Она прекрасно понимала, что мама ее не любит

Когда Ире было шесть лет, незнакомый дядя с золотым зубом предложил ей конфету. Вообще-то, мама говорила Ире, что брать сладости у незнакомцев нельзя, но эта была ее любимая «Ласточка», и Ира схватила конфету, крепко зажмурившись и ожидая грома небесного, как предвещала мама.

Ничего не случилось. Дядя улыбнулся ей, легонько щелкнул по носу и велел слушаться маму. А Ира и так слушалась, иначе мама доставала скакалку и…

Вот и в тот вечер мама без скакалки не обошлось. Мама нашла в кармане ее курточки смятый фантик от конфеты и принялась допрашивать, где Ира ее взяла. Врать матери – последнее дело, это Ира знала твердо. И все рассказала.

Как мама кричала! Ира боялась, у нее перепонки лопнут. А уж сколько раз ей скакалкой досталось, думать страшно – хорошо, что Сашка заплакал, и мама бросилась к нему, тут же забыв про дочь.

Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.

При этом мама просто обожала своего второго ребенка – младшего брата Иры по имени Саша. Он был младше Иры на три года. Ира сначала тоже его любила – он был маленьким забавным карапузом. Но когда брат подрос, любить его стало очень сложно: почему-то Сашка получился именно таким, каких Ира терпеть не могла.

— Мамочка, ты так вкусно готовишь, можно мне добавки? – елейным голоском спрашивал он.

Мама готовила откровенно плохо – вечно то пустой капустный суп, то лапшу с майонезом. И Сашка сам потихоньку суп этот в унитаз выливал, Ира собственными глазами видела. Но мама ему верила: сразу расцветала, говорила, что он – ее единственная радость в этой треклятой жизни. И вечером сама решала за него математику или заставляла Иру это делать. И утром, когда они шли в школу, она будто бы незаметно пихала ему в карман деньги. А когда Ира у нее просила на школьные обеды, говорила, что денег нет – пусть она к папе обращается.

Папа дома бывал редко. Он работал в милиции и все время был на задании. Пару раз Ира видела это задание – невысокая полненькая блондинка с напомаженными губами. Ее он водил в кафе и катал на такси, а если Ира просила у отца денег, называл дочь тунеядкой и велел показать дневник. И Ира перестала просить, потому что в дневнике вечно было красным красно, и уж мама никогда не забывала наказать ее как следует.

Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.

Когда Ира заикнулась о том, что после девятого класса поедет в Елисветово поступать на модельера, мать снова выпорола ее, хотя Ира была уже достаточно взрослой для этого – умела огрызаться и грозилась уйти из дома. Когда противный толстощекий Сашка ввалился в комнату и сказал: «Мамочка, успокойся, у тебя же больное сердце, тебе нельзя волноваться!», та оставила Иру в покое, но это Иру только разозлило. Тоже мне, защитник нашелся!

В Елисветово она все равно уехала и в колледж поступила: украла у отца деньги из кошелька, оставила записку на кухонном столе. Оказалось, что про сердце мама не врала – после этого она попала в больницу, а отец приехал за Ирой, требуя вернуться домой.

Ира не вернулась. В общежитии ей нравилось – тут все были другие, не такие унылые, как в ее школе, а свободные и творческие. Через полгода она научилась курить, шить себе потрясающие наряды из любой мало-мальски пригодной тряпки и разводить парней на деньги.

А потом она встретила Юру. У него было бледное аристократичное лицо, тонкие, искусанные в кровь, губы и длинные пальцы, которые либо перебирали струны на гитаре, либо держали карандаш, которым Юра записывал свои стихи. Юру тоже не любила мама, и это их объединило – Ира нашла, наконец-то, родственную душу.

Колледж Ира забросила. Целыми днями они зависали на квартире у Юры, которую снимал ему богатый отец, где слушали музыку, пели дуэтом Юрины песни и курили одну на двоих сигаретку. Ира была счастлива – ей больше не нужна была мама с ее нелюбовью, папа с его многочисленными любовницами, не нужна даже корочка об образовании, потому что Юра обещал ее содержать.

Непонятно как папа ее отыскал. Видимо, соседка из общежития сдала. Маме позвонили из колледжа и сказали, что Ира не появляется на занятиях. А так как Ира была еще несовершеннолетней, папа отправился на ее поиски. Юра, когда увидел папины погоны, испугался так, что Ирины вещи собрал сам за пять минут. Она плакала и просила папу оставить ее в покое, а папа обещал пристрелить негодяя, если еще раз увидит его рядом с дочерью.

Мама встретила ее со слезами, но не потому, что скучала – боялась, что Ира загубила себе жизнь и наверняка беременная. А Ира была бы и рада забеременеть, тогда бы им с Юрой разрешили пожениться. Но Ира не была беременная – через неделю у нее пошли месячные. Мама обрадовалась, а Ира не очень – последняя надежда на то, что они с Юрой будут вместе, покинула ее сердце.

Отец устроил Иру в местный техникум – правда, не на модельера, как раньше, а на обычную швею. Учиться там было скучно, дома мать бесконечно пела дифирамбы своему любимому сыночку, а Иру ругала, как обычно, так что сложно было сказать, где ей было хуже – дома или на учебе. Никакого выхода из сложившейся ситуации она не видела до тех пор, пока не встретила одноклассницу Ольгу. Та светилась как начищенный пятак, вышагивая по улице в красивом пальто, туго обтягивающим выпирающий живот.

— Залетела, что ли? – спросила Ира.

— Обижаешь! – протянула Оля. – Я замуж вышла. Вот, ждем прибавления.

— Ну так и я про то. Брак по залету – предел мечтаний.

Ира забыла, что сама несколько месяцев назад мечтала о таком браке.

— Подумаешь! Зато я съехала от родителей, никто мне не выедает мозг, Петя меня на руках носит! Работать не надо, учиться не надо – красота!

Они пошли в кафе, где лопали пирожные и вспоминали школьные годы. И после этого разговора Ира решила – ей тоже надо выйти замуж.

Найти кавалера оказалось несложно – этим искусством она овладела в совершенстве. И подошла к этому Ира с умом – искала спокойного и доброго парня, с работой и деньгами, с отдельной квартирой. Нашла – Семен Рубцов с пятого этажа. Правда, у него была девушка, но такая скучная мышка, что увести Семена было раз плюнуть.

Свадьбу играли в январе. Еще не было видно, но под платьем у Иры намечался животик.

— Будет девочка, – сказала узистка, и Ира обрадовалась.

А Семен расстроился, но быстро спрятал свое расстройство и сказал, что девочка – это замечательно.

Мама тоже расстроилась.

— Какой толк от девок! Будет нервы тебе трепать, а потом замуж выйдет – вот и все дела.

А потом вдруг завыла – так бабы на похоронах обычно воют. Ира закатила глаза – она даже здесь не может нормальной матерью быть!

— Мам. Ну чего ты устроила, все же хорошо!

— Хорошо, как же! Ну зачем тебе вздумалось по залету замуж выходить? Сделала бы аборт, я же предлагала!

— Предлагала она. Что же ты не сделала аборт, когда мной от папы залетела?

Мать ударила ее по щеке.

— Как ты со мной разговариваешь!

— Как хочу, так и разговариваю! Сама меня такой вырастила!

Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.

Она радовалась, что теперь не нужно жить вместе с мамой. И когда та пугала ее, что не будет помогать с младенцем, Ира только радовалось – не хватало, чтобы она и ее дочери жизнь испортила!

Но когда родилась малышка, Ира пожалела о том, что рассорилась с мамой – это оказалось куда сложнее, чем она думала. Дочь орала круглые сутки, у Иры просто голова от нее раскалывалась. Семен стал брать ночные смены, или сбегал к маме, никакой помощи от него не было. От страха и отчаянья Ира стала налегать на мучное и сладкое, и за полгода ее разнесло так, что в зеркало смотреть было противно. Девочка, которая первые дни после родов вызывала в Ире умиление, сейчас в основном раздражала. Ире было стыдно за свои чувства, и она старалась делать все, что должна была делать по ее уразумению хорошая мать – купала ее в ванночке с ромашкой, гуляла по два часа в любую погоду, кормила по часам. Назвала она ее Юлей, в честь своего Юры.

Так прошло два года. Отец обещал выбить ясли для малышки и устроить Иру на работу к знакомому дельцу – секретаршей там или что-то вроде этого. Ира радовалась – сидеть дома ей ужасно надоело, тем более Семен для семейной жизни оказался совсем неприспособленным. Если он приходил домой, Ира от скуки умирала, а если не приходил – от ревности. Нет, она его не любила, но ей было обидно, что он проводит время с кем-то, а она ждет его дома.

— Саша в Елисветово собирается поступать, хочешь, поехали с нами? – предложила внезапно мать. – Ты же там все знаешь, покажешь ему, что к чему. А я, так уж и быть, с Юлькой посижу.

Ира согласилась. А почему нет?

В Елисветово все сильно изменилась. Ира сразу затосковала, вспомнив, как ей нравилось учиться на модельера и как здорово она проводила время с Юрой. Везет Сашке, будет учиться, никаких забот у него – ни ребенка, ни мужа. Ну, в его случае жены. А Ира – дура, сама свою жизнь испортила!

Вот с такими мыслями стояла она в супермаркете – мама ее отправила, а то ее любимый сынок надорвется же пакеты с продуктами нести! От обиды глаза защипало, и она часто поморгала. И тут увидела его. Юра стоял в соседней очереди – такой же прекрасный, как и раньше! Высокий, бледный, с ироничным изгибом бровей. Сердце сделало сальто, потом остановилось и упало в бесконечную пустоту. Ира вскинула голову и с сияющей улыбкой подошла к Юре.

— Привет!

Он смотрел на нее так, словно не узнавал.

— Ну ты что, это же я, Ира!

Она засмеялась и принялась напевать их песню, которую они написали вместе.

На лбу Юры появилась морщинка.

— А… – протянул он. – Не узнал.

— Что, так сильно изменилась? – кокетливо спросила Ира.

— Ну да. Раньше ты вон какая худенькая была, а теперь – целый хлебзавод! Ты смотри, так и диабет заработать можно!

Из магазина Ира бросилась в слезах, забыв свои покупки в корзине. Мама испугалась, принялась расспрашивать, кто ее обидел.

— На тебя маньяк напал, да? – кричала она.

От ее крика Юля задалась слезами.

— Мам, ну какой маньяк! – Ира раздраженно засунула грудь в рот дочери, чтобы она хотя бы немного помолчала. Да, надо бросать ее кормить, скоро в сад, но как еще ее успокоить?

— Какой-какой, обыкновенный! Знаешь, сколько их по улицам ходит! Когда мне было семь лет…

Мать внезапно вся обмякла и будто постарела. Опустилась на обшарпанный стул – они сняли квартиру на неделю, пока Саша будет подавать документы.

— Он мне конфетку предложил. А потом говорит – пошли, я тебе щенка покажу. Я и пошла, дура… Я так просила родителей купить мне щенка, ну почему они мне не купили!

Внутри у Иры все сжалось. Ну зачем мама ей это говорит, она не хочет ничего знать! Острая, незнакомая боль разливалась внутри. Ира протянула руку и погладила маму по спине.

— Мам… Ну не плач, все хорошо! Никто на меня не нападал. Просто я поняла, какая я толстая и тупая. Ну почему ты меня не остановила, почему позволила мне замуж выйти? Надо было заставлять меня учиться! Кто я теперь? Что меня ждет?

И тут они обе уже обнялись и зарыдали.

Из комнаты вышел Сашка.

— Вот бабы, чего вы тут устроили… Ир, кто тебе мешает поступить на заочное? Время есть, давай я помогу тебе подготовиться. Когда на сессию надо будет ездить, мама посидит с Юлькой. Да ведь, мам?

Саша говорил слишком красиво. И Ире очень хотелось поверить, что так можно, что так получится. Но она знала, что скажет сейчас мама – ах ты мой сыночек, какой ты умничка!

Мама посмотрела на сына, потом на Иру.

— А что? Саша дело же говорит! Ты же не глупая у меня, поди поступишь. Ой, ты же документы с собой не взяла! Так, я сейчас отцу позвоню, пусть отправит кого-нибудь! Или Семен твой пускай привезет, должна же быть от него хоть какая-то польза!

— То есть… Как? – Ира не могла поверить своим ушам. – Я и правда могу поступить? А как же Юля?

— Саша правильно сказал – я посижу. Чай не чужие.

— Мама… Мамочка, я так тебя люблю!

Ира и сама не знала, как у нее вырвались эти слова. Мама смотрела на нее удивленно, словно Ира сказала, что выходит замуж за Папу Римского.

— Доченька, ну ты чего… Конечно, я и посижу, и помогу…

Мама поджала губы, вздохнула и выдавила.

— Я тоже тебя люблю, ты же знаешь. Только ты никогда меня не слушаешь.

— Я буду слушать, мама, буду!

Они снова обе ревели, и снова обе обнимались.

Сашка махнул рукой, сказал что-то вроде «бабы» и вышел.

А они, втроем, долго сидели обнявшись. И сначала плакали, потом смеялись. Потом опять плакали. Мама любила Иру, теперь Ира это знала.

Умело дала отпор наглой родне мужа

Сегодня у Маши закончилось терпение. Она и раньше была не в восторге от того, как строились отношения её мужа с многочисленной роднёй. Но то, что творилось в последнее время, выходило за все возможные рамки приличия. Пора этому положить конец!

— Макс, привет! — заявился муж золовки к ним с утра пораньше. — Чё, спите ещё? Вставайте, хватить дрыхнуть!

Евгений басил на весь дом, несмотря на то, что было субботнее утро, и вся семья, включая маленьких детей, ещё крепко спала. Максим и сам ещё спал, и внезапный звонок в дверь его разбудил на самом интересном месте.

— Ну что за привычка у вас с сеструхой — появляться в самый неподходящий момент! Чего тебе? — недовольно спросил мужчина, зевая и почёсываясь после крепкого сна.

— О, а этим лишь бы поспать! — не к месту загоготал Евгений. — Дело у меня к тебе, Максюха. Моя прислала меня сюда, говорит, езжай к Максу. И без денег не возвращайся.

— А чего это? Я вроде Ленке никаких денег не должен? — удивился Максим.

— Ты думаешь? — полушутя спросил Евгений. — Да, ладно, не напрягайся, шучу я. Поможешь нам по-родственному.

— Что опять придумали? Вы же вот только кредит закрыли, — удивился Максим.

— Да Ленке вдруг взбрендило машину поменять. Говорит, не могу на этой развалюхе больше ездить. Нет, ну она права. Машина у неё, конечно, дрянь. Давно пора её в утиль отправить, а она ещё как-то умудряется на ней детей возить.

— Так нет у нас денег. Кредит возьмите, как все, — посоветовал Макс, наливая кофе себе и гостю.

— В том-то всё и дело. Не дают нам ещё один кредит, всё. Вот Ленка и просит тебя взять кредит для неё. А платить она сама будет, ты не переживай.

Тут в кухню влетела Маша, которая весь этот разговор прослушала, стоя за дверью. Внутри клокотало негодование. Да сколько это будет продолжаться!

Свекровь и свёкор, сестра мужа и её супруг, двоюродные братья и сёстры — все без зазрения совести пользовались добротой Максима. Практически все они хотя бы раз занимали у него деньги и совсем не спешили их отдавать. Не стесняясь, родственники звали его на помощь в любых проблемах и делах, не думая о том, что в это время страдает его семья и дети.

— Никакого кредита он для вас брать больше не будет, ясно? Повадились нас использовать! Не стыдно? — закричала Маша.

— Ой, не с той ноги, что ль, встала. Привет, Маша. Здороваться надо с гостями.

— А я тебя в гости не звала, чтобы с тобой здороваться, — грубо ответила Мария. — И ещё раз повторяю — прекратите клянчить у нас деньги!

— Так я не в долг прошу, Машенька, — не очень вежливо проговорил Евгений. — Кредит лишь взять, а платить мы сами будем. Может, ты что-то не услышала там, за дверью?

— Знаем, проходили уже — ваши кредиты, которые автоматически становятся нашими. Брал муж в прошлый раз для тебя кредит. Хотя я его и отговаривала. И что в итоге? То Ленку на работе сократили, то тебе премию не выдали. А платил Максим! И хоть он, добрая душа, всячески пытался это скрыть от меня, но я всё знаю! И мне непонятно, почему ваша семья опять должна решать свои проблемы за наш счёт? — выкрикнула Мария со злостью.

— Слушай, ну не вмешивалась бы ты в отношения брата и сестры. Это их дела, сами разберутся, а? — по-наглому улыбаясь, отвечал муж золовки.

— Их отношения закончились в тот день, когда Максим сводил меня в загс. По крайней мере, финансовые. Мы с ним семья, а вы с Леночкой — лишь родственники, которые никак не должны вмешиваться в наши денежные дела. Но вы с каким-то маниакальным упорством постоянно пытаетесь залезть в наш кошелёк.

Максим при этом молчал, слегка удивлённый тем, что происходит. Но в душе был рад тому, что ему не придётся самому отказывать мужу сестры, который был упёртым и целей своих добивался любой ценой.

— А ты что молчишь, Макс? Может, угомонишь уже свою ненормальную жёнушку? Я пришёл с миром, спокойно поговорить, а она устроила тут невесть что. Прям какими-то мошенниками нас выставляет.

— А вы есть мошенники, привыкшие жить за чужой счёт! — Машу уже было не остановить.

— Жень, ну она в принципе права. У нас своих забот и проблем — полон рот. Ты же видишь, дом не достроен, ремонт ещё не начинали делать. О каком кредите может идти речь?

— Так мы сами будем платить! Вы что не слышите меня? Сами! — тоже перешёл на крик гость. — Так, всё, не могу больше. Пусть Ленка сама с вами разбирается. В конце концов — это её родня, а я умываю руки. Обзываются ещё!

Подойдя к двери, он не выдержал и произнёс.

— Да, не думал я, Макс, что ты такой подкаблучник. Имей в виду — нужна будет помощь, на меня можешь не рассчитывать.

— Иди, иди! Помощник! Так и смотришь в наш кошелёк, — крикнула вдогонку Маша.

Громко хлопнув дверью, зять вышел вон.

— Ну ты молодец, Машуля. Я уж и не знал, как отболтаться. Как пиявки ко мне присосались, не отлепишь, — муж выглядел слегка растерянным.

— Замолчи, слабак! Используют тебя все, кому не лень. А ты не знаешь, как отказать. Смешно слушать, мужик тоже мне называется, глава семейства! — не унималась Мария. — Все свадьбы, юбилеи, встречи с друзьями и покупку авто ты спонсировал. Всех, кто только просил!

— Ну, не преувеличивай ты так! Давал иногда взаймы, да и то не всем, — парировал муж.

Не прошло и двадцати минут, как Максиму позвонила сестра.

— Ты что там, братишка, совсем сбрендил? Что за концерт вы с женой устроили? Это когда мы у вас брали и не отдавали, а? Постыдился бы обвинять родных в таком!

Лена решила использовать свою любимую тактику — нападение. И ей сейчас было абсолютно наплевать на то, что правды в её словах было мало. Главное — обида и напор!

— Попросили по-человечески, по-родственному — возьми кредит. Мы сами бы платили, тебе же всё Женька объяснил. Так нет, надо представление устроить! — обиженно кричала сестра в трубку.

— Здравствуй, Лена, — взяла у мужа телефон Мария, видя его растерянное лицо. — Не нужно скандалить, просто уясните себе, что Макс больше на ваши просьбы и уловки не пойдёт. Ни взаймы дать, ни кредит для вас взять он не сможет, ясно?

— Это ты так решила? Так он мне брат родной, забыла? И будет слушать меня, ясно? — грубо ответила золовка.

— Нет, не будет. Мой муж больше никого, кроме меня, слушать не будет. А тебе могу дать совет бесплатный. Так чисто из симпатии к тебе — денег попроси у свекрови, то есть у своей матери. Пусть раскошелится хоть разок.

— Без тебя разберусь, советчица! Дай мне Максима!

— Он не хочет с тобой разговаривать, — косясь на мужа, который знаками показывал, чтобы она прекращала разговор, ответила Маша.

Мария наконец-то отключилась. И поняла, что сейчас заработала себе врагов с стане мужниной родни.

Это был ещё не конец. Конечно же! В бой вступила тяжёлая артиллерия — свекровь Полина Марковна.

Она позвонила не сразу, а лишь к вечеру. И с сыном разговаривать не стала, вероятно, уже зная от дочери и зятя, что Маша запретила тому давать родне в долг.

— Здравствуй, Машенька, как дела? Как детки? Все здоровы? — начала свекровь издалека.

— Всё у нас замечательно. Вы как? Нам по делу звоните или просто так? — таким же елейным голоском отвечала сноха.

— Ой, ты знаешь, Машенька, по делу. Нам с отцом даже нехорошо стало от того, что произошло между вами и семьёй Леночки. Давление подскочило от расстройства и у меня, и у Михаила Петровича.

— Да? А что же вы так расстроились? — продолжала Маша в том же тоне.

— Машенька, вы свои, родня. И должны держаться друг за друга и помогать во всём, — продолжала мягким голосом Полина Марковна.

— А что же тогда Елена вместе с супругом нам с Максимом ни разу не помогли? Ни когда мы дом начинали строить, ни когда машину в кредит покупали, ни даже тогда, когда нужны были деньги на операцию Дениски?

— Ну что ты так? Ну не было у них такой возможности. Была бы, разве они отказали бы вам.

— А у них никогда нет возможности, они только у нас всё время деньги берут и ещё норовят их не отдать, — невестка говорила уже со злостью. В душе опять всколыхнулась обида.

— Брось, не стоит. Не копи в себе плохую энергию. Лучше направь её на то, чтобы помочь Лене и Евгению. Они же не просто так просят в долг. Возьмёте кредит, а они будут платить. Всё по-честному. Разреши Максиму, а?

— Вот и возьмите для них кредит! Сами! В чём проблема? — перебила свекровь Маша.

— Ты что? У меня принцип — никаких кредитов!

— Да, хорошо вам с вашими принципами. Просто замечательно! А мы с мужем, значит, лохи беспринципные, и нас можно использовать всем кому не лень!

— Маша, как ты можешь так? — заохала свекровь.

— Могу, представьте себе. Потому что уже устала смотреть, как пользуются добротой моего мужа.

— Так ты отказываешь? Это окончательный ответ? — уточнила свекровь.

— Нет, — подумав, сказала невестка.

— Да ты что? Может, всё-таки передумаешь? — обрадовалась Полина Марковна.

— Да, я подумала и решила. Я могу дать денег взаймы вам или золовке, но на моих условиях, — весело ответила Мария.

— Ну, какие ещё условия? Что ты придумываешь? — недовольно отреагировала свекровь.

— А такие. Кредит возьму я, а не Максим. И отдам эти деньги золовке. Но под другие проценты. Если банк оформит мне кредит под 20 процентов, например, то Елене я дам деньги под 25. И сам долг мы оформим у нотариуса, где пропишем сразу ежемесячные платежи с процентами. Так будет надёжней. И справедливо. Устроит её такой расклад, пожалуйста. А на нет и суда нет.

— Да ты что! — закричала свекровь. — На своих наживаться, это уму непостижимо! Как ты до такого додумалась?

— Вы меня научили и многочисленные родственники с протянутой рукой. И потом — какая нажива? Я лишь хотела помочь, пойти навстречу. Но, зная вашу доченьку и её мужа, на других условиях мы им деньги больше давать не будем. Всё, сыты по горло!

— Какой кошмар! И это жена моего сына! — сокрушалась Полина Марковна.

— У вас всё, а то мне детей кормить пора? Да и мужа тоже, — спокойно спросила Мария. — Да, и ещё. Всей родне передайте — Максим больше никому ничего не должен!

С тех пор больше никто из большой орды родственников деньги в долг у Максима и Марии не просит. А один брат двоюродный даже отдал старый долг, который висел на нём несколько лет. Видать, побоялся, что Маша выставит ему проценты.