Я ненавижу СССР – вот как я готов сказать. Ненавижу всем: сердцем, душой, мозгом, пальцем, ногой, рукой – всем! Каждая частичка моей сущности кричит от боли, когда я вспоминаю это гетто.
Страну вечно нищих людей, пустых взглядов людей и прилавков магазинов.
Страну лжи обмана и фальши.
Страну предательства, доносительства, скотства и всей остальной мыслимой и немыслимой мерзости.
Но больше всего я ненавидел страну СССР не за все вышеперечисленное.
Я ненавидел за другое – за ее «определенность», за ее бесперспективность, за ее предрешенность, моя жизнь казалось мне затянувшейся прогулкой на плаху.
Уже учась в школе, я знал, что после школы меня железобетонно ждет армия, потому что у моих родителей нет денег на взятку необходимую как для поступления в ВУЗ, так и для отмазки от армии.
После чего меня ждало какое-то унылое существование важными вехами которого было: бракосочетание, вечное ожидание своей очереди на квартиру, телевизор, холодильник, а если бы я научился воровать или был крайне изворотлив, то даже машина и дача.
Именно когда я изучал возможности последнего поворота событий – я понял, что есть и еще одна перспектива, которая вообще не радовала…
Тупая, бездушная, бесполезная жизнь – существование.
Взлеты и падения на уровне плинтуса. Отчаяние.
И поэтому, когда я прочитал строки, написанные далее, я все это вспомнил, накатило так сказать…
Накатило и я понял, что готов на все, чтобы туда не вернуться.
В общем, читайте сами, может вы меня поймете:
«…Знаете ли вы, что теперь модную красивую вещь (кофточку, юбчонку, туфлишки) легче всего купить женщине в сортире. Да, да, в общественных больших туалетах где-нибудь на Петровке и в ГУМе. Именно там процветает торговля с рук заграничными шмотками. Главное, что в женском туалете не помешает милиция…»
«…Государство у нас, продавая автомобили трудящимся, например, выступает в роли обыкновенного спекулянта. За «Жигули» («фиат»), которые во всем мире стоят около тысячи долларов, наше государство берет семь тысяч пятьсот рублей, за «Волгу», которой, как известно, цена на мировом рынке около двух тысяч, с родных трудящихся государство берет пятнадцать тысяч, да еще не купишь. Паек, паек, дорогие друзья…»
«…Рассказал бы я вам про эти дома отдыха, как там селят по четыре человека в палате, как ходят, изнывая от безделья, по дорожкам парка, как пьют, как развлекаются по кустам, по парку, как развлекаются пением «Катюши», «Подмосковных вечеров» и прыганьем в мешках под руководством «культурника»…»
«…Однажды я приобрел баночку с надписью «Обед» и поджарил ее содержимое с картошкой, луком и чесноком — получилось вкусно. Наутро приятели сказали мне, что я съел куриные консервы для кошек. Но они были вкусными! Они были лучше тех консервов для людей, которые и сегодня делают в России!..»
«…»Макдональдс» для вас — название шикарного ресторана…»
«…В новогоднюю ночь вы мужественно боролись со сном, чтобы в 3 часа посмотреть «зарубежную эстраду»: телевидение ГДР, Марылю Родович, Карела Готта и итальянцев…»
«…Вы хоть раз предъявляли дневник комсомольскому патрулю у входа в кинотеатр…»
«…Копченую колбасу нужно отрезать тонким-тонким, до прозрачности, слоем — в следующий раз вы увидите ее через полгода…»
«…Самый крутой магазин в городе — комиссионка, потому что там стоит импортный двухкассетный магнитофон…»
«…Кроссовки «советский адидас» — это круто. Их носили чуть не с нарядными платьями…»
«…Вы помните как в восьмидесятом — только на время Олимпиады — появились маленькие упаковки сока с трубочками, новозеландское масло в яркой упаковке и финские джемы в школьной столовой. Упаковки сохраняли, пытаясь дать им вторую жизнь…»
«…В летние каникулы между девятым и десятым классом — безумно круто: поездка в Чехословакию (Болгарию) по обмену. Списки счастливчиков утверждаются за год. Все стараются утопить друг друга и никто не верит, что в Прагу можно стремиться лишь из желания посмотреть на архитектуру. Вернувшись из Праги одноклассницы щеголяют в одинаковых белых тапочках с трехцветными чехословацкими флажками. Вы бы себе таких не купили. Если бы вас включили в списки…»
«…Вы уверены, что шариковые ручки за 35 копеек предназначены не для письма. А для заколачивания в бетонную стену, с последующим ввинчиванием туда шурупа…»
«…Родители уехали из Латвии на несколько лет в Когалым. Мою мать — по специальности преподавателя игры на фортепиано — отправили там разгружать вагоны с цементом — вручную, лопатой…»
«…Ехали мы на автобусе с отдыха на Чёрном море домой. Автобус сломался, ехать не хотел. Водитель обнаружил, что треснула резиновая гофра, что-то там с топливной системой связано. Надел пару презервативов на неё, и мы проехали все оставшиеся 300 км…»
«…Трагически закончился хоккейный матч между советскими и канадскими юниорами во Дворце спорта «Сокольники» в Москве. Большинство выходов было закрыто и в возникшей после матча давке 21 чел. погиб, 25 получили увечья. Хотя существует и другая версия возникновения давки: после игры канадцы захотели сделать зрителям приятное, и стали кидать в ряды жвачку…»
«…В конце месяца однодневная забастовка в крупнейших портах Северо-западной части СССР: гг. Ленинград, Выборг, Таллин, Рига, Клайпеда, Вентспилс. Рабочие отказались работать на разгрузке продовольствия, прибывшего из-за рубежа, поскольку это продовольствие идёт не в магазины страны, а в закрытые спецраспределители Москвы. Кроме того, плохая организация приёмки продуктов делала работу, по мнению бастующих, бессмысленной. На замену рабочим согнали солдат и студентов…»
«…Участники молодёжной банды «Тяп-ляп» в количестве 40–50 человек, вооруженные огнестрельным оружием (обрезами) и металлическими прутьями, в масках двинулись от речного вокзала по улицам Новотатарской слободы. Рассредоточившись по обеим сторонам улиц, они начали избивать и обстреливать граждан, а также милицию. Ранены 10 человек, в том числе 2 милиционера, убиты двое – гражданин пожилого возраста и один из бандитов. В результате существование банды признано официально, взысканиям подверглось почти всё руководство МВД Татарской АССР. Масштабное расследование привело к суду над бандой в 1980, осуждено 28 преступников, в т.ч. 4 – к смертной казни…»
«…В 80-м году перед олимпиадой исчезло все. Даже масло. Ввели так называемое «бутербродное» масло, состоящее в основном из воды…»
«…Ушлая воспитательница в детском садике во время прогулки отлучалась иногда в соседний гастроном с 3-4 детишками из группы, чтобы тоже чего-то там прикупить, что продавалось по штуке на голову населения…»
«…И часы. Разумеется корпус «Ракеты» с механизмом от «Победы». Это было нормальной традицией в конце 60-х, когда отцы сынам собственные часы дарили…»
«…Стоматология до середины 90-х годов работала по технологиям XIX века. Так, например, цемент для пломб был тот, что создал один немец в 1885 году. Тот же состав. Как завели производство, так и делали его ничего не меняя. А низкооборотные жужжащие бормашины с веревочным приводом? Вы знаете что это такое? А удаление нерва путем «убийства» его мышьяком? Это тоже новации XIX века. И самая жесть – полное отсутствие обезболивания…»
«…1 сентября я пришел в школу с дневничком, на обложке которого был ее (Олимпиады-84) символ. Срисован (правда, не совсем правильно) с банки «Кока-Колы» найденной в мусорнике отеля «Интурист»…»
«…Клеящиеся модели самолетов надо было клеить растворителем дихлорэтаном. Помнится мой папа долго ругался, объясняя, что у них в институте дихлорэтан хранится как яд, а тут его детям выдают. И был прав. Дихлорэтан — сильный наркотик, гепатотропный (печеночный) яд. Он поражает центральную нервную систему, вызывает помутнение роговицы глаз, дистрофические изменения в печени, почках и других органах, раздражение слизистых оболочек и дерматиты, накапливается в мозге. Проникает через неповрежденную кожу…»
«…Моя мать рожала сестру в 1975, в Москве. Ее рассказ не забуду никогда. Для начала раздели догола и побрили ржавой бритвой, простыней на кроватях не было…»
«…Машиностроительный завод в Подмосковье. А также цементный и ЖБКИ. После дневной смены — после 16:00 почти под каждым кустом по работяге. К девяти вечера они из-под кустов добывались или женами или сами на четвереньках. В квартирах таких пролетариев не было никакой мебели, кроме шкафа и стола, а из предметов культурного быта самый роскошный — дембельский альбом. С 1985 года в каждом подъезде воняло сивухой, ибо варили все…»
«…За неимением под рукой нормального алкоголя трудящиеся массы изобретали удивительные и небезопасные способы залить горящие трубы. Клей БФ, наматываемый на сверло. Тряпка, сверло, клей — и через полчаса у вас есть спиртсодержащая жидкость. Растворители разнообразные. Денатурированный и метиловый спирты. Пастообразный состав намазываемый на хлеб. Намазал, хлеб пропитался , снял наполнитель — и все, вполне можно вмазать -дерябнуть…»
«…Каши гречневые и рисовые бывали крайне редко, но варили еще из пшена, крупы «артек» и еще каких-то круп нечто монолитное и совершенно несъедобное…»
«…Моему отцу кто-то презентовала красную одноразовую зажигалку где-то в это же время. Благо он умел находить нестандартные решения, поэтому два года эта зажигалка им заправлялась, в ней менялся кремень до тех пор пока окончательно не доломалась…»
«…Одному мальчику в 1987-м из-за границы привезли родители игрушечную М-16А1, пистолет «Парабеллум П-08» и «Беретту 92Ф». Игрушки оказались практически бесполезны, так как территорию дома они не покидали ни при каких условиях. Дураку было ясно, что дворовое быдло их или отберёт или ебанёт об ближайшее дерево, «ибо нехуй выёбываться. У меня нет и у тебя пусть не будет»…»
«…У меня в школе был реальный раритет, который я выменял на 100 вкладышей от жвачки. Это был отлитый из алюминия (уж не знаю кем) пистолет браунинг в натуральную величину. Толку с него было — ноль, зато пафосу и уважухи от школьников — выше крыши. А еще на стекольных заводах в отходах производства тырили шарики стеклянные. Это была валюта дороже вкладышей…»
«…Вместо гигиенической помады зимой женщины (и девочки, и даже некоторые мужчины) мазали губы вазелином «норка»…»
«…В 1986 году во Фрунзенском универмаге в «Ленинграде» меня поразил в музыкальном отделе одиноко стоящий «бубен украинский»…»
«…К пельменям полагался уксус прямо из бутылки с дырочкой. Выливался он неравномерно, и получалось жутко кисло. Но все кривились и ели. Гораздо позже я поняла, что сия приправа была предусмотрена на случай некачественного блюда — забивать противный вкус…»
«…Недавно бабушка мне говорит: ты вот выбрасываешь куски мыла, а надо их в чулок капроновый положить и тогда можно еще ими пользоваться…»
«…Золото мы не плавили, а вот свинец из старых аккумуляторов — влёгкую, пацаны этим увлекались: разводили костерок в природоохранной зоне долины реки Сетунь, ломали голыми руками (кошмар!) старые аккумуляторы (благо свалка была недалеко) — и вперёд ! Из добытого свинца выплавляли кастеты…»
«…А я вот прекрасно помню, как в шесть лет пришел с матерью зимой в поликлинику. Налетела какая-то тетка, свихнувшаяся на почве тотального дефицита, предлагавшая продать ей детскую шубу, надетую на меня…»
«…В брежневские годы велосипеды были подоступнее (и то — надо было подкопить)- но постоянно был дефицит запчастей. Я отлично помню, что в дефиците были нипели, и их воровали. Только оставь на минуту велик у хлебного магазина — выходишь, нипель сняли…»
«…Моя бабушка до сих пор хранит запасы, купленные еще при союзе. У меня дух захватывает при виде кладовки, забитой окаменевшими пачками соли 1981 года выпуска…»
«…С дрожью могу вспомнить буфет в уральском городе, где жидкость цвета некрепкого чая была, по мнению буфетчицы, крепким кофе…»»…Знаменитый французский актёр Жерар Филип нанес смертельную обиду всем женщинам бывшего СССР. После очередного Московского кинофестиваля, затарившись в наших магазинах, он привез во Францию образцы нижнего белья советского производства и устроил выставку в Париже. Французы смеялись над фасоном, цветом, качеством материала советского белья. Француженки умирали со смеху, глядя на полет фантазии русских текстильщиков: панталоны с начесом блеклого голубого и розового цвета, хлопчатобумажные чулки, напоминавшие своей расцветкой и фактурой гофрированный картон…»
«…Украл он только то из приготовленного, что успел схватить — там оказались мои ношенные (!!!) брюки вельветовые. Вы думаете, на девочку-подростка можно было купить нормальные брюки? Хаха. Джинсы тогда, понятно, были малодоступны (хотя замечу — семья отнюдь не бедствовала; мама получала 170, потом 200 с чем-то, отец вообще немало — 320, еще была работающая бабушка, а прабабушка подрабатывала уроками английского — мы не были богатыми, но жили, наверно, лучше многих). Брюки мама привозила мне из Прибалтики — там можно было купить одежду и обувь поприличнее и пооригинальнее. Вот и эти брюки (некая замена джинсов) приглянулись грабителю — хотя были не просто ношенные, а весьма. А приготовил он для выноса, в частности, споротые воротники норковые со старых пальто — они бережно хранились на случай «а вдруг пригодятся»…»
«…Помню рассказ случайной попутчицы, она с Сахалина была. Им морем прибивало мусор из Японии, так он ходили по берегу, собирали его — но не потому что «мусор», а потому что его можно было использовать. Коробочки, баночки и т.п. А еще обувь — старая японская обувь, так верх отрезали, подошву оставляли, верх сами мастерили. Так сносу, мол, не было таким «туфлям»…»
«…Стоишь за картошкой, а она мелкая, как горох, бывает и с гнильцой, а выбрать нельзя, кладут все подряд, если начинаешь выбирать, продавщица орать начинает: «Берите все подряд, нечего здесь ковыряться!» Приходишь к шапошному разбору, а молоко кончилось, и остатки валяются — рваные, лопнувшие пакеты, выбираешь наименее текущий и домой аккуратно тащишь…»
«…Туалетная бумага была в дефиците всегда, поэтому где бы не встретилась очередь за ней, в неё немедленно вставали. И брали сколько дадут (в одни руки давали ограниченное количество товара). Потом десятка два рулонов нанизывали на прилагавшуюся веревку и вешали на шею…»
«…Как-то в гости двоюродные братья приехали с Дальнего Востока. Ящик апельсинов привезли, а мы их катали как мячики, пока нам не объяснили, что это фрукты…»
«…Я смогла купить себе джинсы только когда пошла работать — на них ушло ровно две моих зарплаты…»
«…Чтобы не промокали ноги осенью, сначала надевали на ногу полиэтиленовый пакет, а потом сапог. Пакеты, кстати , стирали и сушили…»
Ни одного дня не пропустил этот человек, сажая деревья в пустыне. Через 37 лет площадь рукотворного леса составила 550 гектар