бойся, дружище. Мы отвезём тебя к врачу, и ты поправишься.

Алмаз вскоре оказался на заднем сидении машины, а Герман, сжимая руль, мчался в ветеринарную клинику. Маша сидела рядом, поглядывая на него.

— Вы точно спасёте его?

— Мы вместе спасем.

— Вы знакомы с Персиком?

— Да, знаком. Но я расскажу тебе всё позже. Сейчас главное — скорее везти его к ветеринару.

Когда они подъехали к ветеринарной клинике, на крыльцо вышла молодая девушка в белом халате. Она бросила взгляд на собаку, нахмурилась:

— Почему он такой грязный? Его нужно было сначала помыть!

— Вы в своём уме? Если бы это была собака после аварии или драки, вы бы тоже предложили её сначала помыть? Я сейчас сам всех вас здесь отмою!

Девушка растерялась, явно не ожидая такой реакции, и замолчала. В этот момент из кабинета вышел пожилой мужчина, ветеринар. Он быстро оценил обстановку и сразу увидел пса:

— Что у вас тут? Что с собакой?

Маша поспешила объяснить:

— Его отравили. Мальчишки подсыпали ему что-то, и теперь ему очень плохо.

— Несите его сюда, быстрее! — скомандовал ветеринар, указывая на стол.

Герман бережно положил Алмаза на стол и, глядя врачу в глаза, твёрдо произнёс:

— Вы должны его спасти. Любые деньги, любые лекарства. Всё, что нужно, я оплачу.

— Я вас понял. Ждите в коридоре.

Герман вышел в коридор, где услышал, как врач отдаёт указания ассистентке. В этот момент у него в кармане завибрировал телефон. Он достал его и ответил:

— Герман, ты где? Я заехала на работу, а Лида говорит, что ты уехал спасать какую-то собаку. Что происходит? — раздался встревоженный голос Веры.

— Мы нашли Алмаза. Он в тяжёлом состоянии, но я его отвёз в клинику на Ленина. Приезжай.

Вера ничего не ответила, но Герман знал, что она скоро будет на месте. Он вернулся на скамейку и сел рядом с Машей.

— Скажи, а у Персика была хозяйка? — тихо спросила девочка.

— Да. Её тоже звали Маша. Она была чуть младше тебя. Ей было почти семь.

— А почему он не с ней?

— Маша умерла. Алмаз очень скучал по ней, а потом убежал. Мы долго его искали, но так и не нашли. Маша повесила ему на ошейник это колечко. Она знала, что скоро умрёт, и хотела, чтобы у её собаки осталось что-то на память.

— Почему она умерла?

— Она сильно заболела. Врачи не смогли её вылечить.

— А вы заберёте Алмаза к себе? Это значит, что я больше не смогу его видеть?

В этот момент раздался голос Веры, которая уже подошла к ним:

— Конечно, сможешь. Ты можешь приходить к нам, когда захочешь. Играть с ним, гулять.

Девочка повернулась и внимательно посмотрела на женщину.

— Вы… вы мама Маши? — спросила она неуверенно.

Вера кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

Через несколько часов доктор вышел из кабинета и сказал, что можно забирать Алмаза домой.

— Давать только лёгкую еду. Сегодня — только питьё, — строго предупредил он, глядя на Германа и Машу.

На следующий день Маша пришла к ним. Она играла с Алмазом, гуляла с ним, а Герман и Вера купили ей новую одежду, обувь, а ещё подарили красивые бантики.

Но на следующий день Маша не пришла. Алмаз начал метаться по двору, ходил кругами, тревожно поскуливал и внимательно смотрел на дверь, ожидая её возвращения. Герман Павлович не находил себе места. Он был уверен, что с Машей что-то произошло, но никто не знал, где её искать. Единственной надеждой оставался Алмаз.

— У меня нехорошее предчувствие, — тихо сказала Вера, с тревогой глядя на Германа.

— Мы даже не представляем, где она может быть. Но, может, Алмаз знает, куда нам нужно ехать.

Герман открыл ворота, и собака, не раздумывая, сорвалась с места, побежала вперёд, но вскоре остановилась и оглянулась на них.

— Быстрее за ним! — Они поспешили сесть в машину.

Алмаз уверенно побежал по улице, словно чувствовал, куда надо направляться. Его путь привёл их к старому трёхэтажному дому, который выглядел заброшенным. Герман остановил машину у обочины, и Вера открыла дверь, чтобы выпустить собаку. Алмаз тут же бросился в подъезд, нюхая воздух, и поднялся на второй этаж. Там он остановился у одной из дверей и громко залаял, показывая, что они пришли по адресу.

Герман не стал медлить. Он сразу нажал на звонок. Дверь открылась почти мгновенно, и Алмаз рванул внутрь, чуть не сбив с ног пожилую женщину. Она выглядела неряшливо, а в её взгляде читались раздражение и злоба.

— Убирайтесь отсюда! — закричала она, замахнувшись на Алмаза.

Но пёс ловко увернулся и побежал дальше, направляясь к комнате.

Герман и Вера поспешили следом за собакой. Квартира была в ужасном состоянии. Повсюду валялся мусор, стоял тяжёлый запах пыли и сырости. Алмаз добрался до закрытой двери и начал скрестись лапами. Герман толкнул её, и дверь распахнулась.

На старой продавленной кровати лежала Маша. Её лицо и руки были покрыты синяками, взгляд был угасшим, она едва заметно дышала.

— Это… это Маша? — прошептала Вера, боясь подойти ближе.

— А вам-то какое дело? Эта мерзавка притащила в мой дом ворованные шмотки, а я её отучу чужое брать, будьте уверены!

Герман схватился за голову, пытаясь сдержать ярость. Затем он обернулся к женщине, и его голос прозвучал угрожающе:

— Я добьюсь, чтобы вас посадили в тюрьму!

Не теряя времени, он аккуратно поднял Машу на руки. Алмаз шёл рядом, не отрывая взгляда от своей хозяйки. Все вместе они поспешили к машине.

Когда Машу осмотрели врачи, стало ясно, что она больше не вернётся в тот дом. Вера, подключив всех своих знакомых и знакомых знакомых, добилась того, чтобы опекунства над девочкой её тётка была лишена.

Вскоре Маша переехала к Герману и Вере. Они окружили её теплом и заботой, которых она никогда раньше не знала.

— Ты теперь наша дочь и мы никогда тебя не оставим.

Маша не могла поверить своему счастью. Впервые в своей жизни она чувствовала, что её действительно любят, просто так, без условий, и что ей рады. Это ощущение было для неё новым, но таким настоящим. Алмаз лежал у её ног, смотря на неё преданными глазами, словно подтверждая: теперь у неё всё будет хорошо.

Доктор, выросший в детдоме, оперировал бездомную и узнал женщину из своего прошлого

Роман Борисович снял шапочку и направился к своему кабинету, устало потирая виски.

— Доктор, подождите! — окликнул его женский голос.

Он остановился. Навстречу ему торопилась девушка.

— Доктор, мне нужно знать, как он? С ним всё хорошо?

— Простите, а вы ему кем приходитесь? И почему вы здесь? — спросил Роман, нахмурившись.

— Я его дочь. Ну, того, кого вы оперировали, — быстро проговорила она, чуть задыхаясь. — Только, пожалуйста, не ругайтесь на персонал. Они меня не пропускали, я тайком пробежала через служебный вход. Я бы вас всё равно нашла.

— Хорошо, пошли, пока вы тут всё отделение на уши не поставили.

Роман зашёл в кабинет и пригласил её войти.

— Кофейку? — спросил он, подойдя к столу.

Она сначала отказалась, но затем быстро передумала и кивнула:

— Да… Давайте. Доктор, ну скажите уже. С ним всё в порядке?

Роман молча подал ей чашку.

— Садитесь. Всё уже позади. Только объясните мне, может я не понимаю… Вы так тут бегаете, беспокоитесь, а как же вышло, что он чуть не умер? Как он так себя запустил?

— Не всё так просто. Он жутко упрямый. Для него, если на ногах, значит, всё в порядке, — тихо ответила она.

Роман присел рядом, удивлённо подняв брови:

— Что вы имеете в виду?

Она на секунду замешкалась, но затем начала говорить, медленно и вдумчиво:

— Мои родители развелись, когда мне было десять. Для меня это было ударом, я обожала папу. Но у мамы появился другой. Уж он-то сделал всё, чтобы папа и близко ко мне не подошёл. Он был очень влиятельным и добился, что папу лишили родительских прав.

Она на мгновение остановилась, будто заново переживая всё, о чём рассказывала.

— Папа уехал потом. Не знаю куда. Я тогда долго ревела. А мама… Она и её новый муж погибли в аварии.

Она глубоко вдохнула, будто собираясь с силами, и продолжила:

— Никому из родни я была не нужна. Так я оказалась в детдоме. Четыре года. Чего уж тут говорить, это было тяжело. Но представьте, как ребёнок, который рос в любви, вдруг оказывается в полном одиночестве.

— Я уже в институте училась, когда решила всё-таки разыскать папу. Я же ничего про него не знала, а потому и не надеялась особо. Не поверите, я его нашла.

Женщина улыбнулась, но её глаза увлажнились от слёз.

— Мы долго разговаривали, плакали, извинялись. Но я знаю, что он ни в чём не виноват. Да и я тоже. В общем, теперь мы живём хоть и не вместе, но рядом.

Она снова вздохнула и закусила губу.

— Он винит себя за всё. Ни за что не принимает моей помощи. Говорит, что недостоин.

Роман прищурился:

— И вы ничего не пытались сделать? Неужели не было способов помочь ему?

— Вы думаете, я не пробовала? — она вскинула на него взгляд. — Ругалась, уговаривала, чуть ли не заставляла пойти к врачу. Да только толку никакого. Говорит, что не пойдёт и всё тут. Но теперь всё! Я теперь к себе его заберу. Будет под присмотром.

Роман кивнул, задумавшись.

— Человеческая жизнь… Она всегда преподносит сюрпризы.

Он замолчал на несколько секунд, затем добавил:

— Я всё понимаю. Сам в детдоме рос. Только я там с младенчества. Родителей не помню. Правда, там была нянечка одна. Валентина Петровна. Добрейшая женщина. Именно она сделала из меня того, кто я есть. Думаю, её уже нет. Она ушла из детдома, когда я был в десятом классе. Её сын забрал её в другой город.

Его улыбка стала шире, но в глазах появилось что-то грустное:

— Она меня всегда защищала, оберегала. Я как-то раз сбежать хотел. Ну, махнул через забор, а там пёс громадный. Он кинулся на меня. Хотя нянечка была уже немолодой, она выскочила и отбила меня у этой зверюги. Но собака покусала её. Ей пришлось накладывать швы.

— И что, шрам остался? — с интересом спросила женщина.

Роман кивнул, глядя в одну точку перед собой.

— Да. Шрам был в форме звезды. А она смеялась и говорила, что это не шрам, а украшение.

Роман Борисович поднялся с кресла и что-то написал на листке.

— Вот вам пропуск. Теперь сможете приходить к отцу в любое время, — сказал он, протягивая листок женщине. — Зайдите на пост, пусть вам дадут рекомендации по диете.

— Вы не пробовали найти Валентину Петровну? Сколько ей сейчас лет?

Роман на мгновение задумался, потом тихо вздохнул:

— Пробовал, но всё безрезультатно. Думаю, ей уже за 70, но точно возраст не знаю.

Она вышла, а Роман остался один. Посмотрев на часы, он удивлённо качнул головой:

— Ничего себе. Дежурство давно закончилось.

Он переоделся и отправился домой. Вечером снова было ночное дежурство, коллега попросил его подменить. У того родилась дочь, и работа, разумеется, отошла на второй план. Роман часто выручал других. Дома его никто не ждал, да и на работе он чувствовал себя нужным, а это хоть немного скрашивало одиночество.

Однако дома спалось плохо. Настроение было никуда не годным, и, как назло, закончился кофе. Он уже не раз напоминал себе, что надо заехать в магазин, но каждый раз забывал.

На работу Роман пришёл даже раньше назначенного времени. В приёмной он заметил молодую женщину — ту самую, с которой разговаривал ночью. Позже он узнал от медсестры, что её зовут Алиса.

— Как у вас дела? — спросил он с приветливой улыбкой.

— Всё хорошо, — ответила Алиса, улыбнувшись в ответ. — Папу перевели в палату. Он даже извинился передо мной и пообещал, что теперь будет слушаться.

Роман слегка улыбнулся:

— Вот видите, нет худа без добра.

В этот момент из приёмного покоя послышался шум. Роман насторожился и поднялся.

— Простите, пойду посмотрю, что там происходит.

Алиса проводила его взглядом, а затем, тяжело вздохнув, подумала:

«Такой хороший… И как доктор, и как человек». Она тут же одёрнула себя: «три месяца прошло с развода, а я уже снова начинаю заглядываться. Сама же себе поклялась, что никаких мужчин больше!»

***

Тем временем Роман вошёл в приёмный покой.

— Что за шум? Тут что, драка? — поинтересовался он.

Коллега, который должен был передать ему смену, повернулся. Его лицо было красным, а взгляд полон раздражения.

— Посмотри сам! Снова какую-то бомжиху притащили, — бросил он.

— И что? — удивился Роман. — Ей ведь помощь нужна.

— Куда мне её девать? — возмущался врач со скорой помощи. — Машина её сбила. Мне теперь её домой забирать, что ли?

— Везите в приют, таким там место, — холодно отозвался коллега.

— В приюте врачей нет. Ты же сам это знаешь!

Роман перевёл взгляд на пожилую женщину. Она лежала на каталке, тихо стонала. Её одежда была изорвана, испачкана грязью и кровью.

— Костя, ты серьёзно? Это же человек! Ей срочно нужна помощь, — возмутился Роман.

— Помощь? — усмехнулся Костя. — И кто будет с ней возиться? Всё равно она не выживет. Только лекарства переводить. У неё, скорее всего, даже документов нет. Хочешь потом объяснительные писать?

С этими словами Костя вышел из приёмного покоя, едва не сбив Алису, которая застыла у стены, прижав руки к груди. Она слышала весь разговор.

Роман подошёл к пострадавшей, быстро осмотрел её и обернулся к медсёстрам:

— У неё открытый перелом, похоже, сломаны рёбра. На руке рваная рана. Срочно готовьте операционную. Снимите с неё всё грязное, обмойте раны. Быстро.

Медсёстры засуетились, готовили операционную.

Роман понимал, что в чём-то Костя был прав. Такие пациенты часто не выживали. Их организм обычно был сильно истощён, здоровье разрушено алкоголем или тяжёлыми жизненными обстоятельствами. Но это не означало, что помощь не нужно было оказывать.

Примерно через полчаса Роман вошёл в операционную. Он был полностью готов к сложной работе.

Он решил начать с обработки открытого перелома на ноге. Роман Борисович внимательно осмотрел рану, приготовился приступить к работе, но вдруг остановился. Его взгляд упал на бедро пациентки. Там был шрам. Старая, давно зажившая отметина в форме звезды. Знакомая, словно из прошлого, она приковала его внимание. На мгновение он потерял концентрацию, задумался.

— Роман, ты в порядке? — спросил коллега-хирург, заметив его замешательство.

Роман сделал глубокий вдох, кивнул и, сглотнув, ответил:

— Да, всё нормально. Работаем.

В то время Алиса всё ещё была в больнице. Её отец спал уже несколько часов, а она беспокоилась. Но не о нём. Она думала о бабульке, которую оперировал Роман.

— Ларис, ну скажи, операция уже закончилась?

Медсестра подняла на неё глаза, полные эмоций.

— Вы не представляете! Говорили, что шансов мало, что смысла бороться нет, а Роман Борисович заявил, что не сдастся. И, кажется, всё получилось. Он сказал, что бабушка обязательно выживет. Мы тут все переживали за неё.

Алиса хотела что-то ответить, но в этот момент в конце коридора появился сам Роман. С ним шёл второй хирург. Оба выглядели усталыми, но на их лицах читалось удовлетворение.

— Такая сложная операция, а она выдержала, — заметил коллега. — Теперь обязана прожить минимум лет сто.

Роман слегка улыбнулся:

— Ну, сто, может, и не проживёт, но пожить ещё должна.

Алиса выдохнула с облегчением. Всё хорошо. Она даже не сомневалась, что у Романа получится, но тревога всё равно не отпускала до последнего момента.

***

Через несколько дней её отца уже готовили к выписке. В палату вошёл Роман.

— Ну как вы? — спросил он, подходя к кровати.

Отец Алисы улыбнулся:

— Отлично. Даже кормят по часам, как в армии. С моей Алисой не расслабишься.

Роман бросил короткий взгляд на Алису, одобрительно кивнул:

— И правильно. Дочку нужно слушаться.

Алиса подошла чуть ближе и робко поинтересовалась:

— Роман Борисович, а как там бабушка?

— Поправляется. Уже сама ест. Думаю, скоро начнёт шутить и бегать.

— Вы такой молодец.

Роман посмотрел на неё удивлённо, но затем тоже слегка улыбнулся:

— Хотите познакомиться с ней?

— Можно?

Когда они вошли в палату, бабушка повернула голову в их сторону.

— Ромочка, ты пришёл!

— Валентина Петровна. Как вы тут?

В этот момент Алиса всё поняла. Словно сложились пазлы, которые она не могла собрать.

— Не может быть… — выдохнула она.

Роман обернулся к ней с лёгкой, но доброй улыбкой:

— Может. Хотя, честно говоря, я бы сам раньше не поверил в такие совпадения.

История пожилой женщины оказалась горькой. Сын забрал её к себе, чтобы получить её квартиру. Он её продал. Мать сразу стала ему не нужна. Он посадил её на автобус и даже не подумал, что ей теперь негде жить. Просто выгнал её. А она… Где-то гордость, где-то скромность. Она не хотела быть обузой для друзей или бывших коллег. Вот и осталась на улице.

Алиса, слушая эту историю, не могла сдержать слёз:

— Как можно так поступить? Это же родной человек!

Они посидели с Валентиной Петровной ещё немного. Когда разговор подошёл к концу, Алиса встала.

— Мне пора идти, папу нужно собирать. Но можно я ещё вас навещу?

Бабушка улыбнулась, слегка наклонив голову:

— Конечно, приходи. Я буду рада.

Роман посмотрел на Алису, добавив спокойно:

— Мы будем рады.

Алиса вышла, а Валентина Петровна строго глянула на Романа.

— Знаешь, ты бы присмотрелся к этой девушке. Тут прям искры между вами летали. Ром, не глупи.

Роман слегка покраснел.

— Вам показалось.

Она усмехнулась, подняв брови:

— Ага! Как скажешь! Показалось, так показалось.

— Она же младше меня на лет десять, а то и больше, — попробовал оправдаться Роман.

— И что?

— Мне кажется, я слишком старый, чтобы понравиться ей.

Валентина Петровна вздохнула, медленно закрыла глаза, и, будто разговаривая сама с собой, пробормотала:

— Вот где ты умный, а тут прям круглый дурак.

Роман недовольно засопел, повернулся и увидел в дверях Алису.

— Здравствуйте.

Валентина Петровна только закатила глаза. Роман старался не смотреть на неё. Он натянул нейтральное выражение лица.

— Здравствуйте, Алиса, — кивнул он. — Вы пришли навестить Валентину Петровну?

— Да, — подтвердила Алиса. — Решила заглянуть и принести ей кое-что вкусное. А ещё… — Она замялась. — Мы с ней тут думали, что нужно решить вопрос с её проживанием.

— Проживанием? — Роман прищурился, его голос стал настороженным.

— Да… — тихо ответила Алиса. — Обсуждаем варианты дома престарелых.

— Что?! Вы серьёзно думаете, что это подходящий выход? Валентина Петровна не может вернуться на улицу, но дом престарелых — это не решение.

Он заметил, что в руках Алисы были какие-то брошюры.

— Откуда это у вас? — резко спросил он, кивнув на бумаги.

— Они лежат почти в каждой палате.

Роман выхватил брошюры из её рук и с размаха бросил их в ближайшую урну.

— Чтобы я больше этого не видел! И чтобы об этом даже не заикались! Разговор окончен.

С этими словами он развернулся и вышел из палаты, громко хлопнув дверью. Алиса заметила, как Валентина Петровна тихо плачет, и тут же побежала за ним.

— Роман Борисович! Подождите! — окликнула она его в коридоре.

Он остановился, но не повернулся к ней, лишь тяжело вздохнул.

— Вы… Вы самый добрый и потрясающий человек, которого я только встречала. Мне 30 лет, а вам 41. Ну и что… Пойдёте со мной на свидание?

— Пойду, — спустя короткую паузу ответил Роман. — Но я вас сразу предупреждаю, — добавил он, нахмурив брови, — мой характер… Я могу быть ужасным.

Алиса засмеялась, её улыбка стала ещё шире:

— Это вы ещё моего не знаете. У нас, похоже, будет отличная битва!

Роман невольно усмехнулся, но всё же выглядел слегка озадаченным.

— У меня есть Валентина Петровна. Она, возможно, уже никогда не сможет ходить. Вы понимаете, что это огромная ответственность?

Алиса слегка прищурилась, её глаза лукаво блеснули:

— А у меня есть папа. Думаю, они прекрасно поладят.

После этих слов она не выдержала и рассмеялась. Роман, смущённый, провёл рукой по волосам.

— Вы только что пригласили меня на свидание, а теперь пытаетесь меня отговорить. Я вообще не понимаю, зачем такой молодой и красивой девушке старый, ворчливый доктор?

Алиса сделала шаг вперёд, взяла его за руку и посмотрела прямо в глаза.

— Наверное, потому, что теперь я не представляю свою жизнь без этого доктора, — мягко сказала она.