— Угодила, значит! – Юля широко улыбнулась. – А теперь, все мои дорогие и любимые, — она сделала паузу, во время которой с ее лица исчезла улыбка, — проваливайте все из моего дома!

Это был последний ужин, который я для вас приготовила! И последний раз, когда я для вас корячилась! Теперь я не хочу вас ни видеть, ни слышать, да и знать вас не хочу!

Она взяла со стола салатницу, огромную и массивную, и со всей дури ахнула ею об пол!

— Баста, карапузики! Кончилися танцы! – проговорила она с недоброй ухмылкой. – Больше на себе я никому не позволю ездить! А особенно вам!

Над столом повисла тишина, а гости пребывали в состоянии глубоко шока. От кого угодно они могли ждать подобного поступка, но уж точно не от Юли. Спокойной, услужливой, покладистой, исполнительной.

За что сразу же получил пощечину от супруги.

— В скорую звоните, у нее психический припадок! – воскликнула Наташа.

Юля взяла в руки графин с остатками сока:

— Кто к телефону потянется, в голову получит! – Юля мило улыбнулась. – А чего вы, собственно, замерли? Руки в ноги и разбегайтесь! Таракашки вы мои ненасытные!

— Юля! – строго сказал Борис. – Я тебе, как старший брат говорю: успокойся и приди в себя!

— Нет! – с улыбкой ответила Юля. – Я больше не хочу вам всем прислуживать! Не хочу и не буду! И угождать не буду! И бежать сломя голову, потому что кто-то что-то сделать сам не может! Все! Хватит!

— Да, какая муха тебя укусила? – спросил Василий, потирая покрасневшую щеку. – Нормально же все было!

— Я же не просто так вас всех собрала, — Юля присела на стул и откинулась на спинку. – Ваша наглость перешла все пределы. Кстати, уже очень давно!

Но последний ваш демарш показал мне, насколько вы обнаглели. И поэтому я больше не хочу вас всех видеть в своей жизни!

— Так мы ничего не сделали, — проговорил Андрей.

— Вот именно, сыночек! Вот именно!

***

Говорят, что жизнь надо прожить правильно. И не поспоришь. А вот как это «правильно»? И кого не спроси, каждый говорит что-то свое, особое.

Юля прожила сорок пять лет с полной уверенностью, что живет жизнь именно правильно. В крайнем случае, самой себя ей было упрекнуть не в чем.

Родилась она в семье третьим ребенком, да второй сестрой. Родителей радовала, брата обожала, сестру не доставала. Выучилась, работать пошла. Звезд с неба не хватала, но и в хвосте не тянулась.

В свое время замуж вышла, двоих детей родила. Женой была верной, любящей, во всем мужа поддерживала, без причины не ругала. Матерью была хорошей. Детей воспитала и выучила, да в жизнь отправила.

А по взрослости, контакта с братом и сестрой не теряла. Когда помочь, когда отпраздновать, когда с проблемами справиться, когда и порадоваться. Доброй ее считали, отзывчивой, умной да понимающей.

Потому Юля и считала, что жила жизнь правильно. А вот в сорок пять лет она узнала, что такое быть брошенной в одиночестве, да еще и в самый нерадостный момент.

***

— Юлия Михайловна, — врач заглянул после обеда, — все анализы пришли, противопоказаний нет. Назначаем операцию?

— Конечно, доктор, — грустно проговорила Юля, — вопрос же уже решен.

— Я понимаю, — ответил врач, заметив подавленность пациентки, — но мало ли…

— Назначайте, — махнула рукой Юля. – Раньше начнем, раньше закончим.

— Хорошо, — врач сделал запись в карте. – Сегодня еще ужинаете, завтра ни-ни, а послезавтра операция.

Он повернулся к Юлиной соседке по палате:

— Катерина, с вашими анализами не все ладно, будем разбираться.

— Хорошо, Олег Олегович, — сказала Катя.

А когда врач вышел, спросила у Юли:

— Чего ты потухшая такая? Операции боишься?

— И это тоже, — кивнула Юля. – Муж еще… — глянула на телефон.

— А меня мой с песнями провожал, — усмехнулась Катя. – Чувствую, свезет детей к матери, а сам устроит праздник! Ну, ничего, потом отработает! Может, и твой в отрыв ушел?

— Судя по последнему голосовому сообщению, уже в полный рост, — Юля поджала губы. – Знает же, паразит, что у меня операция! И какая, знает! Нет бы, поддержать! А он уже с друзьями на стакане!

— Ай, — отмахнулась Катя, — все они такие! Кошка с дома, мышки в пляс!

— И все равно обидно, — ответила Юля. – Удаление матки – дело серьезное. Хоть какое-то участие проявил бы! Я же ему говорила, что и страшно мне, и как никогда в поддержке нуждаюсь. А он, только я уехала, два коротких сообщения, и вообще даже не отвечает!

Катя была моложе Юли лет на десять, и опыта ей недоставало, чтобы успокоить и подбодрить, потому разговор затих сам собой.

Ужинать Юля не пошла, а с собой принципиально ничего не брала, потому что знала, что перед операцией поголодать нужно будет. Лежала тихо, рассматривая потолок.

А вспомнился ей случай, когда Вася на работе ногу в двух местах сломал. Так она тогда к нему в больницу каждый день ездила. После работы, на маршрутках. Покормить домашним, одежду чистую привезти. Сидела с ним допоздна, поддерживала. А сама потом лишь к полуночи домой добиралась.

Когда его домой отпустили, отпуск взяла, чтобы помогать первое время. И тоже ведь, как белка в колесе.

Ни словом, ни взглядом, ни помыслом не отказала любимому мужу в помощи. И воду носила, и с ложечки кормила, и мыла, и брила, и чесала.

— Вот за что он так со мной? – спросила Юля, когда Катя вернулась с ужина.

— Не только твой так себя ведет! – улыбнулась Катя. – Все они такие! Потребители! В школе их, что ли, учат бабам на шею садиться?

Я своего на работу три года гнала, через знакомых устраивала, местечко пожирнее выбирала. А ему все не в масть.

Пока не пригрозила, что разведусь и на алименты поставлю, ни в какую работать не хотел!

— Мой работает, — ответила Юля.

— У твоего другая блажь, — Катя повела руками, — все одно – эксплуататоры они! Если сразу не приструнить, на шею сядут, ножки свесят, так еще и погонять будут! Это-то я уяснила!

Да и Юля уже начинала понимать, что муж у нее как сыр в масле, да по сметане, а она вокруг него на задних лапах.

— Может, я зря на него дуюсь? – все же спросила Юля. – Из-за операции нервничаю, вот и накрутила себя?

— Одно другому не мешает, — ответила Катя. – А факт, что от него слова доброго не слышно – на лицо! Мой, хоть какой-никакой, а каждый день приходит, соки-фрукты таскает, звонит, сердечки в телефоне шлет.

Юля отвернулась и укрылась одеялом с головой.

***

Проголодать день, даже если очень надо – не просто. Юля планировала отвлекаться беседой с соседкой. Но ее, как с утра послали на анализы и исследования, так Катя появлялась набегами и ненадолго.

Телефон в руке:

— Родные люди не откажутся поговорить, чтобы время скоротать, — подумала Юля.

Сын Андрей трубку не взял. Прислал лишь сообщение, что перезвонит. Дочка Настя дважды сбросила, а потом номер стал недоступен.

— Хорошие детки, — проговорила Юля, находясь в замешательстве.

— Не берут трубку? – спросила Катя, переводя дух между исследованиями.

— Представь себе! – ответила Юля. – Неужели так сложно ответить матери?

— Взрослые?

— Даже живут уже отдельно.

— Все, мама, забудьте! Их вы теперь увидите, когда им что-то понадобиться! Из гнезда птички выпорхнули, теперь только попутным ветром их и занесет!

Моему старшему шестнадцать, так он уже меня в грош не ставит. А если живут отдельно, так и вовсе родители без надобности! Хорошо, если на поминки явятся!

— Нет, что ты! У нас прекрасные отношения! – заверила ее Юля.

— А чего ж тогда трубку не берут?

Катя побежала дальше, а Юля задумалась.

«И действительно. Неужели так сложно найти минуту, чтобы с мамой поговорить? Да и все их визиты в последнее время были связаны с тем, что денег просили. Не в долг, а сколько не жалко».

*** Грустно было чрезвычайно. Но правильно Катя сказала: «Выпорхнули птенчики». Теперь своей жизнью живут. О родителях вспоминают, лишь, когда им что-то надо.

Снова набрала мужу. Ответа нет. Написала сообщение. Осталось непрочитанным.

— Эх, Вася-Вася! – произнесла она. – Не забаловал бы!

Только к вечеру он объявился. Сообщение прислал:

«Где у нас сбережения лежат? Зарплата кончилась, жить не за что!»

А Зарплата у него была три дня назад.

— Однако! – оценила способности супруга Юля. – Пир горой, вино рекой!

Но отвечать супругу не стала. Вот если бы он хоть пол словом намекнул, что волнуется за нее, тогда сказала бы. А так, пусть сам разбирается.

*** Брат Борис на звонок ответил, но сказал, что занят и бросил трубку.

— Мда, он занят, — произнесла Юля.

Кати в этот момент не было, поэтому Юля реплики не дождалась. А вспомнила, как полгода на два дома жила, когда Борю бросила его жена, оставив детей. За ними-то Юля и ухаживала. И за маму была, и за кухарку, и за уборщицу, и за все остальное, пока Боря новую женщину не нашел.

Так еще и с ней пришлось конфликты улаживать, потому что Боря требовал любви к детям, а она своих хотела, а чужие ей были поперек.

— Полтора года я их мирила, а ведь ни слова благодарности не было. Так еще и сейчас он занят.

А когда Юля перезвонила вечером, короткие гудки и отбой.

— Спасибо, братик, за черный список!

Кстати, он тоже знал, что Юле предстоит сложная операция. Когда он просил детей забрать на месяц, Юля впервые отказала, сославшись на операцию.

*** Сестра Наташа уделила Юле всего пять минут. Да и то, не здоровьем и самочувствием интересовалась:

— Ты когда дееспособной будешь? Ко мне родня мужа должна приехать, человек десять. Поселим их в гостинице, но откормить их надо дома и с размахом! Так что, только на тебя одна надежда!

— Не знаю, Наташ, — ответила Юля. – Операция сложная. Потом недели две-три в больнице, а потом больничный для восстановления. Врачи говорят, что аж пятьдесят дней.

— Не-не, сестренка! Так дела не делаются! Ты давай там, в темпе вальса, и чтобы через три недели была, как штык! Это ж родня мужа! Важнее них, только коронованные особы!

— Наташ, мне страшно, — произнесла Юля.

— Давай, не придуривайся! Чик-чирик и в б..ой! Все, мне бежать надо!

Вот это было обидно. «Чик-чирик и в б..ой!»

— А ничего, что операция полосная? Осложнения могут быть! Черт знает, что может быть! – произнесла Юля, глядя на телефон. – А этой повар-кулинар понадобился! Годов под полтинник, а готовить не научилась!

А Наташа постоянно вызывала младшую сестренку, чтобы та готовила для Наташиных гостей. То у нее коллеги, то друзья мужа, то торжественное празднование чего бы то ни было.

Так Юля пару дней от плиты не отходит, а за стол ее ни разу не пригласили.

— Ты, что? – возмущалась Наташа. – Там же чужая компания!

А то, что Юля на эту чужую компанию наготовила, в расчет не бралось.

Операция прошла без осложнений, но в больнице продержали еще две недели. Юля принципиально никому не звонила. Все ждала, кто о ней вспомнит. Никто не вспомнил: ни муж, ни дети, ни брат с сестрой.

Много думала Юля, пока не пришла к судьбоносному решению.

*** — Юлька, что ты за бред несешь? – возмутился Борис. – Тебе вместе с маткой кусок мозгов удалили?

— А ты вспомнил! – обрадовалась Юля. – А я думала, что уже никто и не вспомнит!

Она встала снова во главе стола.

— Послушайте сюда, мои дорогие родные люди! Я пролежала в больнице две недели, и никто, ни одна живая душа не побеспокоилась, как я и что со мной!

Никто! Ни братец любезный, дети которого меня любят больше, чем новую маму. Ни сестрица, которая меня всю жизнь использовала в качестве бесплатной кухарки.

Ни муж любимый, который умудрился спустить не только всю зарплату, но и все сбережения, что мы на дачу копили.

Ни детки дорогие, которым я жизнь подарила! Никто даже не позвонил!

Шепоток возмущения повис над столом.

— Я всю жизнь для вас была готова делать все, что вам было нужно. И вот единственный момент, когда мне понадобилась даже не помощь, а простое участие, и вас никого не было рядом!

Я так подумала, что если я такое перенесла сама, то я сама со всем справлюсь! А вот у вас на побегушках я быть больше не хочу.

Она стала обращаться ко всем по очереди:

— Вася, развод и без разговоров! Ты валишь на фиг из моей квартиры!

— Дети, вы живете своей жизнью? Вот и живите дальше! Надо будет помощь – к папе! Маму вы потеряли!

— А вас, Боря и Наташа, я призираю и видеть больше не хочу! Нянек и кухарок нанимайте на стороне! Хватит!

— Да ты что? Ты вообще нормальная? Как так можно? – доносились голоса родственников.

— Все дружно встали! – скомандовала Юля. – Выстроились в очередь! И ко всем чертям из моей жизни! Я, наконец-то, хочу пожить для себя, а не для вас!

Вооон! Оставшись одной в квартире, Юля присела за освободившийся стол, и сказала:

— Переборщила с эмоциями, — она глянула на осколки салатника. – А новую жизнь начну с нового салатника!