Избавилась от наглой золовки и властной свекрови – дышать стало легче!

Настя проснулась от звука дверного звонка. На часах было девять утра воскресенья. За дверью раздался громкий голос свекрови:

— Максим! Настенька! Открывайте, я пришла помочь с уборкой!

Настя тихо застонала, натягивая одеяло на голову. Нина Петровна, мать мужа, имела привычку приходить без предупреждения, особенно по выходным.

— Я открою, — сонно пробормотал Максим, поднимаясь с кровати.

— Что же вы так долго? — раздался недовольный голос свекрови из прихожей. — Уже утро на дворе, а вы спите!

Настя нехотя встала, накинула халат. На кухне Нина Петровна уже хозяйничала, гремя посудой.

— Доченька, ты что такую грязь развела? — свекровь демонстративно провела пальцем по полке. — В моё время молодые хозяйки…

— Мама, мы вчера поздно легли, — попытался вступиться Максим.

— А я вам сколько раз говорила – режим нужно соблюдать! — Нина Петровна достала из сумки фартук. — Ладно, сейчас я тут порядок наведу.

Не успела Настя возразить, как в дверь снова позвонили. На пороге стояла Катя, сестра Максима, с огромными пакетами.

— Привет всем! — защебетала Катя. — Я тут постирать забежала, у меня машинка сломалась.

— Котенька, проходи! — обрадовалась Нина Петровна. — А я как раз собиралась генеральную уборку затеять.

Настя переглянулась с мужем. Их маленькая квартира стремительно заполнялась родственниками, которые чувствовали себя здесь хозяевами.

— Настя, ты бы хоть кофе нам сделала, — Катя плюхнулась на диван, закидывая ноги на журнальный столик.

— Не так надо! — тут же вмешалась свекровь, выхватывая у Насти турку. — Сейчас я покажу, как правильно варить кофе.

Через час квартира напоминала поле боя. Нина Петровна перетряхивала шкафы, Катя развесила свое белье по всей ванной, а Настя сидела на кухне, пытаясь сдержать подступающие слезы.

— Максим, ты когда мне денег вернешь? — как бы между прочим спросила Катя. — Я же тебе на машину одалживала.

— Катя, мы же договорились – после премии, — нахмурился Максим.

— Так премия уже была! — возмутилась сестра. — А ты все тянешь!

— Какая премия? — встрепенулась Нина Петровна. — Максимушка, ты не говорил! А у меня как раз ремонт на носу…

— Мама, это рабочие вопросы, — Максим отвел глаза.

— Какие рабочие? — всплеснула руками свекровь. — Я же мать родная! И вообще, ты забыл, сколько в тебя вложено? Институт, квартира эта…

— Кстати, о квартире, — подхватила Катя. — Я тут присмотрела себе студию, но немного не хватает на первый взнос. Может, вы…

Настя вскочила из-за стола:

— Извините, мне нужно в магазин.

— В таком виде? — окинула её взглядом свекровь. — Хоть бы накрасилась. Вот я в твои годы…

Настя молча схватила сумку и выскочила из квартиры. На улице моросил дождь, но даже он казался приятнее удушающей атмосферы дома.

В этот момент зазвонил телефон – лучшая подруга Лена.

— Как ты? — в голосе подруги звучало беспокойство.

— Не знаю, — Настя присела на лавочку у подъезда. — Они опять пришли. Обе.

— Снова командуют?

— Если бы только это, — Настя смахнула дождевые капли с лица. — Теперь еще и на деньги мужа намекают. Знаешь, иногда мне кажется, что я вышла замуж не за Максима, а за всю его семью разом.

— А он что?

— А что он… Молчит. Боится мать расстроить. Знаешь, когда мы только познакомились, он казался таким сильным, уверенным. А сейчас… — Настя запнулась. — Как маленький мальчик перед мамочкой.

— Может, поговорить с ним серьезно?

— Пробовала. Говорит – потерпи, они же родные, желают лучшего.

Лена помолчала, потом решительно сказала:

— Приезжай ко мне. Хватит киснуть под дождем.

Настя колебалась. С одной стороны, не хотелось оставлять квартиру на растерзание свекрови и золовки. С другой – сил терпеть уже не было.

— Знаешь, а ты права, — решилась Настя. — Еду.

В этот момент из подъезда выглянула Катя:

— Ты где застряла? Мама спрашивает, что на обед готовить будешь.

Настя медленно повернулась к золовке:

— Передай маме, что обеда не будет. Я еду к подруге.

— В смысле не будет? — Катя всплеснула руками. — Настя, ты что творишь? У нас же семейный день!

— У вас – может быть. А у меня выходной, — Настя направилась к остановке.

Вечером дома разразился скандал. Нина Петровна размахивала руками, причитая о неблагодарной невестке, а Катя подливала масла в огонь.

— Мам, она всегда такая была, — вздыхала золовка. — А сейчас совсем зазналась. Ещё бы, начальником отдела стала…

Через неделю Катя заявилась к Насте на работу. Выглядела непривычно потерянной.

— Настя, помоги, — с порога начала золовка. — У меня проблемы.

— Какие? — Настя даже привстала из-за стола, увидев заплаканное лицо родственницы.

— Я взяла кредит… Большой. А теперь не могу платить.

— И при чем тут я?

— Ты же начальник отдела! — Катя шмыгнула носом. — У тебя зарплата больше, чем у Максима.

— Подожди, — Настя отложила документы. — Ты хочешь, чтобы я платила твой кредит?

— Не жадничай! — Катя резко сменила тон. — Что, для семьи денег жалко? Я же не чужая!

— Катя, это твой кредит – ты его и плати.

— Да как ты можешь! — взвилась золовка. — Я Максиму все расскажу! И маме!

К вечеру на пороге возникла разгневанная Нина Петровна.

— Как ты можешь так с сестрой? — свекровь буквально ворвалась в квартиру. — В нашей семье не принято отказывать в помощи!

— В помощи – да, — спокойно ответила Настя. — А платить чужие долги – увольте.

— Какие чужие? — всплеснула руками свекровь. — Катя – родная сестра твоего мужа! Мы ждем от тебя уважения!

Вернувшийся с работы Максим застал бурное обсуждение.

— Что случилось? — муж растерянно переводил взгляд с матери на жену.

— Твоя жена отказывается помогать сестре! — выпалила Нина Петровна. — А у Катеньки такие проблемы…

— Настя, ну правда, — Максим присел на край дивана. — Это же Катя. Ей правда нужна помощь.

— И ты туда же? — Настя посмотрела на мужа с недоверием. — Максим, очнись! Мы не обязаны платить её долги!

— Но мы семья…

— Семья – это когда уважают друг друга! — Настя схватила сумку. — А не используют как банкомат!

Выскочив из квартиры, Настя набрала номер Лены:

— Можно я у тебя побуду?

Через неделю пришло письмо из банка. Настя вскрыла конверт и похолодела – уведомление о просрочке платежа по кредиту. Большому кредиту, которого она никогда не брала.

— Максим! — Настя ворвалась в квартиру. — Что это такое?

— А, это… — муж отвел глаза. — Понимаешь, Кате срочно нужны были деньги… А у неё уже был один кредит, ей бы не дали второй…

— И?

— Ну вот мы и оформили на тебя, — пробормотал Максим. — Я же взял твой паспорт, а там и снилс в нем был, когда ты у Лены была… И через Гос.услуги оформил, а номер телефона свой поставил там. Поэтому тебе звонки не поступали, а вот, что письмо придёт я не подумал.

— Что ты сделал? — Настя опустилась на стул. — Ты взял кредит? Без моего ведома?

— Настя, не драматизируй! Катя обещала платить…

— Обещала? — Настя истерически рассмеялась. — А теперь что?

— Ну, у неё временные трудности…

— Трудности? — Настя швырнула конверт мужу. — Теперь это мои трудности! Моя кредитная история! Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Доченька, не кричи на сына, — в комнату вплыла Нина Петровна. — Он хотел как лучше.

— Как лучше? — Настя развернулась к свекрови. — Это подлог и мошенничество! За это срок дают!

— Настенька, но мы же семья, — протянула руку свекровь. — Всё можно решить…

— Нет, — Настя отступила. — Больше никакой семьи. С меня хватит.

— Что ты имеешь в виду? — побледнел Максим.

— То, что я подаю на развод. И заявление в полицию – о незаконном оформлении кредита.

— Ты не посмеешь! — вскрикнула Нина Петровна. — Это же твой муж!

— Больше нет, — Настя направилась к двери. — Я устала быть для вас банкоматом и половой тряпкой. Хватит.

— Настя, подожди! — Максим бросился следом. — Давай всё обсудим…

Но Настя уже не слушала. В голове билась только одна мысль: пора заканчивать этот фарс.

В квартире повисла звенящая тишина. Настя обвела взглядом собравшихся – испуганного Максима, возмущенную Нину Петровну, притихшую Катю.

— Уважение заслуживают те, кто его достоин, — твердо произнесла Настя. — А вы… Вы просто использовали меня все это время.

— Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения свекровь. — После всего, что мы для тебя сделали!

— А что вы сделали? — Настя горько усмехнулась. — Критиковали? Командовали? Требовали денег?

— Мы приняли тебя в семью! — взвизгнула Катя.

— Нет, — Настя покачала головой. — Вы приняли бесплатную домработницу и спонсора. Но с этим покончено.

Настя решительно направилась в спальню. Распахнула шкаф, достала чемодан Максима.

— Что ты делаешь? — муж бросился следом.

— То, что должна была сделать давно, — Настя методично складывала его вещи. — Собираю тебя к маме. Раз уж ты не можешь жить без её указаний – живи с ней.

— Настя, не надо! — Максим попытался выхватить рубашку из её рук. — Давай поговорим…

— О чем? — Настя отстранилась. — О том, как ты украл мой паспорт? Или о том, как позволил сестре и матери помыкать мной?

— Я все исправлю! — в глазах Максима мелькнул страх. — Честно! Я поговорю с Катей насчет кредита…

— Поздно, — Настя застегнула чемодан. — Ты уже сделал выбор. Много раз делал – и всегда не в мою пользу.

— Сынок, не унижайся! — Нина Петровна попыталась обнять Максима. — Пусть уходит, раз такая!

— Это моя квартира, — спокойно напомнила Настя. — Так что уходить будете вы.

Она выставила чемодан за дверь. Следом полетела сумка с вещами.

— Ты не имеешь права! — возмутилась Катя. — Мы же семья!

— Нет, Катя. Семья – это когда уважают границы друг друга. Когда поддерживают, а не используют. Вы этого не умеете.

— Настенька, — вдруг сменила тон Нина Петровна. — Ну зачем же так резко? Давай все обсудим спокойно…

— Не утруждайтесь, — Настя взглянула на свекровь. — Ваши манипуляции больше не работают.

Дверь захлопнулась, отрезая причитания свекрови и всхлипывания Кати. Настя прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат колени. Но на душе было удивительно легко.

Через неделю Максим забрал оставшиеся вещи и съехал к матери. Настя подала на развод и заявление в полицию о незаконном оформлении кредита.

В квартире стало непривычно тихо. Никто не врывался без приглашения, не командовал, не требовал денег. Впервые за долгое время Настя могла просто жить – как хотела она сама.

Нина Петровна пыталась прорваться через месяц:

— Доченька, ну что ты делаешь? Одумайся! Максим же любит тебя…

Настя молча закрыла дверь. Хватит разговоров. Хватит объяснений. Хватит попыток достучаться до тех, кто не хочет слышать.

Максим приходил еще несколько раз. Приносил цветы, просил прощения, обещал измениться.

— Спасибо, но мне так дышится легче, — сказала Настя в последнюю встречу.

— Без меня? — горько усмехнулся Максим.

— Без вас всех, — поправила Настя и закрыла дверь.

Вечером она сидела на балконе, глядя на закат. В соседнем доме зажигались окна – чьи-то другие жизни, чьи-то другие истории. А у неё началась новая глава – и впервые за долгое время эта глава была только её собственной.

Телефон звякнул сообщением от Лены: «Как ты?»

Настя улыбнулась: «Прекрасно. Наконец-то могу дышать полной грудью».

На столе лежало письмо из банка – кредит признали незаконным. На работе одобрили повышение. А главное – больше никто не пытался указывать, как ей жить.

Это была свобода. И это было лучшее, что Настя могла себе подарить.

А что Вы думаете по этому поводу?

Пишите Ваше мнение в комментариях.

Приведи себя в порядок, гости уже подъезжают. Стыдно тебя такую показывать родственникам, – муж был недоволен

— Кларочка, что случи… — осеклась на полуслове, увидев её лицо.

— Боже мой, — выдохнула Валерия, — это что, Игнат?..

— Присядьте, — Клара говорила тихо, но твердо. — Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.

– Ты что, собралась в этом платье гостей встречать? Неужели нельзя надеть что-то приличное?

Клара механически водила расчёской по волосам, глядя в зеркало прихожей. Несколько седых прядей никак не хотели укладываться в пучок. Раньше она бы потратила не меньше получаса, добиваясь идеальной причёски, но теперь… Теперь было всё равно.

Она промолчала. Отложила в сторону расчёску и взяла тональный крем, чтобы попытаться хоть как-то замазать синяк у виска. Ещё свежий, появившийся на днях. «Случайно ударилась о дверцу шкафа», – привычно всплыло в голове заученное объяснение. Она отстранённо посмотрела на своё отражение. Синяк всё равно чуть просвечивал через нанесённый тональник. Какая разница?

– Приведи себя в порядок, гости уже подъезжают. Стыдно тебя такую показывать родственникам, – Игнат раздражённо одёрнул галстук.

Ещё раз придирчиво осмотрев жену, он заговорил снова:

– И улыбайся хотя бы, когда я с тобой разговариваю. Что ты вечно как в воду опущенная? – Он подошёл ближе, поправил прядь её волос на виске, прикрывая не до конца замазанный синяк. От его прикосновений Клара невольно поёжилась. – Имей совесть, у меня юбилей, вся семья собирается. Твои тоже едут, могла бы и постараться выглядеть прилично.

Клара бросила быстрый взгляд на своё отражение. Двенадцать лет назад она искренне верила, что ей достался идеальный муж. Успешный, внимательный, всегда такой заботливый на людях. Только теперь она понимала истинную цену этой «заботы».

– Я сказал – улыбайся! – Его пальцы больно сжали её подбородок, заставляя поднять голову. – И платье смени. Это старьё тебя только уродует.

Звонок в дверь заставил Игната отпрянуть. В одно мгновение его лицо преобразилось, засияв радушной улыбкой.

– Ну вот и наши дорогие гости! – Он шутливо подтолкнул жену к двери. – Давай, Кларочка, встречай семью.

В прихожей уже слышались голоса. Первой вошла Эльвира Лаврентьевна – мать Клары, за ней – грузный, но всё ещё статный Александр Владимирович, отец. Младшая сестра, Валерия, впорхнула последней, сияющая, в коротком голубом платье.

– Клара, милая! – Мать заключила дочь в объятия, и Клара невольно поморщилась от боли в ушибленных рёбрах. – Что-то ты похудела… И бледная какая.

– Да она у меня трудоголик, – Игнат приобнял тёщу за плечи. – Вечно с этой работой… Ох, простите, был с работой. Никак не может привыкнуть, что теперь можно отдохнуть, собой заняться.

«Можно отдохнуть…» Клара до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Три месяца назад её сократили из издательства – после пятнадцати лет работы. В последние годы она всё чаще стала избегать важных встреч, перестала предлагать новые идеи. Когда началась реорганизация, её уволили одной из первых – как «неэффективного сотрудника». Наверное, так оно и было. Сложно быть эффективной, когда каждое утро начинается с мыслей о том, как не разозлить мужа очередной «глупостью».

– Ой, как бы я хотела отдохнуть! – Валерия звонко рассмеялась. – А то я после первого курса так устала! Ты не представляешь, Кларка, какие у нас требования в университете…

Клара машинально кивала, глядя, как ловко Игнат помогает сестре снять лёгкое пальто. Его пальцы чуть дольше необходимого задержались на её плечах. Или показалось? В последнее время ей многое казалось. Врач называл это «тревожностью на фоне стресса» и выписывал успокоительные. Которые муж регулярно выбрасывал – нечего травить себя химией, соберись уже наконец.

– Проходите, проходите в гостиную, – Игнат излучал радушие. – Я такой стол накрыл! Всё-таки сорок лет – дата серьёзная.

Пока все рассаживались за столом, Клара незаметно одёрнула рукав блузки. На запястье тоже темнел свежий синяк – след вчерашнего разговора о «бессмысленных тратах на психотерапевта». Игнат был прав – ей действительно стоило бы собой заняться. Вот только его представления о том, как именно это делать, почему-то всегда сопровождались болью.

Праздничный вечер тянулся мучительно долго. Игнат блистал в роли радушного хозяина – подкладывал угощения, развлекал гостей историями, то и дело целовал жену в висок. Никто, кроме Клары, не замечал, как больно при этом впивались в её плечо его пальцы.

– И представляете, – Игнат картинно всплеснул руками, – прихожу я домой, а она в слезах. Оказывается, весь день потратила на какой-то дурацкий проект, который даже не приняли! А я ей говорю – милая, да зачем тебе эта работа? Я же всё для тебя делаю, живи в своё удовольствие.

– Золотой ты мужик, Игнат, – Александр Владимирович поднял рюмку. – За тебя!

– И за наших прекрасных дам, – Игнат обвел взглядом стол, слишком надолго задержавшись на Валерии. – Кстати, о прекрасном. Лер, ты что-то говорила про новый бутик?

Клара заметила, как муж буквально впился глазами в сестру. Валерия, поглощенная рассказом о новом магазине возле университета, ничего не замечала, но Клара слишком хорошо знала этот оценивающий, собственнический взгляд. Когда-то он точно так же смотрел на неё саму – будто прицениваясь к дорогой вещи в магазине.

– У них такие платья, – щебетала Валерия, – и цены нормальные. Кларка, может, сходим вместе?

– Конечно, сходите, – оживилась Эльвира Лаврентьевна. – А то ты, Клара, совсем никуда не выбираешься в последнее время.

– И правильно! – подхватил Игнат. – Я давно говорю – надо развеяться, собой заняться. А то сидит целыми днями дома, даже краситься перестала.

Клара сжала под столом кулаки. Ещё полгода назад она пыталась «заняться собой» – записалась в бассейн. Хватило на два занятия. После второго Игнат устроил скандал – мол, видел, как она улыбалась тренеру. На следующий день он выбросил её абонемент.

– Кларка у нас тогда такая живая была, – мать вздохнула. – А сейчас что-то совсем поникла. Может, к врачу сходить?

– Зачем к врачу? – Игнат нахмурился. – Я же говорю – отдохнуть ей надо, развеяться. Вот, может, с Лерой по магазинам сходит, а то совсем себя запустила.

От того, как он произнес имя сестры, у Клары похолодело внутри. Она знала эти интонации, эту показную заботу. Когда-то он точно так же «заботился» о ней самой.

– Конечно, сходим! – Валерия радостно улыбнулась сестре. – Давай на следующей неделе?

Гости разошлись за полночь. Клара механически складывала тарелки в посудомойку, когда услышала за спиной шаги мужа. От его присутствия воздух в кухне словно сгустился.

– Ну что, – Игнат прислонился к дверному косяку, – видела, какая у тебя сестренка красавица выросла?

Клара промолчала, сосредоточенно раскладывала чашки по верхней полке посудомойки. Только бы он не заметил, как она сунула руку в карман фартука. Телефон жёг тело – уже неделю она записывала их «разговоры», настроив автоматическое сохранение в облако.

– Эй, я с тобой разговариваю! – он схватил её за плечо, развернул к себе. – Совсем оглохла? Я говорю – вылитая ты в молодости. Помнишь, какая ты была? А теперь поглядись в зеркало.

От его дыхания передёргивало. Клара попыталась отстраниться, но пальцы впились ещё сильнее.

– Знаешь, – Игнат наклонился к самому её лицу, – я тут подумал… Может, пора что-то менять? Молодая жена – молодой муж. А ты… – он презрительно скривился, – ты уже не тянешь. Ни как женщина, ни как хозяйка.

– Пусти, – Клара дёрнулась, но он только сильнее стиснул её плечо.

– Да ладно тебе, – его голос стал почти ласковым, от чего внутри всё похолодело, – это же просто забота. Вот твоя сестрёнка… Такая юная, свежая. И главное – такая свежая, яркая, с характером. Прямо как ты раньше была.

Клару затошнило. Перед глазами встало лицо Валерии – счастливое, доверчивое. Такое же, каким было её собственное двенадцать лет назад.

– Не смей… – она едва слышно выдохнула.

Удар отбросил её к стене. В глазах потемнело, во рту появился металлический привкус.

– Что ты сказала? – Игнат навис над ней. – Да кто ты такая? Безработная неудачница! Без меня ты никто! И сестре твоей со мной будет лучше. Я смогу её обеспечить. Как я обеспечил тебя.

Клара сползла по стене, прижимая руку к разбитой губе. В ушах звенело, но сквозь этот звон прорывались его слова:

– …может, и правда пора молодую жену завести… Восемнадцать лет – самый возраст… Такая неопытная, такая нетронутая…

Что-то щёлкнуло у неё в голове. Она вдруг с пугающей ясностью увидела будущее: Валерия в этой же кухне, с такими же синяками, такая же сломленная. Нет. Только не это. Только не её младшая сестрёнка.

Новый удар пришелся в солнечное сплетение. Клара упала, задыхаясь, сжалась в комок, закрывая голову руками. Главное – защитить карман с телефоном. Пусть бьёт, пусть говорит. Каждое слово, каждый удар теперь против него самого.

– Ну что, молчишь? – он пнул её под рёбра. – Правильно молчишь. Только помни – если ты хоть слово скажешь, если хоть пикнешь… В этом городе много плохих районов. Много тёмных переулков. С твоей сестрёнкой может случиться всё, что угодно.

Он вышел, грохнув дверью. Клара с трудом перевернулась на спину, глядя в потолок. Перед глазами плыли чёрные круги, каждый вдох отдавался болью в рёбрах. Дрожащими пальцами она достала телефон, открыла диктофон. Запись продолжалась – все его угрозы, все намёки про сестру, все удары.

В голове была абсолютная ясность. Нет, она больше не позволит ему управлять собой через страх. Не позволит ему добраться до Валерии. Двенадцать лет она молчала, но теперь, когда речь идёт о сестре… Теперь всё будет иначе.

Собирая в кулак остатки сил, Клара открыла страницу контактов. Первым номером высветился телефон матери.

Утром Игнат уехал на работу как ни в чём не бывало. Даже поцеловал её на прощание – ещё один синяк к вчерашней коллекции. Клара дождалась, пока его машина скроется за поворотом, и начала действовать.

Первым делом – травмпункт. Врач, немолодая женщина с усталыми глазами, молча рассматривала кровоподтёки.

– Муж? – коротко спросила она, доставая бланк.

Клара кивнула.

– Заявление писать будете?

Снова кивок. Пальцы до боли стиснули телефон в кармане.

В полиции пришлось ждать. Клара механически разглаживала юбку, пока молоденький лейтенант записывал показания. К горлу подкатывала тошнота – то ли от побоев, то ли от страха. Но стоило вспомнить вчерашние слова мужа о Валерии, и страх отступал, сменяясь холодной решимостью.

– Мама? – её голос дрогнул. – Приезжай в отделение. И… папу возьми. И Лерку. Да, прямо сейчас. Нет, не могу объяснить по телефону. Просто приезжайте.

Она сидела на жёстком стуле в коридоре, когда услышала знакомые голоса. Мать влетела первой:

– Кларочка, что случи… – осеклась на полуслове, увидев её лицо.

– Боже мой, – выдохнула Валерия, – это что, Игнат?..

– Присядьте, – Клара говорила тихо, но твёрдо. – Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.

Она включила запись. С каждой минутой лицо отца становилось всё более каменным, мать беззвучно плакала, а Валерия… Валерия словно повзрослела за эти несколько минут.

– Двенадцать лет, – Эльвира Лаврентьевна покачала головой. – Господи, двенадцать лет! А я-то всё думала: что с тобой происходит? Почему ты такая… А синяки эти, ушибы – и ведь каждый раз находила какое-то объяснение…

– Почему ты молчала? – Александр Владимирович стиснул кулаки.

– Сначала не верила. Потом боялась. А вчера… – Клара через силу улыбнулась сестре. – Вчера поняла, что больше не могу молчать. Не имею права.

– Значит, он на Лерку… – отец поднялся. – Ну, я ему…

– Сядь! – впервые в жизни Клара повысила голос на отца. – Никто никуда не пойдет. Всё будет по закону. Заявление написано, побои сняты, запись есть. Пусть ответит за всё.

Валерия вдруг крепко обняла сестру:

– Прости. Я вчера всё трещала про этот дурацкий бутик, а ты…

– Ты ни в чем не виновата, – Клара прижала к себе сестру. – Всё закончилось. Теперь всё будет иначе.

Телефон в кармане завибрировал – Игнат. Клара нажала «отклонить» и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему живой.

Полгода спустя Клара готовилась к собеседованию. Новое издательство искало редактора, и она решила попробовать свои силы. После долгих месяцев судов, нервотрёпки с разводом, бесконечных допросов и очных ставок это казалось почти отдыхом.

Игната осудили – как выяснилось, она была не первой его жертвой. Первая жена просто не довела дело до конца. Клара довела.

Первое время было тяжело. Мать плакала, отец мрачнел при каждом упоминании бывшего зятя, но постепенно всё наладилось. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, Клара видела другого человека. Морщинки никуда не делись, да и седых волос не убавилось, но глаза… Глаза больше не были пустыми.

Раздался звонок в дверь – пришла Валерия, румяная с мороза. Ворвалась ураганом, обняла, затараторила про учебу, про новые планы. Клара слушала её щебетание и думала – вот ради чего стоило бороться. Ради того, чтобы её младшая сестрёнка никогда не узнала, каково это – бояться возвращаться домой. Чтобы вот так же свободно смеялась, строила планы, жила полной жизнью.