Мне плевать, что у твоей матери рак! С сегодняшнего дня всю свою зарплату отдаёшь моей маме! — рявкнул безработный муж

Виктория поправила сумку на плече и взглянула на часы. Почти восемь вечера. Рабочий день давно закончился, но начальник снова попросил задержаться — важный отчет нужно было сдать к утру. А завтра еще больничный мамы отвезти и результаты анализов забрать. Мысли путались в голове, перед глазами плыло от усталости.

В метро Виктория украдкой взглянула на женщину напротив — такая же измотанная после рабочего дня, но на губах улыбка, в руках цветы. Наверное, едет к любящему мужу. Виктория потерла глаза. Когда-то и она возвращалась домой с улыбкой. Кажется, целую вечность назад.

Выйдя из метро, Виктория остановилась у маленького продуктового на углу.

— Как обычно? — улыбнулась продавщица Зинаида, завидев постоянную покупательницу.

— Да, только хлеб свежий, если есть, — кивнула Виктория.

— Конечно, милая. А то твой бутерброды любит, — подмигнула Зинаида, доставая свежий батон.

Виктория через силу улыбнулась. Егор действительно любил перекусывать бутербродами. Только в последнее время не готовил их сам, а ждал, когда жена вернется с работы и накормит.

До дома оставалось всего два квартала, но ноги гудели так, будто Виктория пробежала марафон. В сумке негромко звякнули таблетки — надо не забыть занести маме. Последний курс не очень помог, врач рекомендовал другие препараты, более дорогие. А еще рекомендовал сделать МРТ в хорошей клинике, чтобы точнее определить стадию. «Господи, только бы не было поздно», — мелькнуло в голове, и Виктория сжала кулаки, отгоняя непрошеные слезы.

Лифт, как всегда, не работал. «Ремонт со следующей недели», — гласило объявление, висевшее уже третий месяц. Виктория начала медленный подъем на седьмой этаж.

Дверь не была заперта. Значит, свекровь опять заходила «проведать сыночка». Виктория скрипнула зубами, вспомнив, как в прошлый раз Нина Павловна перерыла весь холодильник и унесла продукты, купленные на неделю. «Егорушке не готовишь, так хоть матери его продуктами помоги», — заявила тогда свекровь, нагружая сумку свиными отбивными, которые Виктория собиралась пожарить мужу на ужин.

В коридоре горел свет. На тумбочке валялись мужские ботинки, рядом — стоптанные домашние тапки свекрови. Из комнаты доносились звуки игры и редкие возгласы Егора.

— Я дома, — негромко произнесла Виктория, снимая пальто.

В ответ — тишина, только электронные звуки выстрелов и возглас: «Есть!»

Виктория прошла в комнату. Егор лежал на диване, уставившись в телефон. На соседнем кресле сидела Нина Павловна и демонстративно смотрела в окно, будто невестка и не входила.

— Привет, — еще раз попробовала Виктория.

Егор неохотно оторвался от экрана:

— А, это ты. Ужин будет?

Виктория молча прошла на кухню, сгрузила пакеты на стол и опустилась на табурет. Сил не осталось даже на возмущение. Когда-то давно Егор встречал ее с работы, интересовался делами, помогал с ужином.

Первый же звоночек прозвучал, когда пять лет назад муж потерял работу. Хотя нет, не потерял — его уволили за систематические опоздания и несоблюдение сроков. Тогда Виктория поддерживала мужа, говорила, что все наладится. Егор кивал, обещал найти работу получше прежней.

Спустя три месяца он устроился менеджером в магазин бытовой техники. Проработал полгода и снова оказался на улице — на этот раз из-за конфликта с начальством. Потом была стройка, автомойка, курьерская служба… Егор нигде не задерживался дольше нескольких месяцев. А полгода назад вовсе перестал искать работу. «Временно, — заверял он, — чтобы найти что-то действительно стоящее».

Временно растянулось на долгие шесть месяцев, в течение которых семью содержала Виктория, получая при этом регулярную порцию недовольства от мужа и свекрови. Нина Павловна считала, что невестка «подрывает мужской авторитет» тем, что зарабатывает больше сына. А то, что ее «Егорушка» вообще не зарабатывает, свекровь старательно игнорировала.

Виктория достала сковородку и продукты для ужина. Может, стоит попробовать еще раз поговорить с Егором? Объяснить, что так больше продолжаться не может. Что ей нужна помощь, поддержка, особенно сейчас, когда у мамы, похоже, онкология.

Виктория начала резать овощи для салата, когда в кухню вошла Нина Павловна. Свекровь осмотрела стол и поджала губы:

— Опять эти овощи? Егорушке нужно мясо, он же мужчина!

— В холодильнике есть котлеты, — устало отозвалась Виктория, продолжая нарезать помидоры.

— Эти сухие? — фыркнула свекровь. — Ты бы хоть майонеза добавляла или сметаны!

— У Егора повышенный холестерин, — напомнила Виктория. — Врач рекомендовал…

— Ерунда! — перебила Нина Павловна. — У моего сына отличное здоровье! Это всё твои выдумки, чтобы не готовить нормально.

Продолжать этот разговор не имело смысла. Виктория молча выложила овощи в миску и начала заправлять салат оливковым маслом.

— Сынок, у меня путёвка в санаторий, но денег нет. Решай вопрос! — крикнула вдруг свекровь, повернувшись в сторону комнаты.

Егор показался в дверях кухни, потягиваясь после долгого лежания на диване.

— Вика заработает, мам. Не переживай, — лениво отозвался муж, подходя к холодильнику.

Виктория замерла с бутылкой масла в руках. Не то чтобы она этого не ожидала. Егор и раньше распоряжался ее зарплатой, будто своей собственной. Но сейчас ситуация была критической. Мамин диагноз, лекарства, обследования — всё это требовало денег. Денег, которых не было.

— Егор, — тихо начала Виктория, — я сейчас не могу давать деньги на санаторий.

— Это почему же? — тут же вскинулась Нина Павловна.

— У моей мамы, возможно, рак, — Виктория старалась говорить спокойно. — Нужны деньги на обследование и лечение.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Егор, — опять твоя мать драматизирует. Обычная хандра у неё.

— Егор, — Виктория отложила нож, — у мамы обнаружили уплотнение. Врачи подозревают онкологию.

— У всех что-то находят, — вмешалась свекровь. — У меня вот артрит, но я же не прошу тебя всю зарплату на меня тратить!

Виктория почувствовала, как внутри всё закипает. Шесть лет она терпела пренебрежение Егора, шесть лет сносила колкости свекрови, шесть лет тащила на себе всю семью! А сейчас, когда действительно нужна помощь, когда речь идет о жизни и смерти родного человека, они продолжают думать только о себе.

— Я не смогу оплатить санаторий, — твердо сказала Виктория. — Все деньги пойдут на лечение мамы.

Нина Павловна возмущенно всплеснула руками:

— Егор! Ты слышишь, что твоя жена говорит? Ты позволишь ей так обращаться с твоей матерью?

Егор медленно выпрямился, закрыл холодильник и повернулся к Виктории. На его лице отразилась гримаса, которую жена уже научилась узнавать — смесь раздражения и превосходства.

— Мне плевать, что у твоей матери рак! С сегодняшнего дня всю свою зарплату отдаёшь моей маме! — рявкнул Егор, хлопнув ладонью по столу.

Виктория смотрела на мужа, не веря своим ушам. В один момент картина мира перевернулась, и Виктория с удивительной ясностью увидела, кем на самом деле был человек, с которым она прожила шесть лет. Эгоистом, трусом, альфонсом, который никогда по-настоящему не любил ее.

Все звоночки, все тревожные знаки прошлого внезапно сложились в единую мозаику. Как Егор «случайно» забывал кошелек, когда они ходили в кафе в самом начале отношений. Как он исчезал, когда нужно было помочь родителям Виктории с ремонтом. Как манипулировал и обещал «завтра точно начать поиски работы».

— Правда? — удивительно спокойно спросила Виктория, ощущая, как внутри разливается ледяное спокойствие. — Тогда собирай вещи.

— Чего? — Егор недоуменно моргнул.

— Собирай. Вещи, — повторила Виктория по слогам. — Ты здесь больше не живешь.

Нина Павловна разразилась возмущенным воплем:

— Ты что себе позволяешь?! Как ты разговариваешь с мужем?!

Егор растерянно переводил взгляд с матери на жену, потом неуверенно хохотнул:

— Ты меня выгонишь? Да кому ты нужна?

Виктория молча вышла из кухни, прошла в спальню и достала из шкафа большой чемодан — тот самый, с которым они когда-то ездили в свадебное путешествие. Открыв шкаф, она начала методично вынимать вещи Егора и складывать их в чемодан.

Егор появился в дверях, с недоумением наблюдая за действиями жены.

— Ты что, серьезно? — спросил он уже без прежней самоуверенности.

Виктория продолжала молча паковать его одежду.

— Эй, прекрати! — Егор подошел ближе. — Это смешно! Куда я пойду?

— К маме, — спокойно ответила Виктория, укладывая в чемодан его свитера. — Она будет рада приютить «Егорушку».

— Ты не можешь меня выгнать! — возмущение Егора нарастало. — Это и моя квартира тоже!

— Это моя квартира, — напомнила Виктория. — Досталась мне от бабушки. Ты здесь прописан не был и никогда не платил за коммунальные услуги. Так что да, я могу тебя выгнать.

В спальню вплыла Нина Павловна, полыхая праведным гневом:

— Это возмутительно! Егор, не позволяй ей так с собой обращаться!

Виктория повернулась к свекрови:

— Нина Павловна, вы тоже можете собирать вещи и выходить. Теперь ваш сын — ваша проблема.

— Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения свекровь.

— Именно так, — кивнула Виктория, застегивая чемодан. — Вы шесть лет растили из сына иждивенца. Теперь пожинайте плоды.

— Ты… ты… — свекровь не находила слов.

— Вика, ну прекрати, — тон Егора внезапно изменился. Теперь в нем звучали заискивающие нотки. — Давай поговорим спокойно.

— Говорить больше не о чем, — Виктория поставила чемодан на пол и подкатила его к мужу. — Ключи оставь на тумбочке.

— Ты не понимаешь, — Егор попытался взять Викторию за руку, но та отстранилась. — Я же не всерьез про мать… Просто вырвалось.

— Вырвалось? — Виктория впервые за весь разговор повысила голос. — Знаешь, что сегодня сказала врач? Что если бы мама обратилась хотя бы месяцем раньше, шансов было бы больше. А знаешь, почему мама терпела боль и не шла к врачу? Потому что не хотела меня беспокоить! Знала, что я и так семью тяну.

— Вика…

— А ты даже не спросил, как там мама, когда я с работы вернулась. Не поинтересовался, тяжело ли мне. Ты просто лежал на диване, а теперь требуешь деньги на санаторий для своей матери.

Нина Павловна, до этого стоявшая с разинутым ртом, очнулась и бросилась к сыну:

— Не слушай её, сынок! Пусть гонит, мы уйдём с гордо поднятой головой! У меня тебе всегда место найдётся!

Виктория молча прошла в коридор, открыла входную дверь и выразительно посмотрела на свекровь:

— Прошу.

— Пойдём, Егорушка, — Нина Павловна потянула сына за рукав. — Эта неблагодарная нас не достойна!

Егор стоял в растерянности, переводя взгляд с матери на жену.

— Вика, ты серьёзно? Прямо вот так просто, после шести лет?

— После шести лет, за которые ты проработал в общей сложности год, — спокойно кивнула Виктория. — После шести лет, когда я тащила на себе всё хозяйство, все счета и все проблемы. После шести лет я наконец поняла — ты паразит, Егор. И я выдираю тебя из своей жизни.

— Ах ты!.. — свекровь замахнулась на Викторию, но та перехватила руку.

— Даже не думайте, — тихо сказала Виктория. — Пожалуйста, просто уходите оба.

Спустя десять минут Виктория закрыла дверь за мужем и свекровью. Молча прошла на кухню, села за стол и впервые за долгое время глубоко вздохнула. Странное опустошение смешивалось с не менее странным чувством свободы. Словно с плеч свалился тяжкий груз, который Виктория несла так долго, что почти перестала его замечать.

На следующее утро Виктория позвонила на работу и взяла отгул. Нужно было многое сделать.

Первым делом Виктория отправилась в мастерскую и заказала замену замков. Мастер обещал приехать к обеду.

— Муж потерял ключи? — участливо спросил немолодой мужчина, выписывая квитанцию.

— Нет, — покачала головой Виктория. — Муж потерялся сам.

После мастерской Виктория поехала к маме. Валентина Сергеевна выглядела бледной и осунувшейся. Увидев дочь, женщина попыталась улыбнуться:

— Викуша, ты что, с работы отпросилась? Не стоило, я бы справилась.

— Мам, теперь я буду приходить чаще, — Виктория присела на край кровати и взяла маму за руку. — Мы вместе со всем справимся.

— А как же Егор? — Валентина Сергеевна нахмурилась. — Он ведь не любит, когда ты к нам приходишь.

— Егор больше не имеет права голоса в моей жизни, — твердо сказала Виктория. — Мы расстались.

Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на дочь:

— Из-за меня?

— Из-за него, — Виктория сжала мамину руку. — Так будет лучше для всех.

К двум часам дня Виктория вернулась домой, где уже ждал мастер. Замена замков заняла около часа.

— Вот, — мастер протянул два новых ключа. — Теперь никто без вашего желания в квартиру не войдет.

Виктория с благодарностью взяла ключи. Странная, непривычная легкость продолжала заполнять каждую клеточку тела. Впервые за долгое время квартира казалась по-настоящему своей.

Вечером раздался звонок в дверь. Виктория подошла к глазку и увидела Егора с большим букетом цветов. Его губы шевелились, но из-за двери слов было не разобрать. Виктория отошла и вернулась на кухню, где заваривала чай.

Звонок не прекращался. Спустя пять минут Виктория вздохнула и подошла к двери.

— Кто там? — спросила она, зная ответ.

— Вика, открой! — голос Егора звучал жалобно. — Давай поговорим!

— Нам не о чем говорить, — отрезала Виктория.

— Детка, я всё обдумал, — зачастил Егор. — Я был неправ! Я найду работу, обещаю! Прости меня! Я люблю тебя!

— Ключ не подходит? — спокойно спросила Виктория.

На той стороне двери воцарилась тишина, а потом раздался скрежет металла — Егор пытался вставить ключ в замочную скважину.

— Вика, замок сломался! — возмущенно воскликнул муж. — Открой!

— Замок в полном порядке, — ответила Виктория. — Просто он новый. У тебя больше нет ключей от этой квартиры. Прощай.

— Ты не можешь так поступить! — в голосе Егора появились истеричные нотки. — Мы женаты! Ты обязана меня кормить! Мы же семья!

Виктория не ответила. Она вернулась на кухню, налила себе чай и впервые за долгое время открыла книгу, которую давно хотела прочитать.

Егор приходил ещё несколько раз. Порой орал и стучал в дверь, порой жалобно скулил и умолял пустить его. Иногда приводил мать, и тогда к какофонии добавлялся пронзительный голос Нины Павловны, грозящей полицией, судом и карами небесными.

Виктория просто перестала открывать дверь. А позже узнала от соседки, что для особо буйных визитеров существует статья о нарушении общественного порядка. Достаточно было один раз упомянуть об этом через дверь, чтобы Егор и Нина Павловна резко умерили пыл.

Через две недели бесплодных попыток муж перестал приходить. Виктория заметила, что дышать стало легче. Не нужно было каждый вечер готовить ужин для человека, который даже спасибо не скажет. Не нужно было терпеть вторжения свекрови, прятать продукты и оправдываться за каждую потраченную копейку.

Результаты маминых анализов пришли через месяц. Диагноз подтвердился, но врачи обнадежили — выявили вовремя, шансы хорошие.

— Ты уверена, что потянешь? — обеспокоенно спрашивала Валентина Сергеевна, когда Виктория оплачивала очередную процедуру. — Это ведь такие деньги…

— Мам, теперь у меня нет нахлебников, — улыбалась Виктория. — Только ты и я. И мы справимся.

Валентина Сергеевна с нежностью смотрела на дочь:

— Знаешь, иногда в жизни нужны встряски, чтобы понять, что действительно важно.

Виктория кивала, осознавая правоту этих слов. Каждый день, проведенный без Егора, открывал новые грани свободы. Можно было не отчитываться за каждый шаг, не бояться насмешек, не опасаться, что с получки придется отдать половину свекрови «на лекарства».

Месяцы шли, а Виктория с удивлением обнаруживала, что не скучает по мужу. Не хватает не Егора, а той иллюзии семьи и поддержки, которую она так долго себе внушала.

Мама пошла на поправку, лечение давало результаты. Маленькие радости вроде прогулок в парке или совместных ужинов становились особенно ценными.

Почти полгода прошло без единой весточки от бывшего мужа, когда однажды вечером в дверь позвонили. Виктория подошла к глазку и увидела Егора — осунувшегося, в потрепанной куртке, но с букетом цветов и коробкой конфет.

— Вика, это я, — голос звучал непривычно тихо. — Пожалуйста, открой. Нам нужно поговорить.

Виктория помедлила, но всё же повернула ключ. Егор переступил с ноги на ногу:

— Можно войти?

— Нет, — покачала головой Виктория. — Говори здесь.

— Я… я хотел извиниться, — Егор опустил глаза. — Я вел себя как последний идиот. Ты была права насчет всего. Я паразит, я использовал тебя. Мне очень жаль.

— И? — Виктория скрестила руки на груди.

— И я хотел сказать, что изменился, — продолжил Егор. — Я устроился на работу, снял комнату, начал откладывать деньги. Понял, как много потерял с тобой. Может… может, дашь мне второй шанс?

Виктория внимательно посмотрела на бывшего мужа. Возможно, он действительно изменился. Возможно, осознал ошибки и стал другим человеком. Но это уже не имело никакого значения.

— Нет, Егор, — спокойно сказала Виктория. — Я рада, что ты встал на путь исправления. Но наши дороги разошлись полгода назад.

— Вика, прошу, — в глазах Егора блеснули слезы. — Я скучаю по тебе. По нашему дому.

— По дому, где тебя кормили, обстирывали и давали деньги на развлечения? — уточнила Виктория. — Это не дом, Егор. Это была гостиница с полным пансионом, где ты даже за проживание не платил.

— Я изменился! — с отчаянием воскликнул Егор.

— Возможно, — кивнула Виктория. — Но я тоже изменилась. И в моей новой жизни тебе места нет.

— Как ты можешь так просто перечеркнуть шесть лет? — последняя попытка, в голосе уже слышалось раздражение.

— Именно ты их перечеркнул, — Виктория начала закрывать дверь. — В тот момент, когда сказал, что тебе плевать на мою маму. А теперь прощай. По-настоящему.

Дверь закрылась, отсекая прошлую жизнь от настоящей.

Виктория прошла на кухню, поставила чайник и села у окна. На душе было легко и спокойно. Не осталось ни обиды, ни злости, ни сожалений. Просто понимание, что Егор потерял всё — любящую жену, крышу над головой, стабильность. А она, отпустив его, не потеряла ничего ценного. Наоборот, приобрела самое важное — свободу выбирать свой путь и строить жизнь так, как хочется ей самой.

Твоего кота я отдал товарищу, моя мама против животных в квартире — Заявил мне муж

«Я понять не могу, Алексей, как ты мог!» — мои руки дрожали, сжимая телефон с открытым адресом. Комок в горле был таким плотным, что каждый вдох давался с трудом. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько преданной, настолько уничтоженной собственным мужем. Тихий звук шуршания за дверью квартиры напомнил мне, что времени на слезы нет. Он забрал у меня частичку моей души, моего последнего связующего звена с прошлым.

И ради кого?

Ради своей матери, женщины, для которой чувства других всегда стояли на последнем месте. Как я могла быть настолько слепой, чтобы не разглядеть этого раньше? Я металась по пустой квартире, собирая вещи для поездки, не зная, чем закончится этот вечер — возвращением Оскара или крахом моего брака…

В детстве я редко задумывалась о том, что наши отношения с животными могут многое рассказать о нас самих. Теперь, став взрослой, я твердо уверена: люди, искренне любящие четвероногих друзей — будь то кошки, собаки или даже хомяки — воплощают в себе настоящую доброту. А те, кто считает питомцев лишь бесполезным придатком к жизни, вызывают у меня только недоумение и внутренний протест.

— Мрр? — тихий вопросительный звук отвлек меня от горьких мыслей о недавней утрате.

— Оскар, мой хороший, — пробормотала я, вытирая набежавшие слезы.

Я бережно взяла на руки снежно-белого кота и принялась гладить его шелковистую шерсть, находя утешение в его умиротворяющем мурлыканье.

— Теперь я твоя новая хозяйка, малыш, — нежно прошептала я, а старенький кот в ответ легонько коснулся носом моей щеки и моргнул, словно принимая это заявление.

Как в классических трагедиях, мои бабушка и дедушка покинули этот мир в один день. Они ушли вместе, как и жили — не желая провести врозь ни единого дня. В глубине души я находила утешение в мысли, что там, за гранью, они наконец обрели вечный покой и счастье. Но здесь, на земле, их потеря стала невосполнимой раной для их любимой внучки Ирины, которую дедушка с нежностью называл «Огонёчек».

— Огонёчек наш яркий, — вторила ему бабушка, любуясь моими рыжими локонами и россыпью веснушек на лице.

В школьные годы я стеснялась своих огненных волос, привлекавших слишком много внимания. Но именно благодаря искренним восхищениям бабушки и дедушки я со временем научилась ценить свою необычную внешность.

Потеряв двух самых понимающих меня людей, я ощущала невыносимое одиночество. Однако пушистый белоснежный Оскар своей преданностью и нежностью создавал иллюзию, будто через него со мной продолжают общаться мои родные.

— Береги его как зеницу ока, — словно слышала я дедушкин наказ.

И я твердо решила: этот кот останется со мной навсегда. К счастью, мой муж Алексей не страдал аллергией на шерсть, поэтому забрать Оскара в нашу квартиру не составило проблемы.

Жизнь с питомцем оказалась не такой хлопотной, как я опасалась. Конечно, были и минусы: повсюду шерсть и периодически специфические ароматы. Пришлось чаще прибираться и освоить регулярное вычесывание кота специальной щеткой, что, впрочем, приносило обоюдное удовольствие. Но плюсов было гораздо больше: рядом всегда находилось живое существо, тонко чувствующее настроение и создающее особую атмосферу домашнего тепла. Когда я возвращалась с работы измотанная, Оскар устраивался поблизости и начинал мурлыкать, помогая сбросить накопившееся напряжение.

Алексей вроде бы не возражал против кошачьего присутствия. Казалось, он вообще не замечал нового жильца. По правде говоря, Оскар большую часть времени дремал на мягком кресле, которое я уступила ему, заметив его явную симпатию к этому месту. В целом, кот никому не мешал и лишь молчаливо наблюдал за нашим повседневным бытом.

— Лёш, завтра нужно оплатить аренду, — напомнила я супругу.

— Упс… У меня завтра не будет на это средств, — признался Алексей.

— Ох, ну сколько можно, Лёш? Опять обращаться к моим родителям? Они и так постоянно нас финансово поддерживают.

— Знаю-знаю. И я им безмерно признателен!

— Признателен он. Когда мы наконец начнем справляться самостоятельно? Я работаю и могу выделять определенную сумму на жилье. Почему ты не в состоянии поступать так же?

— Потому что я только недавно устроился на эту должность, ты же в курсе. Зарплату получу только через семь дней, и то первую, небольшую. Потерпи немного, скоро всё наладится.

— Эту песню я слышу каждый месяц.

— Ириш, просто поверь мне, хорошо?

Алексей одарил меня своей фирменной обезоруживающей улыбкой, после которой я никогда не могла долго сердиться, и крепко обнял, чтобы окончательно растопить мое недовольство.

С мужем мы прожили вместе три года. Познакомились, как ни парадоксально, через приложение для знакомств, и уже при первой встрече почувствовали удивительную совместимость. Романтические прогулки, ужины в ресторанах, подарки, букеты — в нашем романе присутствовало всё. Отношения не напоминали эмоциональные американские горки, как сейчас принято выражаться, между нами царили спокойствие и предсказуемость. Именно такой фундамент казался идеальным для создания крепкой семьи.

Детей мы пока отложили на будущее, сначала требовалось укрепить карьерные позиции, чтобы обеспечивать достойный уровень жизни. Этим мы и занимались. В основном, жизнь текла размеренно и благополучно, пока взаимоотношения со свекровью не начали омрачать наше существование.

— Снова эта невыносимая вонь по всей квартире! Дышать невозможно! — возмущалась Нина Сергеевна.

— Пройдите, пожалуйста, на кухню, Нина Сергеевна, а я быстро уберу лоток Оскара. Извините, я не могу предугадать, когда у него возникнет естественная потребность, — оправдывалась я.

— С этим животным сплошные неприятности! К вам даже нормально заглянуть невозможно. То мешается под ногами, то шерсть повсюду, то запахи нестерпимые.

— С Оскаром никаких серьезных проблем нет. Он же живой организм, от него исходят определенные запахи. А шерсть мы контролируем, я регулярно вычесываю его и пылесошу через день.

— При таком существе требуется ежедневная уборка! Не понимаю, зачем вам это создание, лучше бы пристроила его в хорошие руки и забыла.

— Я никогда не отдам Оскара чужим людям. Это кот моих бабушки и дедушки, они доверили его мне, чтобы я заботилась о нём.

— Навязали тебе ответственность, а страдать приходится мне. Немыслимо просто!

Нина Сергеевна была женщиной малоприятной. Она испытывала антипатию к животным и при каждом визите считала своим долгом озвучить ненужное мнение о недопустимости домашних питомцев в городских квартирах. Но проблема не ограничивалась лишь этим.

— Почему у вас кафель весь в красных брызгах? — поинтересовалась свекровь.

— Я сегодня готовила борщ, ещё не успела привести кухню в порядок, — ответила я.

— А научиться готовить аккуратно не пробовала? Чтобы еда не разлеталась во все стороны?

— Послушайте, Нина Сергеевна, кулинарный процесс редко бывает стерильным. Даже при максимальной осторожности нельзя гарантировать идеальную чистоту.

— Ты могла бы хоть старание проявить! Создается впечатление, что тебе нравится жить в грязи! Мой сын привык к безукоризненной чистоте, поэтому будь добра, не приучай Лёшу к неряшливости.

Нина Сергеевна обожала цепляться к мелочам. По ее мнению, я абсолютно ничего не умела — ни приготовить еду, ни поддерживать порядок, ни заботиться о супруге, ни вообще делать что-либо правильно. Угодить ей казалось невыполнимой задачей. Вначале, когда мы с Алексеем только начали совместную жизнь, я искренне пыталась наладить контакт со свекровью. Но вскоре осознала, что моё душевное равновесие дороже. Поэтому научилась пропускать ее придирки мимо ушей. До определенного момента.

Свекровь в очередной раз нанесла нам визит. Я стояла у плиты, как образцовая хозяйка готовила ужин, параллельно посматривая новый сериал. Нина Сергеевна беседовала с Алексеем в гостиной. Я была полностью погружена в готовку, но вдруг странный шум в прихожей привлек мое внимание, и я направилась туда.

— Бесполезное создание! Давай, проветрись, подумай о своем поведении! — злобно шипела свекровь, выталкивая моего кота за дверь.

— Что вы творите?! — мгновенно отреагировала я.

Оскар не успел убежать далеко, поэтому я быстро подхватила его и понесла обратно в квартиру.

— Зачем ты его возвращаешь? Этой твари самое место на улице! — негодовала Нина Сергеевна.

— Как вы смеете так поступать? Это мой кот, а не ваш. У вас нет никакого права выставлять его за дверь!

— Твой звереныш исполосовал мне руку! Смотри! И как он шипел при этом!

— Это просто царапины, Нина Сергеевна. Они поверхностные, быстро затянутся. Оскар за все время ни разу не проявлял агрессии, только если его не провоцировали.

— Инсинуируешь, что я виновата?! Это же дикий зверь! То, что я кинула в его сторону подушку, не дает ему права набрасываться. Ему не место среди людей!

— И вы всерьез полагаете, что после такого он будет к вам расположен? За что вы вообще запустили в него подушкой?

— За то, что издавал свои омерзительные звуки и мешал мне смотреть телевизор!

— Вы просто невыносимы! Швырять подушкой в кота за такое?

— Иначе эти твари не понимают!

— Если бы вы проявили к нему хоть каплю доброты, он ответил бы взаимностью. Так что вы получили по заслугам.

— Да как ты осмеливаешься!

— Покиньте наш дом немедленно, я не намерена продолжать этот разговор.

Я подошла к Оскару, осторожно подняла его на руки и начала ласково поглаживать, успокаивая.

— Вместо того, чтобы защитить свекровь, она трясется над облезлым котом!

— Уходите, Нина Сергеевна! Видеть вас больше не желаю.

Свекровь с громкими причитаниями удалилась. Алексей все это время безмолвно стоял в стороне, не поддержав ни меня, ни свою мать. Он всегда предпочитал отмалчиваться, словно у него отсутствовало собственное мнение.

— Алексей! — окликнула я мужа.

— Да, любимая? — тихо отозвался он.

— Делай что хочешь, но чтобы твоя мать больше не переступала порог нашего дома. Я не желаю видеть ее здесь, ясно?

— Ириш, это же простое недоразумение…

— Недоразумение?! Она пыталась выставить моего кота на лестницу за то, что сама же швырнула в него подушкой! Это, по-твоему, нормально? Нет, я больше не намерена мириться с твоей матерью. И своего кота в обиду не дам никому!

Через неделю эмоциональное напряжение немного спало. Оскар пару дней ходил притихший, но я понимала причину. Я старалась минимизировать стресс для него и окружала особой заботой, чтобы он чувствовал себя в полной безопасности.

В обычный рабочий день я возвращалась домой после смены. Обычно Оскар всегда встречал меня у порога, и я привыкла к этому радостному ритуалу. Однако сегодня никто не вышел поприветствовать меня.

— Оскар, ты где? Не слышишь, что твоя хозяйка вернулась? — позвала я питомца.

Ответа не последовало. Первым делом я заглянула в ванную и обнаружила, что кошачий туалет исчез. Это показалось странным, и я решила срочно найти кота. Не обнаружив ни корма, ни миски и обыскав всю квартиру, я поняла, что Оскара нет дома. Внутри нарастала паника.

— Алексей! Сними свои наушники! — я подошла к мужу, увлеченно игравшему за компьютером.

— Чего ты такая взвинченная? Что-то случилось?

— Где Оскар?! Нет ни его, ни лотка, ни корма. Отвечай немедленно.

— Успокойся, Ириш, и присядь.

— Говори сейчас же, где он?!

— Твоего кота я отдал товарищу, моя мама против животных в квартире — Заявил мне муж

— Что?! Ты это серьезно сейчас? Мама против?! — я была в неистовстве.

— Не волнуйся, твой питомец в надежных руках.

— Да какая разница! Это мой кот, он должен жить со мной! Как ты мог так поступить?

— А что мне оставалось, Ириш? Мама поставила ультиматум: если не избавлюсь от твоего кота, она прекратит общение со мной!

— А то, что я могу прекратить общение с тобой, если ты от него избавишься, тебя совершенно не беспокоит? Ты всё делаешь только ради своей матери?

— Ириш, успокойся, это же просто кот.

— Просто кот? Лёша, это кот моих бабушки и дедушки, я с ним росла, я заботилась о нем, он был лучшим котом в моей жизни. Я взяла его, потому что он — живая память о моих родных. И ты действительно считаешь, что это просто животное?! — я рыдала, с трудом переводя дыхание.

— Ты слишком драматизируешь, Ириш. Это всего лишь питомец, не твоя обязанность заботиться о нем, — продолжал настаивать муж.

— Не обязанность, а моё желание. И вообще, тебя это не касается. Немедленно скажи, где он!

— Тогда моя мать перестанет со мной общаться! Не ставь меня в такое положение.

— Мне абсолютно наплевать на тебя и твою мамашу. Дай мне адрес, иначе ультиматум твоей матери покажется тебе детской шалостью.

Алексей неохотно отправил мне адрес.

— Я предупредил друга, лоток и корм твоего кота тоже там, — обиженно добавил муж.

— Отлично. Теперь собирай свои вещи, — отрезала я.

— Что?

— Что слышал, Лёша! Собирай пожитки и отправляйся к своей мамочке, раз ее прихоти для тебя ценнее, чем мои чувства и благополучие кота.

— Ты же не всерьез…

— Абсолютно серьезно. Исчезни отсюда.

Я еле сдерживалась, чтобы не броситься немедленно забирать Оскара, но не хотела возвращаться с ним в квартиру, где находился Алексей. Достаточно того, что он совершил этот поступок ради своей матери, проигнорировав мои чувства. Я больше не желала видеть ни его, ни его родительницу.

Как только Алексей ушел, я вызвала такси и помчалась за своим белоснежным другом. При моем появлении Оскар моментально бросился навстречу. Я расплакалась от мысли, что могла потерять его навсегда, но испытала огромное облегчение, что мы снова вместе. Приятелю мужа я не сказала ни слова, лишь сухо потребовала вернуть все кошачьи принадлежности и быстро удалилась вместе с питомцем.

Весь вечер Оскар не покидал меня ни на минуту. Мы лежали в обнимку, а я тихонько шептала ему, что никому и никогда больше не позволю разлучить нас.

Спустя неделю Алексей попытался возобновить общение.

— Ириночка, прости меня, пожалуйста! Я осознал, что совершил ужасную ошибку. Умоляю о прощении! Клянусь, больше никогда не поставлю маму выше тебя и не трону твоего кота! Обещаю!

Алексей засыпал меня покаянными сообщениями, но я даже не удостаивала их ответом, просто блокировала его контакты. Я не собиралась прощать предательство, он полностью разрушил мое доверие. Те, кто так обращается с животными, в моих глазах теряют человеческий облик. И муж, и его мать. Вскоре я официально оформила развод с Алексеем, несмотря на его попытки восстановить отношения. Я твердо решила не иметь больше ничего общего с этой семейкой.

— Хозяйка вернулась! — объявила я, переступив порог квартиры.

— Мяу! — встретил меня Оскар.

— Мой драгоценный пушистик, как же я рада тебя видеть! — улыбнулась я, поглаживая своего верного друга, и почувствовала, что по-настоящему счастлива.