На обходе немой пациент незаметно сунул в карман хирурга записку

Олег метался по кровати, весь мокрый от пота, и повторял во сне: «Иришка, я здесь, я иду к тебе!» Потом резко проснулся и открыл глаза. Сердце бешено колотилось, а руки тряслись. Он щелкнул выключателем и, щурясь от света, посмотрел на часы,– было ровно два часа ночи.

Будто не веря своим глазам, Олег ощупал кровать, она была пустой и холодной. Мужчина со злостью подумал: «Да что ж это такое? Опять этот липкий, навязчивый кошмар! Ирочка, родная! Ну что ты хочешь мне сказать? Что я должен сделать? Ну подскажи, как мне тебя найти?».

Олег пошлепал босыми ногами на кухню, сна ни в одном глазу уже не было. Достал из шкафчика успокоительных капель, выпил одним махом и задумался, обхватив голову руками, в сотый раз прокручивая свою жизнь, как в киноленте…

Олег Николаевич был ведущим хирургом и работал в областной больнице. Ещё год назад жизнь его была светла и безоблачна, и ничто не напоминало о нынешнем кошмаре. На работе всё было отлично, доктор своё дело знал и любил, виртуозно проводил сложнейшие операции, его ценили и уважали. Вот разве что на семью времени оставалось совсем мало, постоянные смены, дежурства, хронический недосып.

Со своей женой Иришкой он познакомился ещё будучи студентом медицинского университета, на дне рождения сокурсника. Она пришла с компанией подруг. Маленькая, щупленькая, волосы подстрижены под каре, про таких говорят – серая мышка. Но милая улыбка и вздернутый курносый носик с легкими конопушками придавали ей шарма и привлекательности. Девчонки были бойкими, общались, хохотали. Ира выбивалась из общего круга, видно было, что ей не по душе такая шумная компания. Они разговорились и тихонько улизнули с шумной вечеринки. Долго гуляли, любовались звездным небом, и больше уже не расставались. Ира заканчивала художественную академию. Она была мечтательной, романтичной и талантливо писала картины.

Пять лет пролетело как один миг, пара расписалась, жили душа в душу. Единственное, что омрачало семейное счастье – это постоянные дежурства и отлучки Олега. Супруга работала на дому, поэтому всегда ждала своего Олежку и расстраивалась, если он подолгу задерживался или приходил очень поздно. Поэтому они очень ценили каждую минуту, проведенную вдвоем.

В тот злополучный день Олег должен был ехать на несколько дней на симпозиум врачей в Москву. Ира загорелась и упросила взять её с собой. Ну как же, такая возможность, посмотреть столицу, полюбоваться достопримечательностями и провести время вместе. Целых три вечера вдвоем!

С утра всё шло наперекосяк и валилось из рук: сначала Олег разлил на себя кофе, потом никак не мог вспомнить, куда накануне положил важный документ, машина вдруг забарахлила ни с того ни с сего. Олег лихорадочно пытался завести мотор, Ирина заметно нервничала:

-Милый, что-то неспокойно мне на душе, предчувствие какое то, может не поедем?- запаниковала женщина.

-Ириш, не накручивай себя и меня, всё нормально, ещё десять минут и поедем – нервно отвечал мужчина, пытаясь успокоить жену, хотя сам ощущал тоже самое.

Примерно на половине пути, они как раз ехали через мост, вдруг навстречу на полном ходу прямо на них несся грузовик! Олег резко вывернул руль, не справился с управлением и полетел с моста вниз, последнее, что отложилось в памяти, это истошный крик жены…Дальше чернота и пустота.

Пришел в себя Олег уже в реанимации. Голова адски болела и кружилась, всё тело было в проводках и трубках.

-Где я? Что со мной? Какое число сегодня? – невпопад задавал вопросы мужчина.

Медсестра подошла и улыбнулась:

-Ну Слава Богу, очнулись! Теперь дело на поправку пойдет. Вы в рубашке родились, уважаемый!

Вдруг страшная мысль пронзила сознание Олега:

-Что с моей женой? Где она? В каком состоянии? – почти кричал мужчина.

Он попытался вскочить, но тут же потерял сознание. Придя в себя, он опять задавал один и тот же вопрос. Ему в сотый раз отвечали одно и тоже:

-Случилась авария, вы не справились с управлением и слетели с моста. Рыбаки вызвали скорую и МЧС. Вас удалось найти и спасти. Больше никого не нашли. Примите наши соболезнования.

Олег никак не мог уложить в голове страшную правду, мозг попросту отказывался верить в услышанное. Он решил для себя, что не сдастся и будет искать Иру, пока тело не нашли, надежда ещё есть, хоть и мизерная.

Выйдя из больницы, Олег первым делом написал заявление о пропаже жены в полиции. Он ругался, просил, требовал продолжать поиски. Но тут его огорошили:

-Вы взрослый человек. Я понимаю, вам тяжело смириться. Но поймите, прошло уже две недели, а тело до сих пор не найдено. Вы видели, какое там течение? Его могло унести на сотни километров. У вашей жены попросту не было шансов выжить. Мы прекращаем поиски и считаем вашу супругу без вести пропавшей. Мне очень жаль. – сообщил следователь.

Масла в огонь подливала и мама, регулярно звонила, плакала, говорила, что нужно панихиду заказать, не по человечески это, душа бедной Иришки не упокоенная мается…

Всё происходящее стало напоминать Олегу страшный сон. Слезы, соболезнования, пустая, сразу ставшая чужой квартира, где хотелось выть и рвать на себе волосы от отчаяния. На работе отправили на месяц в отпуск, оперировать в таком состоянии было просто невозможно, руки совсем не слушались.

И Олег сломался, перестал бриться, потерял интерес к жизни, начал выпивать. Только так он погружался в забытье, где ему было хорошо и легко со своей Ирочкой, как раньше.

Коллега по работе, старшая медсестра, Ольга давно была тайно влюблена в Олега Николаевича. Она призывно ему улыбалась, заискивала, одевала вызывающие наряды, но он кроме жены, казалось, вообще женщин не замечал. Увидев их когда-то вдвоем, фыркнула: «Ну что он в ней нашел, ни рожи, ни кожи!» Оценив сложившуюся ситуацию, Ольга решила, надо действовать решительно. Мужик видный, перспективный, квартира отличная, нельзя терять такой шанс. А жена, ну что ж, пропала, да и ладно…

Стала она к нему в гости захаживать, прикидывалась сочувствующей, соболезновала, готовила еду, ухаживала за ним, вроде как по дружески.

В один из вечеров, спустя четыре месяца, Олег сидел на кухне и смотрел на портрет Ирочки на стене. Вдруг сказал:

-Оль, мне так её не хватает, так плохо, я не знаю, как мне заглушить эту боль! Спиртное не помогает уже совсем, да и на работу вышел, нельзя теперь, жить не хочется! – и опустил голову.

Ольга неслышно подошла сзади, нежно его обняла и ласково стала шептать:

-Я помогу тебе успокоиться, всегда рядом буду, давай я тебе массаж сделаю, тебе надо расслабиться, снять напряжение. И начала его потихоньку гладить и целовать. ..Олег вдруг резко вскочил, схватил Ольгу за запястье и довольно грубо оттолкнул её от себя:

-Оля, не надо! Ты это брось! Мне кроме Иры никто не нужен! Не порть нашей дружбы, я тебя прошу!- гневно отчитал он женщину.

-Олег, ты себя слышишь? Опомнись, смирись уже! Иры больше нет! Уж сколько времени прошло! Или ты до конца своих дней её оплакивать собираешься? А я вот, рядом с тобой! Жить надо! – тоже разозлилась Ольга.

-Может ты и права, не обижайся на меня. Ну не могу я пока, хоть убей не могу, прости… – замямлил Олег и вышел из кухни.

Ольга негодовала, её душили злоба и обида. Вроде всё сбылось, как она задумала, план сработал блестяще, и вот он, любимый, на блюдечке с голубой каемочкой, однако женщина совершенно не чувствовала себя счастливой. Она видела, что мужчина продолжает в душе любить и ждать свою Ирочку. Запретил трогать её портреты и картины, и ни в какую не соглашался снять амулет с шеи в виде лАданки с портретом жены внутри. Такой же был всегда на шее у Иры. Это был подарок, который Олег преподнес жене на годовщину свадьбы. Амулет был ручной работы, выполнен на заказ, подобного нигде не встретишь.

«Да что он о себе возомнил, этот докторишка! Кто я и кто его серая мышь»,- рассуждала Оля. Женщина взглянула на себя в зеркало – оттуда на неё смотрела статная шикарная брюнетка с выдающимися формами!

Она вдруг подмигнула себе в зеркале и улыбнулась: «Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто кого! Что ж зря столько времени убила на то, чтобы стать хозяйкой этих хором? Ну уж нет, я своего всё равно добьюсь!» — решила роковая дама.

Однажды Ольга хлопотала на кухне в квартире доктора, как вдруг раздался звонок:

-Алло, добрый день. Извините за беспокойство. Это Вас третья областная больница беспокоит. У нас тут женщина с потерей памяти лежит, кроме этого номера телефона она ничего не знает. Вы никого не ищете? Может она живет по этому адресу?

Ноги Ольги подкосились и сердце ушло в пятки. «Неужели жива женушка?» — подумала она, а вслух ответила:

-Ничем помочь не могу. Видимо ошиблись номером. У нас никто не пропадал! – и кинула трубку.

Звонили ещё несколько раз, но женщина отвечала одно и тоже. Вскоре звонки прекратились. Олегу, конечно же, Оля ничего не сказала.

Олег вроде немного ожил с появлением в доме Ольги, всё же живая душа рядом. Но шли дни, недели, месяцы, а сердце всё ныло и душа скучала за Иришей, никак не мог её забыть, всё его естество отказывалось верить, что она умерла. А тут ещё эти кошмары, периодически мучающие мужчину. Ира приходила к нему во сне, такая летящая, свежая и до боли родная, смотрела с укоризной и произносила: «Ну что же ты, Олежка, ничего не делаешь? Почему не ищешь меня? Мне так тебя не хватает» — и растворялась. Олег лихорадочно пытался удержать этот мираж и всегда просыпался в этот момент. Вот и сегодня…

Поэтому Олег целиком погрузился в работу, брал дополнительные смены, лишь бы поменьше думать и пореже бывать дома.

Однажды по скорой к ним привезли из соседней области мужчину из специального интерната, где проживали люди с ограниченными возможностями, у них больницу на карантин закрыли. Пациент был глухонемой, с острым перитонитом. Состояние оказалось очень запущенное, больной был без сознания, мог не пережить наркоз и операцию. Одет был бедно, денег с собой, конечно же, не было. Никто особо не горел желанием браться за такого тяжелого больного. Олег Николаевич решил рискнуть, для него спасение жизни было превыше всего. Он согласился оперировать на свой страх и риск. Это заняло четыре часа, из операционной доктор вышел весь мокрый и выжатый, как лимон, но довольный. Он сделал все, что мог и даже больше. Если ночь переживет, то пойдет на поправку.

На следующей смене хирург решил проведать подопечного в реанимации. Подошел, попробовал лоб рукой, жар спадает, уже хорошо, подумал про себя. Вдруг пациент стал показывать рукой прямо на грудь Олега Николаевича и мычать что-то..

Наверное бредит, подумал доктор, велел сделать больному укол и вышел.

Пациент, его звали Антон, шел на поправку и лежал уже в обычной палате. Каждое утро повторялось одно и тоже, он показывал пальцем на врача и что-то активно жестикулировал. Конечно же, никто ничего не мог понять. На очередном обходе, когда Олег Николаевич присел на край кровати и щупал живот больного, тот тихонько положил ему записку в карман халата. Зайдя в ординаторскую, врач развернул бумажку и с нескрываемым любопытством прочитал:

«У нас в интернате лежит женщина, у неё такой же кулончик, как у вас, точь-в-точь!» У Олега подкосились ноги и липкий холодный пот побежал по спине. Сердце бешено заколотилось. Не может быть! Неужели? Может просто похож? Хотя он же в единственном экземпляре.

Дрожащими руками он схватил тетрадь, ручку, побежал опрометью в палату и стал писать. «Где находится ваш интернат? Как давно там эта женщина? Как она выглядит? Почему она там?

Антон взял тетрадь, долго и вдумчиво что-то писал, потом отдал тетрадь доктору. Сквозь пелену слез, Олег начал читать: «Я глухонемой и давно живу в интернате, там же дворником работаю. Примерно восемь месяцев назад к нам попала женщина. Медсестра мне поведала, что пациентка полностью потеряла память и повредила голосовые связки, говорить совсем не может и не помнит о себе ничего. Её рыбаки нашли без сознания, за корягу возле берега зацепилась, течением выкинуло к берегу. Думали мертвая, еле откачали. Потом долго в больнице с воспалением легких лежала, память так и не вернулась. Запросы делали, никто её в нашей области не ищет. Куда выписывать-то? Ни вещей, ни документов, вот её к нам и определили временно. Она тихая, нелюдимая совсем. Рисует всё время одного и того же человека, как заведенная, да амулет свой гладит и целует. Я вас-то сразу и узнал поэтому. Вы выглядите как на её портрете. Она ещё цифры какие-то, похоже на номер телефона, всё писала на бумаге. Несколько раз звонили, там женщина трубку брала, говорила, что номером ошиблись, и никогда здесь пропавшая женщина не могла жить.»

Олег, едва дочитав до конца, опрометью ринулся в сестринскую. Забежал, схватил Ольгу за рукав и грубо потащил в коридор на глазах изумленных коллег.

Прижав её к стенке, он закричал в гневе:

-Как ты могла? Зачем? Зачем ты отвечала по телефону, что здесь не проживала пропавшая женщина? Ты знала, что Ира жива, и слова мне не сказала? Да кто ты вообще после этого? – негодовал мужчина.

-Олежек, не кричи, я всё тебе объясню. Я же как лучше хотела…Зачем она тебе, она же всё равно тебя не помнит? Я люблю тебя! Ну почему ей все, а мне ничего? Чем она лучше? – пыталась оправдаться Ольга.

-Я тебе даю двадцать четыре часа на сборы и чтобы духу твоего дома не было! Работать мы теперь тоже вряд ли сможем! Бог тебе судья!- отрезал мужчина.

Он снял халат, сел в машину, и помчался за двести километров в интернат.

Ире, как будто стерли память. Больницу помнила смутно, она-то приходила в сознание, то снова его теряла, много спала и была очень слабой. Её жизнь всё время висела на волоске. Но самое печальное другое… Сколько раз у неё не пытались узнать кто она, как зовут, женщина не могла ничего вообще ответить. Связки были задеты, и пациентка онемела, да и не помнила совершенно ничего. Ира всё время хваталась за кулончик на шее, она не знала, кто его подарил, но совершенно точно это близкий человек и амулет, возможно единственный ключ к разгадке. Когда она физически достаточно окрепла, встал вопрос, куда её выписывать из больницы? Тогда главврач созвонился с заведующей интерната и попросил приютить потеряшку на время, надеясь, что она таки что-то вспомнит, пожалел женщину.

Это так странно, потерять память, такое ощущение, как будто ты находишься в чужом теле и не знаешь до конца, а твои ли это руки? А глаза? Каждое утро в интернате начиналось для неё одинаково. Ира смотрела на незнакомую женщину, отражающуюся в зеркале, и спрашивала: «Кто ты? Как жила? Как попала в больницу?» Но ответов по прежнему не было. Был только образ мужчины и ощущение приятного тепла, когда он возникал в голове. Иногда Ира впадала в отчаяние, неужели я здесь навсегда? Неужели я никому не нужна на этом свете и меня никто так и не отыщет? Почему я ничего не могу вспомнить? Ну ведь были же, наверняка, какие-то близкие люди у меня? Нянечки жалели женщину, принесли ей иконку. Оставалось только молиться, чтобы Всевышний помог ей отыскать кого-то из близких или хоть что-то вспомнить о себе.

Олег, запыхавшись, с огромным букетом любимых Ирой ирисов, забежал в кабинет заведующей и стал сбивчиво рассказывать, кто он и кого ищет.

-У вас здесь женщина с потерей памяти лежит, как мне её увидеть? Я муж ее, мы с ней в аварию попали вместе, меня нашли спасатели, а её нет, понимаете? Я же уже отчаялся её найти! Где она? – тараторил мужчина.

-Батюшки! Не может быть! Неужели наконец-то родные у потеряшки нашей горемычной отыскались! А-то мы уж и не знали, что с ней делать дальше. Она ведь не должна здесь находиться, вдруг проверка какая. Пойдемте, она в палате, рисует, небось, блаженная, или молится.

Олег осторожно открыл дверь, всё ещё до конца не веря в реальность происходящего. Да, это без сомнений, была его Иришка! Русые волосы, всегда аккуратно подстриженные под каре отросли и доходили до лопаток, были заплетены в косу, маленькая, худющая, одетая в казенный ситцевый потертый халат, она была, как беспомощный птенец, сидела возле окошка и что-то мечтательно рисовала.

В порыве нахлынувших чувств Олег подошел к ней, стал обнимать, плакать и приговаривать:

-Ирочка, любимая моя, наконец-то я тебя нашел! Неужели ты меня не вспомнишь? Как же я соскучился, ласточка моя!- шептал Олег.

Лицо Иры просветлело, глаза увлажнились, и она заплакала, сначала тихо, потом всё громче, навзрыд.

-Ну наконец то, вспомнила, значит! Счастье-то какое! Пусть поплачет, это хорошо, это весь стресс накопленный слезами выходит. А-то мы уж не знали, как её растормошить – запричитала заведующая.

Они ещё долго сидели вот так, обнявшись, на кровати и молчали. Слова здесь были лишними. Ира вспомнила и ощутила счастье от прикосновений больших теплых рук Олега, борода щекотала мокрые от слез щеки, ей было тепло и уютно в объятьях любимого человека. Наконец-то Олег нарушил молчание, всё говорил, говорил.. .Целовал ей руки, каялся, просил прощения, признавался в любви. Он боялся разжать объятья, чтобы его Иришка не ускользнула больше, как видение из снов.

Олег забрал жену домой, после всей волокиты с восстановлением документов, положил её к себе в больницу на обследование и блестяще провел операцию, пытаясь восстановить порванные связки. Потом долго выхаживал, как ребенка, они вместе делали процедуры и упражнения.

Наконец то, спустя три месяца, Ира произнесла шепотом свои первые после аварии слова:

-Спасибо, Олежек, я тебя люблю!

Счастливей нашего доктора не было человека в этот момент. Позже они с супругой не раз приходили в интернат вместе с гостинцами проведать Антона. Он каждый раз радовался, как ребенок, ведь был сиротой и его раньше никогда не навещали. Олег с Ириной даже выучили язык жестов, чтобы иметь возможность общаться на понятном Антону языке. Они оба были безумно благодарны этому парню за его неравнодушие и человечность. Ведь если бы не он, и конечно, не помощь Господа, неизвестно, суждено ли было семье воссоединиться. Ясно одно, отчаиваться никогда не стоит, всё может измениться в любой момент, главное верить в лучшее.

Мать, потерявшая сына в роддоме, усыновила отказника. Через 3 года с ней связался нотариус

– Только бы он выжил, только бы он выжил, – шептала Настя, взволнованно глядя из окна предродовой палаты.

Она обращалась к высшим силам с одной, самой важной просьбой: чтобы её ребёнок остался жив. Это был её четвертый поход в родильное отделение. Предыдущие попытки принесли много боли. Третьего сына она успела наречь именем Иван – даже вызывали священника. Малыша Настя похоронила в маленькой могилке с крестиком и каждую субботу приходила, чтобы поплакать о своём не выжившем сыне.

Медики предупреждали её о высоких рисках из-за хронической болезни, но супруги, Анастасия и Валерий, продолжали надеяться стать родителями вновь.

После родов Насте приходилось терпеть физическую боль. Грудь была заполнена молоком, которое нужно было сцеживать. Она отдавала молоко соседкам по палате. Но дома всё равно надо было искать способы прекращения лактации, что при диабете было особенно тяжело выносить.

Она всё же надеялась на благоприятный исход. Однако, когда всё закончилось, тишина в родзале была пугающая. Малышу делали искусственное дыхание, шлёпали по ягодицам, но жизнь к нему так и не вернулась.

Настя разрыдалась, и её перевели в послеродовую палату, где рядом с каждой койкой стояла детская кроватка. В каждой каталке кто-то сопел, только её кроватка оставалась пустой. Она отвернулась к стене, чтобы не видеть никого.

Вечером в палату подселили ещё одну молодую маму, подростка с неопрятной внешностью: её волосы были заплетены в дреды, халат доходил до пят. Ей было всего 16 лет. Остальные женщины в палате недовольно отметили её вид, но она не обращала на это внимания и быстро заснула. Медсестра принесла ребенка этой девочки в кроватку и аккуратно положила его на бок.

– Ну и повезло же тебе с мамкой, – проговорила медсестра мягко, похлопывая по спине младенца, который поерзал и зевнул.

Настя наблюдала, как легко малышу просто жить, дышать и зевать, даже если у него мать — малолетняя бродяжка. Почему же её дети не получали такого шанса?

В полночь палату огласил громкий детский крик — малыш требовал еды, а его мама равнодушно спала. Настя, не раздумывая, взяла его на руки и пошла к дежурной медсестре:

– Можно я его покормлю? У меня молока слишком много приходит.

– Конечно, если его мать не против, – последовал ответ.

Вернувшись в палату, она осторожно начала кормить малыша, чувствуя, как он жадно ест, словно понимая, что у него немного времени. Мама пробудилась, протерла глаза и взглянула на окно.

– Ещё темно. А я хотела уйти.

– Уйти? – удивилась Настя. – А как же ребёнок? Его наблюдать должны.

– Какой ребёнок? – безразлично промолвила девушка. – Ах, этот. Мне он не нужен, напишу отказ. Я и так слишком много для него сделала.

Девчонка ушла из палаты, направляясь к сестринскому посту. Настя продолжала держать малыша, давая ему выпустить воздух из животика и затем уложила его обратно в кроватку, заметив бирку на одеяльце с именем: «Костина Ирина Петровна».

Малыш был ростом сантиметров пятьдесят и весил, сколько положено доношенному ребёнку. Кто его отец, никто не знал. Настя тяжело вздохнула, вновь ощущая несправедливость мироустройства. В этот момент Ирина Петровна вернулась в палату. Она не взглянула на ребёнка, но начала перебирать содержимое своего пакета.

– Чёрт, сигареты кончились, – выругалась она и окинула глазами соседок. – Есть у кого закурить?

Мамочки покачали головами. Она ушла на пост, откуда донёсся сдавленный крик:

– Тут не подворотня. Возвращайся в палату, чтобы я тебя до утра не видела!

Ирина нехотя вернулась к своей койке, что-то бормотала, но вскоре заснула.

Утром к Насте подошла старшая медсестра и попросила зайти в ординаторскую. Там её ждали заведующая и несколько врачей.

– Садись, дорогая, – начала заведующая. – У нас тут ситуация. Костина оформила отказ от ребёнка, и мы должны передать его в Дом малютки. Но вы можете написать заявление на усыновление прямо сейчас, и мальчик останется с вами. Думаю, шансов родить собственного здорового ребёнка у вас немного, – заключила врач.

Настя растерялась. Она ведь уже привязалась к малышу, кормила его. Как отреагируют муж и сын на чужого ребёнка? Немного подумав, она спросила:

– А можно как-то записать его на моё имя, как будто это я родила, без официального усыновления?

Врачи переглянулись.

– Видите ли, у нас вся статистика фиксируется, включая мертворождённых. Но есть вариант, – сказал заведующий. – Если Костина согласится оформить передачу прав именно вам через нотариуса, это упростит дело. Придётся подождать, но Костина хочет выписаться сегодня. Поговорите с ней.

Настя бросилась обратно в палату. Костина уже собиралась уходить.

– Ирочка, пожалуйста, потерпи немного. Я хочу оформить усыновление, но нужно дождаться нотариуса. Подпиши договор, пожалуйста, – попросила она.

Костина удивлённо посмотрела на Настю и прищурилась:

– И сколько даёшь? Тыщу рублей хочу, и согласна ещё день в этом месте торчать.

Настя согласилась:

– Дам, конечно, только не уходи.

Она вернулась на койку и стала звонить подруге. Через час нотариус и документы были у них, и в ординаторской прошло подписание договора.

– Подожди, Настя, а что с Валеркой? Он согласен? – спросила подруга.

– Я ему сказала, что наш малыш в тяжёлом состоянии, – ответила Настя.

– Ох, ты рисковая. А если ребёнок на вас не будет похож? – усомнилась подруга.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – задумалась Настя. – Но врачи сказали, что шанс иметь живого ребёнка у меня низкий, а здесь реальная возможность.

***

Валера был так счастлив, когда узнал, что стал отцом, что едва не заплакал от радости. Он много раз переспросил: «Правда? Правда?» Настя подтвердила, что это не сон. Он сразу обзвонил всех родственников и друзей, чтобы поделиться новостью. Все восхищались и поздравляли, не забывая напомнить о необходимости хорошенько отметить это событие.

Пока Настя ещё не выписалась, Валера успел отпраздновать рождение сына в нескольких компаниях. Загулял папаша.

Забрать её из роддома приехали родители Насти. Бабушка нежно взяла на руки свёрток и, взглянув на лицо малыша, засмеялась.

– Ой, как же он на Валерку похож!

– Мама, ну как сейчас можно понять, на кого он похож? По-моему, все младенцы одинаковые.

– Нет, не скажи. У тебя с рождения носик был тоненький, а у твоего сына явно картошечкой вырастет. Ну, прямо как у Валерки.

– Пусть будет похож на Валеру, – весело ответила Настя. – Ведь это всё-таки его сын.

В детской, залитой солнечным светом и пустовавшей почти шесть лет, наконец зазвучал детский голосок. Малыш был очень требовательным, особенно когда речь шла о еде. Иногда, готовясь к кормлению, Настя шутливо говорила:

– Подумаешь, нетерпеливый,– и тут же осекалась.

Когда в комнату вошёл Валера и услышал её, он спросил:

– Ты Костей его называешь?

– Да, Константин – хорошее имя, царское. – Настя замялась.

Она давно мечтала, что если родится сын, назовёт его Костей. Так и случилось: его назвали Константином Вавиловым.

Все замечали сходство мальчика с Валерой. Отец и сын стали неразлучны. Когда малыш научился ходить, он стал настоящим папиным хвостиком. Стоило Валере присесть у телевизора, как Костик тут же прибегал, взбирался на ноги отцу и удобно устраивался на пуфике, растягиваясь вдоль.

Иногда его уносили обратно в детскую кроватку. Спустя два с половиной года Настя снова забеременела. На этот раз она не испытывала прежнего страха. Глядя на весёлых и неразлучных Костю и Валеру, она ощущала покой и счастье. Пятая беременность пролетела незаметно и завершилась рождением здоровой девочки.

Настя была в восторге и жалела только о том, что не может разделить эти эмоции с Валерой, но и он был счастлив. У них наконец была полноценная семья: папа, мама, сын и дочь. О чём ещё мечтать? Девочку назвали Викторией. Для Насти это имя было символом победы над прошлыми неудачами, а для Валеры – королевским именем.

– Вот это да, у нас царь Константин и теперь королева Виктория, – говорил он.

Костя сразу полюбил сестру. Сначала он думал, что это игрушка, но потом понял, что это маленький человечек. Он заботился о ней: то соску принесёт, если упала; то качает кроватку, если малышка капризничает.

– Мам, ну ты где? Она плачет, – воскликнет он иногда.

Настина мама не могла налюбоваться на внучат и называла их золотыми. Она фотографировала их с папой, с мамой и по отдельности.

И вот однажды Насте позвонил человек с неизвестного номера, представился нотариусом и сообщил, что звонит по поручению Петра Алексеевича Костина. Этот солидный господин хотел обсудить с Настей вопрос наследства.

Слушая незнакомца, Настя ломала голову: какой ещё господин, какое наследство? У неё никогда не было богатых родственников. К тому же, почему не позвонили её маме, если что-то серьёзное?

И тут её осенило: Пётр Костин, вероятно, отец Ирины, биологической матери её сына. У Насти учащённо забилось сердце: что нужно этим нежданным посетителям? Да и такие ли они солидные, раз их дочь была бродяжкой?

Настю разрывал на части страх перед тем, что они могут рассказать её мужу, Валере, и её счастливой семье. Нет, этого нельзя допустить. Нужно срочно поехать в нотариальную контору и попросить оставить её семью в покое!

Она оставила Костика у мамы, собрала Вику и отправилась на такси по указанному адресу.

В конторе её встретил невысокий мужчина средних лет с удивительно знакомым лицом. Завидев Настю с малышкой, он всплеснул руками:

– Боже мой, неужели совсем не с кем оставить ребёнка? Извините, что доставил беспокойство.

– Всё в порядке, – ответила Настя, – прогуляемся заодно. Так зачем я вам понадобилась?

– Не переживайте, я не собираюсь усложнять вашу жизнь, – улыбнулся мужчина. – Позвольте представиться: Костин Пётр Алексеевич.

– Данилова Анастасия Олеговна, – протянула ему руку Настя. – Почему вы решили, что наша помощь вам необходима?

– Сейчас расскажу. Дело в том, что вы – приёмная мать моего внука. Моя дочь… – Пётр отвернулся, смахнув слезу. – Она сбежала из дома в молодости, таскалась с разными рок-группами, и жизнь её толком не сложилась. Три с лишним года назад она родила мальчика и передала вам права на него, как сообщил мне знакомый нотариус. Моей дочери не повезло, умерла от передозировки, оставив меня с внуком, которому я не могу помочь напрямую. – Пётр вынул из кармана фотографию. Настя увидела симпатичную девушку с белоснежной улыбкой и тёмными волосами, едва узнав в ней ту самую бродяжку с дредами, отказавшуюся от сына.

Настя перевела взгляд на Петра и невольно заметила: у дедушки и внука одинаковые носы.

– Ох, я старый дурак, – смутился Пётр. – Моему внуку три года, он, наверное, уже разговаривает?

– Конечно! – подтвердила Настя.

– А у вас есть его фотографии? – спросил он.

Настя, достав смартфон, показала несколько снимков.

– Прекрасный ребёнок, он мне кого-то напоминает, – задумчиво сказал Пётр.

«Да вас же он и напоминает», – подумала Настя, всё ещё гадая, зачем её пригласили к новым родственникам.

— Не буду вас долго задерживать, — наконец заговорил Пётр Алексеевич. — У меня не осталось детей, но за жизнь я заработал немало. Я посоветовался с юристом о необходимости составления завещания, где будет справедливо распределено имущество.

— По документам Костя мой настоящий сын.

— Понимаю, вы не хотите внезапно обрести дополнительные родственные связи, — вздохнул мужчина.

— Мой муж и близкие ничего не знают об усыновлении, — призналась Настя. — Это случилось в роддоме после потери четвёртого ребёнка. Мы никого не посвящали в это. Не планирую и не буду ничего менять.

— Понял. Дайте мне время, и мы найдем способ, как выйти из этой ситуации, чтобы ваши родные ничего не заподозрили, — кивнул Пётр.

— Вы будто вы хотите «откупиться» от нас, но наша семья не нуждается в этом, — заметила Настя.

— Никакого откупа! Жизнь сложна, непредсказуема, хочу, чтобы мои потомки не нуждались.

Настя подумала, что история с дочерью ничему его не научила. Создавать тепличные условия детям, из-за которых они сбегают от скуки, — не выход. Однако она ничего ему не сказала и пообещала, что приедет на следующую встречу вместе с Костей.

***

Следующая встреча была ещё более неожиданной, чем предыдущая. Сначала Валера получил официальное письмо с просьбой посетить медицинский центр для прохождения генетического теста. Какой-то родственник хотел удостовериться в родстве.

Настя ломала голову, что придумал тот странный старик, и почему он зовёт её мужа Валеру на такую проверку. Вопросы, как пчёлы, роились в её мозгу, но ответов на них было не найти.

Когда наконец состоялась встреча, организованная Петром Алексеевичем в ресторане, старик выглядел довольным и имел немного заговорщицкий вид. Вся семья собралась за столом, и Костин извлёк некое письмо и зачитал его собравшимся.

– Здравствуй, Петя. Наверное, не ожидал услышать от меня весточку. Двадцать лет назад я бы не стала тебе отвечать, но сейчас решила открыть всё, – прочитал он. – Когда мы расстались, я поняла, что жду ребёнка, но тогда не стала тебе говорить, так как срок был маленький, и я надеялась сделать аборт. Твоя Люда, оказывается, была тоже на позднем сроке…

Продолжая историю, Костин объяснил, что его давняя подруга Анна забеременела от него, но не стала делать аборт из-за встречи с замечательным человеком, который принял и поддержал её, несмотря на прошлое. Этот мужчина стал её мужем и воспитал ребёнка как своего, так что никто не заподозрил подвоха.

– Моя мать встречалась с вами? – с удивлением спросил Валера, едва веря услышанному. – Как так, мой отец — не мой отец? Не может быть!

– Может быть, сынок, может, – с довольной улыбкой отвечал Костин, передавая письмо Валере и шепнув Насте: – Когда я увидел ваш семейный снимок, сразу понял, что он из наших.

Затем он, словно произнося тост, громко заявил:

– В молодости я не был святым. И вот одну из близких мне когда-то девушек – Аню – я всё же нашёл. Мы в своё время расстались с ней, потому что моя будущая жена как раз ожидала родов.

В этот момент Настя подумала: «Выходит, Костя — племянник Валеры. Они с Ириной брат и сестра». Костин, тем временем, продолжил:

– Итак, дорогие мои, позвольте представиться: я отец Валеры, свёкор Насти и дедушка их замечательных детей. Ну, как вам такой поворот?

Валера, вдруг опомнившись, задал вопрос:

– Но почему вы внезапно решили искать свою бывшую, мою мать?

– Мне нужно составить завещание, чтобы никого не обидеть, – пояснил Костин. – Анна — единственная из бывших, кто живёт в нашем городе, и её проще было найти. Я оказался прав, и теперь точно никого из своих родных не обделю.

Настя обнимала сидящую на коленях Вику и не могла прийти в себя от нахлынувших событий.

– Что ж… – Валера первым пришёл в себя. – Мне ещё надо переварить это. Но… э-э-э… рад знакомству. Хотя не обещаю называть тебя папой.

– Я ничего не жду от тебя, сын, – признался Петр Алексеевич. – Я просто хотел найти близких людей, чтобы не оставаться одному в конце своего пути.