Мотька, принёсшая счастье

Жанна обживалась на новом месте. Небольшая двухкомнатная хрущёвка на первом этаже двухэтажного дома на окраине городка её устраивала.

— Ну, вот. Иду на расширение, — радовалась она, обнимая маму, приехавшую из деревни посмотреть на новоселье дочки, — поначалу мне и однушки хватало, но надо думать и о будущем.

— Верно, может, замуж выйдешь, дети появятся. Нужна спаленка для малыша, — с надеждой рассуждала Нина Ивановна.

— Ну, погоди ты, пока не собираюсь. Но считаю, что заработанные денежки я вложила правильно, — ответила Жанна.

Она расставляла по подоконникам домашние цветы. В форточку врывался свежий воздух первого морозца. Через стекло девушка заметила следящие внимательно за ней глаза.

Это была собачонка. Жанна видела её при разгрузке вещей. Псина сидела около подъезда, а увидев грузчиков, спряталась под скамейкой.

— Эй, ты кто? – засмеялась Жанна, махнув собаке. Та вильнула хвостом и наклонила голову набок.

— С кем ты нам кокетничаешь? – спросила Нина Ивановна, — уж не кавалер ли у тебя уже завёлся на новом месте?

— Да нет, когда… Это собачонка сидит, неужели бездомная? – тихо ответила Жанна и пошла к холодильнику. Она открыла его, но там пока было пусто. Лишь банки солений, которые мать привезла из деревни.

— Ты пока раскладывай вещи в шкаф, а я сбегаю в магазин. Надо нам хоть супчика сварить, — крикнула Жанна, и накинув пальто и платок, поспешила на улицу.

Собака последовала за ней, но проводив со двора, вернулась к дому.

— Ишь ты какая умная. Не уходит, — прошептала Жанна. В магазине она кроме продуктов для себя купила и собачьего корма.

Подойдя к подъезду, она увидела соседку – пожилую женщину, которая наливала в миску около скамейки остатки супа.

Женщина поздоровалась с Жанной и рассказала, что Мотя – ничейная собачка, живёт в их дворе около полугода.

— Неизвестно откуда она взялась. Прибилась к нам. Кормим мы её кто чем может. Кто супа нальёт, кто косточку вынесет. Люди тут живут небогатые, в основном – пенсионеры.

— А почему её никто к себе не возьмёт? – спросила Жанна, — она же небольшая и видно, что ласковая и умная.

— Да кому она нужна? У нас у кого аллергия, у кого – кошки, а кто на чистоте помешан. Хорошо, хоть не обижают… И куски подают, -ответила старушка, — а меня зовут баба Лиза…

— Понятно, — Жанна подложила в уже пустую миску корма. Мотя с жадностью стала есть.

Мать помогла Жанне разложить вещи, и через день уехала. Теперь у девушки начались трудовые будни, но в новой квартире, радостные. Жанна летала как на крыльях. Она сделала косметический ремонт, обновила плиту в кухне.

Зима брала свои права. Декабрь принёс морозы и снегопады. Жанна приходила с работы и всегда её у подъезда встречала Мотя. Была она заснеженной, дрожащей и смотрела с надеждой на угощение.

— А ну-ка, заходи ко мне, — не выдержала Жанна однажды вечером, когда столбик термометра опустился ниже десяти градусов.

Собака мигом последовала за девушкой. Она села в прихожей и смотрела на Жанну как на спасительницу.

Жанна определила для Моти металлическую миску и насыпала туда корма. В старую маленькую кастрюлю налила воды.

— Сейчас я тебе лежанку сделаю, — пообещала она и нашла в шкафу свой старый свитер, — вот, с хозяйского плеча. Грейся, душа моя.

Свитер превратился в коврик, Мотя обнюхала его и легла.

— Да ты скромница какая, — удивилась Жанна. Она сидела почти час рядом с собакой и гладила её, рассказывая о том, что теперь Мотька не будет мёрзнуть и Жанна постарается найти ей добрые руки.

В этот же вечер Жанна дала объявление в интернет, предлагая замечательную собаку. Она сделала и фото, и стала ждать звонков.

В первый же день позвонили какие-то подростки, которым Жанна сходу отказала.

— Нет, Мотя, только в ответственные руки я тебя определю. А подростки – народ хоть и добрый, но сами ещё на обеспечении родителей, а рисковать нам никак нельзя.

Мотя слушала внимательно, и казалось, всё понимала.

Звонков было мало. Кому-то не нравилось, что собака с улицы, кто-то хотел точно знать возраст и состояние здоровья, а потом и вовсе перестали звонить.

Около двух недель Мотя и Жанна не получали известий от желающих приютить у себя друга человека.

Жанна выгуливала Мотю, кормила, вычёсывала, и поражалась поведению собаки.

— Надо же какая ты воспитанная! Не шныряешь по квартире, не лезешь на кровать, быстро привыкла к месту и главное, не лаешь бестолку. Не собака, а клад! – восхищалась Жанна, поняв, что когда-то собака была домашней.

Соседи видели, что девушка приняла собаку и хвалили новую соседку. Некоторые привычно приносили косточки из холодца, остатки мясной каши.

— С такими добрыми соседями содержание собаки мне выйдет в ноль, — смеялась Жанна, — а я её всё пристроить хочу… теперь вот и жалко отдавать-то…

Жанна действительно привыкла к своей Моте. Она разговаривала с ней, больше выходила гулять, дышать на свежем воздухе, и чаще стала общаться во дворе с соседями. Это ей нравилось.

И когда вдруг раздался звонок по поводу собаки, она запнулась:

— Что? Собака? Да нет… нет, пожалуй… Извините. Нет, вы туда попали. Телефон верный. Но уже не отдаю. Простите…

Она посмотрела на спящую Мотю и подошла к ней.

— Вот что Мотька. Я окончательно тебя оставляю. Потому что ты прелесть чистейшая. Вот так.

Тут Жанне позвонили. Приятельница горячо обсуждала предстоящую поездку весной в южный пансионат.

— Слушай, Жанна, это наш шанс. Говорят, там военные отдыхают. Может, кавалеров себе подыщем, а? – шутила она, — на какие числа у тебя отпуск? Давай вместе брать и путёвку заказывать.

— Нет, Светик, у меня планы изменились, — спокойно ответила Жанна, — да нет, всё в порядке. Да нет, жениха нет. Просто…ну, просто я матери обещала отпуск у неё быть. Понимаешь? Так надо…

Жанна выключила трубку и пошла на кухню.

— Мотька, иди чай пить. Ну, и что, что не поеду я в этот пансионат? Женихов искать не будем, правда? Мы с тобой в отпуск к маме в деревню поедем. Тут и близко, и не затратно, и весело нам будет! Во саду ли, в огороде будем грядочки рыхлить, — рассказывала Жанна собаке, напевая, — а то, кому же я тебя оставлю? Снова двор охранять? Ну, уж нет. Вместе так вместе.

В отпуск Жанна приехала к маме с собакой. Матери так понравилась Мотя, что она уговорила Жанну оставить её ей.

— Доченька, пусть она со мной поживёт хотя бы летом. Будет тут при доме во дворе всё лето на свежем воздухе, и мне веселее, — говорила Нина Ивановна.

— Ничего себе поворот, — ответила Жанна, — ну, попробовать можно.

Они жили весь отпуск вместе, а потом Жанна уехала в город, надо было работать.

Однако девушка стала часто ездить к матери, потому что одной ей было уже непривычно в квартире быть без своей Моти.

Так и повелось. То Жанна с собой Мотьку заберёт на неделю, то оставит погостить у матери. Однажды летом в лесу она собирала ягоды. Мотя бегала рядом. Но вдруг собака залаяла. Жанна поднялась и оглянулась.

Тут она увидела, что к Моте подбежала другая рыжая собачонка и они стали обнюхиваться и заигрывать. Вскоре на поляну вышел и хозяин. Как оказалось, он был дачником, отдыхал в их же деревне. Слово за слово, и Жанна познакомилась с Алексеем, мужчиной тридцати пяти лет, инженером из областного центра, который гостил тут у родни.

— Я скоро уезжаю в Тверь. Мой отдых заканчивается, — сообщил он Жанне после очередной прогулки за грибами, — спасибо вам за компанию. Есть люди, с которыми быстро сходишься. И вы такая.

— Верно, и вы тоже такой. И наши собаки мгновенно подружились, — улыбнулась Жанна. Они обменялись телефонами и расстались.

Алексей уехал, и Жанна стала тоже реже ездить в деревню. Алексей запал ей в душу, она всё время вспоминала его и вздыхала.

Однако, он стал звонить ей, их знакомство продолжилось по телефону. Осенними вечерами они подолгу разговаривали, а в выходные Алексей начал приезжать к девушке и забирал её в театр или на выставки в Тверь.

Мотю Жанна в такие дни поручала соседке. Собака ждала свою хозяйку и очень радовалась возвращению девушки.

— Что, Мотенька? – однажды сказала приехавшая со свидания Жанна, — что делать-то будем?

Жанна светилась от счастья. Она присела к собаке и стала гладить её.

— Вот Алёша мой замуж зовёт… Как ты считаешь? – Жанна смеялась и трепала за холку Мотю.

Собака лизала руки девушки и прыгала.

— Конечно, я согласилась. А тебя я маме отвезу. Надеюсь, что мы часто будем видеться с тобой. Ладно?

Мотя уже ела угощение, а Жанна звонила матери, чтобы рассказать о такой большой для их семьи новости.

— Вот и хорошо, Мотьку мне привози, — повторила мысли дочери мать, — хватит собаку туда-сюда возить. Не надо ещё и в Тверь её таскать. Пусть живёт спокойно в нашей деревне. И мне не скучно. А тебе и Алёше – счастья самого большого.

Нина Ивановна сидела на кухне и вязала пинетки для малыша. Рядом, у её ног спала Мотька, собака, принёсшая её дочери судьбоносное знакомство, а значит – счастье.

— Вот ведь как бывает, Мотя, — рассуждала женщина, — сделает человек добро, а оно к нему и возвратится. Словно Бог видит сверху всё про нас и знает о чём мы мечтаем, и как нас лучше отблагодарить… Слава тебе, Господи. Спасибо…

Почему твоя мать все выходные проводит у нас? — робко проговорила жена

— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?

Всеволод Константинович тяжело вздохнул:

— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.

— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо — не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?

— Ты заметил, что она опять переставила все специи? — голос Ларисы звучал внешне спокойно, но в нём слышалось плохо скрытое раздражение.

— Заметил… — Назар со вздохом положил очередную вилку в ящик. Звякнула последняя тарелка. — И солонку снова передвинула поближе. Говорит, так удобнее будет.

— Удобнее… — эхом отозвалась Лариса, нервно комкая кухонное полотенце. — А про мой борщ слышал? Что нужно сначала обжаривать морковь с луком, а потом уже добавлять свёклу? И что у неё всегда по-другому получается?

Назар на секунду замер, потом повернулся к жене:

— Лара, я знаю. Я всё слышал.

— Знаешь… — она отвернулась к окну, за которым догорал воскресный вечер. — А ещё знаешь, что она заглянула в нашу спальню, пока я мыла посуду? Якобы проверить, хорошо ли проветривается комната. И как бы между делом заметила, что шторы надо бы другие повесить.

Повисла тяжёлая пауза. Сиреневые сумерки медленно заползали в кухню, окрашивая стены в густые вечерние тона.

— Почему твоя мать все выходные проводит у нас? — робко проговорила Лариса, и её голос дрогнул.

Назар опустил полотенце и притянул жену к себе:

— Я сам не понимаю, что происходит. Она никогда такой не была. Даже когда я в университете учился, не контролировала так. А сейчас… — он помолчал. — Что-то с ней не так в последнее время. Я пытался спрашивать, но она только отмахивается – всё хорошо, просто соскучилась.

— Назар, я больше не могу, — Лариса уткнулась лбом в плечо мужа. — Я пытаюсь быть хорошей невесткой, правда пытаюсь. Но такое ощущение, что я в собственном доме гостья, а твоя мама здесь хозяйка.

Всего полгода назад всё было совсем иначе. Лариса помнила их первую встречу на новогоднем корпоративе – она тогда только устроилась в отдел персонала, а Назар уже три года работал ведущим программистом. Высокий, немного застенчивый, он сразу приглянулся Ларисе своей мягкой улыбкой и внимательным взглядом. Пока коллеги шумно праздновали, они просидели весь вечер в углу, увлечённо обсуждая любимые книги и делясь историями из жизни.

Назар красиво ухаживал – без излишней романтики, но с какой-то подкупающей искренностью. А через четыре месяца сделал предложение. Глафира Михайловна на помолвке растрогалась до слёз, обнимала будущую невестку, говорила, что теперь у неё будет дочка, о которой она всегда мечтала.

Свадьбу сыграли скромную, только для самых близких. Квартиру снимали недалеко от работы – небольшую, но светлую. Назар к тому времени уже три года копил на первый взнос по ипотеке, и теперь они вместе просматривали варианты будущего жилья. А пока обживались на съёмной – Лариса завела на подоконнике базилик и мяту, притащила откуда-то старое плетёное кресло, которое они вместе реставрировали по выходным. Назар оборудовал себе рабочий уголок, где допоздна сидел над заказами – хотелось побыстрее накопить на собственное жильё.

Первые недели семейной жизни пролетели в приятных хлопотах. Глафира Михайловна заходила редко, всегда предварительно позвонив. Забегала на обед, интересовалась, не нужна ли помощь, но никогда не задерживалась надолго. «У молодых должно быть своё пространство», – говорила она тогда.

А потом что-то изменилось. Сначала она стала заглядывать чаще, потом – оставаться до ужина. Теперь каждые выходные проводила у них, приезжая с утра и уезжая затемно. И с каждым визитом всё больше и больше вмешивалась в их жизнь.

Назар припарковался у родительского дома. После работы решил заехать к матери – может, удастся понять, что с ней происходит.

Глафира Михайловна открыла почти сразу:

— Сынок? Проходи скорее! — она засуетилась в прихожей. — Сейчас чаю поставлю…

— Мам, погоди, — Назар мягко перехватил её за локоть. — Давай поговорим.

В просторной кухне, где он провёл все свои школьные годы, было непривычно тихо. Назар огляделся: на столе – одинокая чашка с недопитым чаем, в мойке – единственная тарелка…

— Мам, что происходит? — он сел напротив матери. — Почему ты каждые выходные проводишь у нас? Раньше же такого не было.

Глафира Михайловна дёрнула плечом:

— А что такого? Материнское сердце беспокоится. Вы молодые, неопытные…

— Мам, — Назар подался вперёд, — мне тридцать два. Какие «неопытные»? И Лариса прекрасно справляется с хозяйством.

— Ну вот! — в голосе матери появились капризные нотки. — Уже и мать зайти не может! Сразу – не лезь, не учи… А я, между прочим, всю жизнь…

— Мам, — он снова перебил её, — где папа? Что за командировка?

Глафира Михайловна замерла. По её лицу пробежала тень:

— Он… он правда в командировке. В Новосибирске. Большой проект…

— Который длится уже месяц? И ты ни разу не обмолвилась, когда он вернётся?

Мать резко встала, отвернулась к окну:

— Всё хорошо, сынок. Правда, хорошо. Не беспокойся.

Назар смотрел на её ссутулившиеся плечи и понимал: что-то случилось. Что-то серьёзное. Но она не готова об этом говорить.

Вернувшись домой, Назар пересказал разговор жене. Ларису просто возмутили слова свекрови про неопытность. Очень захотелось кому-то выговориться, выплеснуть свои переживания. Немного подумав, она созвонилась с подругой и договорилась встретиться на следующий день после работы в их любимом кафе.

— Представляешь, она меня учила, как бельё развешивать! — Лариса взмахнула чашкой так, что кофе чуть не выплеснулся. — Простыни, говорит, нужно складывать пополам и вешать за середину. А я, видите ли, неправильно делаю – за края.

Олеся сочувственно кивнула, помешивая свой капучино:

— А Назар что?

— Назар… — Лариса немного смягчилась. — Он старается. Вчера вечером заезжал к ней поговорить. Знаешь, что она ответила? «Я же просто хочу помочь. Вы молодые, неопытные…»

— Слушай, а может, ей просто одиноко? — Олеся подалась вперёд. — Всё-таки единственный сын женился…

— Нет, тут что-то другое, — Лариса покрутила в руках чайную ложку. — У неё же Всеволод Константинович. Правда, он сейчас в командировке, Назар говорит, какой-то важный проект в Новосибирске… И вот как он уехал, она будто подменённая стала.

На соседнем столике звякнули чашки. Лариса помолчала, собираясь с мыслями:

— На прошлой неделе, например, полностью перебрала кухонные шкафчики. «Лара, милая, ну кто же так посуду расставляет? Тарелки должны быть справа, а чашки слева!» И ведь не объяснишь, что мне удобнее наоборот.

— И часто такое?

— Каждые выходные! В прошлую субботу перемыла все окна, потому что они, видите ли, «неправильно» протёрты. А позавчера я случайно услышала, как она по телефону с кем-то разговаривала. Сказала: «Да, я у детей. Помогаю им обустроиться, а то они без меня не справляются». Представляешь? «Без меня не справляются»!

В этот момент телефон разразился трелью. Лариса взглянула на экран:

— Вот опять. Третий раз за день звонит… — она вздохнула и потянулась к телефону.

В торговом центре было людно – пятничный вечер. Назар спешил в магазин электроники: нужно было забрать заказ до закрытия. Яркое пятно в витрине кафе привлекло внимание. Он машинально повернул голову и застыл: за столиком у окна сидел отец. Рядом с ним – молодая женщина с рыжими волосами. Она что-то эмоционально рассказывала, то и дело касаясь его руки, а Всеволод Константинович улыбался – той особенной улыбкой, которую Назар помнил с детства, когда отец слушал их с матерью.

Звякнул колокольчик над дверью. Женщина первой заметила его приближение, осеклась на полуслове. Отец обернулся – и его лицо окаменело.

— Назар…

— Пап? Какой-то важный проект в Новосибирске, значит?

Теперь, подойдя ближе, Назар разглядел спутницу отца – ухоженная, с каким-то особым лоском. Ненамного младше его самого.

— Назар… — Всеволод Константинович побарабанил пальцами по столу. — Присядь. Знакомься, это Инга, моя невестка.

Инга явно чувствовала себя неуютно:

— Может, мне лучше…

— Нет уж, — резко оборвал её Назар. — Раз уж вы не в Новосибирске, поговорим здесь. Сколько?

— Что – сколько? — отец потянулся было к остывшему кофе, но передумал.

— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?

Всеволод Константинович тяжело вздохнул:

— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.

— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо – не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?

— Мы… поговорили. Месяц назад. Я пытался объяснить… — он запнулся, покосился на свою спутницу. Та сидела, опустив глаза, крутила в пальцах кольцо. Дорогое, судя по блеску. — Понимаешь, иногда так бывает… Чувства остывают, жизнь становится привычкой… А потом встречаешь человека, с которым…

— Не надо, — оборвал его Назар. — Про чувства и привычку расскажешь… Про чувства и привычку расскажешь своей… — он кивнул на Ингу, — …невесте. Которая явно не знала, что у тебя есть сын её возраста.

Инга вспыхнула, дёрнулась было что-то сказать, но промолчала.

– А я, пожалуй, поеду к маме. Которая теперь каждые выходные проводит у нас, потому что не может находиться в пустой квартире.

— Назар, подожди! — отец привстал. — Я же не бросаю её вот так… У неё будет квартира, я помогу материально. Я всё продумал…

— Продумал? — Назар встал, стул противно скрипнул по полу. — Тридцать лет вместе. Ты знаешь, что она пытается делать вид, будто ничего не происходит? Приходит к нам, суетится, переставляет вещи, командует… Потому что дома – пустота. Ты это тоже продумал?

— Я… — Всеволод Константинович беспомощно развёл руками. — Я не хотел делать ей больно.

— Но сделал.

* * *

Лариса открыла дверь и отшатнулась – на пороге стоял взъерошенный, злой Назар:

— Собирайся. К маме едем.

— Что случилось?

— По дороге расскажу.

В машине Назар выдавил сквозь зубы:

— Встретил отца. С любовницей. В торговом центре.

— Как… — Лариса осеклась. — В Новосибирске, значит…

— Сидят в кафе как ни в чём не бывало.

— А мама… — Лариса сжала руку мужа. — С ней всё это время…

— Месяц назад они поговорили. Как раз когда начались эти бесконечные визиты к нам.

Глафира Михайловна не удивилась их позднему визиту. Будто ждала. Молча пустила в квартиру, включила чайник. Села, сложив руки на коленях:

— Значит, встретил отца?

— Мам… — Назар опустился рядом. — Почему ты не сказала?

— А что бы это изменило? — она грустно усмехнулась. — Думала, может, одумается. Тридцать лет всё-таки…

— Поэтому ты всё время проводишь у нас?

Глафира Михайловна всхлипнула:

— Здесь всё… Всё его. Каждая вещь, каждый уголок. Утром просыпаюсь – тишина. В прихожей один халат на вешалке. На кухне одна чашка… — она закрыла лицо руками. — Простите меня. Я же вижу, что мешаю, что раздражаю… Но дома так страшно одной.

Лариса пересела к свекрови, обняла за плечи:

— Мы знаем, как вам тяжело. И мы рядом. Но, может быть, стоит что-то менять? Не просто прятаться у нас от пустой квартиры, а начать жить по-новому?

— Как? — Глафира Михайловна подняла заплаканное лицо. — Чем заполнить эту пустоту? Куда идти? С кем говорить?

— Ты не одна, мам, — Назар сжал её руку. — И мы обязательно что-нибудь придумаем. Только давай начистоту – и про то, как тебе плохо, и про то, что мы все устали от этой ситуации. Иначе ничего не изменится.

Вечер затягивался. Лариса принесла из кухни чай, достала печенье:

— Давайте всё-таки поужинаем. День был длинный.

— Какой уж тут ужин… — Глафира Михайловна покачала головой.

— А вот возьмём и поужинаем, — Лариса принялась раскладывать чашки. — И заодно подумаем, что дальше делать.

— Что тут думать? — Глафира Михайловна пожала плечами. — В моём возрасте…

— Помните, вы рассказывали про курсы дизайна интерьеров? — Лариса пододвинула вазочку с печеньем. — Что всю жизнь мечтали, но времени не было?

— Лариса… Сейчас не до этого.

— А когда будет «до этого»? — Назар достал телефон. — Смотри, мам. «Школа дизайна», занятия три раза в неделю по вечерам. Можно совмещать с работой.

— Назар…

— Нет, правда. Вот, здесь написано – восемь месяцев обучения, практика на реальных объектах…

— И диплом государственного образца, — подхватила Лариса. — А у вас же опыт есть. Сколько квартир вы друзьям помогли обставить? У тёти Нины до сих пор все спрашивают, кто ей такой красивый интерьер сделал.

— Это другое, — Глафира Михайловна отхлебнула чай. — Там по-дружески, а тут всё серьёзно – проектирование, расчёты…

— А почему бы и нет? — Назар пролистал страницу. — Черчение у тебя всегда хорошо шло, с компьютером ты на «ты», опыт работы с документами есть…

Глафира Михайловна задумалась. За окном медленно темнело, где-то вдалеке сигналили машины.

— А если… если не получится?

— Ну и что? — Лариса пожала плечами. — Попробуете – не понравится, бросите. Но хотя бы будете знать, что попытались. А то так и будете жалеть всю жизнь.

— Когда там запись заканчивается? — в голосе Глафиры Михайловны появились решительные нотки.

Занятия начались через две недели. По вторникам, четвергам и субботам Глафира Михайловна теперь возвращалась с работы не домой, а в учебный центр. Вечера были заполнены учёбой – конспекты, чертежи, домашние задания. Иногда она звонила невестке:

— Лара, а у вас какой цвет обоев в спальне? По системе NCS? Мне для практической работы…

Через три месяца позвонила сыну:

— Назар, у нас проект начинается, учебный. Можно я ваш балкон в качестве объекта возьму? Только не думай, что я опять со своими советами. Всё по правилам: сначала техническое задание, потом обмеры, чертежи, смета…

— Конечно, мам. Когда придёшь?

— В субботу можно? Я уже изучила нормативы по обследованию помещений. И схему обмеров нарисовала…

В трубке зашуршали бумаги – похоже, она листала конспект. Назар переглянулся с Ларисой, подмигнул:

— Значит, в субботу ждём профессионала?

— Какой я профессионал, — Глафира Михайловна фыркнула. — Так, начинающий стажёр. Но стараюсь.