Дорогая, я одолжил твои драгоценности маме. Она хочет блистать на свадьбе, — как ни в чем не бывало сообщил муж

Евгения рассматривала себя в зеркале. Девушка критически оценивала каждую деталь образа. Завтра предстояла важнейшая встреча с инвесторами. От нее зависело будущее салона красоты Жени. Нужно было выглядеть безупречно.

– Так, костюм сидит отлично, – пробормотала Евгения.

Девушка поправила воротник кремового жакета.

– Теперь украшения.

Евгения открыла шкатулку и замерла. Шкатулка была пуста.

– Степа! – позвала Евгения мужа. – Ты не видел мои украшения?

Степан появился в дверях спальни, на его лице играла странная полуулыбка.

– А, ты об этом, – сказал он как-то слишком беспечно. – Я одолжил их маме. Она хочет блистать на свадьбе Димки.

Евгения застыла, не веря своим ушам. Димка – сын Степана от первого брака. Его свадьба должна была состояться через неделю. Но при чем тут ее драгоценности?

– Что значит «одолжил»? – медленно спросила Евгения, чувствуя, как внутри закипает гнев. – Ты взял мои личные вещи без спроса?

Степан пожал плечами:

– Ну да, мама попросила. Ты же редко носишь украшения. А маме хочется выглядеть достойно на свадьбе!

Евгения сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Степан, кажется, совсем не понимал, что натворил.

– Степа, – начала она, стараясь говорить спокойно, – эти украшения очень дороги мне. Не только материально, но и как память о бабушке. И завтра у меня важнейшая встреча с инвесторами, я планировала их надеть.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Степан. – Подумаешь, украшения. Неужели твои инвесторы на это внимание обратят? Главное ведь твой бизнес-план, верно?

Евгения почувствовала, как у нее начинают дрожать руки от сдерживаемого возмущения. Неужели Степан действительно не понимает, насколько важен каждый аспект ее образа для этой встречи?

– Дело не только в инвесторах, – процедила она сквозь зубы. – Ты не имел права распоряжаться моими вещами без моего согласия. Это неуважение ко мне и моей собственности.

Степан нахмурился:

– Слушай, ну чего ты завелась? Это же моя мама. Она столько для меня сделала, неужели я не могу ей помочь выглядеть красиво на важном семейном празднике?

– За счет меня? – воскликнула Евгения. – Почему ты не купил ей новые украшения, если уж так хотел помочь?

– Ну знаешь ли, – Степан начал раздражаться, – не у всех есть свой бизнес. Некоторые живут на зарплату.

Этот упрек больно ударил Евгению. Она вспомнила, сколько сил и времени вложила в свой салон красоты. Сколько ночей не спала, подсчитывая расходы и доходы. А теперь ее успех становится поводом для упреков?

– Хорошо, – сказала Евгения, стараясь держать себя в руках. – Давай по порядку. Какие именно украшения ты отдал своей маме?

Степан на секунду задумался:

– Ну, там было колье с сапфирами, серьги с бриллиантами, пара браслетов… А, и еще кольцо с рубином. Мама сказала, оно идеально подходит к ее платью.

У Евгении перехватило дыхание. Это были ее лучшие украшения, часть из которых действительно досталась ей от бабушки. Кольцо с рубином она берегла для особых случаев – таких, как завтрашняя встреча с инвесторами.

– И когда ты собирался мне об этом сказать? – тихо спросила Евгения.

– Да вот, говорю, – пожал плечами Степан. – Я думал, ты не будешь против. Мы же семья, должны помогать друг другу.

– Семья? – Евгения почувствовала, как к горлу подступают слезы. – А я тогда кто? Почему моим мнением никто не поинтересовался?

Степан явно начал чувствовать себя неуютно:

– Ну ладно тебе, не преувеличивай. Подумаешь, украшения. Мама вернет их сразу после свадьбы.

– После свадьбы? – Евгения не верила своим ушам. – А как же моя встреча завтра? Ты хоть понимаешь, насколько она важна для меня?

– Да справишься ты и без побрякушек, – буркнул Степан. – Ты же умная, красивая. Зачем тебе эти цацки?

Евгения смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся тот заботливый Степа, который всегда поддерживал ее в начинаниях? Который гордился ее успехами?

– Я звоню твоей маме, – решительно сказала Евгения, доставая телефон.

– Зачем? – встревожился Степан.

– Затем, что мне нужны мои украшения. Прямо сейчас.

Евгения набрала номер свекрови. После нескольких гудков раздался знакомый голос:

– Алло, Женечка? Что-то случилось?

– Здравствуйте, Вера Николаевна, – как можно спокойнее начала Евгения. – Мне нужно забрать свои украшения. Сегодня.

На том конце провода повисла пауза.

– Какие украшения, милая? – наконец отозвалась свекровь.

– Те, которые Степан вам передал, – Евгения старалась говорить ровно, но внутри все клокотало от возмущения. – Мне они нужны для важной встречи завтра.

– Ах эти, – протянула Вера Николаевна. – Но, Женечка, ты же понимаешь, у Димочки свадьба. Мне нужно выглядеть достойно. Я верну их сразу после торжества.

– Вера Николаевна, – Евгения начала терять терпение, – эти украшения мои. Я не давала разрешения их брать. Пожалуйста, верните их.

– Женя, ну что ты как маленькая, – в голосе свекрови зазвучали покровительственные нотки. – Ты же успешная бизнес-леди. Неужели не можешь пару дней обойтись без цацок? А для меня это важно. Я должна показать этой выскочке-невестке, что наша семья не лыком шита.

Евгения прикрыла глаза, чтобы вернуть контроль над эмоциями. В этот миг Женя поняла, что никто не воспринимал ее как полноправного члена семьи. Ни свекровь, ни, похоже, сам Степан.

– Вера Николаевна, – медленно произнесла Евгения, – я в последний раз прошу вернуть мои вещи. Иначе вызову полицию.

– Что?! – воскликнула свекровь. – Перешла к угрозам?! Родной матери твоего мужа? Степа! – закричала она. – Степа, ты слышишь, что твоя жена вытворяет?

Степан, все это время стоявший рядом, выхватил телефон из рук Евгении:

– Мам, не волнуйся, я разберусь. Все будет хорошо.

Он отключил звонок и повернулся к жене:

– Ты с ума сошла? Угрожать маме полицией? Из-за каких-то побрякушек?

Евгения бросила взгляд на мужа. Девушка перестала узнавать мужа. Супруг, ради прихоти матери, предал интересы Жени. В одно мгновение Степа превратился в чужого человека.

– Знаешь что, Степа, – тихо сказала Евгения, – Нам нужно серьезно поговорить о будущем.

Степан махнул рукой:

– Давай завтра. Сейчас мне нужно успокоить маму. Ты ее очень расстроила.

Степан ушел, оставив Женю вариться в собственных чувствах. Женщина медленно осела на кровать. Внутри у Евгении все дрожало от обиды.

Что делать дальше? Как провести встречу без украшения? Ведь драгоценности придавали Жене уверенности и сил! А Степа? Как жить с человеком, который пренебрегает чувствами жены?

Евгения подошла к окну. Закат окрашивал небо в багровые тона. Женя и не думала, что этот день станет переломным. Теперь все изменится, хочет она того или нет.

Решительным шагом Евгения подошла к шкафу и достала чемодан. Она начала складывать вещи, сама еще не зная, куда поедет. Одно она знала точно – здесь оставаться больше нельзя.

Уже застегивая чемодан, Евгения услышала, как хлопнула входная дверь. Степан вернулся. Его шаги приближались к спальне.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил Степан.

Евгению все еще трясло от нервов:

– Я ухожу, Степа. Мне нужно время подумать. О нас, о нашем браке, о моем месте в твоей семье.

– Что? Куда ты собралась на ночь глядя? – Степан растерянно смотрел на жену. – Давай все обсудим утром. Ты просто устала, нервничаешь перед встречей…

– Нет, Степа, – твердо сказала Евгения. – Я не могу остаться здесь сегодня. Мне нужно побыть одной.

Женя не слушала Степу. Слова супруга потеряли силу и важность для девушки. Евгения села в машину и поехала к подруге. Марина была единственным человеком, кому Женя могла довериться в эту минуту.

Марина была возмущена поступками мужа и свекрови подруги.

– Женя, ты не должна это терпеть, – говорила Марина. – Они переступили все границы дозволенного. Твой муж должен быть на твоей стороне, а не потакать прихотям мамочки.

Евгения кивала, но внутри нее бушевала буря эмоций. Она любила Степана, но сейчас чувствовала себя преданной и униженной. И как теперь проводить встречу с инвесторами?

Этой ночью Жене так и не удалось заснуть. Женщина прокручивала в голове события последних часов. Евгения не могла понять, когда ее жизнь стала похода на цирк.

Утром Женя готовилась к презентации. Она недовольно посмотрела в зеркало. Без привычных украшений Евгения чувствовала себя незащищенной. Но потом в голове словно щелкнул переключатель.

– Я справлюсь, – твердо сказала Женя. – Я хороший специалист. Успех зависит только от навыков, а не от побрякушек!

Начало встречи с инвесторами было напряженным. Евгения чувствовала на себе оценивающие взгляды. Ей казалось, что все замечают отсутствие украшений, видят ее неуверенность. Но с каждой минутой презентации Евгения обретала уверенность. Ее голос становился тверже, жесты – увереннее.

– И в заключение, – под конец сказала Женя, – хочу подчеркнуть, что это не просто бизнес. Здесь женщины получат возможность преобразиться вне зависимости от внешних обстоятельств. Мы продаем не услуги, а дарим уверенность в себе.

После презентации Евгения ждала решения инвесторов, нервно теребя край пиджака. Наконец, дверь переговорной открылась.

– Поздравляю, Евгения Андреевна, – улыбнулся главный инвестор. – Проект невероятный. Будем рады начать сотрудничество!

Евгения почувствовала прилив сил и уверенности. Жене удалось добиться своего, несмотря на то, что внутри у нее бушевали эмоции.

Вечером Евгения вернулась домой. Степан встретил ее с виноватым видом:

– Женя, прости меня. Я все осознал. Не уходи, давай поговорим.

Евгения кивнула. Они сели на кухне, и Евгения начала разговор:

– Степа, я хочу, чтобы ты понял. Дело не только в украшениях. Дело в уважении. Ты и твоя мать просто переступили через меня. Я человек у меня есть права и чувства. Вы распорядились моими вещами без спроса, поставили под угрозу мою важнейшую встречу.

Степан опустил голову:

– Я знаю, Жень. Я был неправ. Просто мама так просила, я не смог ей отказать.

– В том-то и проблема, Степа, – вздохнула Евгения. – Ты не можешь отказать маме, даже если это вредит нашей семье. А я для тебя кто? Просто приложение к твоей жизни? Ты не можешь даже расставить приоритеты.

– Нет, что ты! – воскликнул Степан. – Ты моя жена, я люблю тебя!

– Любовь – это не только слова, Степа. Это поступки, уважение, поддержка. А ты предал меня в важный момент.

Они проговорили до глубокой ночи. Евгения высказала все. Как ей надоели придирки свекрови. Как Женя устала быть пустым местом для семьи Степы. Как сам муж всегда занимал сторону матери, а не жены.

– Я устала, Степа, – призналась Женя. – Так больше не может продолжаться. Все должно поменяться, иначе развода не избежать.

Степан выглядел потрясенным:

– Что ты предлагаешь?

– Во-первых, ты немедленно едешь к матери и забираешь мои украшения. Во-вторых, мы устанавливаем четкие правила в общении с твоими родителями. Никаких больше визитов без предупреждения, никаких требований и манипуляций. И главное – ты учишься говорить «нет» своей матери, когда ее просьбы неразумны.

Степан молчал, обдумывая слова жены. Наконец он кивнул:

– Ты права, Женя. Я все сделаю, только не уходи.

На следующий день Степан поехал к матери. Вернулся он поздно вечером, выглядел уставшим, но решительным.

– Вот, – сказал он, протягивая Евгении шкатулку с украшениями. – Я все забрал. И поговорил с мамой. Она… не очень довольна, но я объяснил, что так больше продолжаться не может.

Евгения открыла шкатулку и замерла. Ее любимое кольцо с рубином отсутствовало.

– Степа, а где кольцо? – спросила она, чувствуя, как внутри снова закипает гнев.

Степан побледнел:

– Какое кольцо?

– То самое, с рубином. Ты говорил, мама взяла его, потому что оно подходит к ее платью.

– Я… я не знаю, – растерянно пробормотал Степан. – Мама сказала, что отдала все, что брала.

Евгения закрыла глаза, пытаясь сдержать эмоции. Это было последней каплей.

– Звони матери, – тихо сказала она. – Прямо сейчас. И скажи, что если кольцо не вернется к утру, я подам заявление в полицию.

– Женя, ну зачем так… – начал было Степан, но осекся, увидев выражение лица жены. – Хорошо, я позвоню.

Разговор с Верой Николаевной вышел напряженным. Сначала свекровь все отрицала, потом начала обвинять Евгению в жадности и неуважении. Но когда Степан, следуя инструкциям жены, упомянул полицию, тон Веры Николаевны резко изменился.

– Ладно-ладно, – пробурчала она. – Найду я ваше кольцо. Наверное, случайно в сумочку попало. Завтра с утра пришлю с курьером.

Положив телефон, Степан виновато посмотрел на жену:

– Прости, Женя. Я не думал, что мама может так поступить.

Евгения молча кивнула. Она вдруг почувствовала страшную усталость.

– Знаешь, Степа, – медленно произнесла Евгения, – утром я поеду к Марине. Мне нужно время подумать обо всем.

Степан хотел что-то возразить, но промолчал. Он понимал, что жена права.

На следующее утро курьер действительно доставил кольцо. Евгения с облегчением надела его на палец – словно часть ее вернулась на место. Собрав вещи, она в последний раз оглядела квартиру, ставшую для нее родной за годы брака.

– Я позвоню, – сказала она Степану, стоявшему в дверях с потерянным видом.

Сев в такси, Евгения вдруг почувствовала странное облегчение. Мысли о разводе уже не пугали ее. Девушка знала, что с этого момента больше никому не позволит распоряжаться своей жизнью, свободой, имуществом. Женя расправила плечи и улыбнулась.

Новая жизнь только начиналась.

Я не собираюсь продавать дом, даже если свекровь на этом настаивает, — твердо заявила жена, не уступая давлению

— Мам, может всё-таки расскажешь про операцию подробнее? — как-то не выдержал Борис. — Что врачи говорят?

— А что врачи? — Нина Олеговна тяжело вздохнула. — Говорят, тянуть нельзя. Но и денег нужно немало. А тут и дом как раз в цене поднялся после ремонта…

— Валя, нам надо серьёзно поговорить. Где Боря? — Нина Олеговна без стука вошла в кухню и тяжело опустилась на стул.

— В гараже возится с машиной, — Валентина почувствовала, как от решительного тона свекрови начинает покалывать в висках. — Позвать?

— Позови, конечно. Разговор касается вас обоих.

Через несколько минут они уже сидели втроём за кухонным столом. Борис, вытерев руки ветошью, устроился рядом с женой.

— В общем так, — Нина Олеговна помолчала, собираясь с мыслями. — Мне срочно нужны деньги. На операцию. И я считаю, нам лучше всего продать дом.

— Что? — в один голос воскликнули супруги.

— Мама, но мы же только закончили ремонт! — растерянно произнес Борис.

— Вот именно! — оживилась Нина Олеговна. — Сейчас дом намного дороже стоит, самое время продавать. Да и вам, молодым, в городе лучше будет. Что вы тут, как деревенщины какие-то? Продадим дом, купите себе квартиру в ипотеку…

Валентина молчала, чувствуя, как холодеют руки. Столько всего вложено в этот дом. В их дом. И теперь, когда они наконец-то всё обустроили как мечтали и собирались дальше спокойно жить, свекровь решила всё разрушить?

Впрочем, началась эта история не сегодня, а три года, когда не стало Евгения Глебовича. После его смерти дом разделили — половина отошла Нине Олеговне, половина Борису. Валентина помнила, как свекровь тогда говорила: «Живите, дети, теперь это ваш дом, я в нём жить всё равно не смогу».

Старый участок в пригороде располагался удивительно удачно: десять минут до города на машине, вокруг такие же частные дома, многие соседи жили здесь десятилетиями. За эти три года супруги успели подружиться со всеми. Как не подружиться, когда у одних можно рассаду по весне попросить, другим сплавить избыток урожая кабачков, а с третьими просто поболтать вечерком через забор?

Они с Борисом всё здесь переделали своими руками. Валентина до сих пор помнит, как муж уговаривал её поставить тёплый пол в ванной — дорого же! А теперь каждое утро с удовольствием ступает на тёплую плитку. Кухню они тоже обновили полностью, даже стену между ней и гостиной частично разобрали, чтобы создать современное пространство. Борис сам менял проводку, а она выбирала светильники, чтобы всё идеально сочеталось.

Каждые выходные они что-то делали: красили, клеили, строили, ломали, переделывали… И вот теперь, когда всё готово, когда даже садик начал приобретать тот вид, о котором Валентина мечтала, пришла свекровь со своим решением о продаже. Нет, этого просто не может быть! Валентина твёрдо знала — она не допустит, чтобы их дом, их маленький семейный мир, который они создавали с такой любовью, просто так достался чужим людям.

Началась какая-то безумная игра в перетягивание каната. Нина Олеговна заходила к ним почти каждый день, и каждый её визит превращался в изматывающий разговор о продаже дома.

— Валя, ну вот смотри, — в этот раз свекровь зашла с другой стороны. — Я тут присмотрела вам чудесную квартиру в новостройке. Двушка, с видом на парк. И от больницы близко, вы бы могли ко мне после операции заходить…

— Нина Олеговна, — Валентина старалась говорить спокойно, — давайте лучше обсудим вашу операцию. Сколько она стоит? Может, мы можем взять кредит и помочь?

— Да что там кредит! — свекровь махнула рукой. — Операция, конечно, недёшёвая, но я же не только из-за неё. Вам в городе правда лучше будет. И поликлиника рядом, и магазины, и до моей больницы пятнадцать минут пешком…

Но супруги твёрдо стояли на своём.

И тогда начались запреты. Валентина с Борисом собирались строить баню, только её тут, собственно, и не хватало. Вот тут-то свекровь и выскочила, как чёртик из табакерки:

— Я, как собственник половины дома, запрещаю любое строительство! Нечего тут затевать, всё равно продавать будем.

Валентина только вздохнула, глядя на заготовленные материалы. Придётся укрывать от дождя…

— Борь, — говорила свекровь сыну, когда думала, что невестка не слышит, — ну что ты упрямишься? Вон, Сергей с третьего этажа квартиру продаёт. Три комнаты, все удобства… И ко мне близко, сможете помогать после операции.

Но Валентина слышала. И всё острее понимала: свекровь действительно нуждается в операции, но пытается заодно решить и другой вопрос — перетащить их поближе к себе. Ей нужны и деньги, и бесплатные сиделки в шаговой доступности. «Два в одном», — невесело усмехнулась про себя Валентина, наблюдая, как свекровь отчитывает Бориса за неправильно подстриженные кусты.

— Мам, может всё-таки расскажешь про операцию подробнее? — как-то не выдержал Борис. — Что врачи говорят?

— А что врачи? — Нина Олеговна тяжело вздохнула. — Говорят, тянуть нельзя. Но и денег нужно немало. А тут и дом как раз в цене поднялся после ремонта…

Дальше — больше. Свекровь начала появляться в самое неподходящее время, придираться к каждой мелочи, запрещать любые изменения в доме. «Что вы деньги будете на ерунду тратить? Всё равно продадим. Зато купите квартиру, будете в неё единоличными собственниками, и делайте, что хотите», — повторяла она с плохо скрываемым нетерпением, явно пытаясь поторопить события.

В одно воскресное утро они собрались на кухне втроём — Валентина, Борис и Нина Олеговна. За окном моросил мелкий дождь, серое небо давило, будто предвещая неминуемую бурю. Валентина волновалась: сегодня всё решится. Хватит этого бесконечного хождения вокруг да около.

— Я нашла покупателей, — с порога объявила Нина Олеговна, выкладывая на стол какие-то бумаги. — Готовы дать хорошую цену. Боря, возьми, посмотри.

Борис потянулся к документам, но Валентина накрыла его руку своей.

— Нет, — тихо, но твёрдо сказала она. — Я не собираюсь продавать дом, даже если свекровь на этом настаивает.

— Что значит «не собираюсь»? — Нина Олеговна резко выпрямилась на стуле. — Мне операция нужна! Деньги нужны. Где я их возьму?

— Мы можем выкупить вашу долю, — Валентина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало. — Возьмём кредит. Вы получите деньги на операцию, а мы останемся в своём доме.

— Чтобы я продала свою долю за бесценок? — свекровь всплеснула руками. — Нет уж! Если продавать — то весь дом целиком. Так мы в два раза больше выручим!

— Мама, — Борис наконец-то подал голос, — но мы же не хотим переезжать. Нам здесь нравится.

— Нравится им! — Нина Олеговна повысила голос. — А о матери подумать?

Валентина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Сколько можно терпеть эти постоянные придирки, требования, капризы. Хватит!

— Нина Олеговна, — она расправила плечи, глядя свекрови прямо в глаза. — Давайте начистоту. Операция стоит треть от той суммы, что вы хотите получить за дом. Мы готовы выкупить вашу долю по рыночной цене. Вот, — она достала из папки документы, — заключение независимого оценщика.

Свекровь схватила бумаги, пробежала глазами:

— Это же смешные деньги! Доля стоит в два раза больше!

— Нет, не стоит, — Валентина продолжала говорить ровно. — Это рыночная цена. Доля в доме всегда стоит меньше, чем половина стоимости целого дома. Это закон рынка.

— Так я и говорю, продадим весь дом! Так получим больше!

— Не получится, — Валентина покачала головой. — Мы не дадим согласия на продажу. А без нашего согласия вы можете распоряжаться только своей долей.

— Да как ты смеешь! — Нина Олеговна вскочила, лицо её покраснело. — Я тогда свою долю чужим людям продам! Назло вам!

— Не получится, — снова повторила Валентина, и это слово прозвучало как финальный аккорд. — У нас преимущественное право покупки. Вы обязаны сначала предложить долю нам, причём по той же цене, по которой собираетесь продавать другим. Это закон.

В кухне повисла звенящая тишина. Было слышно, как капает вода из плохо закрытого крана. Кап-кап-кап… Словно отсчитывая секунды до чьего-то решения.

— Я въеду сюда сама! — наконец выдохнула свекровь. — Имею право! Буду жить в своей половине дома!

— Конечно, имеете право, — спокойно согласилась Валентина. — Только это ничего не изменит. Мы всё равно не будем продавать дом. А вот операцию вам действительно откладывать не стоит. Так что предложение о выкупе доли остаётся в силе.

Борис молча смотрел то на мать, то на жену. За десять лет брака он ни разу не видел, чтобы Валентина говорила так… властно? Уверенно? Непреклонно?

— Значит, так? — Нина Олеговна медленно опустилась на стул. — Значит, припёрли мать к стенке?

— Зачем же так драматично? — Валентина грустно улыбнулась. — Мы предлагаем честную сделку. Вы получаете деньги на операцию. Мы остаёмся в своём доме. Все в выигрыше.

За окном дождь постепенно стихал. Сквозь редеющие тучи пробивался солнечный луч, высвечивая разложенные на столе документы — заключение оценщика, предложение о выкупе доли, выписку из банка о предварительно одобренном кредите…

Следующая неделя прошла в каком-то странном затишье. Нина Олеговна не появлялась, не звонила. Борис волновался, но Валентина была спокойна — она знала, что свекровь примет единственно возможное решение. Деньги на операцию нужны, а других вариантов они ей не оставили.

В следующий понедельник свекровь пришла сама, без звонка. Села за кухонный стол, как в тот памятный день, но теперь как-то иначе — словно признавая своё поражение, но стараясь сохранить достоинство.

— Ну что, невестка, — она тяжело вздохнула, — показывай свои бумаги, почитаю.

Валентина молча достала заранее подготовленные документы. Она специально не убирала их далеко — знала, что рано или поздно они понадобятся.

— Только условие у меня будет, — Нина Олеговна подняла указательный палец. — Операцию мне через месяц назначили. Так вот, чтоб навещали каждый день! На машине своей возить будете, на перевязки…

— Конечно, мама, — Борис облегчённо выдохнул. — Как же иначе-то?

Повозившись для виду с бумагами, Нина Олеговна дала согласие на предложение невестки.

Когда они вышли  с подписанным договором, Нина Олеговна вдруг остановилась у входа и внимательно посмотрела на невестку:

— А знаешь, я ведь не думала, что ты такая… с характером.

— В смысле? — Валентина удивлённо подняла брови.

— Да я была уверена, что вы согласитесь на квартиру. Думала, надавлю посильнее — и дело в шляпе, — она помолчала. — А ты, гляжу, своего не упустишь. Молодец.

И впервые за все эти годы Валентина увидела в глазах свекрови не привычное снисхождение, а что-то похожее на уважение. Пусть вынужденное, но уважение.

Домой они ехали молча. Борис вёл машину, искоса поглядывая то на жену, то в зеркало заднего вида на мать. Валентина смотрела в окно, но думала не о документах, не о кредите, который им предстояло выплачивать. Она думала о том, что, кажется, только что выиграла нечто большее, чем право остаться в своём доме. Она заслужила уважение женщины, которая все эти годы видела в ней лишь «неподходящую партию» для своего сына.

А вечером, когда они с Борисом сидели за кухонным столом, он вдруг сказал:

— Знаешь, а ведь мама права. Ты действительно с характером.

— Это плохо? — Валентина повернулась к мужу.

— Это замечательно, — он притянул её к себе. — Именно такая жена мне и нужна.

Операция прошла успешно. Каждый день, как и обещали, они навещали Нину Олеговну — сначала в больнице, потом дома. Возили на перевязки, привозили продукты, помогали по хозяйству. И что-то неуловимо изменилось в их отношениях.

Конечно, свекровь осталась свекровью. Она всё так же пыталась рассказать, как лучше, но теперь это выглядело чуть иначе: скорее советы, чем требования. Бывало, конечно, свекровь забывалась и снова начинала требовать. Но Валентина уже знала, как с этим бороться.

Однажды, когда Валентина ушла в магазин, Нина Олеговна придержала сына за рукав:

— Ну что, Боря, теперь я за тебя спокойна.

— В смысле, мам?

— В прямом. В хороших руках ты оказался. Характер у твоей Вали — кремень, — она улыбнулась каким-то своим мыслям. — Такая и дом сбережёт, и семью не даст в обиду.