— Дома у себя распоряжаться будете, понятно! А здесь я хозяйка, и как мне надо, так я и буду делать

— Я домой поехала, Денис! Я не хочу больше от твоей матери всякие упрёки в свою сторону выслушивать! – ответила Нина своему мужу, обуваясь у порога.

— Нин, ну она же ничего такого не сказала! Она просто указала тебе на твои ошибки! Я бы на твоём месте, наоборот, прислушался, чтобы впредь подобного не допускать!

Мужчина встал позади супруги и перекрыл собой выход из квартиры.

— Ну раз ты так считаешь, Денис! То, значит, я ошиблась в своём выборе мужа! Ты меня поддерживать должен, а не маму свою! – недовольно и с обидой в голосе произнесла Нина. – А теперь уйди с дороги, дай мне выйти отсюда!

— Никуда ты не пойдёшь, мы вместе приехали, вместе и уедем! И вообще, Нина, прекращай свои вот эти закидоны! На правду, между прочим, обижаться — это последнее дело!

— На какую правду, Денис? На какую? – Нина резко сменила своё настроение и уже начинала злиться. – Ты что, считаешь правдой то, что у меня руки не из того места растут? То, что я дома якобы палец о палец не ударяю?! Это правда, по-твоему? Да пошёл ты тогда знаешь куда со своей правдой! – высказала мужу Нина.

— И куда же? – усмехнулся Денис.

— К маме своей! – рявкнула женщина. – Пошёл вон с дороги!

Она попыталась оттолкнуть супруга от выхода и выйти из квартиры свекрови.

В этот момент Татьяна Ивановна, мама Дениса, с довольным выражением лица сидела у себя в гостиной на диване и потягивала дорогое и вкусное вино из бокала, которое ей в подарок принесла сегодня Нина.

А началось всё с того, что Татьяна Ивановна около двух недель нудила и не давала прохода и сыну, и невестке, требуя, чтобы они купили ей новый телевизор. Потому что старый её телевизор вдруг резко вышел из строя и перестал работать.

Супруги Денис и Нина, чтобы мама перестала нудить, купили ей хороший большой телевизор. И этим вечером привезли его женщине. Куплен он, естественно, был не на деньги сына, а на деньги невестки. В придачу к телевизору Нина и Денис заехали в продуктовый магазин, купили вина и шоколадных конфет.

Пока Денис занимался установкой и настройкой нового телевизора для матери, Татьяна Ивановна открыла бутылку вина, принесла из кухни два бокала, для себя и Нины. Так как Дениска был за рулём. Вечер начинался довольно хорошо. Пока мама Дениса не начала потихоньку докапываться до Нины.

Татьяна Ивановна вдруг начала упрекать невестку в том, что она плохая хозяйка и плохо заботится о её сыне. Что, мол, рубашки у него плохо поглажены, в которых он ходит на работу. В том, что Денис периодически, вместо того чтобы взять с собой на работу еду из дома, часто стал приезжать на обед к матери. А это, она считала, означает только одно: значит, жена совсем не заботится о своём муже. Значит, она плохая жена и никудышная хозяйка, которая дома совершенно ничего не делает.

Нина пыталась первые несколько минут просто отшучиваться, чтобы не нагнетать обстановку и не провоцировать скандал. Но мама Дениса всё продолжала и продолжала напирать. И невестка не выдержала этого нажима, и просто поднялась и молча пошла к порогу собираться.

Это был первый раз за почти три года их с Денисом совместной жизни, когда Татьяна Ивановна показала себя настоящей по отношению к Нине.

После того как Нина всё же ушла от свекрови и оставила их с сыном двоих, она, будучи в подъезде, вызвала такси и отправилась на нём домой.

Денис приехал домой спустя пару часов. И первым делом решил снова выяснить отношения с супругой.

— Ты хоть понимаешь, что ты маму обидела, а, Нин?! Так ведь не делают воспитанные люди! А от тебя я вообще подобного не ожидал!

— Знаешь, милый мой! Чихать я на твоих воспитанных людей хотела! Воспитанные люди, которые себя в грудь ногой долбят и кичатся везде, где только можно, что они воспитанные, это не более чем просто лицемеры! Которые в своём глазу бревна не видят, а в чужом готовы соринку разглядеть! Меня, пожалуйста, к этой мерзости лицемерной не приравнивай! А что касается твоей мамы, так она у тебя истинное подобие интеллигенции, о чём она не забывает постоянно упоминать! Настоящая лицемерка и провокаторша!

— Не смей так выражаться о моей матери! – вдруг повысил голос Денис.

— Серьёзно? – усмехнулась Нина. – Значит, ей свой поганый язык распускать можно?! А я молчать должна, по-твоему? Замучаетесь ждать, ребята!

— А что же ты там молчала?

— А я там не у себя дома была, Денис! Если бы она здесь посмела меня в чём-то упрекнуть, то летела бы она уже, считая все ступеньки до самого первого этажа! И, кстати, телевизор, который я сегодня купила, чтобы завтра был дома!

— Не понял?! – удивился супруг.

— А что тут непонятного? Я тебе, по-моему, русским языком сказала, чтобы завтра телевизор, который я сегодня купила твоей матери, был дома у нас!

— Это с какого перепугу? – озадачился Денис.

— А вот с такого! Я не для того почти сорок тысяч тратила, чтобы меня потом за это вместо благодарности, как девочку маленькую, отчитывали и с грязью мешали!

— Я не буду забирать у матери телевизор! Мы же его ей подарили!

— Значит, деньги мне за него возвращай!

— Но Нина! – возмутился Денис.

— Что Нина? Я знаю, что я Нина! Деньги или телевизор! Не заберёшь сам, я поеду завтра и сама его у неё заберу! Я такое отношение к себе прощать и поощрять не собираюсь!

— Ты что, реально это сделаешь?

— А ты во мне сомневаешься? – усмехнулась женщина.

— Нет, не сомневаюсь! – ответил озадаченный супруг. – Я просто не думал, что ты до такого сможешь опуститься!

— Да плевать я хотела, что ты там обо мне думал! – огрызнулась Нина. – Ну так что, деньги или телевизор?

— Я тебе всё верну! – ответил недовольно Денис.

— Сейчас же! Я знаю, что у тебя на счету есть деньги на вкладе, вот прямо сейчас выводишь необходимую сумму и переводишь мне!

— Нина, но я же процент потеряю! Давай я на следующей неделе тебе всё отдам!

— Нет! Я не собираюсь ждать до следующей недели! До следующей недели может многое произойти, а деньги терять я свои не собираюсь! Деньги на базу, и живо! – потребовала супруга.

Денис ещё немного повозмущался, попытался со своей точки зрения образумить супругу, но всё же выполнил требование жены.

— Всё, довольна? – злобным голосом спросил он у Нины, когда перевёл ей необходимую сумму.

— Не совсем!

— В смысле, не совсем?

— Завтра или послезавтра… Давай послезавтра, я как раз дома буду! К нам приходит твоя мама и просит у меня прощения! Искренне просит!

— Ага, а может ей ещё на колени перед тобой тут встать!

— Пусть встаёт! Я не против! – как ни в чём не бывало ответила Нина мужу.

— Ты совсем уже рехнулась? Нин, ты палку-то не перегибай!

— А я и не перегибаю! Я прошу лишь о том, чтобы человек, который меня сегодня обидел, причём незаслуженно, попросил у меня за это прощения! Где я тут, по-твоему, перегибаю палку?

— Мама не согласится этого делать!

— Нин, что с тобой? Ты ведь никогда такой не была! Ты почему вдруг резко такая злая стала?

— Я всегда такой была, Денис! Всегда! Просто до этого меня в грязь носом, так как это сегодня сделала твоя мама, не тыкали! И именно поэтому я требую, чтобы твоя мама попросила у меня прощения! Я не оставлю этот случай безнаказанным! И ты, кстати, тоже хорош, когда меня там пытались как девочку маленькую отчитывать, сидел и улыбался, вместо того чтобы заткнуть маме своей рот и заступиться за жену! Зная, что всё, что она там несла, неправда!

— Давай я за неё извинюсь перед тобой?! – предложил муж Нине.

— Это само собой! – ответила женщина. – Но и она тоже!

— А если она этого не сделает? – спросил Денис.

— Значит, ты собираешь свои вещи и отправляешься жить к маме!

— Ты сейчас это всё серьёзно говоришь?

— Вполне! Ты ведь видишь, что я не шучу!

Денис заходил по гостиной вперёд-назад. Услышанное сейчас от жены не давало ему покоя. А Нина спокойно сидела на диване и наблюдала за мужем.

Женщина уже приняла решение. Она смотрела на мужа с отвращением. После того, что сегодня произошло, она уже не собиралась больше с ним связывать дальнейшую жизнь. Ей не нужен был рядом человек, который не может за неё заступиться. И ей уже было совершенно не важно, придёт ли свекровь просить у неё прощения или не придёт, с Денисом Нина оставаться уже не собиралась.

— Ладно! – выпалил недовольно Денис. – Я завтра позвоню маме и попрошу, чтобы она к нам приехала послезавтра и попросила у тебя прощения!

— Вот и ладненько! – ответила довольно женщина. – Тогда ждём до послезавтра, и уже от этого будем отталкиваться!

Денис, вместо того чтобы позвонить матери, на следующий день решил к ней заехать и объяснить сложившуюся ситуацию. Мама мужчины, Татьяна Ивановна, была вне себя от возмущения.

— Ещё чего! Не собираюсь я ни перед кем извиняться! Особенно перед этой фифой твоей! Я в жизни ни перед кем не извинялась, и сейчас ты этого от меня не дождёшься! И разговор на эту тему закрыт!

— А зачем ты вообще начала ей всё это высказывать, мам? Кто тебя вообще просил это делать? – поинтересовался Денис.

— Таких, как твоя Ниночка, на место ставить надо сразу! Пока она совсем ещё не расслабилась! И тем более ты сам мне на неё постоянно жалуешься! Что она обеды тебе не готовит с собой на работу! Что она тебе рубашки не гладит, это ведь твои слова! Я ведь не сама это придумала!

— Да, мои! – согласился мужчина. – Но я ведь потом тебе объяснял, что у неё работа и она просто не успевает всё это делать!

— А это неважно! Жена просто обязана ухаживать за своим мужем! А если она этого не делает, то её этому следует учить, вот я и начала её учить!

— Научила, спасибо, мама! – фыркнул Дениска. – А теперь она может меня просто из квартиры выставить, и я снова жить к тебе перееду! Короче, мама, если ты этого не хочешь так же, как и я, то завтра же приезжаешь к нам и просишь у Нины прощения! А если ты этого не сделаешь, то я… Я больше даже разговаривать с тобой не буду! Я и так эту ночь на диване спал, она меня даже в спальню не впустила!

Татьяна Ивановна ещё немного посопротивлялась, но всё же сдалась и согласилась приехать к невестке и извиниться перед ней за свои слова.

Ближе к обеду, когда Нина занималась уборкой в квартире, приехала Татьяна Ивановна. Она позвонила в дверь и сразу же скривила недовольную гримасу.

Нина не спешила открывать дверь. Она хотела, чтобы свекровь немного понервничала.

Татьяна Ивановна ещё несколько раз позвонила в дверь. Она уже собиралась уходить, когда дверь квартиры перед ней открылась.

— Входите! – насмешливо произнесла Нина.

— Ты почему так долго дверь не открывала? – возмутилась свекровь. – Я что, по-твоему, девочка маленькая, что ли? И со мной можно вот так обращаться?

— Как? – спросила Нина.

— Ну-ка отойди в сторону! – приказным тоном потребовала мама Дениса, практически отталкивая невестку. – Встала тут тоже мне, всю дорогу перегородила!

— Дома у себя распоряжаться будете, понятно! А здесь я хозяйка, и как мне надо, так я и буду делать! И голос свой на меня повышать не смейте, Татьяна Ивановна! Я здесь смотреть на вас не стану, быстро сейчас схлопочете по первое число! Пришли извиняться, я вас слушаю!

Свекровь замерла от такой наглости. Она думала, что её сейчас встретит та самая Нина, которую она знала уже давно. Которая будет выполнять все её требования. Которая и слова против неё не скажет, как это было позавчера у неё дома, когда ей привезли новый телевизор. А здесь её встретили совершенно не так, как она того ждала.

Татьяна Ивановна нехотя, сквозь зубы процедила свои извинения, стоя в дверном проёме.

— Не верю в искренность сказанных вами слов! – ответила Нина.

— Ты совсем, что ли, обалдела, соплячка? Что тебе ещё от меня нужно? Может, мне перед тобой ещё на колени встать? – прошипела свекровь.

— А почему нет?! – усмехнулась Нина. – Давайте, становитесь!

— Да ты совсем уже обнаглела, девочка! Да я в жизни ни перед кем не извинялась и на коленях не стояла! – начала истерику Татьяна Ивановна.

— Ну, всё когда-то бывает в первый раз! Так что, на колени-то будете становиться? – уже откровенно начала издеваться над свекровью женщина. – Или так и будете воздух сотрясать своими воплями? Короче, если вы сейчас нормально, искренне не попросите у меня прощения, то сегодня же ваш Дениска приедет жить к вам!

Татьяна Ивановна, как бы ей этого не хотелось делать, всё же опустилась на колени перед Ниной и спокойно попросила у неё за всё ранее сказанное прощения.

Нина смотрела на свекровь так же, как недавно на своего супруга. С нескрываемым отвращением и презрением.

— Довольна? – спросила у Нины женщина.

— Довольна! – усмехнулась Нина. – Обожаю видеть интеллигентов на коленях! – посмеялась она. – Фу, — скривилась Нина. — Вы ещё хуже, чем я думала! А теперь поднялась и пошла вон отсюда!

Она вытолкала свекровь за дверь, невзирая на все её недовольства и вопли.

Вечером, когда Денис приехал с работы, его в прихожей ждали все его вещи, сложенные в несколько больших пакетов. И Нина, стоящая рядом.

— Это что? – не понял мужчина. – Мама же попросила у тебя прощения!

— Дааа, — протянула женщина и покрутила головой в разные стороны. — Тебе самому от себя не противно, Денис? Заставить мать унижаться перед женой на коленях, лишь бы тебя не поперли из квартиры?! Это насколько нужно себя не уважать?

— Я тебя не пойму, Нин! Я сделал то, о чём ты меня просила! Зачем ты вещи мои собрала?

— Затем! Я больше не хочу тебя здесь видеть! Ты мне, откровенно говоря, противен! И жить с тобой больше я не собираюсь! Я завтра подаю на развод, и так как делить нам с тобой практически нечего, то просто, мирно и спокойно забирай своё барахло и уходи! И да, кстати, ключи от квартиры сюда давай!

— Но Нина!

— Всё, Денис, я не собираюсь с тобой об этом разговаривать! Не собираюсь ничего слушать и выяснять! Просто тихо, молча, покинь мою квартиру и всё! Поступи хоть раз в своей жизни по-мужски!

Денис, пыхтя и кряхтя от недовольства, забрал всё, что стояло в прихожей из его вещей, и ушёл, оставив, как Нина и просила, ключи от квартиры.

А когда он ушёл, Нина, довольная собой, открыла бутылку вина, такого же, как покупала Татьяне Ивановне. И с наслаждением потягивала его весь вечер. Представляя недовольные рожи мужа и его мамочки.

«Нет, внучка, не продам!» – Бабушка стойко держалась за свои три квартиры

— Бабушка! Ну, продай хоть одну квартиру, — сказала Эля.

— Нет, внучка. Не стану продавать и не просите. Недвижимость это надежно. А деньги — фить и нету их. Профукать можно быстро и не заметишь, — заявила Василиса Дмитриевна.

— Тьфу! Упёрлась, не переубедишь, да что же это такое! — в сердцах воскликнула Эля.

А бабушка посмотрела на внучку поверх очков, грустно покачала головой и сказала:

— Э-эх… Только о деньгах и думаете! Совсем молодежь другая стала. Мы бывало жили и радовались, работали не покладая рук, детей растили, песни пели… Да… Всё с улыбкой, да с радостью. Есть условия — хорошо, а нет, и не надо. По молодости оно всё легче переносится, трудности-то. А вы… Всё бы вам комфорт, жильё отдельное, денег побольше чтоб на юга-то эти и на моря поехать… А зачем? Что без этого и прожить нельзя? Я вон и не видела этого моря. Ну и что?

***

— И сказала я бабушке, что помогать больше не смогу, скоро в декрет пойду, самим мало будет. А она говорит, ну и ладно, что ж, на нет и суда нет, — рассказывала Эля мужу после того, как съездила к бабушке в гости. — Не понимает она, что если мы ей помогать не сможем, то как она будет за эти квартиры расплачиваться? Видимо надеется, что брат поможет или родители мои. А им самим не с чего тоже. А бабушка, как собака на сене, сам ни ам и другим не дам. Да у неё этих денег никто и не просит! Какие там деньги-то? В её городишке квартирам такая цена, что смех, да и только…

— Да… Василиса Дмитриевна со своими понятиями и других мнений не признаёт, — согласился муж Эли, Павел.

— И ведь обижается! Кричит, что мы хотим у неё эти квартиры отобрать. Или деньги выцыганить! Да никто и не думает о таком! — возмущалась Эля. — Эх, бабуля…

Василиса Дмитриевна, бодрая семидесятидвухлетняя женщина была младшая из трёх сестёр. Она находилась в добром здравии и на своих ногах. Жила она в маленьком городке, который некогда был шахтёрским. Потом шахты, находящиеся поблизости и обеспечивающие рабочие места в том городке, выработали свой ресурс и их закрыли. Городок постепенно стал приходить в упадок.

То ли дело раньше! Василиса Дмитриевна помнила, как в крошечном городке был свой парк с прудом и фонтаном, дворец культуры (шикарное здание с высокими колоннами и мраморной лестницей, балкончиками и балюстрадами), в котором регулярно проводили творческие вечера и танцы, а так же показывали фильмы. В городке был даже свой профилакторий. Бассейн функционировал, стадион, хорошая больница. Улицы широкие, красивые, засаженные липами, были ухоженные и чистые. Кругом клумбы, белые парковые скульптуры…

Теперь город выглядел грустно. Вместо молошного (как говорила Василиса Дмитриевна) и хлебного магазина появились магазины современные: Пятёрочка, Магнит и прочие, только пропали парк, профилакторий и бассейн, который стал никому не нужен. Стадион обветшал, белые фигуры дискобола и девушки с веслом, стоящие у его входа осыпались, парк пришёл в негодность, фонтан давно уже не включали, а арка, возле которой некогда Василиса Дмитриевна фотографировалась с мужем, когда тот ещё был жив, находилась в таком состоянии, что под ней страшно было проходить. Дорожки заросли, клумбы тоже, пруд превратился в болото…

А всё потому, что из городка уехала молодёжь и остались там одни старики. Работать в том городке было откровенно негде, да и зарплаты там оставляли желать лучшего.

Недавняя эпидемия унесла жизни двух старших сестёр Василисы Дмитриевны. Это стало большим потрясением для неё. Очень часто она ходила на кладбище, расположенное на окраине городка и плакала. Там были похоронены и родители, а теперь и сёстры Василисы Дмитриевны. У них было большое семейное захоронение.

Василиса Дмитриевна ухаживала за цветами, растущими в цветниках, и потом, утомившись, подолгу сидела на низенькой лавочке и вспоминала родных. Прямо впритык к кладбищу располагались участки, на которых люди сажали картошку. Василиса Дмитриевна вспоминала, как старшая сестра Марина всегда фыркала, глядя, как окучивали эту картошку, и говорила, что, мол, вот, покупаешь на рынке овощи и не знаешь, где они выращены и какими соками напитались. Средняя сестра Зоя улыбалась и говорила, что ей без разницы, лишь бы вкусно было.

— Даа… Зоечка всегда любила поесть, — вспоминала Василиса Дмитриевна. — Наголодалась бедная, в трудные времена, досталось ей больше остальных. Молодые сейчас не поймут, что это такое, когда есть нечего и в лесу корешки приходится жевать, да травами питаться. Это когда тепло, а когда зима! Вот где ужас… А Марина модница, всё фигуру блюла. Макияжик, стрижка, платочек на шею. Осиная талия, королевская осанка, каблучки, чулочки. Ох, девочки вы мои дорогие…

Василиса Дмитриевна посидит, бывало, поплачет и домой соберётся. А дома что? Пусто. Тихо. Одиноко. Но она привыкла, конечно. Дочь давно звала её в большой город к себе, да не хотела она переезжать. Тогда ещё сёстры были живы, все тут рядышком жили. Звонили друг другу часто, общались и так встречались. Зоя в последнее время болела и не выходила уже на улицу. Они с Мариной к ней приходили, навещали.

— А потом вирус пришёл и покосил всех, одна я осталась… — плакала Василиса Дмитриевна.

От обеих сестёр осталось наследство: две однокомнатные квартиры, которые достались Василисе Дмитриевне. Так вышло потому что обе сестры были одиноки. У Марины семьи так и не было, а у Зои когда-то погибли муж и сын одновременно и осталась она одна.

Состояние квартир было не очень. Совсем не очень. И, по-хорошему, там бы надо было сделать ремонт.

— А если совсем по-хорошему, — рассуждала Василиса Дмитриевна сама с собой. — Ремонт надо было сделать в моей квартире. И окна поменять, и полы, и сантехнику. Плиту заменить, холодильник. Ведь он совсем старый, дребезжащий «Смоленск», как он ещё работает? Раритет! Но на что это всё делать и покупать?

— Мам. Тебе надо эти две квартиры продать, — Не раз говорила Василисе Дмитриевне дочь, Лариса. — Так и денежка, какая никакая будет и на ремонт тебе как раз, и на бытовую технику хватит.

— Да на что она мне нужна эта техника! — расстраивалась Василиса Дмитриевна. — Живёшь-живёшь и раз… Здоровье-то не железное. А квартиры пусть стоят. Во-первых как память, А во-вторых…

— Во-вторых, ты бы хоть их сдавала! Всё доход! — перебила дочь.

— Не буду я сдавать, чужих людей пускать. Ни за что! Мало ли что произойдёт, я виновата потом буду. Да и разгромят там всё квартиранты эти, испортят, не своё не жалко. Нет. Пусть стоят. Я заперла их. Хожу, время от времени проверяю. Почтовый ящик проверяю, если что. Приду, форточки открою, проветрю, краны покручу, чтоб не закисли и ухожу.

— А квартплата! Дорого платить-то! — пыталась достучаться до матери Лариса.

— Ничего, выдюжу. У меня пенсия хорошая.

— Мам. Это ещё отопление не включили. Когда включат, не расплатишься. А ещё лучше продать все три квартиры и перебраться в наш город, к нам поближе.

— Яйца курицу не учат! Сказала, не буду продавать! Что ты заладила?

Так и уехала Лариса от матери и не смогла её переубедить. Наступила осень. В домах дали отопление. Квартплата поднялась. Василиса Дмитриевна стала звонить дочери. И внучке позвонила и внуку. Просила помочь деньгами. Мол, квартплата большая, не потянуть.

А у всех свои надобности. Лариса с мужем Александром дачу обихаживают, которая досталась ему по наследству, деньги вкладывают в неё. Вадим, их сын и внук Василисы Дмитриевны отдельно живёт в съёмной квартире, работает, копит на свою квартиру. Тоже особо не с чего помогать. Эля с мужем тоже живут отдельно от родителей, снимают квартиру и тоже копят.

— Элька, я бы и рад помочь бабуле, но только чтобы за её квартиру платить, а не за эти ветхие непонятности, которые давно продать надо! — кипятился брат Эли Вадим.

— Да я знаю, — отвечала Эля. — Мне кажется, что бабуля просто не хочет расставаться с памятью о сестрах. Там в тех квартирах, знаешь, всё прямо так и стоит не тронутое, как в музее. Я была там с бабулей, когда к ней ездила, она мне показывала. Посуда стоит на кухне, кружки, ложки на столе, прямо как всё осталось, так и лежит, вещи развешаны на стульях, фотографии на стенах висят, хрусталь в серванте. Цветы там комнатные на подоконниках! Она ходит, поливает. Недавно ходила собирать яблоки с яблони, которая растёт под окном бабы Зоиной квартиры. Она же на первом этаже жила, яблоня прямо ветками в окно упирается.

— Антоновка, Эля! Это же замечательные ароматные яблоки! — сказала тогда бабуля внучке. — Взяла я тележку и пошла. Насобирала, сварила компот, закрутила шесть трехлитровок.

— Бабуля, зачем ты утруждалась, у тебя же давление! Вдруг голова закружится и упадёшь? — всплеснула руками Эля.

— Это память. Зоечка всегда приглашала собирать эти яблочки осенью, чтобы варить компот. Я варила и её угощала. Она же болела, одна рука у неё совсем не работала, ноги тоже кое-как, еле ходила, какой ей компот! Вот я и радовала её. И Марину угощала тоже. А теперь не знаю, кто его будет пить, компот этот… Сама выпью потихоньку…

Бабуля замолкла и отвернулась к окну. Эля понимала, что она очень грустит по сёстрам.

— Не продам и не сдам я эти квартиры. Не могу, — тихо сказала бабушка.

Прошло три года. Так и помогали ей помаленьку, то Лариса с мужем, то Эля, то Вадим. Со скрипом, но помогали, деньги подкидывали на оплату тех квартир. Потом всё больше ворчать стали. У Ларисы с мужем на даче крыша в доме потекла, ремонт в копеечку влетел, Вадим никак не мог на квартиру свою накопить, на той работе, где он работал, стало меньше заказов, платить тоже стали ощутимо меньше. Он искал другую работу, но пока ничего стоящего не попадалось. А Эля с мужем активно готовились к появлению малыша. Покупали кроватку, коляску и детские вещи. Кроме того, они продолжали откладывать деньги на своё жильё и платить за аренду квартиры.

— Переехать к вам? Лучше вы ко мне приезжайте и живите в этих квартирах! — предлагала бабуля внукам.

— Нет, бабуль. Что мы там делать-то у тебя будем? Работать негде, — отвечала Эля. — Лучше ты продавай и приезжай к нам.

— Ну, продам я кое-как эти квартиры. И свою продам и что? У вас в городе я только однушку на эти деньги и куплю. А тут целых три квартиры! Это же недвижимость, — всё пыталась объяснить бабушка. — Да и боюсь я продавать, ещё обманут, и вообще страшно мне всем этим заниматься, не справлюсь я. Вот не станет меня, тогда и распоряжайтесь, как хотите…

Весной, когда снег растаял, Василиса Дмитриевна отправилась на кладбище, навестить родных.

— Пасха скоро, надо убраться, — говорила она сама себе, осторожно ступая по узкой дорожке. Могилы тут были расположены хаотично, и иногда тропинка между ними становилась уж слишком узкой, а иногда вдруг расширялась, но после зимы там стояла непролазная грязь, и потому всё равно приходилось обходить её по узким перешейкам.

В какой-то момент Василиса Дмитриевна не удержалась и, поскользнувшись, упала прямо в лужу. Сначала пожилая женщина перепугалась, что всё себе переломала, но потом поняла, что вроде ничего не болит и попыталась аккуратно перекатиться на бок, чтобы подняться. Она осторожно поднялась на ноги, стала отряхивать куртку, у которой от падения вырвалась «с мясом» молния, и услышала тихие голоса. Невдалеке разговаривали две женщины, которые тоже очевидно пришли убраться на могилу к своим родным. Одна рассказывала о том, как она ездила отдыхать в санаторий и как хорошо там поправила здоровье. А ещё про то, что пылесос купила новый и пуховик красивый, легкий, тёплый. А другая спросила, откуда, мол, деньги-то?

— А квартиру Лялечкину продала, сестры моей, — объяснила женщина, показывая на памятник. — Конечно, дешево вышло, потому что квартира была ветхая, ремонт там требовался основательный, ну да ладно. Я денежку в банк положила. Проценты идут. Пассивный доход, так мне дочка объяснила, каждый месяц снимаю, трачу на себя. Живым — жить, мертвым память, вот памятник зато смогла поставить…

Василиса Дмитриевна задумалась. Убралась на могилах, протёрла памятник родителей тряпочкой, поставила свежие цветы. А потом села на скамеечку и заплакала. Так ей грустно стало от того, что не вернуть ни сестер, ни родителей! И память о них навсегда в сердце останется, а квартиры… Может и правда, продать их?

Собралась Василиса Дмитриевна с духом и занялась продажей квартир. Вышло всё удачно. На удивление квартиры продались быстро. Все же некоторый приток людей в их маленький городок был. В основном приезжали люди с севера и из южных стран. Их привлекала откровенно «смешная» цена на недвижимость.

Первым делом на вырученные деньги Василиса Дмитриевна поставила сёстрам памятники. Она очень радовалась, потому что теперь душа её была спокойна. А потом бабушка пригласила специалистов, чтобы они поменяли окна. Стало уютнее, чище и теплее, ведь старые створки уже все облупились и продувались зимой так, что ветер свистел. Холодильник себе купила Василиса Дмитриевна, плиту газовую. Сама заказала в интернет магазине и ей привезли.

С помощью Вадима Василиса Дмитриевна осваивала потихоньку интернет. Это он приехал к ней и помог найти фирму, которая подключила интернет. Вадим же привёз ей и ноутбук, который они купили вместе с Элей: они решили таким образом порадовать бабушку. Куртку себе Василиса Дмитриевна тоже купила новую, красивую. А самое главное, она положила деньги в банк под проценты.

— Молодец, мамочка! — говорила ей Лариса. — Не думаю, что тётя Марина и тётя Зоя обиделись бы на тебя. Ты всё правильно сделала, продав их квартиры. А то, что это? Сама сидела впроголодь, не покупала себе ничего, экономила. Чуть здоровье не потеряла. Ради чего? Чтобы сделать из их жилья музей?

— Теперь вот в санаторий поеду. Хочу очень, прямо мечтаю, — сказала Василиса Дмитриевна, улыбаясь. — А ещё Эле денежку перевела на правнучку. Пусть купит ей что-нибудь, детям всё время ведь что-то нужно. И вам, и Вадиму помогать буду. Я теперь могу!

— Спасибо, мама, мы уж как-нибудь сами, — улыбнулась Лариса. — Главное чтобы ты была жива и здорова!

— Буду! У меня теперь столько планов! Может, ещё и на море съезжу, хоть посмотрю, какое оно. Ох, как хорошо с денежками-то…

Лариса смотрела на мать и радовалась. Давно она не видела её такой весёлой и жизнерадостной.