Курочку мне положите побольше кусочек, и с собой заверните, – гостья удивила хозяйку

— Что-то ты себя запустила совсем… — Инесса окинула ее презрительным взглядом. — Валера-то, небось, любил ухоженных. Такие мужчины, они ведь как — то презентация, то деловой ужин… А на такие мероприятия, сама понимаешь, с женами не ходят. Особенно если жена так выглядит…

Анна стояла у плиты, стиснув чайник побелевшими пальцами.

— Ты, Анечка, в своём-то уверена? — Инесса понизила голос до доверительного шёпота. — А то знаешь, как бывает — придёт потом какой-нибудь «наследник»… С доказательствами. А что? При его-то положении…

– Валера всегда был правильным, – скорбно проговорила пожилая соседка Ада Борисовна, не зная, куда деть руки. – Принципиальный. Считай, только благодаря ему ведь нам во дворе свечку не впихнули десять лет назад. Отстоял.

– Вот уж точно, принципиальный, – Инесса поправила салфетку на коленях, не глядя никому в глаза. – Когда родители умерли, он же как сказал? «По справедливости делить будем». Представляете? Я – старшая сестра, а он – «поровну, по справедливости»… Я точно знаю, мать хотела, чтобы мне больше досталось, да и по справедливости так. Старшим побольше, младшим – что осталось. Так ведь нет, по закону всё…

За столом повисло тяжелое молчание. Только звякнула вилка – это Анна машинально перекладывала с места на место кусочек мяса на своей тарелке. На её бледном лице застыло вежливое выражение, но пальцы, сжимающие вилку, побелели от напряжения.

Лада опустила глаза, разглядывая узор на скатерти. Под столом её руки сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони. В свои шестнадцать она впервые была на поминках, и этот день казался ей бесконечным кошмаром. А уж слушать, как тётка говорит гадости про её отца… Слушать и молчать…

– А помните, как в прошлом году на даче… – Иван попытался сменить тему, но Инесса будто не слышала, продолжала “превозносить” принципиальность младшего брата.

Остальные гости – сослуживцы Валерия, соседи, дальние родственники – старательно делали вид, что увлечены едой. Кто-то негромко кашлянул. Кто-то потянулся за солонкой, хотя та стояла на другом конце стола. А Ада Борисовна, невольно начавшая этот разговор, неодобрительно покачала головой и промокнула губы салфеткой.

Валерий умер внезапно. В тот день он, как обычно, уехал в офис, шутил за завтраком, что весна – время новых проектов. А в два часа дня позвонила его секретарша: «Анна Михайловна… Валерий Алексеевич… плохо ему…». Потом всё было как в тумане: такси, больничный коридор, слова врача «обширный инфаркт», «не успели»…

Девять дней прошло, а она всё не могла привыкнуть.

Первой примчалась Инесса. Еще и документы из больницы не привезли, а она уже: «Ой, Анечка, горе-то какое… А что с фирмой теперь будет? Там же всё на Валере держалось…». И смотрит так пристально, будто прикидывает что-то.

Анна проснулась ещё затемно. Села на кровати, машинально протянула руку влево – пусто. Встала, подошла к окну. Небо едва начинало светлеть. В этот ранний час улица казалась непривычно тихой.

Анна достала из шкафа тёмное платье. Валера всегда говорил, что ей надо носить яркие цвета – «Ты у меня такая красивая, зачем прячешься в чёрное?» А теперь вот придётся привыкать…

Такой он был – всегда думал о других. И в бизнесе своём не просто деньги зарабатывал – строил дома для людей, гордился каждым новым проектом. «Я же не просто квадратные метры продаю, – говорил, – я создаю место, где будут жить семьи».

К девяти начали собираться первые гости. Приехали коллеги из строительной компании – все непривычно тихие, в строгих костюмах, пришли соседи, с которыми у Валерия всегда были тёплые отношения, близкие родственники. Иван встречал у двери, помогал раздеваться. Лада накрывала на стол, то и дело смахивая слёзы.

«Ведь ещё совсем не старым был, всего на два года старше меня», – шепнул кто-то в прихожей. Анна сделала вид, что не слышит.

Поминальный обед шел своим чередом. Звякали приборы, переговаривались вполголоса гости. Инесса, расположившаяся во главе стола – будто так и надо, будто она здесь хозяйка – то и дело возвышала голос:

– А как он родительскую квартиру-то продал, помните? Сразу после похорон – раз, и офис себе шикарный отгрохал. Мрамор, дерево, кожаные кресла… Валера всегда умел из всего выгоду извлечь. А ведь я предлагала сохранить квартиру, всё-таки память о родне. Я бы там жила, берегла её. Но нет, делим же наследство, и Валере деньги на бизнес нужны, а жильё-то у него было тогда уже. А о сестре чего думать?

Анна поджала губы, но смолчала. Она помнила, как муж говорил: «Нужно расширяться. Клиенты должны видеть, что мы серьёзная компания. А память о родителях – она не в стенах».

– А теперь вот и машину себе новую взял, – продолжала Инесса, накладывая себе салат. – «Мерседес»! В наше-то время… А что удивляться – он всегда умел деньгами распорядиться. С размахом жил.

Иван стиснул зубы. Ему хотелось крикнуть, что отец полжизни на старой «Волге» проездил, и “Мерседесу” тому, в общем, тоже сто лет в обед. Просто на него клиенты не так косо смотрели. Но он молчал – не время и не место выяснять отношения.

Лада, сидевшая через стол от тётки, не сводила с неё глаз. Она впервые видела человека, который мог вот так, не стесняясь, поливать грязью покойного прямо на его поминках. В голове не укладывалось – как можно? Девочка помнила, как отец говорил: «Инесса – моя единственная сестра. Да, характер у неё сложный, но ведь родная кровь…». А родная кровь сейчас методично втаптывала в грязь его память.

– А строительный бизнес – это ж золотая жила, – Инесса понизила голос до доверительного шёпота, но всё равно было слышно каждое слово. – Валера это сразу просёк. Другие маялись в девяностые, а он – раз, и в нужное время, в нужном месте…

Анна побелела. Она помнила те девяностые – как они с Валерой начинали с одной бытовки на стройке, как сами развозили рабочих по объектам на старенькой “Волге», как просыпались в пять утра, чтобы успеть проверить все участки…

Постепенно гости начали расходиться. Каждый подходил к Анне, говорил какие-то слова соболезнования. Она кивала, благодарила. Прощаясь, многие бросали странные взгляды на Инессу – та будто и не замечала.

– Да, умел Валера жить, – громко сказала она вслед уходящим. – Всё у него было – и дом, и бизнес, и семья. Везучий был, что тут скажешь…

Лада с грохотом отодвинула стул. Иван положил руку ей на плечо – удержал.

За столом остались только свои: Анна с детьми, Инесса, да двоюродная сестра мужа с мужем – они жили в соседнем подъезде, помогали с организацией поминок.

В квартире было тихо – только тикали часы, их Валерий повесил в прошлом году. «Смотри, – говорил он тогда, – немецкие, с боем. Будут нам столетие отсчитывать». Не отсчитали и года.

– Пойду на кухню, чай поставлю, – Анна поднялась из-за стола. Под глазами у нее залегли глубокие тени, волосы, наспех собранные в пучок, растрепались за день. За Задевять дней она чуть опухла от постоянных слёз, да и в целом не до красоты, только в офис и обратно, а сегодня вот поминки…

– Я помогу, – вызвалась Инесса и, не дожидаясь ответа, двинулась следом.

На кухне все оставалось так, как при Валерии – его кружка на полке, записка с номером мастера по ремонту холодильника на дверце, календарь, где его рукой отмечена дата совещания. Теперь уже ненужного.

Инесса прислонилась к подоконнику, скрестила руки на груди. Смерила Анну оценивающим взглядом:

– Что-то ты себя запустила совсем… Валера-то, небось, любил ухоженных. Такие мужчины, они ведь как – то презентация, то деловой ужин… А на такие мероприятия, сама понимаешь, с женами не ходят. Особенно если жена так выглядит…

Анна стояла у плиты, стиснув чайник побелевшими пальцами. В дверях появилась Лада, пришла помочь с чаем. А скорее не оставлять мать один на один с этой тёткой, весь день говорившей гадости про отца.

– Ты, Анечка, в своём-то уверена? – Инесса понизила голос до доверительного шепота. – А то знаешь, как бывает – придёт потом какой-нибудь «наследник»… С доказательствами. А что? При его-то положении…

Илона, зашедшая следом с пустыми чашками, ахнула.

– Да как вы можете! – начала Илона, но Инесса уже переключилась на новую тему.

– А с фирмой-то что делать будете? – она подалась вперед, и в глазах её мелькнуло что-то хищное. – И вообще, с наследством… Это ж не просто так – раз, и поделили. Знаем мы, как это бывает в семьях. – Она усмехнулась. – Вон, мы с Валерой тоже начинали дружно делить, а потом… Хотя у нас и делить-то было – всего ничего, родительская квартира да дача. А тут – фирма, счета, недвижимость…

Анна молча составляла чашки на поднос. Пальцы дрожали все сильнее.

– Ивану-то, может, и достанется что-то, – продолжала Инесса. – Все-таки сын. А вот Ладка… Шестнадцать лет – не возраст. По закону, конечно, доля ее, но распоряжаться будешь ты. А это, знаешь ли… – Она многозначительно подняла брови. – Сохранишь ли?

Иван шагнул в кухню, лицо его потемнело. Но тут Инесса вдруг сменила тон, словно и не было этого разговора:

– Ладно, курочку мне положите побольше кусочек, и с собой заверните, я заберу. У вас все равно много еды останется – куда вам столько?

Это прозвучало не просьбой – приказом. Анна машинально потянулась к пакету с пищевой фольгой. Руки дрожали.

– Мам, не надо, – тихо сказала Лада. В кухне повисла тишина .

– Что значит «не надо»? – вскинулась Инесса. – Я же не просто так прошу. Я вон помогала вам сегодня, хлопотала…

– Хлопотали? – Ладин голос зазвенел как струна. – Вы весь день только и делали, что поливали папу грязью! То он квартиру родителей продал, то машину купил, а теперь намекаете, что он… что у него… – Она задохнулась от возмущения.

– Да как ты смеешь? – Инесса привстала, и её тень на стене стала похожа на хищную птицу. – Я старшая сестра твоего отца! Да я…

Она не договорила. Лада метнулась к матери, выхватила приготовленную для тётки курицу и, распахнув окно, широким жестом вышвырнула её во двор.

– Вот вам курица! – крикнула она, и в голосе её звенели слезы. – Забирайте хоть всю! Только убирайтесь отсюда! Папа вас всю жизнь жалел, защищал, а вы… вы…

Девочка осеклась, захлебнувшись рыданиями.

В наступившей тишине было слышно, как внизу истошно мяукнули коты, кинувшиеся к неожиданной добыче.

– Лада, что ты делаешь… – Анна беспомощно опустила руки.

– Что делает? – Инесса побагровела. – Да будь она моей дочерью, выпорола бы! Никакого уважения к старшим! И это воспитание? Это ты так детей учишь? Да у меня бы она…

– Хватит, – Иван шагнул вперед, заслоняя сестру. – Тётя Инесса, вам пора.

– Что?! – она задохнулась от возмущения. – Да как ты смеешь? Меня? Родную тётку?

– Смею, – голос Ивана стал жёстче. – Знаете… Папа и правда вас всю жизнь защищал. Говорил – сестра, родная кровь. А вы? Не прошло и десяти дней, а вы уже и про любовниц, и про наследство. Думаете, он не знал, что вы о нём говорите? Знал. Но прощал – из-за этой самой «родной крови». А я – не прощу.

– Ты… да ты… – Инесса заметалась по кухне, хватая сумку, шарф. – Да я никогда… Неблагодарные! Да чтоб я ещё хоть раз…

Илона молча распахнула входную дверь. Роман демонстративно отвернулся к окну.

– Вон из моего дома, – тихо сказала Анна. По её щекам текли слёзы – первые за этот бесконечный день. – Вон.

Инесса замерла на пороге, открыла рот для последней реплики, но осеклась, столкнувшись со взглядом Ивана. Дверь захлопнулась за ней с грохотом.

В наступившей тишине было слышно, как где-то внизу гремит лифт, увозя последнюю гостью. Как тикают часы в гостиной. Как всхлипывает Лада, уткнувшись в плечо брата.

– Пойдём, Рома, – тихо сказала Илона. – Им надо побыть одним.

Анна кивнула, не в силах говорить. Слёзы всё текли и текли – будто прорвало плотину, державшуюся все эти девять дней.

Когда за Илоной и Романом закрылась дверь, Иван обнял мать и сестру:

– Ну всё, всё… Она уже ушла, больше про отца никто ничего не скажет.

– Папа бы понял, – прошептала Лада. – Он бы меня простил. За курицу.

– За курицу? – Анна вдруг рассмеялась сквозь слёзы. – Доченька, да он бы… он бы сам её выкинул. Он ведь только при посторонних был такой сдержанный.

Они стояли втроём на кухне, обнявшись, и впервые за девять дней могли просто плакать, не сдерживаясь. Просто вспоминать. Просто быть вместе.

В кухне стало тихо. Только с улицы доносился приглушённый шум города. Анна машинально поправила занавеску, смахнула со стола несуществующие крошки.

– Мам, давай я чай заварю, – тихо предложил Иван.

Она кивнула, опустилась на табурет. Вдруг заметила – на холодильнике до сих пор висит календарь с пометками Валерия. Его почерк – размашистый, уверенный, каждая буква с наклоном вправо. «Совещание», «Встреча с подрядчиками», «Ладкин концерт»… Анна протянула руку, провела пальцами по строчкам.

– Пап всегда записывал мои выступления, – Лада присела рядом с матерью. – Даже если был занят, всё равно приезжал. Помнишь, мам, как он в прошлом году с важной встречи сорвался? Прямо в костюме, с бумагами…

– А потом всем в офисе видео показывал, – Иван поставил перед ними чашки с чаем. – Как ты на рояле играешь. Гордился.

Они замолчали. В окно лился мягкий вечерний свет – солнце садилось, окрашивая небо в розовые тона.

– Знаете, – Анна обхватила ладонями горячую чашку, – я всё думаю… Валера бы хотел, чтобы мы вот так сидели. Вместе. Без этих… официальных поминок. Просто вспоминали.

– И чтобы я курицу в окно выкинула? – Лада попыталась улыбнуться.

– И чтобы курицу выкинула, – Анна притянула дочь к себе. – Он же всегда говорил – главное быть честным. С собой, с людьми… А все эти условности – они не главное.

За окном зажглась первая звезда. Такая же яркая и высокая, как в тот вечер, когда они с Валерой познакомились. Он тогда сказал: «Загадывай желание». И она загадала – чтобы вот так же сидеть рядом с ним всю жизнь…

Жизнь оказалась короче, чем хотелось. Но у неё остались дети – его дети. Его глаза, его характер, его умение стоять за правду.

– Мам, – Иван положил руку ей на плечо, – может, переночевать у вас? Вдруг что нужно будет…

Анна кивнула, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. Теперь можно было плакать. Теперь – можно.

А что Вы думаете по этому поводу?

Пишите Ваше мнение в комментариях.

Самые важные люди для моего Коленьки – это его родители, – сообщила свекровь

– Ты не представляешь, какой подарок родители решили нам сделать. Квартиру дарят! В их доме, в соседнем подъезде. Мама уже всё организовала – однокомнатная, но своя! Ремонт сделаем, заживем…

– А как же наши планы? – растерялась Линда. – Мы же хотели в новом районе, поближе к метро?

– Ну что ты, глупенькая! Это же подарок. К тому же, подумай, как удобно – все рядом, всегда можно забежать в гости…

– Молодежь сейчас совсем другая пошла, – Татьяна Арсеньевна промокнула губы салфеткой. – Всё у них не как у людей. Вон, соседка рассказывала – ее внучка замуж выходит, даже родителей сразу не познакомили. Сначала решили, потом уже поставили перед фактом.

– Но ведь это личное решение каждой пары, – негромко возразила Линда, поправляя выбившуюся прядь. – Некоторые предпочитают…

– Личное? – Татьяна Арсеньевна усмехнулась, окидывая взглядом праздничный стол. – В семье, деточка, нет ничего личного. Семья – это все вместе, это традиции, это уважение. Особенно к старшим.

Николай придвинул к себе салатницу, старательно делая вид, что не замечает напряжения. За столом собралась вся семья – день рождения будущей свекрови решили отметить с размахом.

– Если ты хочешь стать частью нашей семьи, ты должна понимать, что самые важные люди для Коленьки – это его родители, – разговор приобрёл неожиданный поворот. Татьяна Арсеньевна произнесла это тихо, глядя прямо в глаза будущей невестке.

Линда почувствовала, как немеют кончики пальцев. Звон приборов и гул голосов за столом словно отдалились. Николай как ни в чем не бывало положил себе оливье, а его младшая сестра с преувеличенным вниманием начала изучать узор на скатерти.

– Конечно, Татьяна Арсеньевна, – только и смогла выдавить из себя Линда.

Знакомство с Николаем было похоже на романтическую комедию. Они столкнулись в дверях книжного магазина – он выходил с томиком Бродского, она входила за новым романом любимого автора. Николай галантно придержал дверь, пропуская Линду, а через полчаса они уже пили кофе в соседней кафешке, увлеченно обсуждая современную поэзию.

Дальше всё закрутилось как в калейдоскопе: прогулки по вечернему городу, долгие разговоры обо всем на свете, совместные планы. Николай оказался из тех мужчин, о которых мечтает каждая девушка – внимательный, заботливый, с хорошей работой и серьезными намерениями. Каждые выходные они открывали для себя что-то новое: то выставку современного искусства, то уютный джаз-бар, то маленький театр в старом особняке. Николай умел превратить в праздник даже самый обычный вечер – мог удивить необычным ужином или билетами на премьеру.

Когда пришло время знакомиться с родителями, Линда волновалась, но все прошло отлично. Татьяна Арсеньевна, женщина с безупречными манерами и явным авторитетом в семье, приняла будущую невестку радушно. Николай светился от счастья – для него одобрение матери много значило. В доме родителей их стали принимать как пару, приглашали на семейные праздники, интересовались планами на будущее.

Предложение он сделал романтично и красиво – на крыше ресторана, под звездным небом. Линда согласилась не раздумывая. Первые дни после предложения пролетели как в счастливом сне. Они уже начали присматривать квартиру, планировать свадьбу, мечтать о совместном будущем. Николай с энтузиазмом обсуждал каждую деталь – от цвета плитки на кухне до марки будущей машины. В его планах всё было продумано на годы вперед.

Приглашение на день рождения будущей свекрови Линда восприняла с радостью. Семья Николая всегда отмечала важные даты в полном составе – тёплые, душевные праздники, объединяющие всех близких за одним столом. Теперь и она становилась частью этой семьи. К празднику готовились основательно – заказали любимый торт Татьяны Арсеньевны в лучшей кондитерской, Николай долго выбирал букет, а Линда нашла изящную итальянскую вазу, как раз в том стиле, который нравился будущей свекрови.

На праздник она шла с приятным воодушевлением, а домой возвращалась озадаченная и встревоженная. Слова будущей свекрови не давали покоя.

После праздника Линда не сразу решилась заговорить с Николаем об этом.

– Коля, – наконец решилась она во время их традиционного вечернего чая, – меня беспокоит то, что сказала твоя мама. Про самых важных людей.

– А что такого? – он пожал плечами. – Ну да, для меня родители важны. Разве это плохо?

– Важны – да. Но самые важные? А как же я? А наша будущая семья?

– Линда, ну ты придираешься к словам. Мама имела в виду, что нужно уважать старших, прислушиваться к их мнению. Они же много пожили, много знают.

– Прислушиваться – одно, а считать главными в твоей жизни – совсем другое.

– Не переживай ты так, – Николай притянул ее к себе. – Мы будем жить своей жизнью, сами всё решать. Просто… Ну, советоваться иногда с родителями – это нормально, правда?

Иногда советоваться… Да, наверное, правильно. Главное, в итоге принимать решение самим. Слова Николая немного успокоили Линду, хотя, честно сказать, не до конца.

Через неделю Николай вернулся с работы особенно воодушевленный:

– А как же наши планы? – растерялась Линда. – Мы же хотели в новом районе, поближе к метро?

– Ну что ты, глупенькая! Это же подарок. К тому же, подумай, как удобно – всё рядом, всегда можно забежать в гости…

Как объяснить жениху, что именно это и напрягало её больше всего? «Забежать в гости» в таких случаях зачастую означает ежедневные визиты свекрови. Утром – проверить, как молодые собираются на работу, вечером – попить чаю, в выходные – зайти «на минуточку» обсудить планы на неделю… Но с другой стороны – своя квартира. Без ипотеки, без долгов. Пусть однокомнатная, зато начало. Подкопят, продадут, купят другую – побольше и в том районе, где сами захотят. И съедут – не сразу, конечно, но съедут обязательно.

Начались предсвадебные хлопоты. Татьяна Арсеньевна появлялась везде, словно по волшебству. Когда Линда с подругой поехали смотреть свадебные салоны, будущая свекровь уже ждала их у входа в «самый лучший салон города».

– Я договорилась, нам покажут особенную коллекцию! – торжественно объявила она.

Линда заметила, как подруга закатила глаза, но промолчала. Три часа они смотрели пышные платья с кружевами, стразами и шлейфами, пока наконец не нашли то самое – простое, элегантное, именно такое, как мечталось.

– Это? – разочарованно протянула Татьяна Арсеньевна. – Но оно же… простое. Как у секретарши на корпоратив.

Линде стоило большого труда отстоять своё право на выбор платья. Свекровь явно была недовольна итогом «сражения», но ей пришлось отступить.

Через неделю история повторилась с выбором фотографа. Линда нашла отличного профессионала с современным подходом и интересным портфолио. Но Татьяна Арсеньевна уже записала их на встречу с «проверенным мастером».

– Он уже двадцать лет снимает! Всё классически красиво – и молодые у фонтана, и с голубями, и на фоне лимузина…

Линда посмотрела портфолио и ужаснулась – фотографии словно из прошлого века. Николай сосредоточенно листал что-то в телефоне. Отбиться от выбора свекрови в этот раз не удалось. Подруга сочувственно покачала головой и, когда Татьяна Арсеньевна ушла, пообещала в качестве подарка оплатить услуги того, которого выбрала сама Линда. Хотя бы на фотосессию. Линда слабо улыбнулась. Хотя бы так.

Каждый такой эпизод давался всё труднее. Линда старалась сохранять спокойствие, но видела, как поджимаются губы будущей свекрови при каждом несогласии с её мнением. Как она многозначительно вздыхает и смотрит на сына, когда не получается настоять на своем. Как после каждого такого случая звонит Николаю – и тот потом становится задумчивым и молчаливым.

С каждым днем Линда всё яснее понимала – это только начало. Каждое её решение, каждый выбор, каждый шаг будет подвергаться сомнению и обсуждению. И молчание Николая в такие моменты говорит больше любых слов.

После череды мелких уступок Линда решила, что хотя бы формат свадьбы они с Николаем выберут сами. Особенно когда нашла идеальное место – старинную усадьбу с яблоневым садом. Выездная регистрация на свежем воздухе, фуршет в шатрах, живая музыка… Она уже представляла, как это будет красиво.

– Коля, смотри! – Линда протянула Николаю планшет с фотографиями. – Какое место! Тут можно сделать такую красивую церемонию. Представляешь – начало июня, яблони в цвету, гости на белых стульях вдоль дорожки…

Николай с интересом листал фотографии, и глаза его загорались всё больше.

– А здесь что? Терраса? Слушай, классно! И правда, можно устроить что-то необычное. Надоели эти банкеты в ресторанах – всё одно и то же. А тут… – он увлеченнопоказывал на экран. – Тут же столько возможностей! И фотосессия на природе, и танцы под открытым небом…

– Правда? – Линда просияла. – Тебе нравится?

– Очень! Давай узнаем условия? И если по деньгам получится – забронируем дату.

Они проговорили до поздней ночи, придумывая детали будущего торжества. Решили сделать небольшую свадьбу – только самые близкие, человек пятьдесят максимум. Зато всё красиво, необычно, так, чтобы запомнилось на всю жизнь.

Но уже на следующий день Николай вернулся с работы мрачный.

– Знаешь… Тут такое дело… – начал он, не глядя Линде в глаза. – В общем, мама говорит, это несерьёзно. Детская вечеринка на природе, как она выразилась. А если дождь? А если жара? Люди в костюмах, в платьях…

– Но мы же вчера всё обсудили! Тебе же самому понравилось!

– Да, но… В общем, она уже договорилась насчёт ресторана. «Золотой лев», знаешь? Там недавно ремонт сделали, очень красиво. И музыканты свои, и меню отличное…

– Что значит – договорилась? – Линда почувствовала, как по спине пробежал холодок. – Когда?

– Ну… Она давно присматривала место. Говорит, даже в очереди пришлось постоять – у них расписание на полгода вперёд. И вот, представляешь, как раз освободилась наша дата…

– То есть уже всё решено? Без нас?

– Ну что ты? Хороший ресторан, престижный, будет чем похвастаться. Места всем хватит.

– Всем – это кому? – что-то в словах жениха про «всех» насторожило её.

– Ну… – Николай достал телефон, открыл заметки. – Мама список составила. Примерно человек сто пятьдесят получается.

– Ничего себе! – Линда похолодела. – Откуда столько?

– Как откуда? Родственники, коллеги родителей, друзья семьи… Нельзя же никого обидеть.

– А мои друзья? Коллеги?

– Ну… Мама сказала, ещё человек десять можно вписать, но лучше не надо. Надо по минимуму… Только самых близких. Ну, родителей твоих она вот вписала.

– То есть коллеги твоей мамы на нашей свадьбе важнее, чем моя лучшая подруга?

– Ты не понимаешь! Это важные люди, их нельзя не пригласить…

– Важные для кого, Коля? Для нас с тобой?

– Вот только не начинай! – он повысил голос. – Ты же знаешь маму – она всё делает от души! Старается, организует…

– А мы? Мы тут вообще зачем?

– Что значит – зачем? Это же наша свадьба!

– Правда? – Линда горько усмехнулась. – По-моему, это свадьба твоей мамы. Где она принимает всех своих важных гостей.

– Хочешь всё решать сама? – Николай достал из кармана сложенный лист. – Вот, держи. Счет за ресторан. Раз уж ты так переживаешь, кто тут главный, раз хочешь решать, решай, как оплачивать будем.

Линда медленно развернула бумагу. Сумма была… впечатляющей.

– И как ты предлагаешь нам это оплатить?

– Ну… можно в кредит, – он замялся. – Мама говорит, раз мы такая большая семья, нельзя делать маленькую свадьбу. Неприлично. А раз с ее списком выходит дороже… Ну, придется занять.

– То есть мы должны влезть в долги, чтобы устроить праздник для людей, которых я даже не знаю? – тихо спросила Линда. – И это при том, что мы уже решили, как хотим отметить нашу свадьбу?

– Мало ли что мы с тобой решили, мама же лучше знает. Теперь нам надо решить другие вопросы.

– Я решаю не устраивать банкет для ста пятидесяти незнакомых мне людей. Не влезать в кредит ради чужого праздника. И…

– И что?

– И не выходить замуж за человека, который не видит в этом проблемы.

– Ты… ты просто избалованная и неблагодарная! – выпалил он. – Вот что мама говорит – и она права! Ты совсем не ценишь семейные традиции! Не уважаешь старших! Все какие-то странные идеи…

– А ты? – Линда посмотрела ему в глаза. – Ты сам чего хочешь, Коля? Помнишь, что говорил вчера про усадьбу? Про то, как надоели банкеты в ресторанах?

– Я… – он отвел взгляд. – Я хочу, чтобы всем было хорошо.

– Всем – это маме?

– Почему сразу маме? – вспыхнул он. – Ты же видишь – она старается! А ты даже не пытаешься понять!

– Знаешь, – Линда помолчала, – кажется, твоя мама была права. Я действительно не подхожу вашей семье. Потому что в моем понимании семья – это когда двое любящих людей сами решают, как им жить. А не выполняют чужой сценарий.

Линда не спала всю ночь. Не потому, что сомневалась – вчерашний разговор расставил всё по местам. Просто раз за разом прокручивала в голове их историю, пытаясь понять – как она не заметила раньше? Все эти мелочи, полунамеки, недосказанности… Как позволила себе поверить, что это просто «забота»?

Утром собрала вещи – немного, не успела она ничего толком перевезти к Николаю. Повезло, меньше вывозить. Николай появился на пороге, когда она застегивала сумку:

– Ты куда это собралась?

– Ухожу, – просто ответила она.

– То есть как – уходишь? – он растерялся. – Из-за какого-то ресторана? Да ладно тебе, не преувеличивай! Ну хочешь – поговорим с мамой, она всё поймет…

Линда молча сняла кольцо и положила на стол.

– Не из-за ресторана, Коля. Из-за того, что ты не видишь разницы между уважением к родителям и полным подчинением их воле. Из-за того, что для тебя мнение мамы важнее твоего собственного. И… из-за того, что я не хочу всю жизнь быть на вторых ролях в собственной семье.

– Ты преувеличиваешь! – он повысил голос. – Все нормальные семьи так живут!

– У мамы под юбкой?.. – перебила она. – Неужели ты не понимаешь – речь о нашей жизни, о наших решениях?

– Ты просто избалованная! – в сердцах бросил он. – Вбила себе в голову какие-то глупости! Мама говорит…

– Вот именно, – тихо сказала Линда. – Мама говорит. А ты… ты просто не способен думать самостоятельно.

Она повернулась и пошла к двери. Он догнал ее в коридоре:

– Подожди! Ну я не думал, что тебе так важна эта твоя выездная регистрация? Ну какая разница. Ну давай в следующем году там годовщину отметим. Я думаю, такое решение мама одобрит.

Линда покачала головой:

– Прощай, Коля. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что проблема не в маме. И не во мне. А в том, что ты так и не стал взрослым.

Перед лифтом она столкнулась с Татьяной Арсеньевной. Та, видимо, поднималась проведать сына – в руках пакет с едой, на лице привычное выражение заботливой мамы. Увидев Линду с сумкой, чуть приподняла брови:

– Уезжаешь куда-то?

– Ухожу, – коротко ответила Линда.

– Надолго? – в голосе прозвучала плохо скрытая надежда.

– Навсегда.

Татьяна Арсеньевна поджала губы, окинула ее холодным взглядом:

– Я так и знала. Говорила Коленьке – не пара она тебе. Современные девушки… Ни уважения к старшим, ни понимания традиций. Все какие-то свои правила выдумывают.

Линда молча прошла в лифт и нажала на кнопку первого этажа. В уже закрывающиеся двери Татьяна Арсеньевна выкрикнула:

– Ничего, сынок еще спасибо скажет. Найдет себе нормальную, домашнюю девочку. Из хорошей семьи, с правильными ценностями…

Двери лифта закрылись.

Линда вышла из подъезда. Солнце ударило в глаза, и она зажмурилась. Странное чувство – горечь пополам с облегчением. Горечь от того, что оборвалась, не начавшись, еще одна история любви. И облегчение от того, что эта история не превратилась в историю потери себя.

Она шла по улице, и с каждым шагом становилось легче дышать. Будто скинула с плеч тяжелый груз – все эти «надо», «должна», «так принято». Да, подруги будут охать и причитать – такую партию упустила! Да, впереди много непростых разговоров и объяснений.

Но это всё ерунда по сравнению с тем, что могло быть. Жизнь под чужим сценарием, вечные уступки, постоянное подавление собственных желаний… И медленное, незаметное растворение себя в чужих представлениях о правильном.

Потому что настоящая любовь – это не когда растворяешься в другом человеке. И не когда подчиняешься чужой воле. А когда два человека уважают личность друг друга. Когда решения принимаются вместе. Когда «мы» не означает «так хочет мама».