Они с Олей были молодой семьёй, обоим не исполнилось ещё и двадцати трёх.
Но уже решили завести ребёнка. Жена Миша была на шестом месяце беременности. А почему бы и нет? Работа у Михаила была стабильная с перспективой карьерного роста и квартира своя, доставшаяся от государства. Тяжело парню было вспоминать, как в возрасте четырнадцати лет его мать лишили родительских прав и его забрали в детдом. Ну, это, наверное, и к лучшему. В детдоме несладко пришлось, тут не поспоришь, но ещё хуже было остаться с вечно пьяной матерью и чередой сменяющих друг друга пропитых мужиков. Больше всего Михаил ненавидел тех, которые пытались его воспитывать и всё их воспитание заключалось в физическом воздействии. Миша считал, что ему очень повезло. Всего четыре года в детдоме, и началась светлая полоса. Получил квартиру, нашел работу, а потом встретил Олю.

Оля, девочка домашняя, росла в полной семье. Мише было очень стыдно представить ей свою мать. Соврав вначале, что он сирота, парень до сих пор не мог признаться жене. И даже когда ездил в родную деревню, врал Оле. А ездил он не потому, что скучал по пьющей матери, а потому, что в полуразрушенном, временами неотапливаемом доме подрастала его сестрёнка, отца которой Миша не помнил или вовсе не знал. Это было не так важно, ведь Михаил всё равно чувствовал родную кровь в этой диковатой девочке и знал, как тяжело ей приходится, ведь он сам через всё это прошёл.

Миша лёг спать пораньше, радуясь возможности выспаться, но ему это не удалось. Разбудил телефонный звонок с неизвестного номера. Старческий голос на том конце парень узнал не сразу.

-Мишка, ты что ли? Это тётя Тоня, соседка мамаки твоей. Помнишь, ты как-то номер оставлял, сказал звонить, ежели чё. Так вот, тут приключилось. В деревню фура заехала, дальнобойщик какой-то сеструху твою привёз. Я заинтересовалась, нечасто такие громадины в нашу деревню заезжают. Смотрю, мужик-водитель Надьку в куртку укутал и к вашему дому несёт. А девчонка вырывается, кричит, что не вернётся домой. Мужик твоей мамаки выходит, лыбится, а Надька от него, как от прокажённого. В общем, забрала я сеструху твою к себе. Уж не знаю, что там приключилось, но она ревмя ревёт и домой возвращаться отказывается. А мужичонка-то этот уже в окошко ко мне стучал, трезвый даже вроде, интеллигентный такой. Говорит, Надежда отказывалась делать уроки, и он её наказал. А я ему чуть и не верю и Надьку отдавать не хочу, но ведь вечно я её у себя не продержу. Девчонка озябла совсем. Я ее чаем с малиной отпоила, и сейчас она спит. Вот я и вспомнила про тебя. Что делать-то, Мишка?

Михаил сел на кровати и помотал головой. Старческий голос будто врывался в кошмар его детства. Он никак не мог взять в толк, какой дальнобойщик? Откуда привез его сестру? Понял только одно — Надя до слез боится вернуться в дом матери. Значит, там происходит что-то плохое. Возможно, еще хуже, что было в детстве с ним. Надя девочка, красивая девочка. Его сожители матери могли только пороть, а ведь люди попадаются всякие, тем более среди такого контингента! В глубине души Михаил всегда чего-то подобного боялся, глядя, как подрастает Надя.

-Не отдавайте её, — крикнул он трубку. — Слышите, баб Тонь, не отдавайте ни в коем случае. Я скоро приеду.

Одной рукой натягивая на себя джинсы, другой Михаил вызывал себе такси. Он уже и забыл, что собирался выспаться. Не прошло и часа, как был в деревне в которой жил до четырнадцати лет. Первым делом он пошёл не к соседке, а в дом матери. Мать, предсказуемо, спала пьяная прямо на кухонном полу. Рядом валялся упавший стул. Зато её новый сожитель был трезв, как стеклышко.
А как забегали его глаза, когда он увидел Михаила! Только поэтому Миша понял, что не ошибся в самых страшных своих предположениях. Когда он вышел из дома под глазом лысого мужчины наливался багровыми оттенками свежий синяк.

На следующий день вечер жена Миши, Оля, возвращалась домой. Она вошла в подъезд налегке, с улыбкой вспоминая, что маме на этот раз не удалось впихнуть ей свои соленья-варенья, потому что теперь Оле нельзя поднимать тяжелое.
Она погладила свой аккуратный животик и, с досадой вспомнив, что лифт до сих пор в ремонте, потихонечку пошла по лестнице на пятый этаж. Миша был дома. Войдя в прихожую, Оля хотела его окликнуть, но замерла, увидев на обувнице расхлябанные сапожки маленького размера. Что это? У них кто-то в гостях? Кто-то с ребенком? Тогда почему нет взрослой обуви?

В зале громко работал телевизор. Ольгин муж сидел на диване с какой-то девочкой. Поглощая попкорн, они смотрели мультики. Увидев вошедшую девочка сжала плечики, а Михаил резко вскочил, уронив ведёрко с попкорном, но не обратив на это внимания. Выглядел он очень виновато.

-Оля, привет. Познакомься, это моя сестрёнка Надя.

Брови девушки взлетели вверх и так там и остались, придавая лицу изумлённое выражение. Она молчала, не зная, что сказать и что спросить при ребёнке. Миша это понял. Взяв жену под локоток повел в спальню. Едва зайдя туда, начал оправдываться.

-Оль, я врал тебе, что круглый сирота. У меня жива мать. Она алкашка. Её лишили родительских прав, когда мне было четырнадцать. Мне стыдно было тебе в этом признаться в самом начале, когда мы только познакомились. Ну, а потом всё так и пошло, по накатанной. Помнишь, я говорил тебе, что навещаю друга в деревне. Так вот, я ездил туда, но не к матери, а к сестрёнке. Ей всего девять. Мать всё так же пьёт и водит мужиков. На этот раз она привела какого-то слизняка и он начал вести себя неадекватно по отношению к сестренке. Надя сбежала. Она раздетая дошла до трассы и там её подобрал какой-то дальнобойщик. Я забрал Надю. Можно она пока побудет у нас?

Оля машинально положила руки на животик. Погладила его, успокаивая себя и малыша одновременно. От обилия информации у нее закружилась голова.

-Что ты хочешь ,чтобы я тебе сказала? — вскрикнула она. — Миша ты врал мне! Как ты мог? Ну ладно вначале, а потом, когда сделал мне предложение? Ты должен был рассказать правду о себе. Я считала, что у тебя нет никаких родственников, а тут оказывается и мама и сестра! И как это, она побудет у нас? Ей девять, видимо, она ходит в школу.

-Сейчас как раз начались весенние каникулы.

-Да неважно, Миш. Она у тебя какая-то странная. Почему в таком возрасте она смотрит совсем детские мультики? Да и вообще… Я не понимаю, не представляю…. В голове никак не может уложиться.

-Оль, ну прости ты меня, — дотронулся до локтя жены Михаил. — Я стыдился своего прошлого, поэтому врал. Но Надя, она ни в чем не виновата. Мультики она смотрит, потому что ей не доставало обычного детства. Когда ты узнаешь её поближе, она тебе понравится.

Легко сказать, понравится! Может быть, если бы знакомство с девочкой произошло при других обстоятельствах Оля отнеслась бы к ней более благосклонно, но ложь Михаила, продолжавшаяся столь длительное время, выбила девушку из колеи. Она не разговаривала с мужем пару дней и копилось в ней раздражение против этой неряшливой, диковатой девочки. Надя вела себя словно дикий зверек. Она абсолютно не была приучена к гигиене, не чистила зубы, не мылась. А уж как она вела себя за столом! Хватать еду руками или начать пить через край тарелки суп было для девочки в порядке вещей. При этом Надя, напуганная Ольгиным молчанием в первые дни, и сама замкнулась. Разговаривала девочка только с братом, а вопросы Оли отвечала односложно, втягивая голову в плечи.

Через несколько дней Оля отошла и простила Мишу. Тогда она и спросила мужа о поведении его сестрёнки.

-Почему она такая дёрганная? Ощущение, что её били, она всё время ожидает удара.

-Скорее всего, так и было, — с горечью сказал Миша. — Меня мамкины сожители поколачивали частенько. Думаю и Наде прилетало. Но она же не со всеми такая. Со мной Надя ведет себя нормально. Ты должна расположить ее к себе.

Оля не хотела никого к себе располагать. К тому же, не видела в этом никакого смысла. Каникулы подходили к концу и Оля с огромным нетерпением ждала, когда, наконец, Михаил увезет свою сестренку обратно в деревню.

Да, девочку было жалко, но Оля старалась об этом не думать, потому что понимала, что не хочет, чтобы Надя оставалась в их квартире. Однако к концу каникул Миша становился всё задумчивее и Олю это пугало. В предпоследний день случилось именно то, чего она так боялась. Вечером, закрывшись в спальне, муж начал разговор.

-Оль, я хочу, чтобы Надя осталась у нас.

-Как ты себе это представляешь? — вздрогнула Ольга. — У неё есть мать.

-Да какая это мать? — вздохнул Михаил. — Лишить её родительских прав и на Надю не составит никакого труда. А мы с тобой молодая, полноценная семья со своей жилплощадью. Мы легко можем взять её под опеку.

-Нет и еще раз нет, — закричала Ольга.

Она старалась говорить тише, чтобы спящая за стеной девочка не услышала ее, но не сдержалась.

-Миша, я говорю нет. Я не могла дождаться конца каникул, чтобы ты наконец увез эту Надю. Я всё понимаю, она твоя сестрёнка, но я жить с ней не смогу. Я слишком молода, чтобы заботиться о такой большой девочке. Она дикая, невоспитанная, нечистоплотная. Она смотрит на меня волчонком. И вообще, Миш, ты не забыл, что скоро у нас родится свой ребёнок? Нам будет тесно вчетвером в этой квартире.

-Но я просто не могу отвезти её обратно в деревню, — тоже повысил голос Михаил. — Мать до сих пор живёт там с этим слизняком. И кто знает, что может произойти… Неужели тебе ни капельки не жаль Надю?

-Жаль. Очень жаль. Но в первую очередь я думаю о нашем с тобой ребёнке. Короче, моё окончательное слово — нет. Каникулы закончатся и ты увезёшь свою сестру в деревню.

-Нет, не увезу, — упрямо сказал Миша. — Это все равно, что подобрать бездомного котенка с мусорки, покормить, пригреть и снова выкинуть. Только это не котенок, это моя сестра!

-Ах, так? — вспылила Ольга, — Значит, уйду я. Я не буду жить с тобой, если она останется здесь. Выбирай, кто тебе важнее.

Разговор происходил в кровати. Ольга демонстративно повернулась к мужу спиной и обиженно засопела, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Михаил тоже лег. Ворочался, тяжело вздыхал, но все-таки уснул, а Ольге не спалось. Девушка уже жалела о своих, брошенных сгоряча, словах. Она любила Мишу и не хотела от него уходить. В то же время ей жутко не хотелось, чтобы Надя осталась с ними. Чужой человечек с колким взглядом не вызывал в ней ничего, кроме раздражения. Она не знала эту девочку, не знала, что творится у нее в голове, чувствовала себя неуютно в ее присутствии.

Оля не спала, переживая из-за ссоры и вдруг услышала тихие звуки в квартире.
Надя ходила стараясь не шуметь, но у неё это мало получалось. Щелкнула дверью, скрипнула половицей. Ольга лежала и прислушивалась. Что там бродит эта чужая девочка? А это что за звук? Она что, открывает входную дверь? Что ей понадобилось на лестничной клетке?

Ольга встала, нащупала рукой свой длинный махровый халат висевший на стуле, накинула его на плечи, вышла из спальни. Включив в прихожей свет девушка убедилась, что ни куртки, ни сапожек Нади не было. Куда ночью могла пойти девятилетняя девочка в незнакомом городе?

Оле стало не по себе. Она, как была, в одном халате и тапочках вышла на лестницу. Лифт так и не починили и девушка торопливо начала сбегать вниз по ступенькам. Надю она догнала на первом этаже.

-Стой, подожди. Куда ты собралась? — с придыханием спросила Ольга, держась за живот. — Еле тебя догнала.

В первую секунду девочка растерялась, увидев жену брата, а потом выражение ее лица приняло привычный хмурый вид.

-Не надо было меня догонять. Я ухожу.

Девочка была напряжена. Казалось, в любую секунду выскочит из подъезда. И что делать тогда? Не бегать же за ней по улице, в халате!

-Давай поговорим, — сказала Оля, потихоньку приближаясь к ребенку. — Я не понимаю, что случилось. Ты захотела в деревню, к маме? Тогда дождись утра, и Миша тебя отвезет.

-Я не хочу к маме, — лицо Нади скривилось. Она старалась не заплакать. — Миша говорил, что постарается сделать так, чтобы я осталась с ним. А потом я услышала ваш разговор. Если Миша оставит меня здесь, то ты от него уйдешь. А так я тоже не хочу. Миша, он хороший и ему будет без тебя плохо. Так что, я уйду. Я найду детдом и попрошу, чтобы меня в него взяли. Я ушла сейчас, ночью, чтобы вы больше из-за меня не ссорились. Я уже поняла, что ты меня ненавидишь.

Оля смотрела на девочку, будто впервые ее видела. Вот, значит, она какая! Готова уйти, лишь бы у брата было все хорошо. Значит, Надя добрая. А что, собственно, Ольгу в ней раздражает? Дурные привычки, неряшливость? А откуда же взяться чистоплотности, если девочка росла с пьющей матерью?

-Какая же ты, оказывается, глупышка, — кутаясь в махровый халат Оля подошла вплотную к девочке и тихонько, стараясь не спугнуть, приобняла ее за плечи.

-С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? Я просто тебя не знаю. Может быть, дашь мне еще одну возможность узнать тебя поближе? Давай начнем наше знакомство сначала.

Миша проснулся утром и не обнаружил жену в постели. Испугавшись, что она встала пораньше для того, чтобы съехать от него, парень вышел из спальни.

Олю он нашёл в ванной комнате. Она учила Надю правильно чистить зубы.

Миша промолчал. Молчал он и тогда, когда его жена вместе с сестренкой пошли на кухню, и Оля показывала Наде, как готовить блинчики на завтрак. Происходило это в тёплой атмосфере. Ольга подшучивала над девочкой, но делала это очень по-доброму. Миша даже растерялся, услышав Надин смех.

-Что-то случилось, пока я спал? — хитро прищурившись, спросил Михаил.

-Пока ты спал случилось много чего, — с улыбкой ответила Оля. — Я попросила Надю остаться с нами жить. И она ответила, согласим. Правда ведь, Надь? — Оля подмигнула девочке. — Так что, Миша, ты должен приложить большие усилия, чтобы Надю у нас не смогли забрать.

Прошел год.

Толкая впереди себя голубенькую коляску, Ольга вышла из подъезда. В коляске мирно спал её укутанный сынок. Но взгляд Оли был встревожен и всматривался вдаль. Она выглядывала Надю не вернувшуюся из школы вовремя. Оля была напряжена и почти бежала с коляской по подъездной дорожке, пока не увидела вышедшую из-за угла и помахивающую мешком для обуви девичью фигурку. Оля выдохнула, а когда Надя приблизилась, закричала:

-Ну, ты чего? Почему телефон выключен? Почему задержалась? Ты хоть представляешь, как я нервничала?

-Олечка, прости, прости, — девочка вприпрыжку приблизилась и на секунду прильнула к Ольге. — Телефон разрядился, а после уроков нас задержали. Я ведь совсем немного опоздала. Что ты волнуешься?

-Я всегда за тебя волнуюсь, — махнула ладошкой Оля. — Рассказывай лучше, исправила свой трояк по русскому?

Оля не лукавила, она волновалась за Надю. Прошел какой-то год, а она полюбила девочку, как родную. Сейчас ей сложно было поверить, что когда-то Надя вызывала в ней раздражение своей нелюдимостью. Оказывается, доброта меняет всё. Стоило посмотреть на девочку другими глазами, как и она стала другой. Это был добрый, светлый ребёнок, ставший частью Ольгиной семьи.

Узнав, что внучка работает уборщицей, дедушка завещал ей домик в глуши

Пока подружки наслаждались летним отдыхом, Маша сидела дома и просматривала объявления о вакансиях. Недавно она окончила педагогический колледж по специальности «Учитель начальных классов», а потому мечтала учить первоклашек. Но мечте девушки не суждено было сбыться. ДиректорА школ, словно сговорившись, хотели педагога непременно с высшим образованием и как минимум четырехлетним стажем работы. А где его взять двадцатилетней девушке?

Конечно, Маша могла пойти учиться и в университет, но её мама, Оксана Викторовна, была против.

— Кто тебя четыре года кормить-то будет? Я? То ли дело, колледж! Два года — и ты специалист. А там можно и два класса взять, чтобы больше зарабатывать.

Дочка вздохнула и забрала документы из университета, хотя поступить она могла с лёгкостью. Баллы позволяли.

А теперь, девушка сидела, и слёзы обиды проступили у неё на глазах. Почему никто не хочет узнать её лучше, увидеть, как она любит детей и умеет дать им знания, да так, что они с удовольствием бы учились?

— У нас есть одно место, — сказала начальник управления образования, — но только не в городе, а в деревне, за сорок километров отсюда.

— Хорошо, я согласна, — кивнула Маша и ушла домой за документами.

А дома на неё коршуном налетела Оксана Викторовна:

— Дочка, ты сдурела что ли?! Какая деревня?! Я что, зря оттуда сбежала в своё время? Да ты представляешь, как там тяжело жить! Воду и ту из колодца таскать надо! Ни больниц тебе, ни торговых центров, ни развлечений! Я тебя рожала не для того, чтобы ты обратно в глухомань уехала!

— Я думала, что ты меня для счастья родила, мама, — только и сказала Маша, и ушла в ванную поплакать.

Так она всегда делала, когда её обижала мама. Потому что уходить было некуда. Жили они с матерью в маленькой «однушке» на краю города. Это всё, что осталось от отца, ради которого Оксана, будучи молоденькой девушкой, сбежала из родительского дома.

Родом мама была из деревни и отчего-то яро ненавидела место, где родилась и выросла. Возможно, оттого, что родители «непутёвой Оксанки», как называли Оксану Викторовну в деревне, отвернулись от дочери после побега из дома и того, как местные узнали о рождении «нагулянного» ребёнка.

— Знаешь, как тяжело мне тогда было? — в сотый раз она рассказывала дочери свою историю, которая стара, как мир, — заманил меня твой папаша в город, устроил на стройку, а потом, когда узнал, что я беременна, собрал вещички и сбежал, пока я на работе была. И куда я с животом? В деревню позориться? Да меня отец бы на порог не пустил! Мать тогда встала на его сторону. Рассорилась я с ними в пух и прах! Вот и осталась здесь лямку тянуть одна одинёшенька. Хорошо хоть начальник сжалился надо мной и оставил за мной эту квартиру с условием, что работать здесь останусь. Двадцать лет я за эту каморку отрабатывала, как лошадь ломовая. А ты в деревню собралась! Это что получается, мои мучения прахом пошли?

Оксана Викторовна заплакала. дочка, пытаясь утешить маму, вышла из ванной и обняла её:

— Хорошо, не поеду я в деревню. Завтра позвоню и откажусь.

Слёзы быстро высохли на лице Оксаны Викторовны. Она добилась, чего хотела:

— А работу, всё-таки, ищи, нам деньги нужны.

На следующий день Маша рано встала. Она была согласна на любом труд, лишь бы платили хорошо. И фортуна ей улыбнулась. Одной престижной фирме срочно требовалась уборщица. Платили даже больше, чем матери на стройке, а потому Маша, не теряя ни минуты, позвонила в офис и договорилась о встрече с кадровиком. Нужно было пройти собеседование. Хотя Маша категорически не понимала, какое может быть собеседование у обычной уборщицы.

Когда Мария зашла в здание компании, то её поразила чистота залов. Кабинетов, как таковых, не было, сотрудников отделяли друг от друга не стены, а стеклянные перегородки. «Так вот почему такая высокая зарплата, — подумала девушка, — тут кругом стекло. Наверное, трудно это всё поддерживать в чистоте».

— Это Вы, ФедосЕева Мария? — спросила женщина лет сорока.

— Да, — робко кивнула девушка, боясь спугнуть удачу, — можете называть меня Машей.

— Меня зовут Ольга Кирилловна. Для начала, покажи, что умеешь, — сказала кадровик, — вот тебе всё, что для этого нужно. Уберись в моем кабинете. Даю тебе на это полчаса. Помещение для технического персонала в конце коридора.

Ольга Кирилловна показала в сторону какой-то кладовки и ушла. А Маша лихорадочно стал разбирать содержимое ведёрка. Здесь были разные спреи, чистые салфетки и новые насадки на швабру. Словом, к чистоте офиса в компании подходили серьёзно.

Не теряя времени, девушка засучила рукава и приступила к уборке и без того аккуратного кабинета. Она не оставила без внимания даже цветочные горшки, протерев их от пыли. Затем Маша увлажнила сухой грунт цветов и оборвала засохшие листочки. Прошло всего двадцать минут, когда пол в кабинете Ольги Кирилловны блестел от чистоты. Мария скромно ожидала решения кадровика в углу на стульчике.

— Ну что ж, Маша, ты принята, — улыбнулась Ольга Кирилловна, — не попалась ты в мою ловушку: привела цветы в порядок. Молодец. Приступать к работе можешь уже сегодня. Зря, что ли так тщательно убралась у меня в кабинете. Форму тебе выдаст завхоз. Имей в виду, что за хорошую работу у нас премия полагается. Наш директор, Роман Петрович, ценит любой труд и уважает своих сотрудников. Считай, тебе повезло.

— А кто работал до меня?

— Ещё вчера здесь трудилась уборщицей Валентина Матвеевна. Но пожилой женщине сложно было работать, здоровье стало подводить. Вчера она работала последний день. Я рада, что нашла тебя. Добро пожаловать в нашу компанию. Через недельку ты можешь получить аванс. Я думаю, что тебе нужны деньги.

Мария была счастлива. Она хотела, чтобы скорее наступил вечер, и мама узнала о её удаче.

— Дожили, — хмуро сказала уставшая Оксана Викторовна дочери, когда та радостно сообщила ей новость, — раньше работе у нефтяников радовались, а теперь месту уборщицы счастливы. Вот, кому уборщица в жёны нужна будет? Разве что сторожу какому-нибудь. И опять замкнутый круг: ни почёта от людей, ни денег.

— Мам, я пока замуж не собираюсь, — засмеялась дочка, — а платить мне будут, как мастеру на заводе. Вот такие там зарплаты огромные. Компания у них перспективная, людей денежкой не обижают, понимаешь?

— Посмотрим, — заключила Оксана Викторовна и уткнулась в журнал.

Это означало, что мать признала успех дочери, и даже, отчасти была довольна. Она вообще редко хвалила дочь. Ни за хорошие оценки, ни за убранную комнату мама никогда не поощряла маленькую Машу, когда как родители других детей покупали своим чадам игрушки или водили в парк.

Сначала Маша обижалась, а потом привыкла.

И очень ждала лета, чтобы поехать к деду Вите и бабушке Тоне в деревню. Уже с восьми лет Маша одна ездила на электричке. Мама провожала её на вокзале, а дед встречал, приезжая на станцию в лошадиной упряжке. Буран громко фыркал, телега трогалась, и счастливее Маши в тот момент не было никого на свете!

— Здравствуй, милая, — говорил дедушка и обнимал худощавую Машу, — батюшки, одна кожа да кости! Ничего, Антонина тебя откормит. А пока на-ка тебе пирожок, да молочка попей.

Пирожки величиной с мужскую ладонь был ещё тёплым. Бабушка заботливо заворачивала кастрюльку с ними в дедову телогрейку. Дорога от станции до деревни напрямки через лес занимала полчаса. За это время Маша успевала насладиться ароматной выпечкой, свежим молоком, вдоволь наслушаться пением лесных птиц. Благо деревушка, в которой жили дедушка и бабушка была расположена рядом с заповедником.

— Ах, как же хорошо! — восклицала девочка и смотрела на небо, лёжа в телеге, густо устланной ароматным сеном.

Дед Витя посмеивался и пуще припускал конька, чтобы ещё больше порадовать единственную внучку.

— А что мама к нам опять не приехала? — в который раз спрашивал дедушка.

— Так, боится, что ругаться будете… Сначала за то, что убежала от вас, а потом за то, что не приезжает и меня одну отпускает. Так ведь, дедуль?

Дед, хоть и сидел спиной, но Маша чувствовала, как он замер и качнул головой, значит, улыбался.

— А как же, конечно бы, поругали, — смеясь, говорил он, — какая ты умная растёшь, знать, учительницей будешь.

— А что, запросто! Могу и учительницей, — мечтательно ответила внучка.

А потом была встреча с бабушкой Тоней. И каждый раз со слезами на глазах бабушка причитала, что редко бывает у них, и что остались они с дедом совсем одни.

— Вот помрём, и некому похоронить нас будет, — как-то сказала бабушка, сидя после вечерней дойки на завалинке вместе с соседками.

— Не бойся, бабуль, я тебя похороню! Но только сейчас ты не умирай, пожалуйста, я ещё маленькая и хоронить никого не умею. Вот вырасту, придумаю лекарство от старости, и никто умирать не будет. Ты погоди пока умирать-то!

Соседки прыснули и расхохотались. Бабушка от смеха прослезилась и утирала слезы кончиком платка. А Маша так и не поняла, отчего смеются взрослые, ведь она сказала то, что думала.

В последнее время деревня часто снилась Маше. Из-за учебы и летней практики она не была у деда Вити вот уже два года. С тех пор, как бабушка покинула этот свет.

Месяц работы в компании пролетел незаметно. В офисе к Марии относились равнодушно, не замечая молодую уборщицу, которая трудилась, как пчёлка, чтобы поддержать чистоту. Ольга Кирилловна была единственной, кто уважительно относился к новой уборщице и периодически выписывал премию. Но радость была недолгой.

Однажды, когда Маша пришла домой, её встретила Оксана Викторовна и со спокойным лицом, будто ничего не произошло, сказала:

— Завтра тебе к нотариусу надо. Дед оставил тебе дом в наследство.

— А сам он где жить будет?

— На кладбище, — коротко ответила мама и ушла чистить картошку.

— Как?! Дедушка умер?! Когда?! — воскликнула Маша и почувствовала, как сердце сжало тисками горя.

— Ещё полгода назад.

— Но почему ты мне не сказала, мам?! — Маша сорвалась на крик, — получается, что я даже в последний путь его не проводила, не попрощалась! Ты, что, знала и не сказала?!

— Ты экзамены сдавала, нельзя было тебя отвлекаться по пустякам, — сказала мать, — там и без нас есть, кому похоронить. В соседней деревне у отца живут родственники. Иди, ешь, а то остынет.

Маша негодующе посмотрела на маму и ушла плакать в ванную. «Дедуля, прости меня, — шептала она, — прости, что так долго не приезжала, прости, что так вышло».

Ночью девушке спала беспокойно. Она видела во сне деда Витю и бабушку Тоню. Они улыбались ей и махали на прощание рукой. Утром Маша проснулась вся заплаканная. Она собралась раньше Оксаны Викторовны и ушла на работу, так и не позавтракав. Странно, но Маша, которая любила поесть, не чувствовала голод. Ощущение горя наполнило её и напрочь отбило аппетит.

— Ты чего такая смурная, плакала что ли? — спросила Ольга Кирилловна.

— Беда у меня — дедушка умер. Теперь мне нужно в нотариальную контору, а я не успеваю после работы. Дедушка мне дом в деревне оставил. Я так жалею, что не была рядом, когда ему было плохо…

— Если надо, так иди, — начальница погладила девушку по голове, — завтра с утра уберёшься в офисе.

— Спасибо, — Маша с благодарностью посмотрела на Ольгу Кирилловну.

Домой Маша возвращалась полноправной владелицей дедушкиной усадьбы. Дома её с нетерпением ждала мама:

— Ну что, вступила в наследство?

Когда она увидела, как дочь кивнула, то продолжила, как ни в чем не бывало:

— Оказывается, из-за близости к заповеднику наш дом дорого стоит, представляешь? Продадим его, добавим и купим двухкомнатную квартиру. Ещё на дачу остаётся! Здорово я придумала?

— Не буду я дедов дом продавать, — отрезала дочка, — он дорог мне. Да и виновата я перед дедушкой, так что пусть наше родное гнездо стоит и нас дожидается.

— Ноги моей не будет в этом доме! — воскликнула Оксана Викторовна, — отец меня до последнего не простил, а теперь и подавно его прощения мне не получить. Это же надо: из дома беременную дочь выгнать и не узнать, как у неё дела, без помощи оставить! Моя обида слишком сильна!

— Это не так, и хватит врать, — ответила Маша, прямо посмотрев матери в глаза, — ты сама в деревню возвращаться не хотела. А дедушка постоянно о тебе спрашивал, я не раз рассказывала. И помогал он нам: каждый год денег давал, чтобы меня в школу собрать, на все праздники и Дни Рождения переводы отправлял. Так что не наговаривай. А дом я продавать не буду, так и знай. Это память о дедушке и бабушке, о детстве моём. Только там я была счастлива.

Вскоре весь офис судачил, что Маша — наследница деревенской лачуги в лесной глуши. Многие насмехались, называя её «миллионщицей». Больше всех старался менеджер по продажам Василий, грузный, лысеющий мужчина средних лет:

— Ну что, миллионщица, на выходные на свою загородную виллу поедешь, быкам хвосты крутить? Наверное, у себя на деревне ты богатая невеста, полные кучи навоза вместо приданного? Женихи штабелями укладываются?

— Ага, пачками укладываются, — пробурчала Маша и продолжила уборку.

Но Василий на этом не остановился, а продолжил подтрунивать над девушкой под смешки коллег.

Вдруг он замер и схватился за сердце. Все подумали, что он так шутит и рассмеялись. Не было смешно лишь Маше. По бледному лицу, посиневшим губам и выступившему поту на полном лице Василия, она поняла, что приступ настоящий. Мужчина упал и потерял сознание.

Мария бросила швабру и опрометью подбежала к мужчине, начав расстёгивать ему рубашку.

— Вызовите «скорую»! Откройте окна! Расступитесь вы! — громко скомандовала она оторопевшим сотрудникам.

Затем Маша отточенными движениями стала делать пострадавшему непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Коллеги разинули рты и беспрекословно исполняли всё, что им говорила уборщица. Через пару минут Василий пришёл в себя:

— Спасибо, Маша.

— Молчи, тебе нельзя говорить! Вот возьми под язык таблетку.

Прибывшие медики неотложки похвалили Машу за слаженную грамотную работу.

— Вам повезло, больной, что рядом оказалась такая умная девушка, — сказал врач, — жизнь Вам спасла.

Василий виновато смотрел на Машу, пока его несли на носилках в реанимобиль.

Когда девушка вернулась, ей рукоплескал весь офис. С этого момента никто больше не говорил ей ничего обидного. Наоборот, теперь все уважали Машу и больше не называли «миллионщицей».

Через две недели Василия выписали. Первым делом, явившись на работу, он пошёл в каморку, где обычно в обед отдыхала уборщица.

— Привет, моя спасительница! — воскликнул мужчина и крепко её обнял, — теперь я перед тобой в долгу. А это тебе!

Мужчина протянул Маше огромный букет роз и коробку дорогих конфет.

— Спасибо, мне ещё никто не дарил цветов, особенно таких красивых, — радостная девушка погрузило лицо в бархатистые лепестки.

— Значит, желаю тебе найти жениха, который тебя задарит цветами, — улыбнулся Василий.

— Ой, не до женихов мне сейчас, работать надо, — махнула рукой покрасневшая Маша, — в институт, опять же, хочу податься на вечерний курс, чтобы без отрыва от производства.

— Молодец! А я всё хотел спросить: где ты научилась первую помощь оказывать?

— Ой, это старая история. Я ведь в детстве мечтала медсестрой быть. Даже на курсы записалась, но окончить их не смогла. Так вышло. Зато оказание неотложной помощи усвоила на отлично.

Маша неловко замолчала, и Василий понял, что задел больную тему девушки. Ему ничего не оставалось, как вежливо попрощаться с ней и уйти.

А девушка осталась наедине со своими мыслями. Как сейчас она помнила перекошенное от злости лицо её бывшего жениха Игната. Он был на пять лет старше девятнадцатилетней Марии.

— Как это ты беременна?! — заорал он, когда Маша, радуясь, сообщила ему, что в положении, — какой у тебя срок? Иди и делай аборт! Мне дети не нужны. Чего глаза вытаращила? Чем ты думала?

— Как же так? Но ты говорил, что любишь меня, и мы скоро поженимся,

— Не смеши меня! Буду я жениться на такой нищенке, как ты! Сейчас я отвезу тебя в больницу. Решай свои женские дела сама, поняла?

Игнат запихал оторопевшую от шока Машу в свою иномарку и высадил у дверей женской консультации. А потом навсегда пропал из её жизни, переехав в другой город и сменив номер телефона.

Когда Маша рассказала о своём положении матери, та повела себя ничуть не лучше Игната:

— Значит захотела мою судьбу повторить?! С ума сошла? Ни профессии у тебя, ни мужа! Как думаешь, твой дед примет тебя, если ты ему в подоле принесёшь? Нет, не примет! Такое чувство, что со мной дежавю какое-то происходит!

Ночью Маше стало плохо. Пришлось вызвать «скорую помощь». В результате она потеряла ребёнка, которого кроме неё не хотели ни отец, ни родная бабушка.

— Не плачь, — Оксана Викторовна гладила дочку по голове, — будут у тебя ещё дети. Всему своё время. Ты не думай, что я злая и жестокая. Мне жаль ребёночка, он-то не виноват, что его папаша оказался подлецом, а я не готова стать бабушкой. Ты уж меня прости, доченька.

Это был первый и последний раз, когда мама извинилась перед Машей. Из-за выкидыша и долгой депрессии девушка так и не окончила медицинские курсы. Горе и предательство близких людей задавило хрупкую мечту. Краски жизни словно померкли, оставив мир для неё серым и блеклым. Так бывает, когда теряешь веру в прекрасное.

Из раздумий Машу выдернул голос Ольги Кирилловны:

— Машенька, тебя просит к себе Роман Петрович. Наверное, хочет поблагодарить за спасение коллеги.

— Хорошо, иду.

Она никогда не видела директора так близко. Лишь издалека, когда он выходил из машины и заходил в лифт. Такой высокий, деловой и неприступный. А теперь этот могущественный человек хотел видеть её, Машу, обычную уборщицу. От волнения у неё вспотели ладошки. Но она встала, переоделась в свою одежду и направилась к лифту под любопытные взгляды офисных работников.

Роман Белов только имел вид неприступного предпринимателя, владельца крупной торговой компании. На самом деле, он был человеком глубоко семейным и добрым. Несмотря на свои тридцать три года он успел стать вдовцом и воспитывал семилетнюю дочь Вику, в которой души не чаял. У девочки был талант к рисованию, поэтому с пяти лет она училась в художественной школе.

— Папочка, нам в школе задали написать пейзаж. Поехали за город, — как-то предложила отцу Вика, — я хочу нарисовать лес и речку.

— Прости, милая, но я не могу поехать с тобой, много работы. А хочешь, тебя Жанна свозит?

Вика удручённо кивнула, но от себя добавила:

— А я хочу с тобой. Не хочу я с этой Жанной, она злая.

— Не надо так доча. И я Обещаю, что куплю домик за городом, и мы будем ездить туда каждый выходной, — успокоил дочку Роман.

Жанна, девушка Романа, активно набивалась ему в жёны. В нём ей нравились власть и деньги, но не его ребёнок. Однако, хитрая женщина понимала, что только через Вику она сможет окончательно привязать к себе перспективного жениха. Только вот девочку Жанна совсем не любила. Холодное сердце грели только драгоценности и заграничные счета с миллионами, а не детские рисунки на Восьмое Марта.

— Конечно, я свожу Викусю за город, никаких проблем, котик, — промурлыкала Жанна, прислонившись к мужчине, вытесняя собой маленькую Вику, — а ещё я тут видела такие миленькие золотые часики, что даже спать не могу, какая они прелесть!

— Хорошо, купи их себе, моя кредитка на столе. И не забудь съездить с Викой за город, для неё это очень важно. Тем более, теперь у тебя есть машина.

— Да, любимый, это отличный подарок на мой День Рождения! Ты бы видел, котик, как мне подруги завидовали, когда я к ресторану на новенькой иномарке подкатила!

Но Роман уже не слушал Жанну, он что-то сосредоточенно читал в ноутбуке. Работа не оставляла его даже дома.

Жанна так и не свозила Вику на природу, сославшись на поломку нового авто. Она с самого начала была равнодушна к девочке, которая так рано потеряла маму.

— Вот подрастёт девчонка, тогда уговорю Романа отдать её в какую-нибудь закрытую школу за границей, чтобы под ногами не мешалась, — говорила Жанна подруге.

— Ты ему не жена, так он тебя и послушает, — хмыкнула Ирина, завидуя новенькому автомобилю Жанны.

— Это дело времени! Вот увидишь, я заполучу Романа в мужья, и скоро все меня будут звать госпожой Беловой. Главное, сделать вид, что я люблю его противную, вечно хныкающую дочь. Терпеть её не могу! Я ненавижу детей. Не знаю, чего все с ними так носятся.

Но обмануть маленькую Вику у Жанны всё же не вышло. Чуткое детское сердечко чувствовало равнодушие красавицы с холодным, как лёд, взглядом голубых глаз. Вика пыталась объяснить отцу, что Жанна не та, за кого себя выдаёт, но это выходило неумело и заканчивалось слезами. А Роман думал, что дочка просто капризничает ревнует. И Вика расстраивалась ещё больше. Так обидно, когда близкий человек тебя не понимает.

Маша остановилась перед кабинетом директора и поправила волосы. Она ещё никогда не общалась с такими людьми, как Роман. Такие ей казались небожителями, недоступными и загадочными. Как назло, она сегодня чуть не проспала, так что не успела помыть голову и надела то, что попалось под руку: джинсы, простенькую кофточку и кеды. А тут такое — сам Белов вызвал в кабинет.

— Можно, Роман Петрович?, — Мария набралась смелости и зашла в кабинет директора.

— А, Маша, проходи, — Роман улыбнулся при виде испуганной девушки, — не волнуйся, я позвал тебя по одному важному делу. Но сначала хочу поблагодарить за самоотверженный поступок. Ты человека спасла. Это дорогого стоит. Поэтому ты заслуживаешь награду.

— Ничего не нужно, — покраснела Маша, — мне было совсем нетрудно.

Роман удивлённо посмотрел на девушку. По виду бедной уборщицы не скажешь, что ей ничего не нужно. Невольно вспоминалась Жанна с её вечными требованиями дорогих подарков. Отмахнувшись от неприятных мыслей, Роман продолжил:

— Разговор, в общем-то, о другом. Я слышал, ты получила в наследство домик возле заповедника. Дело в том, что моей дочери нужен свежий воздух и место, где она могла бы оставаться и рисовать пейзажи. Я строю коттедж за городом, но стройка ещё нескоро закончится. У меня предложение: продай мне свой деревенский дом. За ценой не постою, заплачу в два раза больше рыночной стоимости. Что скажешь?

Маша не была готова к такому повороту событий, а потому смогла выдавить лишь одно:

— Роман Петрович, извините, конечно… Но дом не продается…

Теперь пришла очередь удивляться Роману. Он не привык, чтобы ему отказывали:

— Но почему же? На эти деньги ты можешь купить себе квартиру в городе и даже не одну.

— Это дедушкин дом. Единственное место, где я была счастлива когда-то. Продать дом, значит, предать память деда и бабушки.

— Это твоё решение, и я его уважаю, — сказал Роман, — подумай ещё, предложение остаётся открытым.

Когда Маша рассказала матери о предложении директора, та не на шутку разозлилась:

— Вот в кого ты такая упрямая? На что тебе эта лачуга сдалась? Такие бешеные деньги предлагает этот богач, так бери их! Это решит все наши проблемы и покроет долги! Сил моих нет терпеть твою глупость! Уйди с глаз моих!

И дочка снова уходила в ванную, не понимая, как можно отдать в чужие руки родной дом.

А на другом конце города в роскошном особняке проливала горькие слезы маленькая Вика. Она так и не нарисовала пейзаж, и ей поставили «двойку». Роману стоило больших усилий, чтобы успокоить дочь.

На следующий день Маша надела самое нарядное платье и новые туфли, что берегла на выход. И не зря. Позвонила секретарь и попросила подняться в кабинет директора. «Ну, всё, сейчас будут увольнять», — подумала Маша и зашла к Роману Белову.

— Вызывали?

— Не вызывал, а приглашал, — улыбнулся Роман, — мне нужна твоя помощь.

Маша, не ожидавшая такого поворота, встала, как вкопанная и широко открыла и без того большие глаза. Это насмешило Романа, и он невольно залюбовался естественной красотой девушки, не тронутой рукой пластического хирурга.

— Да не волнуйся ты так, — подавив смех, сказал Роман, — у меня к тебе просьба. Ты когда в деревню едешь?

— На выходных собиралась, а что?

— Выручай, Маш. Возьми мою дочку с собой. Она у меня юная художница. Ей задали написать красками пейзаж. А я вам машину и охранника выделю, и ещё продуктов на два дня. Дочку зовут Вика, вчера весь вечер проплакала. Не знаю уже, чем её занять, постоянно грустит доченька моя. А мне некогда. Партнеры приезжают, придётся с ними все выходные работать.

— Хорошо, — согласилась Маша, — только у меня одно условие: мы едем на электричке. Так Вика развлечется и увидит красоту полей и рек. А вот охранник нам пригодится. Надо же кому-то сумки таскать.

Утром к дому подъехала дорогая иномарка. Роман вышел из машины и сам усадил Машу в машину рядом со своей дочерью. Вика с любопытством смотрела на новую знакомую, но первой заговорить не решилась.

— Привет, Вика, меня зовут Маша, — девушка взяла инициативу в свои руки, — мы едем ко мне в гости, в деревню. Ты когда-нибудь ездила на электричке?

— Нет, — помотала головой девочка, — и в деревне никогда не была. А там коровы бывают?

— Конечно, мы с тобой отведаем их молочка, — улыбнулась девушка. Ей пришлась по душе эта маленькая девочка с удивлённым личиком и большими честными глазами.

— И барашки даже есть?

— И барашки, и козы, и курочки, и петушок. Он по утрам станет нас будить.

— Вот, здорово! Папочка, быстрее поехали на вокзал, а то в деревню опоздаем! — с нетерпением крикнула Вика, чем насмешила взрослых.

Маша в разговоре с маленькой подружкой не заметила охранника, сидящего на переднем пассажирском сиденье. Впрочем, это говорило о его профессионализме: быть незаметным и нужным одновременно.

И только когда они сели на свои места в электричке Маша увидела сопровождающего охранника. Это был рослый молодой человек лет двадцати пяти с серьёзным лицом.

— Борис, — сказал парень, когда Маша изучающе посмотрела на него.

— А я Маша, — начала было девушка.

— Знаю, — ответил парень, давая понять, что он находится при исполнении важных обязанностей.

Маша осеклась, не понимая, о чем говорить со столь серьёзным человеком. Наверное, они бы всю дорогу ехали молча, если бы не говорУшка Вика, которая с восхищением комментировала всё, что видит за окном поезда.

— Ой, смотрите, какие чёрные птицы летают! — на весь вагон воскликнула девочка.

— Это орлы и вправду красавцы, — поправила её Маша.

Борис незаметно улыбнулся. А пассажиры навострили уши, желая услышать всё, что говорит ребёнок, который разряжал скучную обстановку.

— Маша, Маша! Гляди, какой океан под нами, и кораблики плавают!

— Это водохранилище, Вика. А вдали рыбацкие лодки.

С этой минуты Борис смягчился. Он даже разрешил угостить себя бутербродом и чаем из термоса, хотя раньше говорил, что не положено. К концу поездки молодые люди познакомились ближе, рассказав друг другу кое-что из своей жизни. Оказалось, что Борис стал охранником у Романа сразу после службы в спецназе.

— Шеф знаком с моим командиром. Узнал, что я после армии нуждаюсь в работе, чтобы родителям помогать, вот и взял меня к себе.

А Вика, спустя каких-то три часа, уже смотрела на добрую Машу влюблёнными глазами. Так бывает, когда у ребёнка нет мамы. Он ищет её в других, и находит сердцем. Девочка положила голову на колени Марии и спокойно заснула.

— Надо же, — удивился Борис, — малышка никогда днём не спит, а тут шумно, а ей хоть бы что. Жалко её, уже пять лет, как её матери не стало. Такому горю никакое богатство не поможет. А Жанна эта, что в супруги шефу набивается, ещё та гадина. Обижает девочку, когда никто не видит, унижает и издевается. Вика маленькая, не понимает ещё, но я всё слышу и вижу.

— Так почему ты Роману Петровичу всё не расскажешь?

— Не положено, — нахмурился Борис, — моё дело — обеспечить безопасность, а не соваться в семейные разборки, сплетни разводить. И ты помалкивай, если хочешь работу сохранить.

Маша кивнула, но на душе её скребли кошки.

Когда троица путешественников добралась до нужного дома, то невольно залюбовалась красотой природы, окружающей его.

— Вот это да, — восхитился Борис, — красотища-то какая! А воздух сладкий, не надышаться! А тишина какая!

— И мне тут нравится, — сказала маленькая Вика, — столько деревьев я никогда не видела!

— Это ты ещё на речке не была! Вот сходим на бережок, увидишь, как там здОрово.

— Знаешь, какой я пейзаж здесь напишу, — вдохновенно сказала девочка, — ни у кого такого не будет. Все в парке рисовали или на дачах, а я — в деревне! Можно, я по горке побегаю?

— Конечно, делай, что хочешь, дружочек мой, можешь даже босиком. Здесь никто не сорит, ни машин, ни стекла от бутылок или прочей грязи не найдёшь. Только земля и травка. А ножки и вымыть можно.

— Ура! — закричала маленькая Вика, лихо скинула лаковые туфельки и с визгом удовольствия побежала по зеленому лугу.

После обеда, который помогал готовить Борис, все трое прогулялись по деревне. Вика вдоволь обнималась с милыми кудрявыми ягнятами, играла с соседскими цыплятами и утятами. За день девочка загорела и уже не выглядела бледным городским ребёнком, как раньше. Радость била из неё ключом и заряжала Машу и Бориса, между которыми уже проскочила искра взаимной симпатии.

— Гляньте, бабоньки, никак Маня из города приехала, — шушукались деревенские кУмушки, — а муж-то какой красавец, и дочка весёлая, да ладная. Молодец, Машка, что дом Виктора Степаныча навещает. Не отказалась от малой родины своей.

— Здравствуйте! — поздоровалась Маша, — не будет ли у вас молочка купить да сметанки? У меня Вика сроду деревенского не ела.

— Да что ты, милая, — махнула рукой соседка, — Степаныч нам в своё время столько добра сделал, неужто мы его внучку не угостим! Не надо нам денег. Вот, понеси мужу своему, да доченьке гостинцев. Ешьте, да нас добрым словом вспоминайте.

— Ой, но они… аа… Спасибо, тетя Зина, — обрадовалась Маша, — в следующий раз я вам из города что-нибудь привезу. Может, лекарства какие нужны, вы записочку напишите.

Соседка была довольна. А Маша не стала говорить правду, иначе пошли бы по деревне кривотолки, а этого ей совсем не хотелось.

Два дня выходных промелькнули, как мгновение. Маша была рада, что не продала дедов дом.

— Ой, так не хочется уезжать, — с грустью сказала Маша.

— И мне, — вдруг признался Борис и как-то по-особому посмотрел на девушку.

— Значит, приедем на следующие выходные, — предложила Маша, — тем более, пейзаж Виконька так и не нарисовала.

— Ай, да мне некогда было, надо было шишек для самовара набрать, да курочек соседних покормить, ещё в речке искупаться, да пол подмести. Потом в баню ходила. Ох, столько забот, столько забот, — махнула рукой Вика, чем насмешила взрослых.

— Смотри, скоро совсем деревенской станешь, — смеясь, сказала Мария.

— Ну и что, — ответила девочка, — мне тут нравится жить. Надо папу сюда привезти.

Когда Роман встретил дочь на вокзале, то поразился, как изменился его ребёнок. Теперь это была жизнерадостная и пышущая здоровьем девочка. Мало того, Вика привезла специально для него ароматных пирожков с малиной. Отец был растроган. Впервые за долгое время его дочь выглядела счастливой.

— Спасибо тебе, — сказал он Маше, — жди завтра премию за твою работу.

— Не надо ничего. Я это сделала ради Вики и себя. Давно хотела приехать в родные края. На следующие выходные мы берём с собой Вас. И не спорьте. Работа подождёт, а вот дочка вырастет. Она скучает без Вас.

— Хорошо, — улыбнулся Роман. Его сердце прониклось нежностью к этой простой и милой девушке, единственным украшением которой была её улыбка.

С тех пор, каждые выходные Вика, Маша и Борис проводили в деревне. Иногда к ним приезжал Роман, вырвавшись из городской суеты. Здесь он отдыхал душой. Никакие искусственные заграничные отели не шли ни в какое сравнение с живой природой и тёплой атмосферой, которая царила в деревенском доме. Вскоре Борис признался Марии, что неравнодушен к ней. И Маша была счастлива.

Недовольна была одна лишь Жанна.

— Представляешь, мой Рома зачастил уезжать с этой наглой деревенщиной, — жаловалась она подруге, — мало того, Вика чуть ли не мамой её называет! Того и гляди, уборщица себе моего Ромочку захапает!

— Так езди с ними. Чего ты теряешь?, — предложила Ирина.

— Ещё чего! — возмутилась Жанна, — А что я там не видела? Не собираюсь я по навозу в галошах ходить! Надо что-то делать, или Вика выйдет из-под моего контроля. А она — ключ к сердцу Ромы, а значит, и замужеству. Я так просто не сдамся! Эта уборщица у меня ещё попляшет!

Тем временем ничего не подозревающая Маша привела Бориса к себе в гости.

— Мама, познакомься, это мой парень, его зовут Боря, — радушно смущенно сказала дочка.

Оксана Викторовна лишь сухо поприветствовала Бориса и весь вечер вела себя негостеприимно. Это почувствовал парень и спустя час собрался уходить.

— Кажется, я не понравился твоей маме, — на прощание сказал парень.

Маша покраснела. Ей было стыдно за бестактное поведение матери.

Когда Борис ушёл, разразился скандал:

— Мама, почему ты так грубо обошлась с Борисом? Что он тебе сделал?

— Вот именно, что ничего, — равнодушно ответила Оксана Викторовна, — и сам он никто. Просто такой же бедняк, как и мы. Тебе нужен богатый мужчина, такой, как твой директор. Вот тогда мы выберемся из этой нищеты.

— Что ты такое говоришь, мама! У него есть невеста. А я Борю люблю. Он хороший парень, готов на руках меня носить.

— С хорошим человеком сыт не будешь, — заключила мать, — а невеста — не стенка, подвинуть можно. Ты девушка симпатичная, так что вполне можешь претендовать на место жены этого богача. К тому же, тебя его дочка любит. Будь хитрее!

— Вот уж нет! Тебе надо, сама замуж за богача и выходи! — воскликнула Маша и, хлопнув дверью, выбежала вслед за парнем.

А на другом конце города в особняке Романа Белова разыгралась интрига при участии Жанны и её подруги Ирины. Пока ничего не подозревающий Роман работал в кабинете, Жанна подговорила Иру вести нечестную игру против ненавистной уборщицы.

Когда мужчина спустился в столовую, две интриганки уже поджидали его.

— Представляешь, котик, что сейчас рассказала мне Ира? — начала плести сети Жанна.

— Жанна, я не хочу слушать ваши сплетни, уволь меня, — отмахнулся Роман.

— Но это касается твоей дочери вообще-то! — нарочно громко воскликнула Жанна, показывая, что сильно волнуется.

— Ну хорошо, продолжай, — заинтересованно ответил Роман.

— В деревне говорят, что эта уборщица… Маша … предаётся любовным утехам с твоим охранником. А девочка в это время без присмотра бегает по деревне и просит, чтобы её накормили бедненькую, — пролепетала Ирина и оглянулась на Жанну, которая одобряюще кивнула.

— Что-о?! — Роман был в гневе. Он тут же припомнил, как соседка приходила и приносила еду в корзинке.

Этого он так просто оставить не мог. Роман вышел из столовой, так и не пообедав. Позвонив Борису, он в ярости ждал охранника в кабинете. Мужчина не понимал, что его бесило больше: то, что Вика оставалась без присмотра или то, что утехам этим придавалась именно Мария.

— Чем ты в деревне занимался?! — закричал директор, когда в кабинет вошел Борис, — я тебя дочь охранять нанимал, а не с Машей амуры крутить! Мне всё Жанна рассказала! Есть свидетели!

От неожиданности охранник замер и не мог произнести ни слова.

— Что? Сказать нечего? Ни стыда у вас, ни совести!

— Подождите, Роман Петрович, это какая-то ошибка, — стал оправдываться Борис, — ничего такого мы с Машей не делали. Всё время были с Викой, спросите у неё сами.

— Не собираюсь я собственную дочь допрашивать! Она — маленький ребёнок и скажет всё, чему вы её научили. Мне достаточно слов Жанны и свидетелей.

— Да Ваша невеста та ещё гадюка! — не выдержал Борис, — она Вику терпеть не может, а Вы дальше своего носа ничего не видите! Жанна оговорила нас с Машей, значит, чем-то мы ей помешали. Вам бы посмотреться к этой лисе.

— Как ты смеешь так говорить о моей любимой девушке! Ты уволен! Уходи с глаз моих!

Борис был зол и обижен несправедливостью шефа. Он так хлопнул дверью, что со стены упала рамка с вычурной фотографией Жанны и разбилась вдребезги.

Борис собрал вещи и ушёл. Жанна потирала руки: свидетель её настоящего отношения к Вике был навсегда устранён. Дело оставалось за малым — отделаться от уборщицы.

Вечером в квартиру, где жила Маша, постучали. Это был таксист, который привёз в стельку пьяного Бориса.

— Получите, распишитесь, — бодро сказал таксист, — клиент Ваш адрес назвал.

Расплатившись с таксистом, хозяйка кое-как дотащила Бориса до дивана. Парень спал мертвецким сном.

— Ну, что я тебе говорила? — мать Маши наслаждалась своей правотой, — твой Боря обычный пьяница и нищеброд. Зачем он тебе такой нужен? Уж лучше быть одной, чем жить с алкашом.

— Борис не пьёт, — возразила Маша.

— Ага, за ухо льёт, — насмешливо ответила Оксана Викторовна.

— Я его знаю, наверное, случилось что-то плохое…

Этой ночью Маша с матерью спали на одной кровати, так как диванчик был занят вздыхающим во сне гостем. Под утро её разбудил звук закрывающейся двери. Мужчине было стыдно за то, что Маша увидела его в таком виде. Он поклялся себе больше не брать в рот ни капли алкоголя.

По приходу в офис Маша зашла в кабинет Романа, но директора там не оказалось. Тогда она позвонила Борису, чтобы спросить, из-за чего он был вчера в таком состоянии, но он не брал трубку.

— Да что же это такое, — сказала вслух Маша, — что происходит?

А происходило следующее: в особняке Романа разгорелся бурный скандал. И устроила его маленькая девочка.

— Я хочу в деревню с Машей и дядей Борей!

— Никуда ты с ними больше не поедешь, — резким тоном ответил отец.

— Почему? — Вика опешила, и слёзы застыли в её удивлённых глазах.

— Жанна сказала, что они плохие люди, больше я ничего тебе не буду объяснять, ты ещё маленькая для таких вещей, — строго сказал Роман.

Дочка не ожидала от отца такой грубости и громко заплакала:

— Это Жанна плохая, а Маша хорошая! Выгони Жанну! Она меня обижает!

Но Роман был слишком зол, чтобы прислушаться к голосу ребёнка.

— Иди в свою комнату и не плачь!, — велел Роман дочери.

И Вика ушла. Она поднялась к себе, собрала рюкзачок, взяла любимого плюшевого мишку и сбежала из дома, тихонько прикрыв за собой дверь. Некому было остановить маленькую девочку, ведь Борис был уволен. Жанна, увидев в окно, как за малышкой закрывается калитка, лишь злобно усмехнулась. Дело было сделано: она избавилась ото всех, кого любил и уважал Роман.

— Позовите к телефону уборщицу, — повелительным тоном приказала Жанна Ольге Кирилловне, позвонив в офис.

— Слушай сюда, с тобой говорит невеста твоего шефа. Ты всё ещё вертишься под ногами у Романа? Тогда с сегодняшнего дня убирайся, наглая девчонка, в твоих услугах мы больше не нуждаемся!

Маша побледнела.

— Что случилось? — спросила Ольга Кирилловна.

— Меня уволила Жанна…

— Ничего подобного! Роман Петрович был сегодня в офисе и таких распоряжений не отдавал. Эта Жанна вечно суётся не в своё дело. Не обращай внимания.

Но у Маши было неспокойно на душе. Её опасения подтвердились, когда ей позвонил Роман:

— Маша! Вика пропала!

— Как это произошло? Где был Борис?

— Он на меня больше не работает за то, что крутил с тобой шашни вместо того, чтобы смотреть за дочкой.

— Кто Вам сказал такую чушь?! — воскликнула девушка, — у нас даже в мыслях такого не было! Так вот почему он напился! Ладно, об этом потом. Я отправляюсь искать Вику. Оставайтесь на связи.

— Хорошо, спасибо тебе. Я весь город на уши поднял, но её не могут найти, — глухо сказал Роман, — это я виноват во всем. Если что — звони.

Маша стала лихорадочно думать, куда может пойти ребёнок. И тут она вспомнила, как Вика говорила ей про одно место в старой части парка. Там она любила рисовать и мечтать. Борис знал это место, потому что сам возил её туда на прогулку.

— Возьми трубку, — шептала Маша, — ты мне так нужен сейчас.

— Алло, — голос Бориса был таким родным.

— Боря, Вика пропала, сбежала из дома! — Маша сорвалась на крик.

— Ты на работе? Жди меня, я еду!

Маша и Борис нашли Вику в её тайном месте. Она сидела на рюкзаке в обнимку с плюшевым медвежонком и горько плакала. Увидев Машу, девочка воскликнула:

— Маша! Ты нашла меня! Я так тебя люблю! Дядя Боря, вернись, мне без тебя так скучно! А Жанна плохая! Это она во всем виновата, папу разозлила!

— Твой папа не злой, просто его обманули, вот он и запутался, — Маша опустилась на колени возле горюющего ребёнка и крепко обняла.

Борис уже звонил Роману и, забыв про обиду, сообщил, что Вика нашлась.

Спустя десять минут счастливый отец просил прощения у всех троих. Они быстро во всём разобрались, и Роман принял решение. Он отозвал Марию в сторонку и сказал:

— Согласна ли ты, Маша, стать для меня женой, а для Вики матерью? Ты мне уже давно нравишься.

— Ой, — у Маши от неожиданности подкосились ноги, и ей пришлось схватиться за руку Романа.

В голове залпом пронеслись мысли о том, что, если она согласится, то станет самой богатой женщиной города и осчастливит мать. Но с другой стороны: будет ли счастлива сама Маша, ведь любит она Бориса?

— Я не могу принять Ваше предложение. Я люблю Бориса. И Вику тоже люблю… Не знаю как быть..

— Спасибо за честность, Маша, — казалось, что Роман ожидал такого ответа, — я в тебе не ошибся. Предлагаю тебе стать для Вики няней и наставницей по жизни. А Бориса я назначу начальником охраны. Жить будете в моем особняке. Места всем хватит. А потом построим вам собственный дом. Что скажешь?

— Я согласна! — Маша была тронута до глубины души.

Она обняла Романа за шею и потрепала его по волосам. Но потом отпрянула и покраснела. Это вышло так мило и по-сестрински, что Роман засмеялся. Он понял, что чужие люди могут стать родными, если у них родственные души.

Роман подошёл к Борису и о чём-то с ним долго разговаривал, потом они оба повернулись к Марии и улыбнулись. Она стояла и держала на руках уснувшую Вику. Девочка улыбалась во сне.

Когда Жанна увидела в окно, как во двор особняка заезжают две машины, она поняла, что её песенка спета. Боясь вкусить гнева Романа, она быстро собрала драгоценности и деньги в свой чемодан и вышла через чёрный ход. Больше её никто не видел, да и не хотел.

Свадьба Бориса и Маши проходила на берегу моря, как мечтала невеста. Роман с дочерью были на ней почётными гостями. Вика неотлучно была возле Марии и ни на шаг от неё не отходила.

— Вы от нас просто так не отделаетесь, придётся дружить семьями, — смеясь, сказал Роман жениху.

— Почту за честь быть твоим другом, — ответил жених.

И только мать невесты тихонько плакала, понимая сколько зла причинила родному человеку.

— Прости меня, доченька, прости, что родила тебя без отца и не дала того, о чем ты мечтала, — сказала Оксана Викторовна, обнимая Машу.

— Что ты, мама, я не обижаюсь, тебе ведь несладко в жизни пришлось, — улыбнулась сквозь слёзы дочка, — спасибо тебе за жизнь.